bannerbannerbanner
полная версияРайон: репортаж

Дмитрий Манасыпов
Район: репортаж

Полная версия

Взгляд в прошлое – 6

Лёгкий ветер гнал по земле жёлтые листья. Осень, полноправно вошедшая в свои права, дарила людям последние дни тепла и солнца. Скоро небо станет низким, будет закрыто серыми, тяжёлыми тучами. Постоянно моросящий дождь, вкупе с промозглым сквозняком, сделает всё, чтобы любое живое существо хотело скорейшего выпадения снега, который закроет грязь своим белым покрывалом.

На старой, с облупившимися деревянными сиденьем и спинкой, и чугунными боковинами, лавке, стоявшей возле колеса обозрения в небольшом парке, сидели двое.

Высокий, сероглазый парень с открытой и доброй улыбкой, и девушка, небольшого росточка, хрупкая, и с такими же, как у её спутника, весёлыми и большими глазами. Они курили сигареты, которые брали из одной пачки, пили разливное, местное пиво, и тихо разговаривали:

– Ты уже точно всё решил? – Девушка затянулась, выпустив колечки сизого дыма. – А то, может, передумаешь?

– Ир, а что я здесь забыл? – Парень с улыбкой посмотрел на неё. – С Настей я развёлся, работы нет, ты же в курсе.

– Антош, ты в чём-то прав, конечно. – Ирина глядела прямо перед собой, попыхивая сигаретой. Было заметно, что её пальцы дрожат. – Но… американцы завод выкупили, набирают ещё три смены, можно ведь ту…

– Да хватит тебе! – её собеседник неожиданно почти крикнул, повернувшись к девушке. – Сколько можно уже! Всё определено, я полностью заплатил тем, кто меня туда отправит, и какого чёрта мне останавливаться, а?! Не подскажешь, Ирка?!!

– А ты подумал про меня?! – Девушка развернулась к нему, крича прямо в лицо. Тушь давно потекла с ресниц, оставляя размытые чёрные дорожки на её щеках. – Про маму и отца?! У тебя дочка есть, в конце концов, а ты думаешь только про себя!!!

Она сгорбилась, обняв себя за плечи, сотрясаемая почти беззвучными рыданиями, и замолчала. Её собеседник, кинув пустую полторашку в ближайшие кусты, вскочил с лавки, и, отойдя метров на десять, нервно закурил.

Какое-то время в этом кусочке старого парка, названного в честь какой-то там победы, наступила полная тишина. По асфальтовой дорожке прошла молодая девушка, толкавшая перед собой модную трёхколёсную коляску.

Антон покосился ей вслед, сплюнул, и подошёл к своей младшей сестре, молча плакавшей на старой скамье, стоящей посреди того места, которое помнило их обоих ещё совсем маленькими. Здесь они когда-то катались на каруселях, и, как-то раз, его Ирка не хотела залезать в кабинку «чёртова колеса», а он, будучи старше на пять лет и выше на полторы головы, силой затащил её туда. А потом, всё время после того, как колесо плавно пошло на подъём, держал в руке её маленькую, совсем детскую ладошку, и просил у неё прощения, глядя на то, как она молча ревела, так же, как и сейчас. Только выбор тогда был не так страшен. И не нёс в себе возможной отложенной смерти.

– Прости меня, Ирка. – Антон обнял её, крепко прижав к скрипнувшей, новой кожаной куртке. – Я вернусь, слышишь. Просто заработаю немного, и вернусь. Веришь?

Она подняла заплаканное лицо, вглядевшись в его, с самого детства такие близкие глаза, и только вздохнула, ничего не ответив.

Тоха Дым, временами теряя сознание от кровопотери, внимательно вглядывался в тёмный коридор, по которому в его сторону, медленно и неумолимо, тихими кошачьими шагами, шла смерть. Несколько серых он завалил, но сколько их ещё будет?!!

Колесо обозрения, находящееся где-то в Парке, и когда-то давно поднимавшее вверх детей Радостного, было таким же, как то, оставленное им на родине. Глаза Антона уже несколько раз закрывались. И каждый раз, в этот момент, он видел маленькую, детскую ладошку сестры, и её такие же, как у него, серые глаза.

