Дмитрий Казаков
Рыцари королевы Ядвиги
Апион-Фарит надвинулась, стали видны детали на ее поверхности – спирали циклонов, рубцы горных цепей, зеленоватые лужицы многочисленных, но небольших морей.
– Ой, а это что? – Остроглазый Арагонес первым заметил исполинские, сравнимые с горными пиками сооружения, разбросанные по планете.
Они мало походили друг на друга, но все представляли собой беспорядочное нагромождение пирамид, конусов, кубов и параллелепипедов. Блестели черные, коричневые, синеватые и фиолетовые стены, высились золотистые шпили, и темнели в строениях многочисленные отверстия.
– Похоже, что это города, – сказал Серое Облако. – Необитаемые, брошенные… Ну, почти все.
Строения и вправду казались мертвыми, хотя с такого расстояния трудно было разглядеть детали.
– А где гробница? – поинтересовался Гаррисон.
– Где-то вон там, на краю диска, – ответил Ли. – Ее не видно. Вот войдем в атмосферу, тогда может быть…
Через пятнадцать минут «Радость бабушки» пролетела мимо одной из орбитальных станций. В иллюминаторах по правому борту мелькнул ее чудовищный, искореженный силуэт. Легионеры расселись по ППК, те трансформировались так, чтобы уберечь людей от перегрузок, и начался спуск.
Древний корабль трясло и шатало, обзорный экран облизывало оранжевое пламя, за ним угадывалась темная поверхность Апион-Фарит.
– Сколько можно? – просипел Соболев после очередного толчка. – У меня желудок к горлу подобрался…
– Столько, сколько нужно, – сурово ответил Ли.
– Критическое превышение уровня нагрузки, – сообщил возникший у приборной панели Умник. – Расчетные параметры спуска изменены. Переходим на второй вариант. Прошу вас приготовиться.
Никто не успел даже спросить – к чему, а корабль рванулся вниз, точно падающий на добычу сокол. Вильям ощутил, как позвонки норовят собраться вместе где-то в районе затылка, мерзкая вибрация пронзила внутренности, в животе возник отвратительный ком тошноты.
Удар был такой силы, что с потолка отвалились несколько панелей покрытия, а все ППК жалобно скрипнули.
– Ой! – не удержавшись, крикнул кто-то, а в голове у Вильяма на мгновение помутилось.
Очухавшись, он понял, что жив и даже ничего себе не сломал, что корабль более не движется, а соратники, кряхтя и ругаясь, выбираются из кресел.
– Чего разлегся? – буркнул Ли. – Отдыхать потом будешь. Давай, шевели конечностями.
Снарк выбрался из ППК, повесил на спину рюкзак, а на шею – дезинтегратор.
Из пола выдавилась мерцающая фигура Умника.
– Спасибо, что путешествовали на нашем корабле. Открыт центральный люк. Буду ожидать вашего возвращения.
– Ох, жди, мозга электронная, жди, – пробормотал Гаррисон.
Через круглый коридор со скобами легионеры покинули надоевший пассажирский салон. У развилки, там, где начинался проход в правое и левое крыло корабля, обнаружилась дыра в полу. Сквозь нее виднелась темно-красная земля и мелкие черные камушки.
– Ну, что, вперед, на подвиги во славу патроната Рао-Се, – сказал Ли и первым спрыгнул вниз.
Воздух Апион-Фарит оказался неприятно сух и полон резких запахов. Выйдя из-под днища «Радости бабушки», Вильям обнаружил, что корабль стоит на пространном плато, ограниченном бесплодными холмами, в небе висит изумрудное солнце, чей свет режет глаза, а горизонт загораживает величественная горная цепь.
На поясе задрожал, оживая, благополучно забытый маскирующий комплекс. Фигуры соратников размазались, потекли, и на месте людей возникли приземистые мощные ящеры.
– Ха, какой у тебя хвостик забавный, – сказал один из них голосом Арагонеса.
– На себя посмотри, крокодил ходячий, – ответил другой басом Гаррисона, и оба захохотали.
