Дмитрий Кондратенко
Зигун
Егор слушал Зигуна заворожено:
– Да уж… Получается, второй раз тебя спасли ангелы твои? Это как минимум. А там уж – бог его знает: может, и три, и четыре, и двадцать четыре… Так чем, кстати, твоя авария закончилась?
– Чем-чем… Пока ждали скорую, я думал про детей, про жизнь, про несказанное и про несделанные дела. И так прошло минут десять. Еще через десять минут я умер, а через следующие десять минут приехала скорая. Так что если бы она приехала из Москвы, то мог бы еще и пожить.
– Не мог бы! – отрезал Егор.
– Да, теперь я знаю – не мог. Но все равно обидно. Спасибо, конечно, боткинским врачам и отдельно медсестре и санитару. А мытищинские в первый раз чуть не угробили, а во второй раз просто не успели. И как мне теперь к ним относиться, ведь судить нельзя: не суди – не судим будешь…
– Не переживай, их так или иначе ждет суд. А черные, ты же знаешь, работают хорошо.
Егор ушел, а Зигун опять погрузился в воспоминания и пытался все-таки понять, за что с ним так обошлись…
Глава 18
После работы в ЧОП Зигун пошел работать в Минюст. Работа там дала ему представление о том, как действует госаппарат. Там он понял, что без мохнатой лапы, которая будет двигать его по служебной лестнице, делать нечего.
Система выстроена четко: есть команды, их начальники и замы, включая замзамов. Если начальник продвигается наверх, то он тащит за собой своих, хоть и не всех. Если начальник провинился, его меняют, и тогда приходит новый начальник, который ставит на важные посты уже своих людей. Рядовой же сотрудник может очень хорошо работать, но все равно при этом не расти карьерно. Такая перспектива Зигуна не устраивала – и в один прекрасный момент он ушел сам.
Сейчас, анализируя свою жизнь, Зигун увидел, как вела его судьба по жизни. Между прочим, будучи школьником, он хотел быть разведчиком, а в старших классах твердо решил поступать в Высшую школу КГБ. В пятом же классе случилась с Зигуном одна история. Тогда они всей компанией каждый вечер покупали у бабушек семечки, потом сидели и грызли их. И однажды кто-то из ребят сказал, что семечки как-то влияют на дыхалку – быстро бегать после них не получится. Медленно бегающий разведчик – это было как-то неправильно, и Зигун в тот же день бросил лузгать семечки и не притрагивался к ним никогда, даже когда вырос.
Зигун при этом вполне серьезно настраивался на поступление, но в самый последний момент его отец, который всю жизнь проработал в КГБ, отсоветовал сыну туда идти. И вышло так, что будто ангелы отвели Зигуна от такого судьбоносного поступка, теперь он понимал это. Непонятно только было, почему они так поступили.
У Зигуна был еще один шанс вернуться в органы. Он тогда работал в Минюсте, готовил документы для разных ведомств – и делал это неплохо. И в одном силовом ведомстве обратили внимание на его аналитические способности, даже пригласили на собеседование. Это была Федеральная служба госнаркоконтроля, в то время очень серьезная и могущественная структура, руководитель которой напрямую отчитывался перед президентом страны. Зигуна же прочили в помощники директора этой службы на полковничью должность. Полковника бы он получил максимум через пять лет работы в этой должности, и это, признаться, был великий шанс выскочить в дамки. От такой перспективы у Зигуна захватило дух: должность, звание, ксива, зарплата, пенсия, медобеспечение. Ну и связи, конечно, которые можно было приобрести на новом месте. Все это судьба давала Зигуну на блюдечке с голубой каемочкой, его же одолевали сомнения. Второй раз в жизни ему нужно было принять такое непростое решение. Судьба отвела от работы чекистом, теперь же, спустя много лет, ему давался новый шанс.