В конце коридора из мельтешения теней соткалась чёрная, длинная и низкая четвероногая фигура, метнувшаяся к нему…

Глава 7: Город – подземелье

Лампы, закрытые в колпаки из толстого стекла и каркасы из металлических прутьев, постоянно моргали, отбрасывая от нас, двигавшихся вперёд, дёргающиеся тени.

Тени прыгали по растрескавшейся штукатурке стен. Они бежали перед нами, ныряя в глубокие и тёмные провалы боковых ходов. Ползли по красноватым плиткам, выложенным на полу, прячась в глубоких трещинах, избороздивших его вдоль и поперёк.

С низкого, в рыжих разводах от потёков воды, потолка, часто капало, звеня в тёмных лужах, скопившихся под нашими ногами. Шурша хитиновыми панцирями, по нему пробегали громадные чёрные тараканы, проползали важные, раздувшиеся мокрицы, шевелящие десятками бледно-серых ножек. Попискивая, шныряли внизу большие местные крысы, пока не пытавшиеся нападать на нас.

Постоянно что-то щёлкало и потрескивало. Скрипели старые, провисшие на проржавевших петлях, двери кабинетов и лабораторий. Иногда срабатывали ревуны аварийной системы безопасности, заливая всё вокруг красным светом ещё живших остатками ресурсов ламп сигнализации.

Мы шли вперёд, ведомые эфэсбэшником Забелиным, постоянно сверявшимся с показаниями электронного планшета. Несколько раз он останавливался, что-то смотрел с помощью прокрутки на светящемся зеленоватым светом экране, и потом мы снова шагали к конечной цели.

Большой, идя впереди, мерно двигал своими мощными ногами, ни разу не показав, что ему, скорее всего, становится всё больнее и больнее шагать. Он даже, как ни странно это было, не хромал. Ствол его «Печенега», с закреплённым фонарём дневного света, смотрел вперёд, как пушка штурмового тяжёлого танка.

Настя, бережно баюкавшая раненую руку, шла вслед за ним, стараясь попадать именно туда, где наступали подошвы ботинок пулемётчика. Я не был уверен, что до конца понял то, что ей приснилось там, на лесной опушке, в разваленном домике. Но сейчас, и это было хорошо заметно, Большой стал для неё самым надёжным телохранителем, которого она только могла себе представить.

Скопа, перевесив винтовку за спину, и вооружившись дробовиком нашего тяжеловеса, шла в середине. Пожалуй, она была сейчас единственным членом команды, за которого я не переживал. Сестра была не ранена, вооружена до зубов, и зла как сто туманных волков, оставшихся без ужина. А когда она была в таком состоянии, то я не позавидовал бы и голему, если тот решит возникнуть на её пути.

Забелин шёл за ней, объясняя, где, при необходимости, нам нужно повернуть, а где остановиться. В случае остановок он подходил к абсолютно незаметным, утопленным в стенах электронным панелям, и включал ловушки. Конторщик объяснил нам, что коды, вводимые им, автоматически запускают этих запрограммированных много лет назад механических убийц на самовзвод. После того, как мы отойдём от них на десять-пятнадцать метров. И одна мысль о том, что вся эта смертоносная благодать ожидает тех, кто может идти за нами по пятам, грела мою душу как глоток качественного спирта.

Мне пришлось замыкать нашу колонну, и я, надо признаться, был этому рад. Слова о том, что надо слушать эхо от шагов, сказанные мне одной из легенд Района, покоя не добавляли.

– Впереди будет разветвление. – Забелин кинул взгляд на экран планшета. – Нам нужно будет повернуть налево.

– Тьфу ты. – Большой сплюнул под ноги, попав на валявшийся под ногами проржавевший АКС. – Нет бы направо пойти, а?! Нет, попрёмся налево. Я, конечно завсегда за, когда меня налево зовут сходить, но здесь… Эхе-хех, товарищ, не знаю, кто вы там по званию, ну вот почему у нас, славян, всё всегда через одно место, а?

Забелин хмыкнул, прежде чем ответить:

– Вы знаете, э-э-э, Большой, мнение о том, что коридор, который нам нужен, уходит налево, и что, в свою очередь, доказывает факт того, что у нас всё через одно место… Хм, наверное, это никак не учитывалось при создании ходов сообщений и коммуникаций. Когда комплекс проектировали, то, наверное, не подозревали о том, что это может вызвать неподдельное неудовольствие бывшего чемпиона мира по боксу. Вы согласитесь?

