Дмитрий Корсак
Шесть бастионов сингулярности
Пять
Осваивать видавший виды компьютер Клавдии ему не пришлось. Едва Илья отлежался, хозяйка принесла старенький терминал-браслет и показала, как им пользоваться. Оказалось, совсем не трудно. Правда, полезная информация перемежалась бойкой, навязчивой рекламой, из которой он узнал, что на руке Клавдии красовался только что выпущенный «JK-2030» – слишком навороченная игрушка, которая была ей явно не по карману. Впрочем, не его это дело, сейчас Илью интересовали лишь имена, написанные на ладони. Пока что они были единственной зацепкой, способной вернуть его личность.
Открыв виртуальное окно поиска, он вбивал фамилии с ладони одну за другой.
Талеб Насонов. На экране возникло совершенно незнакомое лицо – черные волосы, смуглая кожа, умные, глубоко посаженные глаза. Насонов оказался известной личностью. Сеть услужливо подкидывала многочисленные фото, интервью, воспоминания коллег и просто случайных знакомых.
Насонов был полукровкой – мать русская, отец индиец. Еще в школе он показал недюжинные способности в программировании, выиграв все существующие соревнования и получив все возможные титулы. В двадцать лет основал свою фирму, в двадцать три заработал свой первый миллион. Но знаменитым он стал после создания Города – виртуальной площадки, оказавшейся для многих ожившей сказкой, воплощением мечты.
Чтобы попасть в Город, не требовалось ничего – ни денег, ни специального допуска. Есть устройство для выхода в Сеть – добро пожаловать. В Городе каждый мог стать тем, кем хотел. Тем, кем не мог стать в реальном мире. Любая фантазия там была осуществима. В Городе все были равны, деньги и положение здесь не значили ничего. Более того, зачастую богатые, солидные и влиятельные в реальном мире люди в виртуальности выглядели бледнее, чем подростки и аутсайдеры.
Город был изумительно красив, особенно его центр, нарисованный женой Талеба. Илья разглядывал скриншоты, восхищаясь талантом художницы. Набережные, площади, дворцы, соборы лишь отдаленно напоминали реальные объекты и выглядели фантастически прекрасными. Подножия Ростральных колонн обвивали Ктулху и Дагон, скульптуры сфинксов и львов на набережных могли двигаться и разговаривать. Над сказочной громадой Исаакиевского собора летали ангелы, крышу багрового Михайловского замка оседлали злобные горгульи, во рве плескалась стекающая со стен кровь, а Петропавловская крепость на острове посреди залива четырежды за сутки меняла облик.
А потом жизнь Талеба круто пошла под откос. Сначала погибла в автокатастрофе жена. Поговаривали, авария была подстроена – Насонову отомстили за отказ продать права на Город. Потом тяжело заболела дочь. Чтобы оплатить лечение, Талеб распродал все, что имел: фирму, дом, акции, патенты. Далее след Насонова терялся. Больше никакой информации о судьбе Талеба вплоть до его смерти Илья не обнаружил. Происшествие в лаборатории, названное причиной гибели Насонова, вызвало новый всплеск интереса к его персоне. Опять заговорили о правах на Город, вспомнили гибель жены, фантазировали насчет работы Насонова на триаду, но дальше фантазий и слухов не продвинулись. Официальное расследование, если и проводилось, то спустя рукава, Илья нашел лишь скупое сообщение властей, не проясняющее ничего. Некоторое время журналисты и завсегдатаи Сети перемывали слухи и домыслы в поисках криминала, но потом их интерес сошел на нет.
В отличие от Насонова Елена Клаудия Ортис – узкий специалист в области психологии искусственного интеллекта – была совсем не публичной фигурой. Была – потому что женщина погибла через полгода после смерти Насонова. И вновь катастрофа, подробности которой попытались замять.
Терминал вывел на экран немногочисленные изображения немолодой элегантной женщины с добрыми глазами. Как и в случае с Насоновым, Илья был уверен: он никогда с ней не встречался. Он начал читать статью Ортис, напечатанную в русскоязычном издании «Нейчер», но быстро запутался в терминологии. Что ж, зато теперь он знал точно: ни программистом, ни психологом он не был.
