Дмитрий Карпович
Сыщик. Васюганский спрут
Предисловие.
Мне уже многое поздно,
Мне уже многим не стать,
Годы вернуть невозможно,
Но я пытаюсь писать…
Я долго думал и сомневался, стоит ли писать эту книгу именно о тех событиях связанных со мною и людьми, меня окружавшими ровно 17 лет назад, в 2007 году, когда я проходил службу старшим оперуполномоченным по особо важным делам в отделе собственной безопасности ГУ МВД РФ по Сибирскому федеральному округу.
Я отталкивал от себя мысли про те события, ибо они и стали причиной моей ранней отставки и сначала побега и «миграции» аж за полярный круг, в город Норильск, а затем и выхода на пенсию в мои 36 лет от роду, в 2009 году…
Перебирая книги в шкафу, я наткнулся на три из них, подаренные мне в 2007 и 2009 годах замечательным человеком, московским адвокатом, заслуженным юристом РФ, доктором юридических наук, членом союза российских писателей – Марком Соломоновичем Крутером.
В 2007 году, на протяжении нескольких месяцев мы работали с ним (можно и так выразиться) по одному делу о вымогательстве девяти миллионов рублей (а по тем временам это было порядка 330 тысяч долларов).
Он представлял интересы потерпевшей стороны, а я как опер вел оперативное сопровождение данного уголовного дела, где эти потерпевшие напрямую фигурировали.
Мы не виделись с ним 15 лет. Последний раз это случилось в 2009 году, когда я уже вышел на пенсию и работал частным детективом. Именно тогда он и презентовал мне свою последнюю книгу «Территория беззакония», где подробно описал события того дела, произошедшие в Новосибирске в середине двухтысячных годов и затронувшие нас обоих.
Первые две его книги, в том числе интереснейший роман «Я защищаю Япончика», я с удовольствием «проглотил» еще тогда, в 2007 году, а вот последняя книга, подаренная с его автографом в 2009 году, к моему стыду, осталась не тронутой мною до сегодняшнего момента.
Забросив переборку книг и ревизию сейфа, я уселся прямо на полу и начал читать.
Мои, еще только начинающие седеть к 52 годам, волосы сначала встали дыбом, потом поседели еще на целую треть, ибо, к своему удивлению, я обнаружил, что Марк Соломонович, находясь в то время в Новосибирске, работал и еще по одному делу в Горно-Алтайске (по факту заказного убийства). И именно это дело переплелось со мною еще больше, а Марк Соломонович стал косвенной причиной моей ранней отставки со службы.
Я сделаю здесь краткую выписку из предисловия книги, написанной самим автором:
«Маневрируя между адвокатским столиком и письменным столом, мне все же удалось собрать книгу рассказов и повестей. Но когда пришло время нести рукопись с уже устоявшимся названием в издательство, срочная командировка в Новосибирск нарушила все планы. Тогда я не мог себе представить, что эта командировка станет тяжелой изнурительной и роковой… даже мою книгу из-за стечения жизненных обстоятельств я назову совершенно по-иному. Но я не жалею о случившемся… В двух сибирских городах, расположенных не далеко друг от друга, мне пришлось защищать интересы трех людей: Лизогуба, Дильса и Иванова…
В работе следственных органов преобладают дедовские методы и приемы, которые по своей сути являются преступлениями против преступлений… За примером далеко ходить не надо. На протяжении нескольких лет осуществляя защиту в этих городах, я столкнулся с правовым беспределом…
Методами милицейского ведомства в то время являлось психическое воздействие на свидетелей, склонных к даче заведомо ложных показаний. В случае же отказа от сотрудничества со следствием (так это теперь называется) у этих людей с завидным постоянством «неожиданно» обнаруживают в автомобиле, гараже, в квартире, на даче или даже на работе оружие, боеприпасы, наркотики. За этим следует возбуждение уголовного дела. Увы, но при таком стечении обстоятельств большинство граждан становится на путь «сотрудничества», ибо своя рубашка ближе к телу. Так и появляются ложные показания, угодные сотрудникам силовых ведомств. А результат заведомо ясен – неправосудный приговор и сломанная человеческая жизнь…