Большой покосился на него через плечо, ещё раз сплюнул, и, ничего не ответив, повернул налево, в еле-еле освещённый коридор.

Луч фонаря пробежал по пучкам кабеля, закреплённого на стенах, и остановился, будто споткнувшись. Большой замер, похожий на очередную статую великого скульптора, имевшего грузинские корни и склонность к гигантомании.

– Ты чего? – Скопа подняла ствол дробовика. – Что там?

– Тихо! – шикнул Большой. – Что-то там не то, впереди. Видите?

Я развернулся к ним спиной, взяв на мушку пространство коридора, позади нас. Где-то далеко, если верить показаниям КПК, что-то, а вернее, кто-то, двигался в нашем направлении. Переживать по этому поводу, думать о том, кто это, и что нам может грозить, я не собирался. Хотя расстояние медленно и верно сокращалось, данный факт всё равно не был чем-то из ряда вон выходящим.

Преследовать нас были должны. Это аксиома. Сектанты не может допустить того, чтобы по их территории безнаказанно шлялись посторонние, то есть мы. И интересовало меня только одно обстоятельство, а именно – когда и где произойдёт столкновение. Если оно произойдёт, конечно. Хотелось бы верить нашу товарищу Забелину, который обещал запасной путь через систему коридоров, нигде не отмеченный. И бывший, по его уверениям, настолько секретным дублирующим ходом, что про него никто, включая мифических Создателей, не должен был знать.

Вот в этом я сомневался. Мало того, что, если они существовали, то точно знали всё и про всех. В самом Районе, естественно. Так ведь ещё были и самые рядовые создания, для которых даже самая наисекретнейшая из всех секретных секретность была не более чем мыльным пузырём.

Например, для поводырей. Эти поганцы вообще бродили повсюду и везде, где им только вздумается. И сказать, что они создавали проблему для рейдеров, значило ничего не сказать. Я их ненавидел. За то, что они могли проникнуть в мозги любого неосторожного бродяги. За то, что ещё будучи прямоходящими представителями, пускай и мутировавшими, отряда хомо сапиенс, жрали себе подобных. И за давно погибшего Прапора.

 

Для меня – погибшего. Так как рейдер, переживший Всплеск, и выкарабкавшийся из-под его смертельных вихрей, может остаться собой. Но, если он стал одним из этих уродов, с раздутой, видимо от переизбытка пси-способностей, головой, для меня он – труп.

А ещё есть цверги, крысы, зомби. И, конечно, ещё есть вурдалаки и призраки.

Так что у нас складывается интересное уравнение из нескольких неизвестных. Прямо задачка из учебника «Курс юного рейдера: Районоведение»: выйдя из пунктов К и Ч в пункт Р, группа из пяти «икс» столкнулась с неизвестным количеством «игрек».

Вопрос: сколько «икс» доберётся назад в пункты К и Ч из пункта Р, если будет внесёна добавочная неизвестная, составленная из множества С и неизвестного количества Х. Вдобавок, физические и пси-параметры Х – неизвестны.

Ответ: а х.. их знает, сколько «иксов» вернётся, товарищ полковник.

– Что там, Большой? – Скопа повторила вопрос. – Чего молчишь?

– Тс-с-с… – Пулемётчик опять шикнул. – Не могу понять, чё это за дрянь…

Я покосился через плечо, пытаясь увидеть то, про что говорил Большой. Да уж…

Четыре еле светящих лампы с трудом освещали небольшой, метров десять в длину, коридор. В его конце хорошо виднелась открытая герметичная дверь, со штурвалом замка посередине. Из проёма пробивался пусть и красноватый, но зато куда как более яркий свет. Он падал на что-то, лежавшее как раз перед так нужным нам дверным проёмом, и загородившее путь. Это «что-то» было похоже на сваленные в кучу куски толстой арматуры, и могло показаться грудой обычного мусора, появившегося в результате старения здания. Но оно шевелилось, и издавало странные, отвратительно щёлкающие, звуки. Как будто перед нами сразу с десяток людей, страдающих от недостатка смазки коленных суставов, решили заняться приседаниями. Щёлк… скрччч… щ-ё-ё-ё-лк… скрррч…