С остальными, входящими в «шестерку», дела обстояли не лучше, с одной лишь разницей – они были живы.
Биохимик Карел Климович давно не давал о себе знать. Последняя информация о нем, которую удалось найти Илье, была восьмилетней давности – именно тогда Климович оборвал все старые контакты. Должность в научном отделе крупной корпорации он оставил еще раньше. Темы диплома и диссертации для Ильи выглядели настоящей китайской грамотой – ни одного знакомого слова, а с фотографий смотрел совершенно незнакомый мужчина. Импозантный, слегка женоподобный и знающий себе цену.
Двое умерли, один пропал, и все это произошло восемь лет назад. Такое не может быть совпадением, нужно рыть дальше.
Чуть лучше дело обстояло с детским нейрохирургом Андреем Тамлиным. Он уволился из городской больницы два года назад, не оставив ни личных координат, ни нового места работы. Но два года – не восемь, должны остаться следы. Однако и тут Илью подстерегала неудача. Гостевая на личной страничке Тамлина пестрела поздравлениями с праздниками и вопросами от бывших пациентов, только ни на один вопрос Тамлин так и не ответил. И вообще за эти два года ни разу не появился в Сети. Старые, десятилетней давности фотографии, изображали невысокого молодого мужчину заурядной внешности и мало что могли дать – с тех пор Тамлин наверняка сильно изменился.
Инженер и специалист по микрочипам Михаил Березин тоже не горел желанием рассказывать о себе всем и каждому. Его профиль содержал лишь фото трехлетней давности и самые общие, на первый взгляд абсолютно бесполезные сведения. Даже не удалось найти место его работы.
Илья откинулся на спинку стула и задумался: что могло связывать давно вышедшего из детского возраста инженера с Тамлиным? Никаких идей в голову не пришло. Он вздохнул и открыл последний профиль.
Единственной публичной фигурой в этой странной «шестерке», да и вообще, по-видимому, просто общительным и открытым человеком была Римма Беккер. Эффектная шатенка без возраста, известный ученый, генетик, нейрофизиолог, чьи многочисленные фото украшали Сеть. Ее любили журналисты – за красоту, остроумие, эрудицию. Любила молодежь – за генномодифицированные живые игрушки. Ее даже любило научное сообщество, которое вообще никого не выносит.
Что связывало этих людей? Почему он написал их имена на ладони? В том, что писал он сам, Илья уже убедился, изрядно почиркав старую газету, – почерк был его. Судя по всему, начинать надо с Риммы. Но что он ей скажет? «Когда я очнулся, в моей голове не было ни единой мысли, но я прочел ваше имя на своей ладошке. Вы, случаем, не помните меня?» И что он будет делать, если она пожмет плечами и скажет «нет»?
Рука, уже тянувшаяся набрать ее номер, замерла. Нет, все-таки лучше поговорить лично. А еще лучше как бы невзначай попасть ей на глаза. Сейчас у Риммы как раз лекция в Центре экспериментальной медицины – отличная возможность, грех не воспользоваться.
Илья закрыл все виртуальные окна и поднялся.
– Собрался куда-то? Не рано ли? – сварливо осведомилась Клавдия, когда Илья вышел из отведенной ему комнатушки.
– Думаю прогуляться по городу, может, вспомню что, – уклончиво ответил он.
– Ну, погуляй, погуляй. Только тебе деньги же нужны будут, на транспорт хотя бы. Сейчас…
В воздухе перед Клавдией повис небольшой экран. Илья отступил на шаг назад и покачал головой.
– Бери-бери. Отдашь, когда заработаешь.
– Спасибо. Только… – он замялся, не зная, как спросить.
Клавдия показала глазами на терминал-браслет на его руке:
– Тебе ничего не нужно делать, автоматика на входе все сделает сама.
Илья кивнул, накинул почищенную Клавдией куртку и вышел из квартиры.
Томаша он нашел все в той же заброшенной церкви. На этот раз прием был более теплым – Илью уже не пытались сбить с ног.
– Мне нужны деньги и документы.
– Деньги всем нужны, – ухмыльнулся рыжий. – Как рассчитываться будешь?