В отделе кадров наркоконтроля Зигуна попросили подготовить фотографии и базовый пакет документов, ничего необычного: прописка, счета в банках. В то время Зигун жил на даче недалеко от Москвы, но местожительство указал по прописке. Через несколько дней его вызвали в службу безопасности ФСКН. Зигун решил, что это обычная практика: зададут пару вопросов и отпустят.
Встретили его нормально. Анкета у Зигуна была безупречная, нигде и никогда ни в каких мутных историях он не светился.
– Мы изучили вашу анкету… – начал не спеша сотрудник СБ. – А где вы реально проживаете?
Зигун опешил:
– Как где? Вот же у вас записан адрес.
– Здесь вы не живете. Эту квартиру сдаете. А живете-то где?
– На даче… – признался Зигун.
– Нам нужна полная информация.
– Хорошо, я все подготовлю, – ответил Зигун. – Это все?
– Пока все, – ответил сотрудник.
Зигун встал и уже у двери услышал за спиной:
– И еще момент… Мы изучили все ваши счета… и нигде не нашли поступлений денег от сдачи в аренду.
– Так это не моя квартира, а супруги, – ответил Зигун, порадовавшись, что смог отвести от себя удар.
– Ее мы тоже проверили. И на ее счетах тоже ничего нет… В общем, в отдел кадров занесите, пожалуйста, всю информацию.
Холодок пробежал по телу Зигуна. В этот момент он понял, что шутки кончились, конец его свободной жизни. На каждого сотрудника у силовиков есть свое досье с компроматом. Нелегальная сдача квартиры – это, конечно, мелочь, но то ли еще будет.
Следом прошло несколько дней, и Зигун оттягивал представление документов в отдел кадров. В итоге же он туда так и не дошел, и звонков из ФСНК ему больше не поступало.
Был у него и третий шанс изменить свою судьбу. Он тогда решил уйти из центрального аппарата Минюста, имея отличные шансы стать судьей. Эта работа привлекала Зигуна, он был уверен, что будет вершить дела по закону и по справедливости. Но и тут он вдруг… не пошел сдавать экзамен на судью.
И вот здесь, на небесах, Зигун понял, что все было непросто, каждый его шаг был под контролем ангелов. Если бы не те судьбоносные решения, то Зигун превратился бы в обычный винтик, работающий на систему, без собственного мнения и разумения. Ему пришлось бы защищать действующий режим и принимать решения не на основе закона, справедливости и совести, а действовать по сложившимся в системе понятиям. Ведь все построено на них. Если ты член системы, у тебя будет работа, зарплата, какая-то социалка, красное удостоверение в кармане и связи, которые помогут тебе решить многие важные вопросы. Но любой человек, попадая в эту систему с самыми благими намерениями, потихоньку начинает понимать всю суть происходящего. Он видит, что все тут такие, нет никакой справедливости, и постепенно… ломается. Из свободного и гордого человека он превращается в винтик, который работает по правилам системы.
Все это, увы, касается огромного количества людей. Начиная с учителей, которые сидят в избирательных комиссиях, заканчивая бюджетниками, которым вдолбили в голову, что если они не проголосуют как надо, то лишатся работы. Ну а сотрудники правоохранительных органов и вовсе стоят на страже этого режима.
Зигун помнил, какой первый документ ему принесли для юридического заключения, когда он работал в Минюсте: указ президента по решению каких-то вопросов. Это были уже «нулевые», и девяностые миновали совсем недавно. Зигун тогда учился в институте, жил в общаге и сталкивался и с братками, и с ментами, потому прекрасно помнил, что выражение «решать вопросы» пошло из криминальной среды. Он всегда думал, что решать можно задачи и проблемы, а вопросы нужно задавать, ну и отвечать на них. А в главном юридическом ведомстве страны на стол ему лег документ с той самой формулировкой о решении вопросов.