Большой навёл на это нечто ствол «Печенега», и аккуратно-аккуратно сделал шажок вперёд…

Хрустнуло и щёлкнуло так, как будто физкультурники, бывшие мечтой алчного хирурга-ортопеда, неожиданно дружно подпрыгнули из полу-присяда. А потом…

Куча арматурин вздрогнула, и абсолютно молниеносно распрямилась, превратившись в какую-то извращённую пародию на громадного паука из Приречного леса. Паука, состоящего из кусков различных организмов, населяющих Район, прошедших через кислоту из желудка гипер-урсуса невиданных размеров, а потом собранных чокнутым биологом-вивисектором как конструктор «Лего»:

…вытянутое тело, склёпанное из двух, явно человеческих, торсов, с выступающими там, где должен находиться спаренный позвоночник, острыми костяными шипами…

…длинные, трёхсуставчатые, острые лапы, заимствованные, казалось, у того самого, пришедшего мне на ум паука, в количестве шести штук…

…находящиеся впереди и сзади, именно там, где располагались плечи странного туловища, вытянутые, украшенные изогнутыми когтями, мощные лапы вурдалака…

…крепкая, изогнутая и гипертрофированная шея цербера, несущая на себе заострённую голову, больше похожую на череп, с натянутой на него обожженной кожей…

…растянутый от одного вытянутого уха до другого шрам пасти, сейчас с шипением продемонстрировавшей нам ряд блеснувших в тусклом свете острых зубов…

…панцирь движущихся ороговевших пластинок и чешуек, которые, матово блестя, покрывали весь этот неизвестный и выдающийся экземпляр местной кунсткамеры…

Тварь сильным рывком подпрыгнула, воткнула острые копыта длинных лап в стены, повиснув на них, свесив вниз шевелящие когтями лапы. Узкий и вытянутый язык мелькнул в широко раскрытой пасти, облизав тёмные губы. Оно скрипнуло, и издало тихий, явственно издевательский, смешок. Существо не торопилось атаковать, по непонятной причине давая нам возможность рассмотреть себя получше, как будто красовалось перед нами, уверенное в собственном превосходстве.

– Это что за скотина?!! – Скопа тихо присвистнула. – Ну, господа офицеры службы безопасности, дали вы нам возможность увидеть такое… Мне ж не поверит никто потом.

– Когда потом? – Явно оторопевшая Настя непонимающе посмотрела на неё.

– Да когда мы её завалим, паскуду эту, а потом всё, что нужно, сделаем, и будем бухать в «Солянке», а когда же ещё-то? – Скопа нервно усмехнулась, покосившись на девушку.

А ведь она-то точно в этом не уверена, мелькнула в моей голове абсолютно трусливая мыслишка. Да и мне не по себе как-то. Вот только почему они не стреляют? Ладно, я, который тыл прикрывает, но они-то?!!

– Так нельзя стрелять, Пикассо. – Большой ответил на мой незаданный вслух вопрос, поняв, наверное, что он возник в моей голове. – Вон они, «с добрым утром»… Штук пять или шесть… Ага, больше ведь нам и не съесть… Эхех…

Ох, ё-ё-ш-е-н-ь-к-и-ё-ё… Вот этого только нам и не хватало. И всё сразу стало понятно: и то, почему ребята не стреляют, и то, над чем хохотала эта многолапая скотина.

«С добрым утром» одна из самых подлых ловушек Района. Стрелять в её присутствии нельзя, потому что пуля может резко поменять траекторию. Например, полететь назад, в того, кто её отправил в путь. Да уж… Вот и нет у нас того преимущества, из-за которого мы всё-таки одерживаем верх над местными порождениями. И вопрос, который звучит так же, как он звучал у принца датского, обретает для нас ещё какую объективность! Быть нам, или не быть, когда это костяное страховидло наконец кинется на нас, вот в чём он, самый главный вопрос… Нда-а-а.

– Есть предложения? – Большой медленно водил стволом в сторону твари. – Назад можно попытаться отойти и выманить её.