Мои жалобы в Администрацию президента, Генеральную прокуратуру с указанием конкретных фактов коррумпированности и нарушения законности привели к серьезным последствиям. Меня стали устранять как адвоката: мои телефоны начали прослушивать, за мной ездили разные автомобили, в моих жилищах (гостиницах и квартирах в Новосибирске и Москве) были проведены обыски, изъяты материалы уголовных дел… Противостояние между мной и правоохранительной системой Новосибирской области затянулось на многие годы… Автор этих строк столкнулся с вопиющим беззаконием, не виданным им за его 35-летний опыт работы в качестве адвоката на всей территории бывшего Советского Союза и Российской Федерации. Тяжелая правовая ситуация, суть которой обозначается сочетанием двух слов: «территория» и «беззаконие» – заставили меня по-другому назвать книгу…»
Контактов Крутера у меня уже не осталось, поэтому, прочитав книгу взахлеб, я присел за компьютер и стал искать следы Марка Соломоновича в интернете… К своему сожалению, я обнаружил, что он скончался ровно пять лет назад, 6 сентября 2019 года. Похоронен на Хованском кладбище Москвы.
Сомнений в том, писать книгу или нет, у меня больше не было. Я был очевидцем и участником многих событий, проводимых теми правоохранительными ведомствами на территории Новосибирской области.
Сначала название книги у меня прямо выплыло из уст, и я решил назвать ее: «С моих слов записано верно… мною испытано».
Мне захотелось описать события того самого дела, которое опытнейший адвокат в его 60 с хвостиком лет отроду и своим 35-летним стажем адвокатской работы назвал самым сложным и коррумпированным делом в своей карьере.
Дела, непосредственно в котором мне пришлось поучаствовать самому, окунуться в него с головой, как в прорубь.
Но уже в самом начале написания книги я понял, осознал, так же как и когда-то Крутер М.С., что она должна называться иначе: «Спрут»… точнее «Васюганский спрут». По имени самого большого в мире болота, по стечению обстоятельств вплотную примыкающего к Новосибирску. Потому что окунуться и вынырнуть из болота с головой получается не у всех… По крайней мере, у меня не получилось. Благо что жив остался…
Бытует мнение, что Васюганское болото – это своеобразный Бермудский треугольник, в котором происходят различные мистические вещи. В девятнадцатом веке Васюганское болото было чем-то вроде «ландшафтного изолятора», потому что сюда ссылали политзаключенных. Также здесь спасались от преследований старообрядцы и репрессированные. Существует поверье, что их души до сих пор блуждают на болоте.
Еще существует поверье о медведице-людоедке, которая живет в самом сердце топи, а заманивают людей в это место блуждающие огни. Считается, что так злые духи стремятся завлечь людей как можно дальше в трясину.
Это конечно, сказка, а блуждающие огни – это не что иное, как фосфористый водород. Оказывается, останки людей и животных содержат фосфорные соединения, которые под давлением воды разлагаются и, так сказать, подсвечивают выходящий на поверхность болотный газ. Так образуются пресловутые блуждающие огни, которые получили название «свечи покойника».
Крупнейшая топь в мире занимает 5,5 миллионов гектаров. И она постоянно увеличивается. Реки отсюда вытекают, а не впадают. Болото выпуклое из-за ежегодного наслоения торфа. Вода с него стекает, обводняет все вокруг, и постепенно болото расширяется. Оно все наступает и наступает на прилегающие леса. И способствует их заболачиванию… То есть Васюганское болото становится все больше.