– Отставить шуточки, – Ли был серьезен, точно сама смерть. – Построились. Порядок следования…
Зашагали на восток. Быстро добрались до цепи холмов, звездолет пропал из виду. Вскоре наткнулись на первое серьезное препятствие – глубокую расселину с совершенно отвесными стенами, шириной метров пятнадцать. И вправо и влево она тянулась, если верить карте, не на один десяток километров и отделяла одно плато от другого.
На дне чернели округлые валуны.
– Веревки, – скомандовал Ли, и легионеры извлекли из рюкзаков небольшие арбалеты, стрелы к ним, способные крепиться к любой твердой поверхности, и несколько катушек прочного троса.
Арбалеты щелкнули один за другим, и над расселиной появилась веревочная дорога.
– Эх, до чего же они тонкие, – проворчал Гаррисон, глядя, как ловко ползет по ней Серое Облако. – Знаю, что прочные, а все равно кажется, что такого крупного мужика, как я, не выдержат.
Переправились, зашагали дальше.
Ботинки мягко постукивали по камням, непривычно пахнущий ветер овевал лица. Изумрудное солнце припекало, но не очень сильно, над горизонтом висела «луна» – одна из боевых орбитальных станций, похожая отсюда на самую настоящую маленькую планету.
Через несколько часов вышли к одному из островков джунглей.
Перевитые лианами растения, напоминающие огромные кусты, стояли сплошной стеной, сплетаясь ветками так плотно, что за ними ничего не было видно. За завесой зарослей угадывалось движение, какие-то твари шуршали в кронах, бегали по земле. Резкие крики звучали тревожно и угрожающе.
– Обойдем? – предложил Серое Облако.
– Пожалуй, – кивнул Ли. – Торопиться нам особенно некуда, а тратить силы на то, чтобы прорубаться через эту чащу, смысла нет…
На спрыгнувшее с ветки существо размером с кошку мигом нацелились несколько дезинтеграторов. Но тварь не подумала нападать, развернула широкие тонкие крылья и принялась ходить в воздухе кругами. Издала протяжный, полный тоски вопль и взмыла в вышину.
На то, чтобы обогнуть лес, потратили несколько часов. Переправились через небольшую, очень бурную и холодную речку. Луна-станция уползла за горизонт, вместо нее явились сразу две, одна полукруглая и покрытая крохотными кратерами, вторая квадратная и гладкая.
– Вон за теми холмами должно быть селение, – сказал Ли, когда позади осталась еще одна расселина, столь же узкая и глубокая, как и первая. – Но нашу карту составляли неведомо сколько столетий назад, поэтому не очень ясно, насколько ей вообще можно верить…
Первыми селение увидели дозорные, шагающие в километре впереди остального отряда.
– Видим строения, – доложил командующий разведчиками Муса. – Но никого живого. Все брошенное.
– Ждите нас, – ответил Ли.
Поднялись на холм, откуда открылась широкая ложбина с протекающим через нее ручьем. Пространство на его восточном берегу было застроено густо, без всякого намека на какую-нибудь планировку. Дома с плоскими крышами и узкими окнами соседствовали с грудами мусора – битых плит непонятно из какого материала, ржавых железяк, сложных корявых механизмов. Торчали ажурные башенки, на их верхушках сверкали нацеленные в небо красные чаши.
В тишине слышались вздохи ветра и журчание текущей воды.
– Да, унылое местечко, клянусь четверкой, – заметил Вильям. – И не похоже, чтобы это селение пострадало от какой-то катастрофы. Скорее всего отсюда просто ушли или все умерли…
– Да, возможно. – Арагонес утратил обычный залихватский тон. – У меня от одного вида этих развалин мурашки по коже.
Руины и вправду выглядели зловеще. Между домами лежали густые черные тени, окна напоминали морщины, казалось, что за ними прячется нечто опасное и очень жуткое…
– Полюбовались, и будет. – Ли, как обычно, сохранял полное спокойствие. – А теперь пошли.
Заходить в поселок не стали, пересекли ручей севернее и прошли в полусотне метров от окраины. С близкого расстояния стало видно, что стены покрыты паутиной трещин, кое-какие окна провалились внутрь, и через проломы виднеются похожие на колодцы комнаты.
Когда поселок хозяев планеты скрылся из виду, многие легионеры вздохнули с облегчением.