Тварь хохотнула, смутно блеснув слюной на языке, и снова зашипела.

– Так он за нами и пошёл. – Настя выругалась. – Не дождёмся ведь…

– Назад нельзя… – Забелин поморщился, глядя на неё. – Там автоматы, которые я запрограммировал. Пройти их мы не сможем.

– Попадос, так попадос. – Скопа, пристально смотревшая на мутанта, мрачно констатировала данный факт. – Чего же делать-то?

Сзади, ещё далеко, ощутимо грохнуло и застучало. Никто из нас не оглянулся, хотя то, что до нас почти добрались, стало абсолютно ясно. Нужно было срочно идти на прорыв, иначе нас ожидает нечто весьма неприятное.

Автоматы – автоматами, но кто знает, насколько они смогут задержать преследователей? Правильно – на этот вопрос никто не сможет ответить. Кто знает, как себя поведёт электроника, долгие годы находившаяся в бездействии?

А оказаться между двух огней нам не хотелось.

– Ножи её возьмут? – Я сглотнул слюну, вслух высказывая мысль, которая, наверняка, сейчас пришла в голову не мне одному. – Можно попробовать, кто-то проскользнёт дальше… В любом случае, выхода у нас нет. Как бы оно ни было, оставаться здесь и ждать с моря погоды я не хочу.

– Я тоже. – Скопа тихо вздохнула, ставя винтовку к стене, и отстёгивая держатель на кармане с ножом. – Попробуем… Забелин, а вы с Настей пой…

– Нет. – Конторщик покачал головой. – Если пойду я и она, то нас запросто сможет поймать ещё какая-то тварь. Или в аномалию влезем. Детектор детектором, а ваше рейдерское чутье ничто заменить не сможет.

– И что вы предлагаете? – Настя недоумённо посмотрела на него.

– Что предлагаю? – Забелин улыбнулся, привязывая непонятно когда и откуда извлечённый шнурок к рукояти ножа, возникшего в его ладони откуда-то из рукава. – Сейчас увидите. Дайте сигарету, пожалуйста, у меня закончились. И отойдите за угол.

Он вдел кисть в аккуратную эластичную петлю, охватившую его запястье, прикурил сигарету, взятую в одной из трёх наших, помятых пачек. Неторопливо и абсолютно спокойно извлёк из набедренного кармана второй нож, проделывая с ним ту же, что и минутой раньше, процедуру.

– Скопа, – Забелин вкусно затянулся, и неторопливо, через нос, выпустил сизые струйки дыма. – Не поможете мне?

– Конечно. – Наша снайперша, недоумённо глядевшая на его манипуляции, согласно кивнула головой. – Что нужно делать?

– А вы мне гранату вот сюда вот, – конторщик подбородком ткнул на левую сторону разгрузжилета, – примотайте вон той изолентой, что у меня в кармашке на боку. Там петелька есть, удобная.

– Лев Георгич, Лев Георгич. – Настя побледнела, поняв то, что собирается сделать её командир. – Зачем? Но…

– Никаких «но», Ефремова, – Забелин плюнул окурок в угол, и покосился на висящую под потолком многоногую смерть. – Вы теперь ответственная за выполнение задания. Понятно? Я так поступаю потому что…

Он замолчал, не закончив фразу, потом мотнул головой, как будто отгоняя что-то из воспоминаний, и повернулся в сторону едва освещённой твари, которая внимательно смотрела за нами.

– Но…

– Хватит Настя. – Скопа потянула её за угол, который должен был закрыть нас от осколков. – Мужик он, твой начальник. Вот и всё.

Я поспешил укрыться вслед за ними, прислонившись спиной к стене и положив автомат на колени. И стал терпеливо ожидать тех звуков, которые дадут нам понять, можно ли выглянуть, не опасаясь схлопотать гранатный осколок в забрало шлема.

Большой, спрятавшийся за противоположным бетонным откосом, смог проковырять небольшую щель в том месте, где соединявший две плиты раствор растрескался настолько, что медленно вываливался. Он приник лицом к ней, и, сощурившись, внимательно вглядывался в то, что происходило в коридоре.

Полковник Забелин аккуратно шёл вперёд, отсчитывая десять самых последних шагов в своей жизни.