Само болото возникло около 10 тысяч лет назад и расширяется по сей день: за последние 500 лет площадь топей увеличилась в четыре раза. Трясина постепенно поглощает окрестности подобно пескам пустыни.
Я не зря описываю флору и фауну «Васюгана», как какой-то любитель биологии. В книге я отражу не только события того дела, по которому мы с Крутером работали бок о бок и стоившие мне карьеры, но и другие дела и события, показывающие суть системы, засасывающей и захватывающей людские судьбы, как Васюганское болото, постоянно расширяющееся и поглощающее их.
Почему «Спрут»? Да потому что это уникальное животное. Оно обладает выдающейся способностью изменять цвет своей кожи, подстраиваясь под окружающую среду. Это позволяет ему мастерски маскироваться и уходить от хищников или, наоборот, подкрадываться к добыче. Его восемь длинных щупалец, оборудованных мощными присосками, делают его мастером ловкости и точности. Зоопсихологи считают спрутов самыми «умными» среди всех беспозвоночных.
И еще потому, что «Спрут» – это шикарный итальянский сериал про борьбу полицейских с мафией.
И это сочетание – «болото» и «спрут» – показывают, по сути, неуязвимость коррумпированной правоохранительной системы, существующей на «территории беззакония».
В данном произведении я попытаюсь показать не только ту сторону правоохранительной системы, с которой мне пришлось столкнуться, будучи сотрудником тех самых органов, но и затронуть некоторые ее особенности через конкретные уголовные дела из моей частной практики.
Часть событий, описываемых в данной повести, происходила со мною и лицами, оказавшимися в тех обстоятельствах в реальности, часть информации, упомянутая в произведении, будет передана в художественном виде. Ведь речь пойдет о лицах и структурах, обличенных безграничной властью и тогда, и сейчас, и махать у них перед глазами красной тряпкой, заставляя их глаза наливаться кровью и ненавистью, не хочется, так как я не профессиональный матадор, а простой провинциальный частный сыщик. Я даже название этих самых правоохранительных организаций видоизменю. Пусть читатель сам разбирается, где правда, пусть и чуть подкорректированная, а где – откровенная ложь, вышедшая из моих уст, или, может, это просто мой сон, разлившийся черно-белыми буквами по бумаге.
Персональные данные героев публикации и лиц, упомянутых в произведении, также будут изменены. Неизменными останутся описываемые в книге события и отношение автора к ним.
Эту повесть я посвящаю памяти Марка Соломоновича Крутера.
Глава 2. Аверс and реверс
Спартак, я давно хотел тебе сказать.
Люди в мире разделяются на две категории:
одни сидят на трубах, а другим нужны деньги.
На трубе сидишь ты…
В. Цой
Деление людей на категории «свой» и «чужой» характерно для любого времени, любой эпохи. «Правый» и «Левый», «Красный» и «Белый» (в политике и истории), «умный» и «глупый», «добрый» и «злой» (в быту) и т.д.… Такими эпитетами мы награждаем людей постоянно.
А «две стороны одной медали»? Аверс и реверс? Одна из самых умных онлайн-энциклопедий поясняет, что лицевая, главная сторона медали или монеты называется аверс. На ней дается основное изображение, которое раскрывает значение медали. Другая ее сторона – оборотная. Она менее важная и называется реверс. Изображение на этой стороне дополняет содержание лицевой стороны. Вроде бы все понятно и просто: есть главная сторона, есть второстепенная.
Я задумался. А можно ли данные сравнения «приклеить» к людям в той или иной мере и в той или иной ситуации? Всегда ли будет отчетливо видно и понимаемо для нас, где есть аверс, а где реверс в людских поступках, отношениях, возникающих между людьми ситуациях. Возможно ли применить столь простую конструкцию к извечному тандему «опер – жулик», также две стороны одной и той же медали в повседневной жизни и вечном их противостоянии?