– Отыскиваем место для ночлега, – сказал Ли примерно через час, когда светило Апион-Фарит наполовину скрылось за горизонтом.
Остановились около очередной речушки, рядом с островком леса, занимающим площадь в какой-то квадратный километр. Легионеры с удовольствием избавились от груза, дозоры окружили лагерь кольцом.
– Так, посмотрим, что тут у нас. – Вильям вытащил из рюкзака квадратную пластиковую банку «консервов».
Их бойцам выдали еще в Шарендаре, причем, по уверениям раосейцев, в банках содержалась пища для гуманоидов.
– Лучше не смотреть, – хмыкнул Арагонес, – а есть с закрытыми глазами. Этим ты нервы побережешь…
В банке оказалась волокнистая буроватая масса, по виду отдаленно похожая на тушенку, а по вкусу – на соевый сыр. Удовольствия, пережевывая ее, Снарк не получил, но хотя бы почувствовал себя сытым.
– Ничего, есть можно, – сказал он, запив ужин витаминизированным напитком из фляжки. – И не такое жевали, хотя бы тот же Новый Орегон вспомнить или Вальхаллу, где всякую дрянь приходилось жрать.
Гаррисон почесал голову:
– Неохота мне ее вспоминать. Лучше вы мне вот что скажите – тут вообще есть хаурваки? А то ни флайеров в небе, вообще ничего. Ни шуму, ни гаму. Только развалины да вот эти штуковины. – Он ткнул в черное небо, где висел диск очередной орбитальной станции.
– К сожалению, аборигены тут имеются, – сказал Ли. – Не будь их, наше задание оказалось бы слишком простым.
– Почему же они никак себя не проявляют? – спросил Соболев.
– Потому что им это не нужно. Насколько я понимаю, на Апион-Фарит сейчас обитают несколько миллионов особей. Но у хаурваков нет королевы, которая только и способна подвигнуть их на действия. Поэтому они не то чтобы живут, они просто существуют, ожидая времени, когда очередная глобальная идея вызовет у них всплеск активности.
– Это как? – спросил Вильям.
– Предки хаурваков были животными стадными. – Похоже, Ли в Шарендаре потратил время на то, чтобы узнать побольше о потенциальных врагах. – И они, как лемминги, совершали порой коллективные самоубийства. Обретение разума не избавило хаурваков от склонности впадать в массовое безумие, вот только проявляется оно теперь иначе. Время от времени хаурваков охватывает желание воплотить в жизнь ту или иную идею, темную и непонятную для представителей всех иных рас, и олицетворяет эту идею лишь королева. И тогда они затевают войны, устраивают казни сородичей, осваивают новые планеты. Раньше подобная одержимость накатывала на них часто, сейчас, к счастью, пореже. В перерывах между периодами активности они существуют в равновесии со средой, не имея ни желаний, ни стремлений.
– Надо же, и каких только чудес не бывает, – протянул Гаррисон. – А почему у них бабы правят?
– Точнее, не бабы, а бесполые особи, не способные к размножению. Их именуют королевами просто по традиции, – ответил Ли. – Живут они гораздо дольше, чем обыкновенные хаурваки, тройной или даже четверной срок.
– А бесполые, чтобы о сексе не думали, – усмехнулся Арагонес. – Не отвлекались, так сказать, от дел государственных. Да, глядя на нашу историю, впору подумать, что это разумно.
– История хозяев этой планеты не менее глупа и жестока, – сказал Ли и зевнул. – Ладно, видят духи, хватит болтать, спать пора. Завтра выступаем еще до рассвета и идти будем весь день.
Бывшие легионеры, негромко переговариваясь, принялись разворачивать спальные мешки. Через пять минут все затихло, лагерь погрузился во тьму и тишину.
* * *
С вершины поросшего редким кустарником холма, где залегли дозорные, хорошо просматривалась вся огромная котловина. С севера и востока ее загораживали горы, с юга и запада подходы оставались открытыми. В предгорьях, у подножия отвесных серых скал, находился поселок, а центр котловины занимала гробница – гигантская, лоснящаяся, как панцирь черепахи размером с город.
