Дмитрий Манасыпов
13 участок: Чужак

Пролог

Её ночь пахла опасностью, кровью и духами "Иранская яшма". Так себе аромат, если честно.

Но из-за него – моя ночь воняла кошками, улицей и десятой подряд "Лаки Страйк". И звучала саксофоном из вентиляции ночного клуба, на чьей крыше жду эту опасную чёртову суку.

Я…

Я Алекс Кроу, детектив 13 участка Ночного Города, ждущий под дождем и в темноте тварь, убивающую, когда звучит «Прогулка черной кошки». А еще я – Лёха Воронин, попавший в другой мир, время и место, и просто пытающийся здесь жить. Пусть и не особо просто.

Моросило. Неудивительно, это осень, пора привыкнуть, верно, дружок?

Внизу играл Луис, седой морщинистый чернокожий, любящий свой сакс, бурбон и ночную жизнь. Скоро должны начать выступление «Моррис, Моррис и Мак-Кейн», отличная блюз-банда, переехавшая в Город из Орлеана. Ребята здесь уже второй месяц и каждую пятницу собирают полный зал, а «Прогулка чёрной кошки» стала настоящим хитом. Наверное, скоро стоит ждать пластинку с двумя белыми и одним чёрным лицом, на троих – пара улыбок и одна недольная рожа. Мак-Кейн, вроде бы, никогда не улыбался.

Мы со Звездочкой, ждем другую черную кошку. Наша обожает гулять ночью. Каждая чертова прогулка заканчивается смертью, и, сами понимаете, не её. Давно стоит прекратить эти моционы, потому и приходится торчать здесь, под моросящим дождём, слушая пронзительную и рвущую душу музыку Луиса. Старый пердун просто виртуоз, пользуется этим, катаясь как сыр в масле. Винченцо, хозяин «Вероны», понимает ценность древнего негра и платит даже больше, чем достаточно.

Луис подбирается к концу, саксофон, грешный, как жизнь его хозяина, то ли плачет, то ли смеётся. Звук идёт через вентиляцию, чуть дребезжащий и дерганый. Совсем как переливающаяся лампами и красными бликами витрина салона приватных танцев «У Лу», что напротив клуба. Пара ламп почему-то работают плохо, и красотка, смотрящая в ночь, как будто призывно подмигивает. Нет, детка, сегодня я не твой клиент. Но это так глупо и мило, что подмигиваю в ответ.

Дождь моросит и моросит, остается лишь радоваться сухому пальто. Оно кожанное, но не портится и не промокает. А вот чья кожа пошла на него – спрашивать у старого Мейхера не принято. Вот только не подумайте какую глупость, человеческая кожа, если ее не провощить, сыреет не хуже остальных. Мейхер, лучший портной Ночного Города, говорит цену и ты соглашаешься, если хочешь получить отличную вещь. Пуговицы костяные и мне выпало немало удивительных минут, проведенных в лаборатории, где ребята пытались понять – чьи же кожа да кость? Но парни так и не сумели разобраться.

Пальто необходимо не только чтобы прятаться от дождя с ветром. Мейхер знает свое дело и пара постоянных спутников, Кольт 1911, суровый и надежный, как техасский рейнджер, и моя малышка Звездочка, хромированная испанская «Астра», прячутся под ним лучше некуда, совершенно незаметно. 45 калибр кольта и 9 миллиметров Астры – это моя гарантия. Гарантия выживания, а не просто выполнения задания. На улице темнота, кажущаяся живой и так не всегда лишь кажется.

В Ночном Городе темнота прячет в себе не только карманников, проституток всех мастей, воров, наемных убийц, грабителей или толкачей дури. Здесь хватает всякого, не говоря об опасной кошке, любящей гулять ночами и пахнущей «Иранской яшмой».

Новая «Лаки Страйк» взрывается с легким шипением. Дым окутывает лицо, проходит в носоглотку и тонкими струйками улетает вверх, кружась вокруг шляпы. Здесь нельзя ходить с открытой головой, если, конечно ты не притворяешься деревенщиной, эмигрантом или парией из гетто. Галстук… галстук мешает и капитан ворчит, но терпит мои водолазки. Они не цепляются в ненужный момент и не дают шанса кому-то ловкому и тихому подкрасться и, из-за спины, затянуть мой узел потуже.