Оказывается, что даже в монетах и медалях это понятно не всегда. Так, допустим, в российской монетной системе аверс находится на стороне, противоположной той, где указан номинал. Т.е. сторона с двуглавым орлом – это и есть лицевая сторона монеты, а сторона с номиналом, цифрой – это обратная сторона, реверс.
А вы знали об этом?
Казалось бы, нонсенс. Мы в первую очередь при расчете данными монетами смотрим на номинал, цифру. Именно она выглядит как главная сторона данного изделия, она – лицо монеты, демонстрирующая ее ценность, стоимость, что и является первопричиной ее создания, а обратная сторона дополняет цифру, говоря о принадлежности ее к конкретному государству… Однако на самом деле все получается наоборот…
Хотя есть и исключения. Так, допустим, юбилейные монеты, посвященные какому-либо региону – Краснодарский край, Мурманск, – где на стороне номинала, помимо цифры, нанесены дополнительно всего два слова «Банк России», а на обратной стороне вместо двуглавого орла размещен герб региона – и автоматически аверс с реверсом меняются местами… Аверс находится там, где цифра и «Банк России», а реверс – там, где герб региона… И так в большинстве стран мира и опять-таки, за исключением 12 стран, которые называют аверсом сторону монеты, где написан номинал и отсутствуют какие-либо государственные атрибуты: это Албания, Болгария, Венгрия, Казахстан, Куба, Кыргызстан, Парагвай, Северная Македония, Сербия, Таджикистан, Узбекистан и Филиппины…
В общем, такая абракадабра умещается даже в маленьком куске железа, именуемом монетой или медалью. А уж если применять этот термин к человеческим отношениям, жизненным ситуациям, предполагаю, что иногда бывают существенные «накладки», ибо «не все то золото, что блестит»…
А если попытаться оторваться от мира чеканки монет и снизойти в мир криминологии – науки, изучающей преступность – и попытаться разобрать на запчасти тандем «опер – жулик», попытаться определить, кто здесь аверс, а кто реверс? Кто та главная сторона, которая задает вектор движения для второй, второстепенной стороны, кто тот двуглавый орел, а кто просто номинал, цифра, обозначающая простое количество?
И вновь, казалось бы, что проще: «опер» – представитель власти, направленный ею для борьбы с социально опасным явлением, коим и является преступность, «жулик» – представитель этой преступности, которую нужно искоренять и избавляться от нее, как от плесени на здоровом теле организма…
Однако давайте рассуждать дальше: если бы не было жулика (преступности), был бы тогда опер (правоохранительные органы)? Была ли вся система борьбы с преступностью, с ее методами, правилами, нормами, особенностями, не будь ее, этой самой преступности? Представляется, что вряд ли. Если нет болезни, тогда и незачем изобретать лекарство для борьбы с этим недугом…
Тогда получается, что жулик – это аверс этой системы, этого тандема (опер – жулик), это лицевая сторона, раскрывающая суть социально значимой проблемы, а опер – это реверс, тень, обратная сторона жулика, использующая теневые (скрытые) методы борьбы с ним.
И в подтверждение этому можно рассмотреть отдельные исключения из правил, как в той же монетной системе, когда одна (лицевая) сторона обвинена, осуждена незаконно, когда опер и жулик поменялись местами, когда опер превратился в жулика, а «жулику» нужно доказать не просто свою невиновность, но и обличить опера в жульничестве. И самое главное – как распознать, что опер – уже не аверс и рядом с ним нет двуглавого орла, а лишь его жалкое подобие, тень от герба региона, и его действия (как говорил Марк Соломонович) по своей сути являютсяпреступлениями против преступлений?..