– Отдам, не беспокойся.
– Да я не за бабки волнуюсь – их ты по любому отдашь, а за тебя. Не родился еще тот урод, что Томаша кинул. Ладно, жди.
Он отогнул край грязного брезента и рявкнул в темноту:
– Микки!
Спустя две минуты Илья стал обладателем документов на имя Маркова Ильи Борисовича тридцати двух лет и небольшой суммы на счету.
До Васильевского острова он доехал быстрее, чем ожидал, – метро работало отлично. Поднялся на поверхность, обошел станцию и направился в сторону Невы, к Кунсткамере.
Город казался похожим и непохожим на тот, что хранила память. Почему-то помнилось, что на Шестой линии никогда не росли деревья, а на углу с Большим проспектом был разбит сквер. Сейчас здесь стояла церковь нарядного розоватого оттенка. «Андреевский собор», – прочитал Илья надпись на воротах. Не было здесь никакого собора или память подвела его? Да и остальные здания, выкрашенные в теплые жизнерадостные оттенки, в его памяти сохранились совсем другими – более мрачными, без ярких вывесок и «маркизов» над окнами.
Некоторые названия магазинов казались знакомыми, зато о других он никогда не слышал. Довольно часто встречался логотип надкусанного яблока с надписью Apple, только судя по витринам, торговали здесь явно не фруктами. Еще удивляло небо над головой. Почему-то здесь, в центре, оно выглядело будто покрытым бликующим стеклом или прозрачной пленкой.
Илья запрокинул голову, рассматривая бегущие по небу перламутровые облака.
– Краси-и-иво, – протянул рядом детский голосок. – Тоже любишь смотреть на купол? Но еще красивее, когда он показывает радугу.
Рядом с Ильей стоял малыш лет семи.
– Как это – показывает? Радуга бывает после дождя. Я думал, ты уже большой и знаешь об этом, – улыбнулся Илья.
– Сам ты ничего не знаешь, – нахмурился малыш. – Радугу включают весной и летом по субботам. А зимой включают северное сияние.
– Мишенька! – раздался сзади мелодичный женский голос. – Я же тебе объясняла! Нельзя первым заговаривать с незнакомыми.
– Да тут какой-то странный дядя, он про радугу не слышал!
– Не все знают про купол, в городе много туристов, – назидательно заметила женщина, беря мальчика за руку.
Туристов в центре Васильевского острова действительно было много. Нарядно одетые, никуда не спешащие, праздно глазеющие по сторонам – они попадалось все чаще.
Илья свернул на набережную. Сфинксы на месте, все также сторожат покой города. На другом берегу Невы, прерывая стройную шеренгу фасадов, сиял золотом купол Исаакия. А вот еще одна замеченная странность – на набережной почему-то не было машин. Совсем. Люди передвигались в каретах, как двести лет назад, только запряженные в них лошади оказались не реальными, живыми животными, а голографической картинкой.
Поглядывая по сторонам, Илья не заметил, как добрался до двухэтажного желтого здания Центра медицины. Перед главным входом, смеясь, курила пестрая стайка молодых людей. Он думал, что встретит здесь ученых в строгих костюмах, серьезных студентов с пачкой учебников под мышкой, а увидел вызывающе одетую толпу, место которой на новогоднем карнавале или праздновании Дня дурака.
Высокий парень в блестящей куртке с зелеными дредами панибратски хлопнул Илью по плечу.
– Бро, ты на лекцию? Так Римма все отменила.
– Как же так?! – досадливо поморщился Илья.
– Что, срочно понадобилась? – в голосе парня прорезалось сочувствие.
– Да, но…
– Так да или но? – усмехнулся «блестящий». – Не парься, сейчас сообразим в лучшем виде.
На секунду его глаза остекленели, будто душа покинула тело, затем он кивнул:
– Нашел. Она на пляже Петропавловской крепости.
И, хихикнув, добавил:
– И что там наша мадам забыла?
– Спасибо! – на ходу бросил Илья и со всех ног помчался в сторону Петропавловки.