Да, во внутреннем кармане пальто есть значок детектива. Но, уж поверьте, публику Ночного Города значок порой лишь раззадорит. 13 участок, следящий здесь за порядком, любит малая часть горожан, обычно спящих днем и выбирающихся лишь к вечеру. 13 участок бельмо на глазу у многих и многих, любящих темноту.

Почему я так открыто курю, выжидая её, бесшумно ступающую опасность? Это часть игры и, надеюсь, она ей понравится. Надеюсь, неуловимая незнакомка, прячущая за дурманящим восточным запахом медь засохшей крови, захочет поиграть со мной. Самооценка порой подводит и очень-очень сильно, заставляя переоценивать себя. Может быть, она на самом деле сильна, быстра и ловка, проклятая сумасшедшая любительница боли и страха, кто знает?..

Но я её остановлю. Просто потому что так надо, ради справедливости и покоя этих чёртовых улиц, не родных и ставших лишь чуть знакомыми. А ведь неделю назад все начиналось как обычно… С молчания и фотовспышек. Как и всегда случается при убийстве.

Глава первая: молчаливая красавица и удивительно трезвый ирландец

Её глаза отражали яркие разряды от работающего «Кодака». Её глаза как зеркало, совсем не замутненные и даже красивые. Синие-синие, как подарочная бумага из универсального магазина для обертки на Рождество. Жаль, что они мёртвые.

Для фотовспышки некоторые до сих пор используют магний. Он чуть шипит, трещит и, бах, хлопок и все в белом сиянии. Магний опасен, но многие пользуются им до сих пор. Наш капитан сторонник прогресса и у Майки, нашего штатного эксперта, нормальная лампа. Она не одноразовая, Майки ее ни за что не выбросит, но для вида, когда рядом обычные копы, выкручивает.

Здесь холодно и поднятый воротник пальто в самый раз. Смешно, но он грел, а не создавал иллюзию тепла. Пальцы мяли «Лаки» без фильтра, подцепив ее из зеленой пачки. Тут многое сперва непривычно, но это проходит и даже нравится. Здесь все настоящее, со сказочно прекрасным вкусом, даже эта самая никотиновая палочка, пахнущая чуть подкопченным кентуккийским табаком в пальцах, а когда её касается огонек зажигалки… Просто наслаждение.

– Ты не можешь не смолить, Кроу? – Макнамара меня терпеть не может и старается придраться ко всему.

– Могу.

– Почему тогда опять куришь?

– Хочется.

Да, я его тоже не жалую, не с чего. Чертов веснушчатый ублюдок невзлюбил меня сразу и не нашлось ни одной причины, чтобы налаживать мосты потом.

– Эй, парни, идите сюда.

Майки, конечно, эксперт, но не главный. Наша главная звезда криминалистики высок и безобразно тощ, с ужасным характером и имечком ему под стать: Реджинальд Лафайетт Фиц-Урс. Ну, либо просто Фиц. И уж если Фиц решил подозвать самых никчемных работников участка, то есть детективов, следует нестись вприпрыжку, радостно помахивая хвостиком. Да только шиш ему.

– Кроу, дым мне мешает, – заявил Фиц и замолчал, ожидая реакции, чертов говнюк. Ладно, докурю на улице, заодно заставив их немного позлиться. Бедная девчонка подождет, ей-то все равно.

– Кроу, мать тв… – начал было злющий Макнамара, до кончиков ушей наливаясь алым.

– Сейчас вернусь, ребята, пару минут. И не смей поминать мою маму, Мак.

Фиц положил руку ему на плечо и Макнамара не закипел дальше. Хорошо, настроения махать кулаками не имелось.

Я вышел из подвала, прячущего в себе огромный холодильник. Моросило и из-под жестяного козырька над входом высовываться не хотелось. Подумать можно тут, дождь никак меня не вдохновлял. Осень здесь порой мерзкая, но снаружи все же теплее.

Холодильник прятался в нижнем этаже кирпичного дома в Маленькой Италии, в тесном проулке, заканчивающимся тупиком. Манхэттен застраивался плотно, кое-где даже не развернуться и сейчас теснота оказалась нам на руку. Убитую девушку нашли днем, понаехало копов, приманив зевак и репортеров. Сейчас вся эта шантрапа стояла за оцеплением, состоящим уже из наших ребят. Поздновато, конечно, но информация дошла до капитана слишком поздно.