Или, допустим, рассмотреть декриминализованные статьи Уголовного кодекса, которые раньше считались тяжкими преступлениями и наказание за которые грозило длительным лишением свободы (допустим, спекуляция). Когда-то на борьбу с этим чужеродным, противоправным явлением были брошены лучшие силы выпускников школ милиции, создавались целые аппараты БХСС по борьбе и искоренению этого явления… А сейчас только ленивый не занимается ею – спекуляцией, то есть бизнесом…
Но таким путем можно дорассуждаться до того, что вся правоохранительная система есть тень, реверс, обратная сторона преступности, ее необходимое дополнение, функция, способствующая усовершенствованию аверса, всегда отстающая на шаг и находящаяся сзади своего лицевого собрата, как лекарство, бредущее вслед за болезнью. Но ведь это в корне неправильно…
Есть добро и есть зло, есть представители и того и другого. Можно ли назвать опера, ловящего жулика, его тенью, реверсом, обратной, менее важной стороной, дополняющей содержание жулика/аверса – лицевой стороны? Конечно же, нет. Как не можем мы назвать добро тенью зла. И это не должно быть исключением, это должно быть правилом, аксиомой – истиной, не требующей доказательства…
Однако, к моему большому сожалению, в нашей жизни очень часто все бывает наоборот… И даже такие понятия, как закон и справедливость, являющиеся двумя неразличимыми или слившимися линиями, как в геометрии, не являются тождественными понятиями в обыденной жизни и даже не двумя сторонами одной медали/монеты…
А может быть важно не то, кто главнее или второстепеннее, темнее или светлее, правее или левее, а то, что они не могут существовать друг без друга. Не будет правого без левого, не будет умного без глупого, аверса без реверса, опера без жулика, они – единое целое, и одно неизменно дополняет другое.
Вспомним поговорку: «Два сапога – пара». Левый сапог не функционален без правого – и наоборот. Значит, существование для них имеет смысл, только если они неразлучны, составляют пару, единство.
И даже если случается так, что одна из сторон решает или вынуждена жить отдельно, то отпечаток той, второй стороны навсегда остается в ее памяти, как будто запрограммированы они оба друг на друга…
А две самые большие загадки человечества – жизнь и смерть – может быть, тоже две стороны чего-то одного, единого целого?
Глава 3. Свой среди чужих
Чужое мясо к своему телу не приклеишь.
Народная поговорка.
Смысл замечательного кинофильма «Свой среди чужих, чужой среди своих» заключается в том, что человек определенного круга среди таких же, как он, выделяется, то есть не похож и непонятен для других его соплеменников… Он не лучше их и не хуже, он просто другой…
Несмотря на всю свою любовь к этой «системе» и наше взаимное притяжение друг к другу, как минус к плюсу, как яблоко к яблоне, с самого своего «ментовского» детства, я был ей не угоден… Как та же яблоня отторгает свой плод, когда он созрел и стал слишком тяжел для ее ветки… или как будто дерево выбрало именно этот плод в жертву нависающей тени от рядом стоящих деревьев, или гусениц, атаковавших его, или еще какой-либо напасти, разместившейся рядом с ним, и нужно было пожертвовать кем-то одним ради спасения сотен других…
Пожертвовать одним из своих сыновей или дочерей… Я понял это слишком поздно, когда был уже вне ее самой, этой системы, когда «сорвался с дерева»…
А может, наоборот – я вовремя сорвался оттуда, чтобы не гнить вместе с ней? Созрел, набрался сил и опыта и свалил оттуда?..
В свои семь лет отроду я уже знал, что буду сыщиком…
А вот вы помните, кем вы хотели быть в свои семь лет?
Когда в первом классе наша учитель начальных классов попросила нарисовать свою будущую профессию, я нарисовал милиционера, это было в далеком 1980 году… Рисунок этот у меня сохранился до сих пор.
Учительница начальных классов при окончании нами средней школы подарила всем рисунки 10-летней давности, чтобы сравнить, как совпали наши желания через 10 лет… Мои совпали, и через 10, и теперь уже через 45 лет.