Спустя много лет Зигун понял, что общество живет по понятиям, поэтому управление страной перешло тоже на систему понятий, а не закона. Сложно представить себе другую такую страну, где за плакат с надписью, с которой выходила вся страна первого мая, студенту дали бы реальный срок, а ведущему с одного из ТВ каналов за призыв топить детей не сделали ровным счетом ничего. И вся страна это молча проглотила, потому что по понятиям бедный студент был неправ. А ведущий с ТВ знал, что можно говорить все что угодно, поскольку он член этой системы, а система своих не бросает.
По сути, все население страны стало одной большой группировкой с активными и пассивными членами. И после своего молчания последние стали соучастниками. И похоже, что ангелы отводили Зигуна от работы в правоохранительных органах, чтобы он… не потерял свое лицо и себя самого. Система поломала бы его, а потом Зигун от внутреннего конфликта просто бы сгорел как свечка. Похоже, те же внутренние конфликты – причина высокого уровня смертности в стране. Если все-таки принять вышеуказанные рассуждения, то, получается, миллионы людей живут со своим внутренним конфликтом. Все это у людей на подсознательном уровне, ни в каких медицинских картах это не отображается, но скрытая депрессия от несправедливости и загоняет людей в гроб раньше времени.
В существующей системе управления по понятиям при этом нет места настоящему патриотизму. Когда человек уничтожается как личность, у него пропадает желание что-то делать ради страны. Получается, в организованном преступном сообществе не может быть настоящих патриотов: нет гордости у граждан за свою страну и за ее достижения, нет осознания каждого гражданина, что лично он принимает участие в чем-то важном.
Кажется, гордиться страной Зигуну приходило в голову только в советское время. Гордиться было за что: покорили космос, строили свои самолеты, поезда и пароходы. Спортсмены защищали честь страны, учителя учили добру и справедливости, врачи искренне хотели помочь и вылечить человека, а не сэкономить на лечении, поскольку страховая не оплатит эти услуги. Гордиться можно было и военно-промышленным комплексом, и армией. Но ныне из предметов гордости осталась только… добыча природных ресурсов, доходы от которой утекают куда угодно, только не в карманы граждан страны. Получается, что гордиться уже нечем, и у граждан нет осознания причастности к созданию чего-то великого. Народ и власть живут в двух разных параллельных мирах, общество раздроблено, и не может уже вся страна встать, когда потребуется, «плечом к плечу».
С вопросом «кто виноват?» проще, но остался вопрос «что делать?». Один из вариантов – смена курса развития страны на социалистический. И этот сценарий рано или поздно реализуется, вопрос лишь времени. И чем раньше это произойдет, тем меньше будет жертв.
* * *
Центральный аппарат Минюста находился на улице Житной. Через забор по соседству сидели коллеги из министерства внутренних дел. В теплое время года Зигун любил выйти в обеденное время погулять на улице. Кабинетная работа его немного напрягала. Постоянно сидеть на одном месте было не для него – он любил активный образ жизни. Возможно, это впоследствии и повлияло на его будущий уход из Минюста, но это случилось потом.
Во время очередной прогулки у проходной МВД Зигун увидел своего старого товарища. Познакомился он с ним, когда тот был обычным опером в районном отделении полиции.
– Какими судьбами?! – увидев его, закричал Зигун.
– Привет! Работаем тихо-тихо, – ответил товарищ.
– И кто ты сейчас? – нетерпеливо поинтересовался Зигун.
– Старший оперуполномоченный по особо важным делам центрального аппарата МВД.
– Ух ты, круто! – воскликнул Зигун.
– Ну как-то так… – скромно ответил товарищ.
Зигун вообще его знал как скромного и порядочного полицейского. Он раньше думал, что таких не бывает, но оказалось, что такие очень даже бывают.
– Чем сейчас занимаешься? – спросил Зигун.
– Да вот… убийство расследуем, – ответил товарищ – и назвал фамилию очень известного шансонье. В свое время песни этого певца звучали из каждого окна, особенно в лихие девяностые.
– Так вроде уже сколько времени прошло. Там же уже занимались расследованием… – удивился Зигун
– Да никто, оказывается, толком и не занимался, пока мы не взялись.
– Вот те на, я думал, что убийство такого человека сразу у всех на контроле.