У темных и узких входов в нее замерли статуи хаурваков, высеченные из черного и белого камня.
– Смотри-ка, а селение обитаемо, – заметил Вильям.
– Точно, – кивнул Арагонес.
По плоским крышам домов и между зданиями неспешно ковыляли высокие, какие-то нескладные фигуры, замотанные в темные тряпки. Покачивались маленькие головы, и две пары рук совершали сложные жесты. А вообще обитатели поселка выглядели вялыми, апатичными.
– Да, а я до последнего надеялся, что гробница окажется такой же брошенной, – протянул Гаррисон.
На Апион-Фарит бойцы провели двое местных суток, что примерно соответствовало трем земным. За это время прошагали не один десяток километров, миновали несколько оставленных жителями поселков. До сегодняшнего дня не встретили ни единого хаурвака, если не считать иссохший труп в одном из селений. Благодаря сухому климату он не сгнил, а превратился в мумию.
– Снарк, что там у вас? Доложить обстановку, – прозвучал из наушников шлема голос Ли.
– Все в норме. Наблюдаем гробницу и обитаемый населенный пункт около нее.
– Хорошо. Сейчас я подойду.
Перед появлением сержанта в поселке началось активное движение. Хаурваки собрались вместе и, подняв верхние и средние конечности, вереницей зашагали в сторону гробницы. Донеслось унылое монотонное завывание.
– Чего это они? – заволновался Арагонес. – Несут что-то?
– Если только невидимое, – ответил Вильям, оборачиваясь на шорох за спиной. – А, Ли, это ты? Вон, полюбуйся…
Хаурваки неспешно прошествовали к ближайшему входу в гробницу, остановились и начали монотонно кланяться. Покончив с этим делом, затеяли сложное перестроение, образуя то круг, то прямоугольник, то ломаную линию.
Завывание, похожее на жуткую песню, не прекращалось ни на миг.
– Какой-то обряд, – сказал Ли, когда обитатели поселка у гробницы дружно повалились на землю. – Похоже, что похоронный. Но кого они собрались хоронить? Что-то я мертвеца не вижу…
– Может, репетируют? – предположил Вильям. – Чтобы не забыть и сделать все правильно, когда новую королеву придется погребать.
– Возможно, – кивнул Ли. – Но это не так важно. Нас больше должна интересовать система охраны.
На изучение окрестностей гробницы потратили около часа, но не обнаружили ничего похожего на камеры наблюдения, посты или линии контактной сигнализации.
– Такое впечатление, что ее не охраняют вообще, – заметил Ли, и в голосе его прозвучала досада. – Но этого не может быть, и значит, мы просто не в силах понять, где тут подвох. А это, сами понимаете, очень плохо… Ладно, дождемся ночи.
Оставив дозорных на вершине холма, он вернулся туда, где ждали прочие бойцы.
Хаурваки вскоре закончили валяться в грязи и направились обратно в поселок. Ближе к ночи там все замерло, обитатели попрятались по домам. Погасли огни в окнах, селение будто вовсе пропало во тьме.
– Все чисто, – доложил Вильям.
– Отлично, выдвигаемся, – отозвался Ли. – Вы присоединяетесь к первой группе. Ждите на месте.
Отряд, согласно разработанному еще в полете плану, делился на три группы, и у каждой имелось по радитовой бомбе. Группам предстояло двигаться к гробнице с разных сторон и заложить бомбы как можно дальше друг от друга.
Достаточно одной, чтобы на месте сооружения остался кратер глубиной сто метров, но подстраховка еще никому не мешала.
Через десять минут на вершине холма, где ждали Вильям, Гаррисон и Арагонес, стало довольно людно.
– Вставайте, и пошли, – сказал Серое Облако, возглавлявший первую группу. – Очень тихо и медленно…
Спешить и вправду смысла не было – ночь на Апион-Фарит длинная.
Неторопливо спустились с холма и зашагали туда, где во мраке выделялась туша гробницы. Зашуршала под ногами короткая и жесткая трава, похожая на волоски старой щетки.
В тишине и темноте двигались короткими перебежками от укрытия к укрытию, прикрывали друг друга. В зените виднелся овал орбитальной станции, мягко светили звезды. На горизонте угадывались облака – редкая вещь для сухой планеты.