Спешащий человек в этом праздном, прикрытом защитным куполом мирке спокойствия и благополучия выглядел чужаком. Люди оглядывались на Илью, изумленно поднимали брови, хмурились. Проскочив Биржевой мост, он выбежал на почти безлюдную Мытнинскую набережную, через Кронверский мост попал на Заячий остров и застыл на месте. Петропавловская крепость совсем не изменилась, именно такой он ее и запомнил – с гранитными бастионами, устремившимся вверх золоченым шпилем собора, старинной брусчаткой… Только почему-то не хватало одного бастиона, Зотова, ближайшего к мосту. Сейчас на его месте проходила глухая ровная стена.
Илья с удивлением оглядывался по сторонам, но люди спокойно проходили мимо. Неужели память его подвела? Ладно, не до бастионов сейчас, есть дела поважнее. Он заметался, ища выход на пляж, бросился через двор к Неве и заметил Римму. Прижав локтем сумочку, она с трудом брела по крупной брусчатке. Высокие каблуки соскальзывали с вдавленных в землю булыжников, попадая в промежутки между камнями. На красивом лице женщины застыло страдальческое выражение.
Римма доковыляла до ворот, ведущих на пляж, и прямо по песку в своих дорогих лодочках направилась к поджидавшим ее мужчинам. Высокий худощавый человек с коротким ежиком волос оказался Михаилом Березиным – Илья узнал его. Второй напоминал бомжа – седеющие, давно нестриженые космы, неопрятная борода, старая куртка не по размеру.
Римма остановилась рядом с мужчинами. Илья поймал ее растерянный, словно ищущий помощи у бастионов Петропавловки, взгляд. Надоедливая реклама, чуя в женщине состоятельного человека, так и крутилась подле нее. Римма недовольно поджала губы и легким взмахом руки отогнала висевшую перед глазами навязчивую картинку.
С берега открывался потрясающий вид на Зимний дворец и Стрелку Васильевского острова. Белоснежный туристический флаер пронесся над самой водой, подняв небольшую волну. Дрожащее кружево пены лизнуло ботинки Березина, но он даже не заметил этого.
– Пару дней назад в Сети промелькнула информация о взломе серверов Северного научного кластера. И хотя по официальной версии обойти файервол не удалось, вчера в черном сегменте Сети был выставлен на продажу вот этот проект. – Березин вывел изображение на раскрывшийся в воздухе виртуальный экран. – Ничего не напоминает?
Легким движением указательного пальца он увеличил картинку.
– Очень похоже на нашу разработку, – пробурчал «бомж», вглядываясь в мелькавшие схемы. – Практически один в один. Я думал, что все файлы «Точки Омега» уничтожены, это не так?
– М-м… Не совсем, – нервно заметила Римма. – Но зачем кому-то понадобилось красть то, что делалось просто для тренировки ИНС1?
– Хороший вопрос, – одобрительно кивнул Михаил. – Правильный. А вторым правильным вопросом будет: как вообще посторонний человек смог узнать о том, что эти файлы хранятся на серверах Северного? Даже я об этом не знал.
– Посторонний? Сильно сомневаюсь, – уголком губ усмехнулся «бомж».
Римма дернулась, чуть не выронив сумочку.
– Думаешь, это мог быть кто-то из наших?
«Бомж» деланно пожал плечами и повернулся к Михаилу.
– Да, кстати, а что с остальными членами нашей шестерки?
– Талеб и Елена мертвы, Карела я не смог найти.
– Я не знал про Елену, – задумчиво проговорил бомж. – Когда?
– Почти сразу после смерти Талеба. Автокатастрофа.
– Но ведь… – бомж замялся. – Это не могло быть из-за его гибели?.. Она же любила его… Не могла же она…
– Это была просто авария, – отрезал Березин.
– Почему ты не смог найти Карела? – нервно перебила его Римма. – Разве такое может быть в наше время?
– А почему нет? – пожал плечами Михаил. – Если человек не хочет выходить на контакт, на его поиски можно затратить массу времени, гораздо больше тех сорока восьми часов, которые были у меня.
– Но если Карел жив, то почему избегает нас?