И не то, что бы я не прожил без сыска или вдруг мировой сыск загнулся бы без меня… Нет. Но, как сказал один книжный милиционер из популярной в 90-е годы прошлого века книги «Мент поганый», Лев Иванович Гуров, констатируя факт уже случившихся событий:
«Что выросло, то выросло». Что случилось, то случилось.
В российском государственном сыске я лишь песчинка на большом и солнечном «пляже Анапы», но тем не менее знак «Лучший сотрудник криминальной милиции», заработанный мною в 2008 году на исходе моей государственной сыскной карьеры за конкретные раскрытые преступления, у меня имеется и заслуженно, что подтвердят мои коллеги по отделу уголовного розыска Таймырского ЛОВД, Сибирского УВДТ, проходившие службу вместе со мною.
А вот в частном сыске, в котором я оказался после выхода на пенсию в свои 36 лет, оформив лицензию частного детектива и используя опыт оперативной работы в государственной сыскной деятельности, я был как «рыба в воде». Я был свой среди своих.
Единственная существующая легитимная организация частных сыщиков России – Ассоциация Российских Детективов – за прошедшие 15 лет моей частной сыскной практики трижды награждала меня почетным знаком лучшего частного сыщика России по раскрытию преступлений.
Было это в 2011, 2014 и 2023 годах.
Но не об этом идет речь в моей повести. Речь идет о двух сторонах профессии сыщика, опера – лицевой и обратной… Аверсе и реверсе в нашей профессии.
А упоминание о моих наградах и заслугах – это так, чтобы читатель понимал, что перед ним не начинающий философ, сдающий экзаменационный билет о материи и сознании на вступительном экзамене университета, а профессиональный сыщик…
Начав свою карьеру в уголовном розыске, я неустанно повторял своей супруге:
– На первом месте у меня работа, и только на втором – семья…
И моя жена «проглатывала» такое деление… Она знала мою истинную страсть еще с пятнадцатилетнего возраста, когда, сидя с ней за одной партой средней школы или прогуливаясь по пригородному поселку, где жили наши семьи, я бросал все и торопился не к ней на свидание, а на просмотр очередной серии итальянского сериала «Спрут», демонстрирующего борьбу полицейского комиссара Катани с сицилийской мафией…
Я не мог и предположить тогда, что спруты водятся не только в Средиземном море, омывающем солнечный остров Сицилия, но и в самом крупном болоте на нашей планете – Васюганском, вплотную прилегающем к Новосибирску.
Тогда я еще не был ни аверсом, ни реверсом той системы. Я только стремился туда, так сильно хотел им быть, это была мечта всей моей жизни… как мне тогда казалось.
В 1990 году, после окончания средней общеобразовательной школы № 70 пригородного поселка Садовый, в Новосибирском районе, я поступил в Омскую высшую школу милиции (ОВШМ МВД СССР).
Ну как поступил – влетел в нее со всего маху, как патрон, выпущенный из пистолета, попадает в мишень.
Вступительные экзамены состояли из следующих дисциплин: физическая культура, история, обществознание, русский язык (сочинение).
Я готовился к экзаменам. Честно и упорно готовился так, что мой день, мои сутки были расписаны по минутам… Подготовке к экзаменам было выделено не менее 12 часов в сутки на протяжении полутора месяцев июня и июля 1990 года.
Я читал и конспектировал так много, что мое стопроцентное зрение 17-летнего подростка село… Я реально подозревал, что меня могут забраковать на медкомиссии у окулиста. К счастью, зрение вернулось быстро, в течение недели…
Из четырех дисциплин, оцениваемых по пятибалльной шкале каждый, с максимальным количеством баллов – 20, мой расчет был на 18. Зная почти все, что нужно было для поступления, и даже, как оказалось позже, примерно в три-четыре раза больше, чем было необходимо, переживал лишь за сочинение, да и то, точно зная, что на 4 балла напишу его так, как «ботинки губкой почищу».