Заметив краем глаза какое-то движение, Вильям резко повернулся.
Еще не успев ничего сообразить, он шлепнулся на землю, и гибкое поджарое тело пронеслось над ним. Вильям увидел блеснувшие на длинных лапах когти. Загудел дезинтегратор. Непонятно откуда взявшийся хаурвак нанес четыре быстрых удара, один – точный, и лишь после этого превратился в решето.
– О нет… – прошептал Вильям, глядя, как один из легионеров падает, а из скрытых под маскирующим пологом ран хлещет кровь.
Хаурвак свалился мгновением позже, длинные конечности заскребли по земле.
– Всем тихо! Залечь! – Напряженный голос Серого Облака помог Снарку немного прийти в себя. – Круговая оборона!
Вильям перекатился, выставил перед собой дезинтегратор.
Вокруг по-прежнему было темно, тихо и спокойно, точно в погребе. Ничего не двигалось, и лишь ветер шелестел в траве.
– Откуда он только вылез на нашу голову? – сердито прошептал Гаррисон.
– Из-под земли, – ответил Серое Облако. – Вон там дыра. Готов заложить что угодно: вокруг гробницы целая сеть таких подземных постов. Слух у этих тварей отличный… А это еще что такое?
Там, где лежал раненый, неярко сверкнуло, повеяло сухим жаром. Вильям перевел взгляд и увидел, как опало белое, почти невидимое пламя и на том месте, где только что лежал человек, осталось лишь неровное пятно пепла.
– Он сгорел! – потрясенно воскликнул Арагонес. – Но почему?
– Это как раз легко понять, – процедил Серое Облако. – Наши боссы не желают оставлять следов. Поэтому они запрограммировали основные костюмы так, чтобы они уничтожали и себя и носителя в том случае, если он погибает.
– Но мы же регенерируем, и раосейцы об этом знают… – прошептал Вильям.
– Из пепла возродиться нельзя. – Судя по голосу, навахо был очень сердит. – Это известно старшим сегментам. И именно поэтому они поступили таким образом, чтобы исключить возможность того, что в руки хаурваков попадется свежий труп или воскресший человек. Времени на то, чтобы ждать завершения регенерации, у нас все равно нет, а нести тело с собой – сложно. Так что это решение выглядит разумным, если забыть о том, что оно обрекает на смерть наших соратников. Фергюсон, Лундквист, а ну, загляните в эту дыру, а я пока осмотрю тело…
Хаурвак оказался несомненно и однозначно мертв. Голову его пробили несколько выстрелов, еще один пришелся в верхнюю часть груди, где располагался аналог людского мозга.
Двое легионеров изучили лаз и обнаружили, что он ведет в просторную камеру с лежаком и системой вентиляции. В полу камеры нашли вход в еще один тоннель, ведущий к поселку.
– Да, заметить их мы не могли, – сказал Серое Облако. – Подождите немного, я свяжусь с Ли…
После недолгих переговоров между командирами группы и всего отряда двинулись дальше. Через полсотни шагов наткнулись еще на один пост, но на этот раз были наготове и не дали хаурваку никаких шансов.
– Не понимаю, – прошептал Вильям, опуская дезинтегратор. – Должна подняться тревога, засветиться прожекторы, завыть сирены, к гробнице обязаны сбежаться все обитатели поселка, которые могут сражаться… Почему ничего не происходит?
Селение хаурваков выглядело мертвым и темным, как и час назад, и усыпальница столь же мирно высилась во мраке.
– Ли бы тебе все объяснил, – ответил Арагонес, – но мне кажется, что охрана гробницы стала для этих типов чем-то вроде ритуала. Священным обрядом, а никак не банальным нахождением на посту…
– Они отвыкли от опасности и не думают, что кто-то может им угрожать, – добавил Гаррисон.
Мысль выглядела здравой и объясняла многое, если не все.
По пути уложили еще одного выскочившего из-под земли охранника и подобрались к самым стенам усыпальницы. Она нависла над головой, заслонила половину неба, стало видно отверстие входа и две статуи по сторонам от него – черная, как сама ночь, и такая белая, что во мраке казалась светящейся.