– Мало ли какие причины, – отмахнулся Березин. – Вот Андрей, к примеру, – он кивнул на «бомжа». – Думаешь, если бы он не отозвался на мой звонок, сумел бы я найти его за пару дней в питерских трущобах? Даже при всех моих возможностях.
– Неужели ты считаешь, что Карел смог бы опуститься до уровня… – начала Римма и прикусила язык, виновато взглянув на Андрея.
Тот невесело хмыкнул.
– Ну да, конечно, великолепный, утонченный, аристократичный Карел никак не мог оказаться на обочине жизни и превратиться в такое ничтожество, как я. Ты это хотела сказать? Но, с другой стороны, если кто и мог нарушить обязательства и воспользоваться наработками «шестерки», то только Карел. У него и раньше были проблемы по части этики и выполнения собственных обещаний.
– Ты несправедлив!
– А как же история с сетом? – «бомж» с кривоватой улыбкой взглянул на Римму. – Скажи лучше, Карел знал, что ты не уничтожила файлы? Нам ты не сказала, а ему?
– Стоп. Стоп, – вновь вмешался Михаил. – Андрей, не гони волну. То, что я не нашел Карела, вовсе не означает, что он скрывается.
– Ну да, – усмехнулся «бомж». – Конечно, в фантастически ловкого и сказочно удачливого хакера поверить легче. Какая же у вас короткая память.
– Андрей! – рявкнул Березин и добавил уже тише: – Я обязательно во всем разберусь, но мне нужно время. А еще мы должны принять меры предосторожности на будущее. Пока что всплыла одна из самых невинных идей Тора. Больше такое не должно произойти.
– Что ты предлагаешь?
– Уничтожить материалы проекта. Все. Без исключения. Если кто-то смог добраться до самой безобидной его части, то сможет найти и все остальное.
– Согласен.
– Римма?
– Не знаю… Я не смогла уничтожить их тогда, думаете, смогу сейчас? Там годы исследований… Фактически будущее человечества… Нет!
– Римма, пойми…
– Нет, я сказала!
На пляже надолго повисло молчание, лишь надоедливая реклама опять напомнила о себе, но Римма с такой силой двинула локтем по плясавшим в воздухе картинкам, что они смялись в пестрый комок.
– Проект «Точка Омега» должен быть ликвидирован целиком и полностью, я настаиваю, – в голосе Березина звучала категоричность.
– Согласен, – вновь поддержал его Андрей. – Римма?
Женщина, нахмурив брови, отвернулась.
– Я… – неуверенно начала она, но договорить ей не дали.
Три молодые и до бесцеремонности энергичные японки окружили ее. Ярко-малиновые всполохи на их платьях показывали, что девушки сильно взволнованы. Модный наряд дополняли нано-перчатки до локтей в форме кошачьих лапок и зеркальные очки ВР2 без дужек, закрывающие добрую половину их кукольных лиц.
Надо же, с удивлением отметил Андрей, «зеркалки» вновь в моде. Когда-то они были очень популярны. В таких очках юная, очаровательная Римма так же, как и сегодня, стояла на пляже Петропавловки. А потом, сняв их, смотрела на него, молодого, но уже заявившего о себе нейрохирурга, восторженными глазами. Они тогда всю ночь целовались на пляже. А еще в тот день, прежде чем упиться в хлам в «Корюшке», Талеб набросал на ресторанной салфетке меморандум «шестерки»… Сейчас мода, заложив крутой вираж, вернулась назад и плевать ей, что технологии прямого нейронного интерфейса сделали очки ненужными…
– Госпожа Беккер, госпожа Беккер, это же вы? Это правда вы? – щебетали японки. Импланты в виде кошачьих ушек азартно шевелились на их макушках. – Смарт-браслет узнал вас! Мы так восхищаемся вами!
Римма нехотя кивнула.
– Госпожа Беккер, можно фото на память? Пожалуйста!
Не дождавшись согласия, они выпустили в воздух горошину камеры и с визгом бросились к женщине, обняв ее за талию.
Римма выжала из себя улыбку.
– Осэва ни наримасита! Спасибо! – дружно пропищали кошкодевочки и, махнув ушками на прощание, побежали в сторону Петровских ворот.
