Дмитрий Михайлович Семенов
Почти в Раю
Пока республиканцы пытались вернуть себе власть в США, лидеры европейских, латиноамериканских и азиатских стран пришли к выводу, что случившиеся с Японией не должно больше повториться. Собственно, тогда и появилась идея о запрете любого оружия массового поражения. На момент 5 декабря 1945 года более шестидесяти стран были солидарны с этой идеей. А уже к 8 апреля 1946 года этот союз насчитывал восемьдесят одно государство. Не были согласны только США и Советский Союз, потому что США обладала ядерным оружием, а СССР имел определенные наработки и был близок к созданию атомной бомбы. Но все-таки и они вынуждены были присоединиться к остальному миру.
Первым «сдался» Советский Союз, которому пригрозили не только изоляцией, но и полномасштабными военными действиями. СССР, обескровленный и уставший из-за недавно законченной Великой Отечественной Войны, не мог ввязаться в новую. Поэтому, 10 августа 1946 года Сталин согласился присоединиться к мировой коалиции.
США во главе с Трумэном долго были непреклонны. Он отвечал остальному миру, который грозил США изоляцией, что скинет на них атомные бомбы. Хотя, как стало известно из мемуаров приближенных к Трумэну людей, практически весь боезапас ядерного оружия был использован, а создание новых бомб требовало колоссальных денежных затрат, которые конгресс США, по настоянию республиканцев, отказался выделить на новое ядерное оружие. И как только Трумэн покинул свой пост, ситуация резко изменилась. 2 октября – я уже устал повторять какого года – США также вошли в мировой союз.
Таким образом, 23 декабря 1946 года все мировые лидеры собрались в Берне и подписали договор о полном уничтожении имеющегося ядерного или любого другого оружия массового поражения, а также о полном запрете производства и разработки ядерного или любого другого массового оружия.
Этот день считается окончанием Второй Мировой Войны, – преподаватель перевел дух и продолжил. – Ну вот, и подошел к концу блок про Вторую Мировую Войну.
Кстати, о последствиях. По мнению многих экспертов, именно запрет разработки оружия массового поражения позволил ученым сосредоточить свои силы на генной инженерии и добиться в 1963 году создания первого ГМЧ – генно-модифицированного человека. На сегодняшний же день их количество превышает отметку в восемьдесят миллионов. Я несколько лет назад наткнулся на статью о пользе генно-модифицированного человека. Кое-кто из вас наверняка тоже ее читал, но мы все же находимся на юридическом факультете и к биоинженерии не имеем прямого отношения, поэтому для незнающих расскажу.
Ученый, написавший статью, утверждал, что ГМЧ являются более работоспособными, чем люди; они не подвержены заболеваниям; им требуется вдвое меньше воды и пищи для поддержания жизнедеятельности организма, нежели людям, а благодаря медленному обмену веществ срок их жизни составляет триста – триста пятьдесят лет (создают их по образу двадцатилетних мужчин и женщин). Хотелось бы отметить, несмотря на то, что меня с ГМЧ связывает медленный обмен веществ, выглядим мы совершенно по-разному, – историк указал на свой выпирающий живот. – Все они высокие, стройные, красивые. Хотя, последнее – это уже чистая субъективщина.
Первоначально многие со скепсисом и даже недоброжелательностью отнеслись к ГМЧ, оперируя тем, что ГМЧ со временем просто расплодятся и займут место обычных людей. Так что ученым пришлось внести небольшие поправки и сделать ГМЧ полностью не способными обзаводиться потомством.
Сейчас ГМЧ живут и работают по всему миру, – продолжил историк. – Преимущественно они располагаются в США, Китае, Великобритании, Германии и, само собой, в России. На сегодняшний день генно-модифицированные люди показывают себя, как исключительно хорошие работники и достойные члены общества, хотя это вы и так должны знать.»
Диана подумала, что в свои университетские дни и правда видела только положительные стороны ГМЧ. Они много работали, не уставали, при встрече вели себя вежливо. Занимались тем, что обычные люди не могли делать. От них шла исключительная польза. Но все закончилось, и закончилось довольно резко.
В 1996 году началась засуха. Сначала люди надеялись, что лето просто не хочет уходить, но к ноябрю все стало очевидно. Вода испарялась, причем быстро. По предсказаниям ученых, такими темпами на Земле не останется естественных источников пресной воды уже к 2008 году. После этого началась паника.
Уже были известны способы переработки соленой воды в пресную, но этот процесс занимал очень много времени. Например, из одного литра соленой воды могли получить только сто миллилитров пресной, да и то часов за десять. А о способах получать пресную воду в промышленных масштабах никто и не слышал (даже сейчас люди не смогли придумать такой способ).
Все боялись начала Третьей Мировой Войны. Но никто и не мог подумать, что генно-модифицированные люди, которым и не нужно столько воды, сколько обычным людям, начнут собственную войну. В 1996 их численность была около ста миллионов. Они договорились между собой (ни Диана и ни один из людей не знал, когда они успели) и начали гражданскую войну против людей.
Россия стала одной из стран, где война приняла колоссальный оборот. В один день пять миллионов ГМЧ, находившихся на территории России, принялись убивать. В тот день от рук ГМЧ погибло почти восемь миллионов россиян, больше десяти миллионов были ранены. Но и ГМЧ в тот день понесли серьезные потери. Больше пятисот тысяч из них были убиты. Но Диане этого было мало. Ничто не могло тогда хоть немного порадовать ее. Ведь в тот проклятый день 1996 года, день, когда мир изменился навсегда, убили ее брата. Она редко плакала, считала себя слишком сильной, чтобы рыдать напропалую, но в тот день Диана рыдала, и не могла остановиться. Никто не мог ей помочь, даже Артур. Никто не мог убрать у нее из головы образ мертвого брата с восемью ножевыми ранениями и маской, навсегда застывшего, ужаса на его лице. Именно тогда она и возненавидела всех генно-модифицированных людей и поклялась сама себе, что сделает все возможное, чтобы уничтожить их.
Воспоминания о начале войны и о брате, а может просто боль от пулевого ранения, заставили Диану, к собственному ее стыду, расплакаться.
– Диана? – спросил удивившийся Артур, который до этого видел ее плачущей от силы пару раз.
– Ничего, – она отмахнулась и стала вытирать, полившиеся из глаз, слезы правой окровавленной рукой. – Так, минута слабости. Не принимай всерьез.
– Ты как себя чувствуешь? Голова не кружится?
– Я же сказала, что все хорошо. Сознание не потеряю, не волнуйся, – огрызнулась Диана.
– Хорошо. Как скажешь, – с грустью в голосе произнес Артур.
– Артур, у тебя сигареты остались? – Ей чертовски хотелось выпить (воды, само собой) и выкурить сигарету, но она знала, что последние капли воды у них закончились еще часа четыре назад. Так что надежда оставалась только на сигареты.
– Ты же бросила.
– Я бросила, когда мы собирались завести ребенка, но… (оказалось, что Диана не может иметь детей) Ты сам знаешь. Я просто курила, когда тебя не было рядом. Ты был так рад за меня. Восхищался моей силой воли, и мне просто не хотелось тебя расстраивать. Снова.
– Перестань. Ты же знаешь, что я тебя никогда в этом не винил, – Диана была рада это услышать, но все равно до конца ему не верила.