Изваяния походили на хаурваков, только верхние конечности у них заканчивались не просто когтями, а настоящими клинками метровой длины.
– Не нравятся мне эти штуки, – заметил Серое Облако, неожиданно останавливая группу. – Может, стоит расстрелять их с безопасного расстояния? Все равно мы наследили, дальше некуда…
Раздался тихий звук, похожий на хруст скорлупы расколовшегося ореха. Глаза статуй загорелись лиловым огнем. Оба изваяния ловко спрыгнули с постаментов и двинулись к людям.
– Огонь! – скомандовал Серое Облако.
Вильям вскинул дезинтегратор. Рыжая точка прицеливания совместилась с приближающейся черной фигурой. Он нажал на сенсор, оружие чуть слышно загудело, из ствола вырвался еле заметный голубой луч. В животе у изваяния появилась дырка, но каменный хаурвак даже не дрогнул, лишь быстрее заработал ногами.
– Он неуязвимый, что ли, жопа крокодилья? – проворчал Гаррисон.
Вильям успел выстрелить еще раз, затем вынужден был отпрыгнуть, уходя от смертоносных клинков. Один из «мечей» просвистел рядом с головой, другой ударил Арагонеса в бок. Уроженца Сан-Педро отшвырнуло на несколько метров, но костюм выдержал.
– Огонь! – рявкнул Серое Облако, посылая в черного врага один разрушительный импульс за другим.
Замахнувшаяся для нового удара статуя, оказавшаяся боевым роботом, замерла. С громким шелестом отвалилась одна из ее конечностей, вспыхнул, разорвавшись, правый глаз. Из отверстия в голове ударил фонтан белоснежных искр, тяжелое тело пошатнулось и грянулось оземь.
Мгновением позже свалилось и белое изваяние, при падении рассыпавшись на части.
– Ох, видит Святая Дева, что грешен я… – Арагонес с трудом поднялся с земли. – Но пока терпит мои грехи…
– О грехах будем думать потом, – сурово промолвил Серое Облако. – У нас мало времени. Вперед.
Держа наготове оружие, они вступили в пределы гробницы. Вильям ощутил мощный запах тления, старой, слежавшейся пыли и через мгновение оказался в темноте, настолько густой, словно на голову накинули толстое одеяло. Отказал даже инфракрасный фильтр в забрале шлема.
– Стоять, – прозвучал во мраке голос Серого Облака. – Где-то у меня был фонарик…
Луч тусклого света упал на серую стену, покрытую тысячами корявых значков, похожих на раздавленных насекомых. Осветил узкий коридор с высоким потолком, пол, покрытый слоем пыли толщиной в палец.
– Может, установим бомбу прямо тут? – предложил Фергюсон, плечистый мрачный шотландец.
Серое Облако покачал головой:
– Нет, зайдем поглубже. Хотя мне тоже не хочется туда идти…
В гробнице, где хаурваки тысячелетиями хоронили королев, властвовало тягостное безмолвие. Шорох шагов казался оглушающим, чудилось, что стены вот-вот обрушатся на дерзких чужаков, рискнувших забраться сюда. Что-то давило на сердце, каждый вдох отдавал горечью, и Вильям чувствовал, что силы вытекают из тела, как воздух из пробоины в звездолете…
Шли медленно, словно продавливались через вязкую жидкость.
– Вот и пришли, – прохрипел Серое Облако, когда стены раздались в стороны и впереди открылся зал размером с футбольный стадион.
Он был заполнен глыбами прозрачного камня, похожими на стоячие гробы. В свете фонаря их грани блестели, а внутри угадывались вытянутые тела, многосуставчатые лапы, огромные глаза. Весь пол покрывали точно такие же значки, как и стены коридора.
– Они что, хоронят своих стоя? – нашел силы удивиться Вильям, но изумление пропало, сменившись непонятной тоской.
Захотелось остаться здесь навсегда, бросить все, забыть родную Землю и вечно созерцать замурованные в толще нетающего льда жуткие лики, изучать таинственные знаки, такие интересные, притягательные…
– Отставить! – Голос Серого Облака прозвучал слабо, но его хватило, чтобы стряхнуть наваждение. – Устанавливаем бомбу и уходим…
Вильям поднял забрало шлема и вытер мокрое от пота лицо.