Наблюдавший за разговором Илья отлип от гранитной стены – девчушки подали ему отличную идею. Он вытащил из автомата рекламную открытку с видом города и зашагал по песку к Римме.
– Госпожа Беккер, я надеялся услышать вашу лекцию. Жаль, что она не состоялось.
– К сожалению, пришлось отменить.
Однако никакого сожаления в голосе женщины не чувствовалось. Только желание поскорее избавиться от очередного поклонника.
– Хотел, чтобы вы подписали мне книгу, но она осталась в Центре. Может, эту открытку?
– Давайте, – устало произнесла Римма. – Только нечем.
Илья вытащил кармана авторучку.
– Кому подписать?
– Илье.
– А дальше?
– Просто Илье.
С дежурной улыбкой Римма вывела свой автограф.
Илья внимательно следил за тремя лицами, но ни единой тени узнавания не промелькнуло на них. Для них он был совершенно незнакомым человеком, досадной помехой важному разговору. И никак не больше. Зато в «бомже» Илья с удивлением узнал детского нейрохирурга Тамлина, опустившегося и постаревшего. Сурово обошлась судьба с доктором.
– Готово, – Римма протянула Илье листок.
– Спасибо.
Нет, пожалуй, пока не стоит их ни о чем расспрашивать, решил он, отходя в сторону.
– Ты популярна, – усмехнулся Андрей.
– Это все из-за светящихся в темноте генномодифицированных котят, – поморщилась Римма. – Гадость какая. Серьезные исследования корпорации не спешат финансировать, а какую-нибудь глупость вроде этой – пожалуйста.
– Еще бы! – вновь усмехнулся Андрей. – Кто-то на этой глупости делает отличные деньги.
– Римма, итак? – вернулся к теме разговора Березин.
– Ладно. Пожалуй, насчет «Точки Омега» ты прав – надо все уничтожить. Признаю, я действительно сохранила файлы на сервере Северного научного кластера после смерти Талеба. Но об этом никто не знал, даже директор Северного. И лучше ему и не знать дальше.
– У тебя остался доступ к этой информации?
Римма покачала головой.
– Тогда, думаю, добраться до нее будет нелегко, – заметил Андрей.
– Я разберусь, – ответила женщина. – Найму хакера. Сегодня же.
– Это опасно! А если он поймет, какая ценность у него в руках и кому-нибудь перепродаст файлы? – возмутился Тамлин.
– Она. Это она, – улыбнулась Римма. – Во-первых, не поймет – файлы зашифрованы, во-вторых, я с ней работала несколько раз, и, в-третьих, она из триады.
Березин понимающе хмыкнул: триада тщательно следила за своей репутацией. Поговаривали, что хакера, замеченного в сливе информации налево, ждало множество весьма болезненных манипуляций, после которых его уже никто никогда не видел.
– Что-то мне не по себе, – поежилась Римма.
Мужчины удивленно переглянулись – хоть она и была одета в легкий пиджачок, здесь, под куполом, всегда стояла одинаково теплая погода. Но ни они, ни сама Римма не поняли, что дело вовсе не в утренней прохладе, просто Римма первой уловила приближение катастрофы, перед которой все они скоро окажутся бессильны.
– Тогда, может, в «Корюшку»? – предложил Михаил.
– Почему бы и нет.
Троица неспешно двинулась вдоль пляжа в сторону ресторана, не заметив ни внимательно наблюдающего за ними молодого человека с розовой заплаткой эко-кожи на виске.
* * *
Невысокая темноволосая девушка нетерпеливо мерила шагами комнатушку на последнем, двадцать втором, этаже ветхого «муравейника». Эту квартиру в старой панельной многоэтажке она выбрала не случайно: если нагрянет облава, отсюда легко перебраться в соседнее крыло, подъезд которого выходил на другую улицу. Только лучше бы такой путь отхода ей никогда не понадобился.