– Не было никакого контроля, да и убийства, собственно, не было.
– Это как?! – от удивления воскликнул слишком громко Зигун, и стоявшие неподалеку оперативники, вышедшие покурить, даже оглянулись.
– Да не кричи ты так… – товарищ взял за руку Зигуна и отвел его в сторону.
– Подожди, подожди, – не унимался Зигун. – Бандиты были?
– Были.
– Ранение было?
– Было.
– А как тогда убийства не было? – нервно спросил Зигун.
– Все было, – спокойно ответил товарищ. – Только ранение было не смертельное. Когда приехала скорая помощь, шансонье был в полном сознании. По дороге в больницу он даже к медсестре кадрился. Привезли его в больницу, а оперирующих врачей нет. А те врачи, которые были, оказались пьяными. Это же новогодние праздники были, помнишь? – спросил товарищ Зигуна.
– Ну да, на Новый год вроде, – вспомнил Зигун
– Вместо того, чтобы срочно операцию сделать, его оставили в палате до утра. В надежде, что утром кто-то трезвый придет и прооперирует. А до утра он просто не дожил, – рассказывал товарищ.
– Выходит, он умер от неоказания медпомощи? – Если известного на всю Россию человека так бросили и не смогли помочь в больнице, то что говорить о простых людях, которые лечатся в районных, да и не только в районных больничках. Опять наше пресловутое здравоохранение, смерти пациентов и отсутствие виновных в них, подумал Зигун. – А почему не сообщили, что врачи так отнеслись? – наивно поинтересовался он.
– Кому сообщать? Как докажешь, да и кому это вообще надо… – обреченно ответил товарищ и пошел к своей проходной.
Зигун еще долго стоял на месте и пытался все это осмыслить.
Больше всего его поразили даже не результаты оптимизации здравоохранения, а отношение врачей. Ведь это был всеми любимый и известный человек, но даже к нему оказалось у медперсонала такое отношение. Ладно, что сократили больницы, врачей, финансирование и остальное. Но почему же отношение врача к пациенту так изменилось?
Он вспомнил свой спор с одним из депутатов Госдумы по поводу здравоохранения. Зигун утверждал, что в советское время здравоохранение было лучше. Его оппонент возразил, что не такое уж оно было и хорошее. Но вот отношение врачей к пациентам было иное, более участливое и человечное.
Что же такое произошло с людьми, которые шли в профессию вроде бы по призванию? Это не только врачи, но и учителя, которые стали халатно относиться к своей работе. Не результат ли это всеобщей монетизации и социальной политики государства? По сути, за эту политику выдавалось разобщение общества, чтобы каждый занимался своим делом и не в коем случае не интересовался делами государства. А если уж ты пытаешься влезть в это, то будь добр играть по установленным понятиям, а не по закону. И когда человек видит, что есть закон, а есть правила жизни, которые не всегда соответствуют закону, в этот момент внутри него возникает диссонанс. И он думает, нужно ли ему это, если все равно ничего не добьешься. Результатом этого внутреннего спора является безразличие к судьбе своей страны, к политике, к выборам, к референдумам, к знаковым событиям в государстве. И это безразличие проецируется на всю жизнь и деятельность человека. Отсюда безразличие в работе, а возможно, и в семье. Это безразличие могло становиться причиной разводов при отсутствии общих норм морали на всех этапах бытия. Это же равнодушие распространялось и на желание встать всей страной плечом к плечу, если такое, не дай бог, понадобится: в разрозненном на уровне ячейки общества государстве такого не увидать. Таким образом, власти сами себе вырыли яму, оптимизируя здравоохранение, поднимая пенсионный возраст и не думая о народе.
С этими мыслями Зигун и вернулся тогда к себе в кабинет.
Глава 19
После госслужбы Зигун ушел работать в бизнес, в медицину: они с товарищем открыли медицинский центр.