Из рюкзака одного из легионеров появился черный полуметровый цилиндр. Навахо активировал крохотный пульт на его боку, ввел код доступа. Бомба зажужжала, точно огромный сердитый шмель, а потом затихла, по ней побежали крохотные трещины.
Через одну шестую медиацикла, или через трое земных суток, оболочка разрушится окончательно, и сработает заключенный внутри ее взрыватель. От усыпальницы королев хаурваков останется только раскаленное воспоминание.
Бывшие легионеры к этому времени должны уйти далеко…
Остановить запущенный процесс не сможет никто и ничто, кроме разве что взрыва Сверхновой. Удалить «заякоренную» бомбу из гробницы так, чтобы она не сработала, почти невозможно.
– Все, уходим! – Даже внешне массивный ящер Серое Облако выглядел ошарашенным. – Пока окончательно с ума не сошли. Наверняка у них тут генераторы пси-излучения стоят.
Обратную дорогу наружу, хотя заняла она всего ничего, Вильям запомнил плохо – перед глазами все плыло, качались серые стены, испещренные уродливыми буквами. В ушах звенело, сердце колотилось как бешеное, а в горло лезла пыль, едкая, отдающая гарью и солью…
В себя он пришел только под черным бездонным небом.
– Неужели мы сделали это? – прошептал Гаррисон. – Я уж думал, что все, никогда не выберемся…
– Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, – вспомнил Вильям одну из поговорок Соболева. – Вот как выпьем пива в «Добром глотке», так и будешь бахвалиться.
– И то верно, – кивнул Арагонес.
К точке сбора вышли первыми, через полчаса подошла вторая группа. Как выяснилось, они потеряли двух человек на подходах к гробнице, а один погиб внутри – выстрелил себе в голову из дезинтегратора. Ну, а костюмы превратили тела всех троих в пепел.
Третью группу, которую возглавлял Ли, прождали дольше всего, но зато она вернулась без потерь.
– Видят духи, это было не так просто, – сказал бывший сержант, оглядывая поредевший отряд. – А теперь делаем ноги, и побыстрее. Через несколько часов наступит утро, трупы будут обнаружены, и за нами скорее всего начнется охота.
И бывшие легионеры цепочкой двинулись на запад, прочь от обреченной гробницы.
* * *
Ноги гудели, по бедрам и голеням пробегали судороги. Вильям сидел, привалившись спиной к валуну цвета речного песка, и массировал многострадальные конечности. Рядом мрачно посапывал Арагонес, открывая банку консервов.
– Надоела мне эта жратва, – сказал он, когда стало видно содержимое банки – неизменная бурая волокнистая масса. – Так и тянет выстрелить в кого-нибудь из них…
И он кивнул в сторону опушки расположенного неподалеку островка джунглей, где по веткам сновали, деловито перекрикиваясь, упитанные многоногие «белки» с длинными пушистыми хвостами.
– Ничего, обойдешься этим, – отозвался Вильям. – Кто знает, вдруг эти твари несъедобны?
– Эта фигня тоже несъедобна, а мы ее какой день лопаем. Будешь спорить? – И Арагонес, тяжко вздохнув, запустил ложку в банку.
Тянулись вторые сутки после визита бывших легионеров в гробницу. Все это время они шли, шли и шли, спасаясь от ярости родичей погибших хаурваков. Но погони не было видно, и это странным образом не успокаивало, а заставляло сильнее волноваться и думать, что хозяева Апион-Фарит настолько могущественны, что могут не тратить силы на скачки по горам, а просто встретить беглецов у того же корабля.
От усталости, недосыпа и постоянного напряжения все стали раздражительны и гневливы, только Ли сохранял всегдашнее хладнокровие да Серое Облако не потерял обычной уверенности в себе.
– Лопаем, а куда деваться? – Вильям прекратил массировать ноги, снял с пояса флягу и отхлебнул из нее.
Насыщенная витаминами смесь давно закончилась, и приходилось обходиться обычной водой, благо речушки и ручьи встречались часто. Радовало только одно – до звездолета, по всем расчетам, осталось совсем немного.