Что мы имеем, детектив Кроу? Совсем немного, но даже этого хватит и вряд ли Фиц на месте расскажет больше. Бедняжку, застывшую в ледяной пещере холодильника, убил кто-то из наших клиентов. Наших, 13 участка, работающего по Ночному городу. Почему я думаю именно так?

Других вариантов, также, как и приезда начальства, не наблюдалось. Местные сицилийские ублюдки – мясники не из последних, но тут все ясно. Девчонку вспороли, как свинью на бойне, вскрыли от паха до горла, выпотрошили и оставили застывать, превращаясь в камень. Кровью и остальным, макая руку, на стене выписали странное послание, где не встречалось ни одной знакомой буквы. Такое ни одному здешнему «солдату» не под силу, такое им и не снилось.

Да и холодильник подсказывал такое же решение, ведь…

– Кроу! – Макнамара возник в двери за спиной. – Давай быстрее.

Чертова жизнь, угораздило же попасть с ним в одну смену. Это все капитан, не иначе, старающийся держать нас в тонусе и создающий конкурентную среду в стайке своих ищеек. Надо не забыть сказать спасибо.

Фиц ждал нас все там же, все с тем же брезгливым выражением лица и все также желавшей поделиться собственной мудростью, предназначенной для идиотов-детективов. Ну, лысый пень, лично я готов тебя слушать.

– Смерть наступила в результате кровопотери, повреждений внутренних органов и болевого шока. Приблизительно около четырех дней назад, если не больше. – Эксперт поморщился из-за вспышки, Майки продолжал щелкать место преступления. – Точнее скажет коронер, а я подготовлю отчет для всех, включая кэпа.

– Это ясно, – фыркнул Макнамара, – тут и ребенок разберется.

Иногда Мак загибает так, что тянет закрыть лицо рукой. Конечно-конечно, старший детектив, если только ребенок гений. Либо отработал достаточно в полиции, повидав всякого и имея немного настоящего, уличного, опыта.

– Вот как? – Фиц вытянул свое лошадиное лицо в недовольной гримасе. – Может быть, мистер самый старший из умных детективов поделится мыслями о характере имеющихся ранений, включая летальные или даже сможет определить тип оружия, а также предполагаемую классификацию убийцы?

Как красиво завернул… Порой Мака стоило возвращать на место, чересчур уж много тот мнит о своей персоне. Но вряд ли в этом случае у Фица выгорит. К сожалению, Макнамара не ребенок и опыта ему не занимать. А случай, как и думалось под козырьком, явно наш и причин тут несколько. Свои был готов изложить прямо сейчас, но стоит выслушать нашего умника.

– Кто-то из Ночного города, – фыркнул Макнамара, закинув пластинку жвачки. – Ритуальное убийство, из-за чего нам всем, включая этого хлыща, придется рыть носом землю. Никто из итальяшек не станет пачкать руки таким дерьмом, да они поголовно католики. А еще…

– А еще это холодильник Тони Бритвы. – пророкотало за нашими спинами. – Сам Тони в каталажке, и никто, из уважения к нему, сюда просто так не сунется. И, да, Мак, вы станете рыть землю, трясти всех и вся, но найдёте мне поганца хоть из-под земли, ясно?!

Начальство прибыло, совершенно неожиданно и весьма ожидаемо. Ожидаемо, потому как кэп не скрывал своего приезда. А вот что заставило нашего медведя выбраться из-под теплого одеяла и мягкого бока миссис О`Келли так быстро – это интересно. Если не сказать больше.

Ответ крылся в красотке, больше не освещаемой фотовспышками, это точно. Но почему?

– Что, Кроу, уже начинаешь, наконец-то, думать? – хмыкнул кэп, остановившись рядом и сдвинув шляпу на затылок. – Бедная девочка, какая же скотина могла сделать такое?

О, кэп, ты пока не знаешь точного ответа, но подозреваешь, что знаешь. Да мы все здесь уверены в одном и том же.