Старые обои на стенах, потертый ламинат, одинокая пыльная лампа, свисающая с потолка на длинном шнуре, – все говорило о том, что в квартире давно никто не жил. Мебели, кроме приткнувшегося к стене надувного матраса, не было. Зато в углу у окна расположился мощный источник бесперебойного питания. Другой угол был занят специально настроенным роутером, перехватывающим весь открытый трафик. К роутеру приткнулись замусоривающие эфир джаммеры, рядом с которыми лежала перчатка для управления дроном. И совсем уж не вязались с аскетичной заброшенностью квартиры два огромных пленочных монитора. На левом пара открытых «окон» ожидала начало атаки, правый показывал небольшое помещение с забытой на полу игрушкой.
Еще один необычный момент – четырехфазная картина на стене, меняющая изображение в зависимости от времени суток. Сейчас она выглядела почти копией «Острова мертвых». Почти – потому что неизвестный художник слегка доработал гениальное творение Арнольда Бёклина, которое на удивление гармонично смотрелось на засаленных обоях. Хотя чему удивляться – не зря же в начале двадцатого века копии «Острова мертвых» украшали множество отнюдь не состоятельных европейских домов.
Девушка недовольно покачала головой и направилась к окну, откуда открывался вид на город. К сожалению, не лучшую его часть.
Каких-нибудь двадцать лет назад этот район был совсем другим, перспективным и благоустроенным – высокие светлые ряды многоэтажек из стекла и современного полибетона, чистый ровный асфальт, скверы, торговые центры. И дети. Много детей – шаловливых и любопытных, бойких и стеснительных. Тогда, двадцать лет назад, считали, что детей с каждым годом станет больше, а город будет расти, занимая новые территории. Он и расползался, как раковая опухоль, захватывая здоровые ткани. Тогда, до войны, никто и подумать не мог, что этот монстр, раскинувшийся на многие километры, начнет сжиматься, гнить, начиная с окраин. Большинство городских окраин облюбовал криминал с сопутствующими ему проституцией, подпольным бизнесом, игорными домами, черным рынком имплантов… Но только не этот район. Здесь было тихо, спокойно и почти безлюдно.
Едва слышный звуковой сигнал заставил девушку обернуться. В два быстрых шага она подскочила к мониторам, нацепила перчатку на правую руку и замерла, глядя на экран – тот, на котором ожила картинка. В помещение с игрушкой на полу кто-то вошел.
По четвергам Северный научный кластер проводил экскурсии для школьников. В этот день центральный холл наполнялся детским гомоном, коридоры и залы зданий прочерчивали разноцветные линии указателей экскурсий.
Сотрудники Северного четверга побаивались, прячась за закрытыми дверьми своих лабораторий. Как бы хорошо школьные педагоги не следили за малолетними шалопаями, ни разу не обошлось без эксцессов. Проскочить за спиной нерадивого служащего в лабораторию, влезть в костюм биологической защиты и в таком виде вывалиться в коридор, перепугав сотрудников до общей эвакуации – это еще цветочки. Бывало и похуже, когда, к примеру, один из сорванцов толкнул под руку лаборанта, демонстрирующего емкость с взрывоопасной жидкостью. А уж сколько забытых вещей находили кибер-уборщики в ночь с четверга на пятницу! И не сосчитать.
Вот и сейчас администратор Северного Агнетта Ткачук – дама преклонного возраста, омолодившаяся благодаря нанопластике, но так и не сумевшая побороть лишние килограммы – недовольно качала головой в женском туалете выставочного зала. В ее руке жалобно мяукал серо-голубой пушистой котенок размером с ладонь. Эти игрушки в последнее время завоевали бешеную популярность не только из-за «няшного» вида, но и благодаря «сообразительности». Рассказать ребенку сказку, показать мультфильм, поиграть с малышом в какую-нибудь игру они умели лучше большинства родителей.
Наверняка сейчас какая-то малолетняя дуреха размазывает сопли по щекам, неприязненно подумала Аннета.
Агнетта вышла в холл, высоко подняв котенка над головой, но на нее никто не обратил внимания. Да собственно и обращать-то было некому: дети уже разъехались.
Ворча про себя о безалаберности детей и их педагогов, Агнетта покрутила головой в поисках кибера, но тот как назло куда-то запропастился. По правилам нужно было отдать игрушку службе безопасности, но не тащиться же ради этого на другой конец здания. Администратор недовольно фыркнула и направилась к своему рабочему терминалу. Следом за ней на солидном расстоянии двинулся дрон размером с муху. Котенок по-прежнему оглашал жалобными воплями окружающее пространство, призывая свою хозяйку.