Он был реалистом, и понимал, что сейчас погибнет. От чего – это уже было неважно, хотя очень хотелось, чтобы план, который пришёл в голову, сработал.

Ему не нравился Изменённый, сейчас начавший движение вниз. Он был, или казался, слишком разумным для рядового создания Района. Чего стоил его смешок, который раздался после того, как Забелин сказал о невозможности возвращения назад.

Чтобы там по его поводу не думал погибший Бармаглот, но конторщик не был учёным. Большую часть своей службы Забелин прослужил оперативником, придя в ФСБ из очень серьёзного спецназа. И ножами работать он умел, и именно на это сейчас и полагался, решившись на самоубийственный бой.

Он никогда не верил в то, что перед смертью можно увидеть перед глазами всю жизнь, и сейчас понял, что ошибался.

Мутант, перетекая вниз, шипя, капая слюной на пол, уже метнулся к нему. А перед глазами мелькали цветные кадры того, что осталось далеко позади.

Тварь метнулась вперёд, размываясь в таком молниеносном прыжке, который тяжело было ожидать от такого крупного и казавшегося несуразным, тела. Забелин чуть улыбнулся, и, пригнувшись, рванулся ей навстречу.

Шансов победить у него не было. Первым же выпадом передних нижних лап, увенчанных острыми роговыми пиками, тварь пробила ему бедро и правое плечо над ключицей.

Нависла над ним, сжалась в острый, ощетинившийся роговыми выступами, клубок, и, резко распрямившись, подтянула его к оскаленной пасти и блеснувшим когтям.

Боль была обжигающей, пришедшей изнутри и мгновенно заполнившей собой всё вокруг. Она была раскалённой и белой, как кусок арматурины, извлечённый из печи, похожей на кусок плавящегося стекла.

Забелин захохотал, когда шипящая щель, выпустившая десятки иголок, покрытых тёмной слюной, наклонилась к нему.

Закашлялся, когда лезвия когтей вошли под рёбра, проткнув и кожу и узкий щит мышц, и снова зашёлся диким хохотом, пришедшим откуда-то из глубины сознания.

Ярость, чёрная как смоль ярость берсерка пришла с ним, проснувшаяся от этой боли и ненависти к этому, такому чужеродному, существу.

Левая, свободная и неповреждённая, рука, метнулась вперёд, погружая лезвие с зазубринами на спинке глубоко внутрь твари, пробив костяную броню грудины.

Тварь зашипела и завизжала, чуть отпрянув в сторону, и промахнувшись пастью, не зацепив лица Забелина.

А он успел воспользоваться этим, взревев от боли в правом плече, и, превозмогая её, воткнул второй, узкий и плавный клинок, прямо в кожу подбородка, погружая его глубже и стараясь закрепить там острие.

Мутант дёрнулся, брызнув на конторщика слюной, слизью из вывернутых ноздрей, и горячей, тёмной кровью.

И тогда полковник, дотянувшись зубами до кольца гранаты, с хрустом зацепил его зубами и рванул на себя…

Сведённые вместе усики легко подались, пуская ударник вниз…

Еле ощутимый запах сгорающего пороха – именно его почувствовал Забелин перед тем, как окунуться в пламя вспышки, поглотившей конторщика протуберанцем взрыва…

Большой пригнулся, вжимаясь в стену. А за ней, в замкнутом пространстве помещения, оглушающе грохнул взрыв гранаты, полностью перекрыв громкие щелчки сработавших ловушек.

Мгновением позже воздух засвистел, наполняясь осколками металла, крошками бетона и штукатурки, выброшенными в проход взрывом. Мы закрылись руками, слыша, как они барабанят по стене напротив нас, впиваясь в неё острыми краями.

Коридор заполнился удушающее пахнувшим дымом от сгоревшего пороха и взрывной смеси, серыми клубами поднятой пыли и оседающими частицами покрытия стен.

 

Когда всё это наконец полностью опустилось вниз, я выглянул из-за угла, пытаясь понять, получилось ли у Забелина. С первого взгляда, несмотря на плохую освещённость, мне стало ясно, что получилось абсолютно и окончательно.