Сдав физкультуру на 5, сочинение на 4, осечку я допустил на обществознании… 4 балла. Не за то, что я не знал билет, а за то, что знал его на 6 баллов из 5 и начал рассказывать философию не строго по билету, а с самых корней ее возникновения.
– Четыре балла, – сказал мне майор, принимавший экзамен.
– Почему 4? Я знаю на пять…
– Слишком умный, много философствуешь, нужно четко отвечать на каждый поставленный вопрос.
Только позже, через четыре года, заканчивая школу милиции, когда руководство ВУЗА предложило мне остаться преподавателем по выбору на любой из двух кафедр – уголовного процесса или философии, я понял, что знал не просто этот билет лучше майора, принимавшего экзамен, я всю философию знал лучше его.
В общем, подав на апелляцию против той оценки, что поставил мне экзаменатор, я услышал мнение другого майора, бывшего нашим первым начальником вступительного курса, который, выслушав меня, сказал просто и лаконично:
– Историю на пять сдашь?
– Да, – ответил я самоуверенно.
– Ну и не рви сердце, значит, поступишь…
«Ладно, – подумал я, – поживем – увидим».
История – 5… Как в аптеке…
18 баллов при проходном балле 16 для абитуриентов из Новосибирской области. Меня «автоматом» зачислили на первый курс. Так я и стал слушателем ОВШМ МВД СССР.
Слово «автомат» для меня имело несколько иное значение, чем его прямое толкование.
Абсолютно все экзамены, кроме государственных, в конце 4 курса, при выпуске из школы, я сдал «автоматом».
И не потому, что я был такой «задрот, очкарик», «Знайка» из мультика про Незнайку на луне… Нет, потому что впервые в свои 17 лет я увидел и столкнулся с «реверсом» этой гнилой системы. Еще не познав «аверс», я уже видел ее изнанку…
Тогда в 1990 году нас, абитуриентов, было около тысячи человек, может, больше, на триста мест на курсе. Почти все шли по направлениям регионов или республик.
Так, например, для одного туркмена, ставшего впоследствии моим товарищем, служить с которым довелось в одном взводе, чтобы поступить, было достаточно просто написать сочинение русскими буквами, не взирая на знаки препинания и обороты речи…
Он так и написал: «МоЯ сочинение»… Но он был туркмен. И ему нужно было представлять милицию и всю советскую власть в светлом и теплом Туркменистане. Из этой солнечной и южной республики был только один желающих поступить в ОВШМ, поэтому даже такое сочинение шло ему в зачет, и он был зачислен.
Но были и другие регионы, где число желающих поступить было слишком велико… человек 10 на одно место. И вот тогда вылезали на поверхность «реверсы», когда бездарных абитуриентов курировали преподаватели и руководители школы милиции… когда достойных пацанов «забривали», а эти сынки системы проходили по конкурсу… Видел я все это и знал, конечно, к своим-то 17 годам отроду. Все понимал.
Не было у меня таких «толкачей», мои родители простые рабочие, рассчитывать мне приходилось на свои знания, а не на те «связи», поэтому рвал я свой мозг и свое зрение, чтобы хоть как-то встать рядом с этими «мохнатыми» абитуриентами.
Из сотрудников школы милиции этим не гнушался никто: ни простые преподаватели и «профессура», ни простые курсовые офицеры и руководители школы… Знаю это, потому что учиться с такими слушателями пришлось не только на одном курсе, но и в одном взводе… Теми, кто даже школу-то закончить не смог с первого раза, несмотря на их покровителей, те, кто потом ни дня не проработали в милиции, а свалили сразу в коммерцию или иное направление, лишь бы не тащить эту лямку, о которой другие пацаны могли только мечтать… Но не о них, этих смазливых абитуриентах, в последующем слушателях идет здесь речь… Они даже не реверс, обратная сторона, они – лишь жалкое отражение, тень той действительности, тех реверсивных офицеров милиции, прикрывавших их бездарность… Но это была наша действительность, с которой приходилось сосуществовать.