У них работала девушка Зарина. Устроилась она на место помощницы, которая ушла в декрет. В ее обязанности входило начисление и выплата зарплат сотрудникам. Занималась она этим месяца три без всяких эксцессов. Но однажды Зигун приехал на работу и увидел, что Зарина вся в слезах. В причине слез она не признавалась, выскочив из кабинета.
Зигун пошел к главврачу узнать, в чем же дело. Оказывается, у Зарины в аварии погибли отец и брат. Две смерти разом в одной семье – это, конечно, было ужасно. Зигун попросил весь коллектив собрать деньги на похороны и доложил от себя еще столько же, сколько собрали другие. Деньги отдал Зарине, сказав о соболезнованиях.
Как еще помочь девушке, он не знал. Может, отпустить в отпуск, но сейчас ей, наверное, лучше отвлечься. Ну и если бы надо было, она бы попросилась в отпуск, кто бы ей отказал.
После Зарина исправно выходила на работу, но дела двигались медленно, со своими обязанностями она справлялась еле-еле. Зигун понимал, что ей тяжело, и ждал, надеясь, что вскоре все встанет на свои места.
Однажды Зарина обратилась к Зигуну с просьбой одолжить 150 000 рублей.
– А что случилось? – спросил он.
– Понимаете, я не могу иметь детей. И уже несколько месяцев езжу по выходным в один детский дом в Подмосковье. Хочу усыновить ребенка…
– Так ты же не замужем, разве дают детей на усыновление одиноким женщинам?
– Если очень попросить, то можно все… Я еле-еле их уговорила, собрала справки. Но если сейчас они узнают, что у меня погибли отец и брат, то точно не дадут разрешение.
– А деньги тебе зачем?
– Дать взятку, – призналась девушка. – И еще мне нужна от вас характеристика.
– Характеристику мы напишем, – пообещал Зигун. Он понимал, что, возможно, ребенок отвлечет Зарину от тяжелых мыслей. Но сумма была по тем временам немаленькая, он понимал, что вряд ли ее вернут. И спросил, как Зарина планирует возвращать такие деньги.
– Я все верну. Частями. У нас осталась дача, мы продадим ее – и я верну.
– Давай договоримся так, – сказал Зигун, – я тебе дам денег. Но ты будешь много работать. Это будет как бы премия за год вперед, но год ты должно добросовестно отпахать. Договорились?
– Конечно! Я буду стараться! – обрадовалась Зарина.
– Подожди… А как же ты будешь работать, если у тебя появится ребенок? Кстати, сколько ему?
– Он еще маленький, полтора годика. Не беспокойтесь – мама приедет, будет помогать.
Зигун открыл сейф, отсчитал сто пятьдесят тысяч и отдал Зарине.
Прошло месяца три. Ребенка Зарина получила, и все вроде бы было хорошо. Но, к сожалению, недолго. Следующее известие от Зарины было трагическим: ребенок умер.
Зигун срочно приехал на работу и расспросил главврача о том, что случилось. Оказалось, мальчика купали на даче, он сильно простыл и получил пневмонию. На скорой его отвезли в районную больницу, но Зарина по непонятной причине написала отказ от госпитализации и увезла ребенка в Москву. Тамошняя больничка была, конечно, не очень, но врачи отговаривали мать забирать ребенка. Она же считала, что ей лучше знать. А ночью ребенок умер во сне: задохнулся собственной мокротой.
Зигун был подавлен: получалось, что он тоже имел отношение к этой смерти. Если бы не дал денег, то ребенка не усыновила бы Зарина, а новые родители, возможно, более трепетно относились бы к ребенку.
Зигун снова попросил всех собрать деньги на матпомощь, положил и свои. Он, честно говоря, не понимал, за что столько горя досталось одной семье.
Прошло несколько недель. Зарина фактически не работала, она все время плакала. Зигун не знал, что с этим делать. Отправить в отпуск? Но на что она будет жить. Оставить как есть? Но работу нужно делать, накопилось много текучки, а за Зарину ее выполнить было некому…
Однажды, придя на работу, Зигун не обнаружил Зарину на рабочем месте. Зашел к главврачу поинтересоваться, узнав, что у девушки… умерла мама.