Красноватый свет всё также отбрасывал тени по углам, но в нём уже не было ни уродливого пауко-монстра, ни человека, ценой своей жизни подарившего нам время для того, чтобы мы могли пройти ещё немного вперёд.

Прямо на пороге валялась оторванная и полностью деформированная голова мутанта, которую я узнал по непропорционально длинной шее.

То, что осталось от конторщика, лежало в дальнем углу бесформенной кучей в обрывках одежды.

Ждать, пока разряженные аккумуляторы ловушек снова наполнятся убийственной энергией, мы не стали.

Настя оглянулась на тело Забелина, и, шмыгнув носом, скользнула в так необходимый нам дверной проём.

– Долго ещё, Настя? – Аккуратно пройдя между лениво шевелящими своими усами двумя «разрядниками», я присоединился к ребятам, ожидавшим меня в конце очередного поворота. – Чего-то идём, идём, и никак не придём.

– Ещё метров двести. – Девушка устало вздохнула, смахнув пот со лба. – Почти дошли.

– Хорошо, честное слово. – Большой бросил вперёд кусок кирпича, заставивший ещё одну злобную «электрючку» шандарахнуть по нему как следует. – О! Можно идти…

Позади уже давно не раздавалось довольно долго грохотавших пулемётных очередей. То ли сектанты смогли как-то их отключить, то ли они их тупо расстреляли из гранатомётов (а взрывы были), то ли электроника всё-таки отрубилась.

Думать о том, что за нами продолжают идти, не хотелось. Хотелось думать о чашке кофе, хорошей котлете, порции спиртного и прекрасных, третьего размера, сиськах Анжелки, бравшей с меня только половину своей обычной «таксы».

Но, как и обычно, наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями. И потому в моей голове постоянно щёлкал внутренний детектор, отмечающий наиболее удобные для занятия обороны места.

За поворотом открылся довольно длинный, кусками освещённый просторный участок, заканчивавшийся красноватым мигающим маячком над очередной дверью.

– Нам туда. – Настя еле заметно, краешками губ, улыбнулась. – Дошли ведь…

Скопа выставила перед собой широкий, прорезиненный набалдашник детектора, поводила им из стороны в сторону и мотнула головой, показывая, что впереди чисто.

Верилось в это с трудом, но и брошенные вперёд остатки болтов показали то же самое, что и хитроумный прибор: полное отсутствие аномалий.

И тогда мы быстро двинулись вперёд, радуясь тому, что это было возможно, и тому, что наши датчики не орали благим матом, как это было большую часть пути по подземным коммуникациям.

Почти дойдя до так долго ожидаемой двери, я остановился, прислушиваясь.

Несколько секунд назад мне стало казаться, что слишком странное эхо раздаётся от наших шагов. Помня предупреждение, сделанное мне на поляне в леске, что у Рва, я не решил, что это слуховая галлюцинация.

– Слушаем, ребят, – мне пришлось сказать это остальным. – Внимательно слушаем эхо. Мало ли?

Никто не ответил. Да и чего тут было отвечать. Подземный мир Района – он куда как страшнее того, что на поверхности. И то, что мы дошли, никак не застраховало нас от того, что сейчас сзади возникнет кто-то, кто захочет остановить нас в нескольких шагах от цели. Я развернулся, подняв ствол АКСа, и увидел…

Она скользнула из только что оставленного нами позади прохода. Вытянутая низкая фигура, двигающаяся с немного изломанной, но так хорошо узнаваемой кошачьей грацией. Сфинкс, чёртова гончая Создателей, тварь, которую мало кто мог описать. Потому что после встречи с ней нос к носу живых не оставалось.

И вот нам представилась исключительная возможность полюбоваться на неё собственными глазами. Посмотреть было на что, хотя и не хотелось.

Она была красива, очень и очень красива. Даже сейчас, вся израненная с ног до головы оружием тех ловушек, которые ей пришлось пройти. Когда она вышла на освещённый кусок, стало видно, что её кожа, покрытая иссиня-чёрными, гладкими и короткими волосами, продырявлена во множестве мест. Левая лапа была превращена в лохмотья осколками от гранаты. Наверняка, той самой, которую взорвали спецназовцы, и эхо этого взрыва мы и слышали. Густая грива из щупалец вокруг вытянутой, получеловеческой, полу-кошачьей морды.