– Да заткнись же ты наконец! – в сердцах рявкнула на него Агнетта.
Она уселась в кресло и подключила игрушку к рабочей станции. Дрон завис неподалеку.
Терминал мигнул синим глазком, показывая, что соединение установлено, и предложил связаться с родителями растяпы. Вскоре в ухе администратора раздался взволнованный женский голос.
– Добрый день, мадам. С вами говорят из Северного научного кластера. Ваша дочь… – с деланным спокойствием начала Агнетта.
На экране возникло женское лицо – осветленные кудряшки, пухлые губы и широко распахнутые глаза – все, как на обложке «Космополитена».
– Анжелика в порядке? Что случилось? – взволнованно защебетала блондинка. – Мне срочно приехать?
Агнетта мысленно закатила глаза – надо же было нарваться на «яжемать», но терпеливо продолжила:
– С девочкой все хорошо. Мы нашли ее игрушку. Можем переслать вам.
– Ох! – облегченно выдохнула женщина. – Будьте так добры. Я оплачу все расходы. Прямо не знаю, как вас благодарить, это любимая игрушка дочери. Пожалуйста, добавьте к счету за пересылку любую разумную сумму для себя.
– Право, мадам, это лишнее, – запротестовала администратор.
– Нет, я настаиваю! Хотя бы стоимость красивого букета. Вы его заслужили.
На кой мне сдался твой букет, фыркнула про себя Агнетта, но возражать не посмела. Спорить с «яжематерью» – только терять время и нервы. Поэтому она просто сказала:
– Спасибо, мадам.
Блондинка, еще раз поблагодарив, отключилась. Дрон, мгновенно потеряв интерес к происходящему, полетел к выходу. Покинув здание, он беззвучно вспыхнул, крошечная горстка пепла тут же рассеялась в воздухе.
Агнетта блаженно откинулась на спинку кресла – наконец-то можно расслабиться, суматошный четверг подошел к концу.
А на последнем этаже «муравейника» работа только начиналась. Женская головка с обесцвеченными кудряшками исчезла с экрана, и темноволосая девушка схлопнула его легким движением указательного пальца, сосредоточив свое внимание на другом мониторе. Бегущие по экрану символы показывали, что все идет по плану: червь, внедрившись в систему Северного, благополучно прогрызал дорогу вовнутрь.
Позади остался первый уровень защиты, и сейчас червь преодолевал вторую, более серьезную преграду. Но вот и она успешно пройдена. Дальше начинался самый трудный этап, справиться с которым мог только человек или искусственный интеллект.
Девушка глубоко вздохнула и плавно опустилась на пол, сев в позу Ваджрасаны.
Еще один глубокий вдох. Голубые глаза впились в картину на стене. Вытянутая правая рука обвела вокруг нее рамку. «Давай, Локи», – прошептала она.
Третий вдох. Рамка вспыхнула ослепительным пламенем, лодка на картине устремилась к острову. Раскаленный шомпол боли пронзил затылок, в голове прозвучало радостное: «Поехали! Держись!».
И понеслось…
Чужой восторг, ощущение свободы и всемогущества. И неважно, что в цифровом мире она всего лишь пассивный наблюдатель, главный сейчас Локи – искусственный интеллект, ИскИн.
Маленькая фигурка неслась вперед, не чувствуя своего тела. Она искусно лавировала между вздымающихся вверх черных, фиолетовых, синих форпостов и цитаделей корпораций, связанных между собой потоками информации, а впереди рос и ширился гигантский белоснежный замок Северного научного кластера. Подступы к нему преграждал файервол – ледяные драконы, хищно вытягивающие шеи. С карнизов свешивались горгульи – программы антивируса. Пушистый снег, которым прикинулся анализатор трафика, плотно покрыл протянутый через ров мост. На таком снегу заметен каждый оставленный след, но маленький серфер легко поднял свою доску в воздух. Заложив лихой вираж, он обогнул драконов и проскочил во внутренний двор замка. Вторжение осталось незамеченным.