В свихнувшейся твари, живущей среди Ночного города, недавно прибывшей, либо прятавшейся долгое время. Среди «наших» ребяток хватает всякого дерьма, а уж человеческая кровь для половины из них – как горчица с кетчупом для хот-дога. Без них обычная сосиска с булкой остается просто сосиской и не больше. Но добавь поджареного лука, выдави желтого с красным и оп, у тебя крохотный шедевр простой кулинарии.

Кэп, даже поднятый посреди ночи с кровати, блистал стилем: галстук, накрахмаленная сорочка, запонки и серый, в полоску, костюм-тройка. Миссис О`Келли, бывшая деревенская девчонка из страны картофеля, лепреконов и виски, страстно любила свою текущую жизнь. И все ее деловые проявления, как же без них.

– Кроу, когда ты, наконец, перестанешь носить водолазные свитера? – между делом поинтересовался Кэп, рассматривая мою любимую черную водолазку, предательски торчавшую наружу.

Вообще-то они все у меня любимые и черные. Вот только Кэпу все они не по душе, он же консерватор и республиканец. И католик, самой собой. И, как такое возможно, трезвенник. Непьющий ирландский коп, командующий участком, следящим за созданиями Мрака и Тьмы, рехнуться можно.

– Я собираюсь уйти в ночь на поиски, шеф.

– Сукин ты кот, Кроу, – Кэп пребывал явно не в лучшем настроении духа, ворчал и танцевал цирковым медведем, топчась по плитке на полу. – Сейчас прибудет хренова СиКей, а ты как всегда меня позоришь своим видом.

Макнамара, Фиц и я уставились на Кэпа. Майки, работавший с порошком и кисточкой, не остановился, но, судя дрогнувшим кончикам ушей, весь превратился в слух. Майки – полукровка, его заделал прачке из Квинса какой-то альв, и, видно ради шутки, силком притащил ту в Ночной город. Майки никогда этого не забывал и работал на совесть, ненавидя всех Старых. И пользовался всем арсеналом необычного, полученным от отца.

– Какого хрена здесь делать СиКей? – наплевав на манеры с субординацией удивился Макнамара. – Это ж просто…

– Не просто, – кашлянул Кэп, нарезая новый кружок вокруг синеглазой красоты, навсегда уснувшей в холодильнике чертового Тони Бритвы. – Одна из секретарей в офисе мэра.

И достал фотокарточку, сунув Макнамаре в руки. Черт, теперь сомнений в рытье земли не осталось совсем. Стоило самому догадаться, подсказки же на лицо, вернее – на теле.

Шляпки рядом со светлыми волосами не оказалось. Немудрено, девчонку сюда либо затащили, потеряв ту по дороге, либо слетела, пока убегала от убийцы. Пальто, вернее его остатки и относительно сохранившаяся юбка точно куплены не в «Сирс». Мастерская-ателье с Пятой авеню, судя по ткани и мастерству закройщика. Чулки и обувь тоже не из дешевых, значит, не из ночных бабочек. И тогда…

– Что она тут делала? – сам у себя поинтересовался Кэп, закинув конфету-леденец в свою хлеборезку, тут же ответив. – Это, как раз, вы мне и расскажете. А первые соображения, уважаемые детективы, жду к вечеру. Подключайте хоть весь отдел, берите патрульных, рыскайте, как и где хотите, но первый отчет каждый из вас кладет мне на стол вечером!

– Это мое дело? – довольно осклабился Макнамара, явно радуясь моему подчинению.

– Нет. – отрезал Кэп. – Это дело для вас обоих. И еще, совсем немножко, для Смита. Вы трое, каждый сам по себе, и чтобы быстрый результат. Мэр меня сожрет с потрохами.

– Почему мы о ней не в курсе? – взбрело поинтересоваться мне.

– Потому что! – рявкнул Кэп. – Я сам узнал только сегодня… Вчера… Да какая разница!

Вот, значит, как. Девчонка пропала, и, скорее всего, знала что-то интересное. А наш благостный мэр неведомое «что-то» наружу выпускать не хочет.

– Мэр может спать спокойно. – хмыкнул Макнамара. – Ее принесли в жертву вместо козла или петуха, всем же ясно. Все его секреты теперь упокоились вместе с ней.