Но, несмотря на это, она дошла. Сфинкс вытянула из себя всё, но добралась до нас, отправленная своими хозяевами по следу. И ведь где-то, за ней, шли остатки сектантов. Да уж, ситуация так ситуация…

– Быстрее, Настя, быстрее!!! – Скопа, присела, прицеливаясь в надвигающуюся чёрную убийцу из «Стечкина». – Мы мож…

Она не успевает закончить фразу, потому что в мигающем красноватом свете:

…Сфинкс атакует, стартовав с места прыжком на боковую стену…

…Венчик огня, вырывающийся из ствола моего автомата, двигается следом за сумасшедшей чёрной молнией, рывками двигающейся к нам…

…Смазанным зигзагом, не обращая никакого внимания на зацепившую её бок очередь, тварь падает на меня сверху, размашисто ударив лапой по шлему…

…Пистолет в руках Скопы грохочет, выстреливая вперёд в, кажущемся неторопливым, полёте, тупые девятимиллиметровые пули…

…Изменённый выгибается в своём прыжке над нами, пропуская их вбок, отталкивается от стены и резким ударом длинного, с шипами на конце, хвоста бьёт её по руке, уводя ствол вниз…

…Большой, закрывая собой колдующую над кодовым замком Настю, успевает всадить в тварь очередь, отшвыривая её в сторону, не давая вцепиться зубами в Скопу…

…Сфинкс низко воет, отлетая, и тут же, пружинисто развернувшись, прыгает снова, перелетая через мою упавшую сестру, целясь в конторщицу…

…Пулемётчик встречает её прямой очередью, неожиданно захлебнувшейся заклинившим патроном, пытается остановить тычком ствола, но не успевает…

…Мутант отшвыривает его одним страшным ударом когтей целой лапы, вскрывшим его комбинезон на плече, и взметнувшим вверх капли блеснувшей в свете ламп крови…

…Я засаживаю в затылок живой смерти оставшиеся в магазине патроны, и вижу, как вздрогнув всем телом, она успевает дотянуться до тонко вскрикнувшей девушки…

…Сфинкс хрипит, скручиваясь в клубок, скрежеща когтями по бетону пола, и выдирая целые куски в возможной агонии…

…Поднявшаяся на ноги Скопа подлетает к нему и несколько раз подряд стреляет в голову этого чудовищно живучего монстра, выбивая из него мозги и остатки жизни…

Чёрт! Ч-ё-ёр-т!! Ч-ё-ё-ё-р-т!!!

Большой хрипел, не шевеля развороченным плечом и частью шеи, пока мы, содрав с него комбинезон, накладывали жгут и бинты.

Острые, загнутые когти прошлись вскользь, сумев разодрать кевлар, и распоров плоть прямо рядом с артерией. Мы успели, но что нам сейчас делать, я не мог представить.

Настю сфинкс зацепил по спине, не задев ничего жизненно важного, но крепко поранив. Двигаться она могла. Морщась и судорожно хватая воздух широко открытым ртом, но могла.

Скопа вкатила им обоим по ампуле анальгетика, который пока отодвинул боль в сторону. Но что предпринять?!

Настя открыла дверь, и нужно было двигаться вперёд. Но как?!!

– Большой, вставай. – Я помог ему подняться. – Нужно добраться до этого сраного КП. Там постараемся отдохнуть, и придумать, как нам выбираться. Выдержишь, брат?

– Выдержу. – Прогудел гигант, опираясь на своего «Печенега», как на костыль. – Давайте двигаться. А то сейчас, не приведи господи, нас ещё и «серые» догонят.

Скопа помогла Насте дойти до двери, протиснулась с ней, и, посадив девушку на пол, взялась за ручку. Снайпер пристально смотрела в коридор, держа наизготовку пистолет.

Мы с Большим, пыхтевшим при каждом шаге, доковыляли до нашей цели. Я придержал его за локоть, помогая поднять ногу через металлический порог герметичной двери.

И ничего не успел ни понять, ни сделать, когда он одним сильным толчком отправил меня внутрь помещения за ней. А потом пинком закрыл дверь. И ещё я услышал хруст замка, который Большой разбил ударом приклада.

Рейтинг@Mail.ru