Четыре смерти за полгода в одной семье – это было слишком, будто какие-то высшие силы принимали в этом участие. Оказывается, у мамы Зарины были давние проблемы со здоровьем, особо ее не беспокоившие. Но Зарина уговорила маму на операцию… и та умерла на операционном столе.
Зигун снова дал деньги на похороны, при этом с Зариной в этот раз они даже не встретились. А после похорон Зарина заявила, что увольняется и уезжает со своим молодым человеком в Болгарию, у него там какой-то бизнес.
Наверное, в новой обстановке ей было бы лучше. Оставался вопрос с деньгами: требовать их Зигун не собирался, но ждал, что сама Зарина про них скажет, ведь деньги давались как премия за будущую хорошую работу, с которой не вышло. Да и ведь она обещала что-то там продать и вернуть долг.
Нового сотрудника нашли довольно быстро. Перед увольнением Зарины оказалось, что ей остались должны зарплату за последний месяц. Зигун надеялся, что Зарина поговорит с ним, когда будет забирать деньги, и положил всю сумму к себе в сейф.
Зашел главврач, сказал, что звонила Зарина, просила отдать ее зарплату, а она заедет за ней, когда сможет. С поддержавшим ее коллективом при этом прощаться она даже не собиралась. Как-то это было неправильно.
– Передайте ей – я сам выдам зарплату, пусть приезжает, – попросил Зигун.
Но за зарплатой девушка так и не пришла. Может, боялась, что начальник с нее спросит долг, хотя он даже и не собирался это делать. Вышло как-то не по-человечески, но Зигун списал все это на эмоциональное состояние девушки и отпустил эту ситуацию. А дальше случилось то, чего бы ему лучше было не знать.
Новая помощница оказалась очень исполнительной. Через месяц Зигун оставил ей ведомость на 35 человек с зарплатой на всех – 500 000 рублей. Через неделю он поинтересовался, все ли получили свое.
– Да, – ответила новая девочка. – Вот только пятьдесят тысяч осталось.
– Как осталось? – не понял Зигун.
– Я проверила все несколько раз. Потом подняла личные дела и даже обзвонила всех. Два человека уволились около года назад – это те, что работали на удаленке. А деньги были выписаны на них.
Зигун никогда не вмешивался в оперативную деятельность, всем доверяя и особо не контролируя. Ему просто подавали данные на количество сотрудников и делали расчет по зарплате, а он, соответственно, добросовестно выплачивал эти деньги. И оказалось, что Зарина получала деньги на давно отсутствующих и ничего не возвращала, приворовывая с самого первого дня работы. Потом еще и попросила денег в долг, не отказываясь от собранных с коллектива сумм после каждого печального известия.
На душе у Зигуна стало погано: разве же стоили эти несчастные деньги того. Теперь ему стали понятны причины бед Зарины и ее бездетности. Ей, видимо, прилетело за ее деяния немало черных шаров.
И лучше бы Зигун подробностей этой истории не знал. Лишь в прощении нашел он успокоение.
«Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то прости и вам Отец ваш Небесный».
«Снова учит нас не помнить о зле и напоминает нам об Отце, чтобы мы стыдились и не делались подобными зверям, будучи Его детьми». (Толкования на Мф. 6:14.)
«А если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших».
«Ничего не ненавидит так кроткий Бог, как жестокость». (Толкования на Мф. 6:15.)
А сколько за свою относительно недолгую жизнь Зигун успел нагрешить сам, делая это каждый день: на кого-то разозлился, кого-то обругал в пробке, кому-то солгал. Плюс страсть к богатству, которая тоже греховна.
Перед открытием медцентра его товарищ Гамид оставался без работы около года. Он был готов уже на любую. Когда Зигун предложил ему открыть совместно медицинский центр, Гамид не поверил в успех, но все же согласился. Сейчас Зигун понимал, что судьба посылала ему знаки, лишь бы не открывал это дело. Но Зигун был молодым, настойчивым и упорным, уверенным, что сможет прогнуть под себя судьбу.