Я посмотрел на нее. Постоянно открывающаяся дверь сделала свое дело. Пусть снаружи осень, но там теплее. Ледяные стены потихоньку подтекали и разница температур делала свое дело: от краешков синих глаз, по белой пока коже, бежали поблескивающие дорожки. Она оттаивала, и скоро вся эта застывшая красота Белоснежки, сломанной и брошенной в ледяном гробу, умрет окончательно.

И…

– Кроу! – стеганул голос Кэпа. – Это твоя работа, к слову, хорошо оплачиваемая. И таких девочек Город за год сжирает не меньше пары-тройки сотен. Ты готов мстить за каждую?

Я? Пока еще не уверен, но все возможно.

– Займитесь опросами везде, включая офис прокурора, копов, Портового управления и даже пожарной службы! – Кэп поморщился, закинув следующий леденец. – Проверьте такие же убийства, ищите концы и найдите мне ублюдка.

– СиКей нам не помогут? – поинтересовался Макнамара.

СиКей, Служба Контроля, прокуроры и ФБР Ночного города, могла многое. И даже имела в штате самых настоящих ведьм. Вот только помогать 13 участку никогда не спешила.

– Нет. Все, парни, валите работать. – Кэп ткнул Фица в грудь. – А ты, пока с коронером не сделаете все нужное, домой не уедешь.

Кто бы сомневался.

На улице всё также моросило. Макнамара, не попрощавшись и не пожелав удачи, отправился к своей машине. А я…

А я закурил и уставился на стену, напротив себя. «Лаки» потрескивала, дымок вился вокруг и мысли уже начали собираться в нужный клубок.

Любое расследование начинается с фактов и слухов. Факты подготовят эксперты, а вот слухи – это моя личная забота. И хорошо, когда есть к кому обратиться за ними. Ночной город, даже когда кажется спящим, видит всё и вся, никогда не забывая даже ерунду. Главное здесь – знать, у кого спросить нужное тебе.

А у меня такой человек был. Ну, либо не совсем человек, тут уж как посмотреть.

Глава вторая: немного о себе и всяких странностях

Быть обычным – просто прекрасно. Обычные люди стандартной внешности, нормальной жизни и типового мышления имеют мало проблем. Спокойно занимаются своими делами, не бросаются в глаза, не привлекают ненужного внимания и просто живут.

Я был обыкновенен до серости. И это меня вполне устраивало. Пока как-то раз не решил сходить за сигаретами в круглосуточный магазин.

– Кроу, ты долго будешь тут торчать? – поинтересовался Абак и нажал на сигнал. – Счетчик крутится, деньги мутятся.

Абак обладает несколькими яркими чертами, незаметными рядовым гражданам Города. Абак относится к древнему и благородному роду Воронов, обожает строить из себя серьезного бандита и разговаривает на странном сленге, заставляя подозревать его в умении управлять временем. Проверить догадку не так просто, он же из, сами понимаете, древне-благородного рода.

Вороны, всем своим небольшим сплоченным семейством, обитают в Квинсе. Воронам плевать на ряд правил Ночного Города, их собственная черноперая магия позволяет творить что в голову взбредет. Чаще всего им взбредает просто жить среди людей, наслаждаясь покровом иллюзии, позволяющей ничем не выделяться и порой делать карьеру там, где не ожидаешь.

Ну, может ли значится в помощниках начальника Портового Управления города Нью-Йорк и штата Нью-Джерси высоченная, целых шесть футов с парой дюймов, черная как смоль и говорящая на трех-пяти языках, птица? Птица, обожающая сигары, шляпы-цилиндры, галстуки и даже трости? Наверное, никак не может.

Но старший кузен со стороны двоюродного деда нашего Абака, Скарк, занимал именно эту должность. Чертовы Старые, с их умением наводить морок и пудрить людям мозги, верно? Скарк имел все разрешения от СиКей, Службы Контроля, и, наверняка, ими же был подсажен в само Управление.

– Кроу! – каркнул Ворон.

Когда Ворон дымит самокруткой, прищурившись от дыма и наполовину высунувшись из «бьюика», поневоле прислушаешься. Абак недовольно покосился на меня, присевшего на переднее сиденье, но даже не фыркнул.