Это было мое первое знакомство с реверсом системы… Я знал: если залет случится у меня и «того парня», то выгонят меня, а не его. Мне нужно было быть лучше него, а для этого нужно было просто хорошо учиться, так хорошо, чтобы к тебе не то что вопросов не было, а чтобы стать одним из лучших…
В предыдущем моем образовательном учреждении – средней общеобразовательной школе – я не был не то что отличником, я даже хорошистом-то стал с натяжкой, так как преподаватели школы, не желая портить советскую статистику по выпуску, «натягивали» нам положительные оценки, как мы противогазы на уши.
Но то было детство, отрочество и юность, вместе взятые, а здесь была уже мечта, цель, смысл жизни… И я готов был «рвать задницу», а не только зрение садить, лишь бы окончить это учебное заведение…
Как это часто бывает в таких ситуациях, я перестарался… Впитывая знания, как губка воду, я стал одним из лучших слушателей курса. А к лучшим и спрос всегда больший… Был бы середнячком, не заметным среди трехсот человек, то и дослужился бы простым слушателем до выпуска… Но нет же, раз уж пошло-поехало, то и останавливаться не за чем… Пришлось в прямом смысле слова соответствовать. В общем, школу милиции я окончил с красным дипломом.
Именно тогда впервые я осознал, что я немного другой, чужой среди своих, не такой, как все, не лучше их и не хуже, я просто другой. Даже на общей выпускной фотографии взвода все наши парни одеты в парадную форму лейтенантов, а я стою в обычном повседневном обмундировании, и не потому, что у меня не было золотых погон, просто я не считал это необходимым. Мне уже не терпелось уйти отсюда и вернуться в родной Новосибирск, продолжить службу…
Начальник курса подошел ко мне как к одному из лучших и попросил выступить с прощальной речью от имени выпускников перед оставшимися слушателями… Я отказался. Я ему просто сказал:
– Виктор Петрович, извините, я че-то так устал от вас за эти 4 года… Я ведь все сдал: и экзамены, и комнату для проживания, и излишнее форменное обмундирование. Может, вы вышлите мне диплом по почте, а я уже поеду домой?
– Ну, смотри, Карпович, как знаешь…
И на доску почета школы милиции повесили не мою фамилию, а другого… послушного, одевшего золотые погоны и согласившегося выступить с прощальной речью… Ну что поделать – что выросло, то выросло.
У меня не было и нет до сих пор друзей или подруг. Были и есть приятели, товарищи, сослуживцы, соратники… Но друзей или просто людей, кому бы я мог доверить до конца свои мысли, дела, с кем бы мог тащить эту лямку, попросту нет.
Иногда казалось, что не хватает мне именно такого же, как я сам, брата-близнеца, одной крови, одной веры, одних мыслей…
Придя на службу в уголовный розыск – туда, куда я стремился последние четыре года своей жизни, – я был не своим и не чужим, ни аверсом, ни реверсом. Я только начинал постигать азы работы и впитывать особенности этой службы.
Четыре года в одном отделе – это не четыре года в школе милиции. Научился я многому, хоть и учителей и преподавателей было гораздо меньше, чем в ОВШМ.
Это, пожалуй, одно из подразделений, где мне было комфортно проходить службу. Хотя отношение отдельных коллег было предсказуемым.
Середина 90-х. С высшим юридическим образованием были единицы. После школы милиции моих однокашников в приказном порядке забирали и чуть ли не принудительно в следствие. Следователей с юридическим образованием не хватало, а тут мы такие «козырные» после «вышки» и в опера…
Но мне повезло. Мое личное дело просто-напросто забыли в школе милиции. Точнее, его просто забыли запросить оттуда. Как это получилось? Да запросто. 7 февраля 1994 года я пришел в свой любимый и родной Новосибирский сельский райотдел милиции на практику.