Начиналось все очень просто: Зигун познакомился тогда с человеком, который входил в комиссию департамента здравоохранения Москвы по выдаче лицензий. Тот пообещал без проблем помочь новому начинанию и после не раз выручал Зигуна. Зигун вместе с Гамидом сняли помещение, сделали ремонт и подали документы на лицензирование. Зигун при этом вложил в дело все свои сбережения. У Гамида же денег совсем не было.
Позвонив после подачи заявления своему человеку в депздрав, Зигун оторопел: оказывается, пока они искали помещение и делали ремонт, право выдавать лицензии у комиссии отняли и передали федеральным органам. А там у депздравовца не отказалось никаких связей, и даже более того: тамошний «клан» считался недружественным столичному.
Но Зигун не привык так просто отступать, он заново собрал весь требуемый пакет документов и понес федералам. Там, посмотрев на него, только улыбнулись и добавили еще целый список необходимых бумажек, которого у Зигуна не было и быть не могло. Требовались, например, категории врачей узкой специальности, которых он не планировал вводить в штат: профпатологов. Пришлось открыть справочник и искать единственный в стране институт, где готовили этих врачей, а после выезжать прямо туда, не имея там никаких связей.
На проходной Института профпатологии у него поинтересовались, к кому он пришел.
– Я к доктору.
– К лору? К Сергею Адамовичу?
– Да к нему, – сказал Зигун.
Зигуну, кстати, нужны были специалисты еще пяти специализаций. Найти все сразу было бы невероятной удачей, но деваться было некуда.
– Проходите, двести десятый кабинет, второй этаж.
Зигун нашел кабинет, там в очереди был всего один человек. Зигун сел, стал ждать. Когда пациент перед ним вышел из кабинета, из-за двери послышалось:
– Проходите.
– Здравствуйте, – сказал Зигун, медленно открывая дверь.
Перед ним был молодой врач приятной внешности, немного худоватый. Взгляд у него был добродушный.
– Слушаю вас… – сказал доктор.
Зигун решил рассказать все как есть: что он планирует открыть медцентр, что ему нужны врачи, у которых должны быть сертификаты профпатологов, и найти ему их больше негде.
Сергей Адамович молча все выслушал.
– У меня сейчас нет нужных документов, они дома. Но завтра могу принести.
– Только надо их нотариально заверить, – смог только вымолвить ошарашенный Зигун.
– Ну это вы уже сами. У меня времени нет, – пожал плечами доктор.
– Конечно, сам! – ответил Зигун
– Вы же мне вернете их в целости и сохранности?
– Конечно, верну!
Зигун все никак не мог поверить, что можно так просто прийти – и чтобы ему немедленно пошли навстречу, без каких либо условий.
– Значит, я завтра подойду?..
– Да, приходите в одиннадцать.
– Спасибо огромное… – Зигун замялся. – А вы не подскажете, где у вас тут терапевт? Мне еще документы терапевта-профпатолога нужны.
– Сейчас, – врач взял трубку и набрал номер. – Юлия Владимировна? Сейчас к вам молодой человек подойдет. Примите его?.. Спасибо. – Он положил трубку. – Идите на четвертый этаж, четыреста тридцать четвертый кабинет.
– Спасибо! – Зигун вылетел из коридора и немедленно отправился на четвертый этаж.
В кабинете № 434 он быстро повторил все сказанное лору, уточнив, что всего нужно пять специализаций врачей. Тут в кабинет вошла еще одна дама в белом халате.
– Вам невролог нужен будет? – спросила терапевт.
– Да, нужен, – ответил Зигун.
– Ну вот вам и невролог.
Невролог выслушала версию Зигуна про документы и бесцеремонно спросила у коллеги:
– А кто это вообще такой?