– Подъем, парни, подъем! – Ли, как обычно, вскочил прежде других. – Потом отдыхать будем, сейчас надо идти.
– Ох, надо. – Арагонес отшвырнул банку, та покатилась по камням, вспыхнула ярким пламенем и превратилась в пепел.
Раосейцы позаботились о том, чтобы младшие сегменты не оставляли никаких следов.
– Знаешь что? – обратился Вильям к Арагонесу, когда они пустились в путь и натруженные ноги сначала разболелись, а потом боль притупилась. – Дрянная еда – это ерунда. Меня другое беспокоит.
Неприятная мыслишка сидела в голове с того момента, когда тело еще способного ожить легионера обратилось в пепел, и упорно не желала уходить. Грызла сознание, словно медведка – корни яблони.
– Что именно? – спросил Арагонес.
– Насколько далеко наши боссы готовы зайти в стремлении обеспечить тайну операции. Если тела погибших и все остальное, что может выдать раосейцев, обращается в пыль, то логично уничтожить и самую главную улику.
– Какую?
– Нас. Мы единственные информированные свидетели.
– Да ну, – махнул рукой Арагонес. – Они же от лица всего патроната клялись не причинять нам вреда, еще на Таугросе. А Ли говорил, что эти червяки-телепаты не нарушают своего слова.
– Это верно, клянусь четверкой. Но ведь можно погубить нас чужими руками.
Арагонес поскреб затылок, выражения лица друга Вильям в этот момент видеть не мог, но подозревал, что оно довольно озадаченное.
– Ладно, чего уж там, все равно мы ничего изменить не можем, – пробурчал уроженец Сан-Педро.
На этом разговор и закончился.
А еще через час впереди показался ярко сверкающий в лучах закатного солнца корпус «Радости бабушки».
– Странно, – сказал Ли после того, как отправленная к звездолету разведка не обнаружила никакой засады и вошла в контакт с Умником. – Или нам и вправду дают уйти, или я чего-то не понимаю.
Но сомнений командира почти никто не разделял. Легионеры просто радовались тому, что сложная дорога закончилась, что наконец-то удастся выспаться и нормально отдохнуть. Даже Вильям ощущал, что беспокойство отступило, сметенное теплой волной радости.
– Рад приветствовать вас на борту корабля, – заявил Умник, едва первый из легионеров вступил внутрь звездолета.
– А как уж мы рады тебя приветствовать, ты не представляешь, – просипел в ответ Соболев.
На борту «Радости бабушки» маскировочные комплексы перестали действовать, и Вильям увидел лица приятелей, от которых отвык за последнее время. Прошел к своему ППК, с наслаждением сбросил с плеч рюкзак и принялся трансформировать костюм. Краем уха прислушался к тому, как Умник докладывает Ли о том, что происходило рядом со звездолетом во время их отсутствия.
– Попыток сканирования окрестностей корабля за время вашего отсутствия не отмечено, – бодро рапортовал искусственный интеллект, – появления наделенных разумом подвидов жизни в окрестностях корабля не отмечено, задержки в логических цепях…
Сержант слушал молча и все больше хмурился.
– Ладно, – сказал он, когда доклад был закончен. – Готовь корабль к взлету.
– Слушаюсь, – ответил Умник, и его голограмма поблекла и растворилась в воздухе.
– Вот это, я понимаю, житуха. – Снявший костюм Арагонес голым шлепнулся на ППК, и умное кресло принялось делать хозяину массаж. – О-хо-хо, хорошо-то как… ой-ей, давай-давай…
– Смотри, обивку от радости не забрызгай, – широко ухмыльнулся Гаррисон. – Эх, скоро будем дома, в смысле, в Шарендаре…
В душе Вильяма снова ожили нехорошие подозрения, но он постарался не дать им ходу.
Через пятнадцать минут «Радость бабушки» стартовала, и разместившихся в ППК легионеров слегка прижало к креслам. Корабль окутало пламя, а затем он вырвался за пределы атмосферы Апион-Фарит, в иллюминаторах засверкали звезды, поплыли шары орбитальных станций.