Почему детективу 13 участка отправляется по срочным делам на такси? С водителем Вороном? Потому что машина в ремонте, вот и все. А положение полиции Ночного города дает свои привилегии. Например – меня с относительным комфортом повезет куда надо таксист-Ворон.

Дождь не прекращался, дворники гладили стекло с ужасно противным звуком, но зато мы ехали. Я еще не сказал куда мне? Конечно, просто Абак не хотел стоять на месте.

– В «Тихий Лес», Абак. Хотя…

Абак хрустнул клювом. Одуряющие зрелище со звуком эти вот самые его привычки, уж поверьте. Вас раздражает хруст пальцами? Попробуйте представить птицу ростом с человека, трещащую крепчайшим, кости долбить можно, клювом.

– Да, ты прав. Пока ещё рановато, профдеформация, не иначе.

– Хрена ты словечки знаешь, фраерок… – поделился Абак мыслями.

Говорил же – что-то не то с этим крылатым, откуда здесь и сейчас возьмется этот «фраерок»?

– Поехали позавтракаем. Пока доберемся на тот берег, как раз у Стиви начнут подавать блинчики.

Клюв Абака щёлкнул одобрительнее, ведь что-что, а пожрать он не дурак. Светало, но все же ехать к моему информатору стоит лишь соблюдая приличия. Клуб открывается в десять, будем вежливы и уважительны, подкатим вовремя. Какой клуб? «Тихий лес», принадлежащий самому настоящему польскому дворянину и отставному поручику Межинскому. Кто там мой информатор и почему? Все просто, однозначнее однозначного.

Чертов эмигрант, утверждающий о своем бегстве в связи с несогласием по ряду вопросов, выдвинутых «красной» половиной российских Советов, на самом деле колдун. Хороший, мать его, чернокнижник, по праву занимающий достойное место в иерархии Ночного города. Владелец загородного клуба, магазина антквариата и букинистических жемчужин на Седьмой, а также пары-тройки ломбардов. Не говоря о подпольной винокурне, гонящей настоящую «вудку» и торговец оружием.

Почему я его до сих пор не сдал Кэпу? Потому как бесполезно, Межинский торгует стволами и остальными совершенно легально. Америка, сука, страна возможностей, все знают. А самогон… Да ну, глупость какая-то, сдавать какого-никакого, а почти друга из-за самогона.

– Задумался о своей горькой судьбинушке, Кроу? – каркнул Абак. – Или зажилил платить за блинчики?

А, чертова курица, вырвал из мыслей… И хорошо. Недосып давал о себе знать.

– Я плачу, черт с тобой. Поехали.

Он затянулся, выпустив целый клуб дыма, шевельнул своей бородкой из перьев и выкрутил руль, развернувшись прямо посреди улицы. Вороны, как и все Старые, обожают игнорировать людские правила, а уж касаемые дорожного движения для них ровно как сметана на кухонном столе для кота. Как кот, пусть и зная, наплюет на обязательно прилетевший тапок, так и Старые нарушат их при первой возможности. Так и живем, уважая древних и благородных, да страстно желая снова преподать им урок. Желательно – пожёстче.

– Включить радио, Кроу?

Мне было все равно. Здесь еще любили джаз, хотя блюз становился все популярнее, а до рок-н-ролла и Бадди Холли с Королём, по ощущениям, оставалось совсем немного.

«Бьюк» мурлыкал двигателем, мягко покачиваясь на вполне себе хорошей дороге, ведущей в сторону тоннеля Хобокен. Литтл-Итали, с её макаронниками, вечно небритыми выродками в шляпах, кричащими красивыми брюнетками и одной мертвой блондинкой, оставалась позади.

Иногда меня так и тянуло подойти к кому-то из заносчивых ублюдков, намеренно гундосящих с сицилийским акцентом, подойти прямо посреди обеда с домашним хлебом и вином, обязательной пастой, пахнущей чертовым пармезаном и, выдохнув сигаретный дым, рассказать немного правды.

Что Чайна-таун и черные, ставшие афроамериканцами, пожрут Маленькую Италию полностью. Что всего через сто лет никому не будет дела ни до Тони-Бритвы, ни до Корноухого Винченцо, ни даже до самого Вито. Никто их не вспомнит и не поплачет над могильными камнями настоящего мрамора. Красный кирпич их аккуратных домишек покроется граффити, переулки, вместо хлеба и сыра, станут вонять мочой, а в аккуратных бакалейных лавках, взамен базилика и золотистых связок лука к лазанье, станут продавать замороженно-готовых цыплят по-кентуккийски с сырными шариками.