Испарина возникла на лбу Зигуна: еще немного – и все могло покатиться в обратную сторону. Он уже хотел честно сказать, что он никто и звать его никак, но терапевт его опередила:
– Это от Сергея Адамовича.
– А, – смягчилась невролог, – тогда ладно. Завтра принесу документы, – пообещала она и вышла из кабинета.
Зигун стоял столбом.
– Ну что стоите, вы же слышали.
– Да, слышал… А не подскажете, где у вас сидят хирург и офтальмолог? У меня остались только эти два врача.
– Так… Хирург сидит на третье этаже. Офтальмолог на пятом. Вот номера кабинетов…
Выскочив от терапевта и все еще не веря во все это, Зигун отправился на третий этаж, потом на пятый. Там история повторилась, и Зигун сам уже козырял, что он от Сергея Адамовича, а сейчас пришел от терапевта. Лишних вопросов ему не задавали и обещали завтра принести все документы.
На следующий день ему все передали, он отправился к нотариусу, все заверил, сделал на всякий случай по две копии. Накупив всяких деликатесов, он вернул всем врачам их документы, раздал вкусняшки и пообещал зайти, когда все решится окончательно.
Рассматривали новый пакет документов в течение месяца. При этом пришлось платить аренду за помещение. А через месяц пришел отказ по формальным признакам. Оказалось, что у главврача должна быть тоже узкропрофильная специализация профпатолога.
Зигун поехал к Сергею Адамовичу, но тот только развел руками: таких специалистов у них не было. Это вообще было бредом, придуманным лицензирующим органом. Подобный сертификат мог быть вроде бы у врачей «Газпрома», по его сведениям. У тех было денег много, они соблюдали все новые требования, даже идиотские, потому просто обучили своего врача.
Делать было нечего, пришлось ехать в «Газпром» на юго-запад столицы.
На месте Зигун спросил у охраны, как ему попасть в медчасть:
– Мне нужен главврач.
– Вон справочник. Там телефон.
– А пройти можно?
Охранник посмотрел на Зигуна как на сумасшедшего.
Зигун набрал номер из справочника. В трубке раздался приятный женский голос. Он объяснил все как есть, добавив для солидности, что из НИИ документы на врачей все собрал, осталось последнее препятствие – нужны документы врача «Газпрома», такой сертификат есть только у него.
– Завтра в обед ждите на проходной. Я вынесу нужное вам.
Зигун не поверил своим ушам: человек, не видя его, просто поверил. Видимо, оба его ангела работали на полную катушку в те дни.
– Только мне нужна нотариальная копия, – робко признался он.
– Хорошо, я посмотрю.
Понимая, что это «Газпром», конфетами тут не отделаешься, на следующий день Зигун пришел к проходной с коньяком Hennessy XO. Вышла милая женщина, отдала ему документы, он ей протянул пакет с коньяком.
– Да что вы, не нужно! – запричитала она.
Зигун переполняли чувства:
– Возьмите, это от чистого сердца!
– Ну хорошо. Спасибо!
Зигун вышел на улицу, уверенный, что теперь-то его ничто остановит. Он еще не знал, что такое российские чиновники.
В лицензионном органе Зигун, помахав документом, попросил приложить его к делу, но не тут-то было. Государственная система работает не для человека и уж точно не для предпринимателя, она исходит из того, что все люди, что обращаются в госорганы, – это заведомые преступники, которые еще должны доказать свою невиновность.
Зигуну холодно сообщили:
– Ваше дело сдано в архив. Подавайте заново.
Он чуть не взвыл, лишь порадовался, что сделал по две нотариальные копии документов от врачей.
Быстро собрав второй комплект документов, подал пакет снова. Денег оставалось у него на месяц аренды, он больше не мог допустить ни одного промаха. Заодно выяснил порядок принятия решений. Оказалось, что после подачи документов их рассматривают в отделе, потом готовится приказ. Узнать судьбу документов было невозможно, но сидеть и ждать отказ в очередной раз было для Зигуна смерти подобно.