Порой мне жутко хотелось это сделать, когда в очередной раз наши дела сводили с местными копами и вся эта сраная романтичная тарантелла рассыпалась из-за новых трупов, найденных синими после garotta, удушенных из-за неуплаты дани или плавающих в крови из-за «сицилийского галстука», глотки, вскрытой от уха до уха с языком, специально вытащенным через разрез наружу.

Но, учитывая все новости, свалившиеся на меня в первые полгода, новости о мире и всякие странные изменения в истории, точно ли сбудутся мои слова? То-то же, потому пока я терпел, хотя руки с языком чесались неоднократно.

– Кроу, красоту нельзя убивать просто так. – каркнул Абак и уставился вперед, вдруг нацепив синие круглые очки.

Чёртов Ворон, прикидывающийся, как они все, бездушным наблюдателем за жизнью короткоживущих человечков. Брякнул, потому как даже Старых порой задевает жестокость их собственных товарищей по Договору, заставившему древние расы жить постоянно прячась.

Задевает, особенно, когда им известные подробности. Задевает далеко не всех, кому-то лишь бы посмаковать подробности, как сливочное мороженое после обеда. А вот нашему Ворону, закрепленному за участком, не все равно. Но, так уж у них устроен взгляд на мир, больше из него ничего не вытянешь. Будет молчать, курить и сидеть чучелом, глядя в ночь через темные стекла. Хренов черноперый ублюдок.

К Старым, мне было привыкнуть очень сложно. Сложнее всего остального. Зато закончилась обычность.

Обычным быть прекрасно. Живи себе припеваючи и наслаждайся жизнью, что может быть лучше? Все по расписанию, давно известно и измерено во всех физических плоскостях.

Понедельник – день тяжелый, главное тут не опоздать в офис. Утренний кофе из сушеных тараканов, плюшка, перехваченная в ларьке по дороге. Оперативка, нарезание планов с задачами, все знакомо до запятой-ссоры с бухами и восклицательным знаком из-за клевой новой девчушки соседей по этажу.

Среда – маленькая пятница. Можно задержаться домой, заодно зайдя в гипер и прикупив жратвы до выходных. Качнуть пару сериальчиков, рубануться в сетевую или потупить в монитор, рассматривая новую киношку. Снова лечь хрен пойми во сколько и не выспаться в четверг, опять забив на зарядку с лишними кэгэ, насиженных на жопе ровно.

Пятница-развратница, благая долгожданная тяпница с баром, клубом, пивасиком у типа друга в ипотечном скворечнике и такси втридорога поздней ночью. Как говорится – если повезет, тогда и триппер, а нет, так Порнох… ну, всяко в жизни случается.

Выспись я с воскресенья на понедельник последней недели Дома, глядишь не натупил бы в среду, зайдя в магаз. У меня рядом со съемной хатой сразу «Пятёрочка» с «Магнитом», а еще недавно открылась «Лента». Выбор нормальный, но я упорото тупил из-за желания поспать, не купив свой обычный блок сиг на неделю.

В пятницу, почти трезвый, приперся домой и, часа через два, крутя в руках пустую пачку, понял – придется. Придется, мать его, выйти на улицу и переться через переход на ту сторону улицы, в круглосуточный, выбирая между их «Парламентом аква-блю», «Винстоном» и пролетарскими «2222».

Там-то, в переходе, меня и нашел Блэкстоун.

Кто такой и почему Блэкстоун? Тут все просто.

Блэкстоун потому что очень пафосный. Как и положено, мать его, демону или кто он там. А Блэкстоун, прорвавшийся к нам отсюда, был первостатейным аристократом среди поклоняющихся древней Тьме, когда-то почти уничтоженной половиной Старых в союзе с людьми. Но «почти» не означает «навсегда», верно?

Меня чуть покачивало, ведь накидались мы неплохо. И кто-то, идущий прямо ко мне, сперва оказался принят за мента. Но менты, сука, как крабы – всегда ходят парочками, а тут один.

– И хера ль тебе надо, – пробурчал я под нос и постарался обогнуть позднего прохожего по дуге. Не удалось.

– Мне бы немного вашего огонька, – поделился хрен в стильном пальтишке и с видневшимся галстуке. И для чего-то стянул перчатки, эдакие черно-эсесовские перчатки.

А я не придумал ничего лучше, чем протянуть ему жигу. Пальцы, коснувшись ладони, обожгли холодом, тут же сменившись настоящим пламенем. Потом стало больно, ведь эта сука схватила мое запястье до хруста и, не дав ничего не сделать организму, утомленному алкоголем, второй рукой вцепилась в горло. Я захрипел, дурно раззявив рот и уставился прямо в его глаза.

А те полыхали пламенем, разгораясь алым все сильнее. Тут-то я и отключился.

– Охренеть… – сказал я сам себе через пять минут, сидя на заднице в переходе. – Охренеть.

И тут меня подняло и потащило в сторону моего же дома, хотя, помнится, до сигарет так и не добрался. Потащило с спринтерской скоростью, преодолев половину перехода за несколько секунд.

«Беги, раб! – полыхнуло в голове. – Беги!»

Испугался ли тогда? Да я бы обмочил свои «ливайсы», если бы эта тварь, сразу вспомнившаяся, не рулила мной как куклой, как-то оказавшись внутри.

– Пошел ты нахер! – заорал я и попробовал остановиться.

Меня скрутило в три погибели, до хруста позвонков и боли почти рвущихся мышц с сухожилиями.

«Бегом, раб! – звенело в голове. – Бегом!»

Нам обоим, катающимся по бетону, не пришлось никуда бежать. Пять минут назад слова «боевые маги» казались мне чем-то из разряда глуповато-пафосных сказок для взрослых. Оп, с трех сторон, влажно разорвав пространство, разом открылись те самые ярко светящиеся порталы из игр. Выскочившую шестерку, работающую совершенно по-ментовски парами, мой наездник встретил во всеоружии и настоящем облике… Черного, воняющего серой и тухлятиной, демона, изукрашенного рогами, шипами и наростами, скалящего крокодилью пасть и следящего за ними сразу двумя парами глаз. Когда один, развернувшись в вытянутой впадине, уставился на меня с явным обещанием пожрать не только тело, но и душу, стало страшно. Не, не так.

Жутко. Дико и безысходно жутко.

Мне почти повезло. Шестеро личностей, мужчины и женщины, знали свое дело туго. Магия, с трудом справляющаяся с защитой от нее здесь, у нас, развернулась во всю Ивановскую.

Чертового беса исхлестали плетьми-молниями, стреножили огненной сетью и желали добить огромной кувалдой, выросшей в руке тонкокостной мелкой девчонки лет семнадцати-восемнадцати. Она почти успела, когда черно-рогатая мразь, разодрав сеть, скакнула в портал, по дороге прихватив меня за шкирку.

– Очнулся. – мрачно заключил кто-то в белом халате и отошел, пропуская к моему телу еще кого-то.

«Кого-то» оказалось трое. Здоровенный мужик в кожаной летной куртке и шляпе, второй, такого же роста, но тощий и усатый. И красивая женщина неуловимого возраста. Общим у них оказалось одно: все рассматривали меня также, как я любовался щенками да котятами в зоомагазине, сидящих в стеклянном ящике.

– Как тебя звать мы уже знаем, – заявил усатый, – отправить назад не сможем. Блэкстоун разодрал Пространство своим порталом и, уходя, оставил несколько проклятий-капканов. Вопрос простой, сынок – какого черта нам с тобой теперь делать?

– Отпустить? – робко поинтересовался я.

– Это проще всего, – фыркнул усатый, – иди куда хочешь. Только тебе придется худо. И недолго.

– Почему?

– На тебе метка, Блэкстоун зацепил тебя ей. И не только ей. – сказала женщина. – Ты не помнишь, что было в переходе?

– Он мной командовал.

– Ты идиот? – спросил усатый.

– Он не понимает, – ответила за меня женщина, – в переходе между мирами, что было там? Хотя, уже понятно, что ты не помнишь.

– Тебя взяли с собой чтобы перекусить, – хмыкнул молчавший бородач, – а ты не дался и даже смог…