Текст – Дмитрий Глуховский

«Камин-аут» Дмитрия Глуховского как автора психологического триллера, а не фантаста, пожалуй, одно из главных событий русского литературного сезона. Недооцененный критиками жанр фантастики (хуже приходится разве что детективам) неумолимо воплощается в нашей повседневности. Ничего удивительного, что писатель-фантаст дает нам психологический триллер. Он на своей территории. Он играет по законам своего родного жанра. Еще каких-то 30 лет назад этот сюжет был бы полным вымыслом, сейчас это уже реальность. По нашим гаджетам нас можно просканировать, как по штрих-коду. Об этом и речь. И еще о совести. О том, как у некоторых людей она отсыхает с самого детства, умело купированная родителями.Илья Горюнов (фамилия уже как клеймо) – простой парень из Лобни, сын учительницы, безотцовщина – видел свою жизнь четко и ясно: школа, экзамены, институт, московская юность в съемной на троих квартире, сессии и целая жизнь впереди. Он и подумать не мог, что эти планы, как тонкий ледок, хрустнут и смешаются с грязью под полицейскими берцами, а лекции ему будут читать блатные в бараках Соликамска. Страшные и горькие университеты длиною в 7 лет. Все эти годы Пётр Сука Хазин, который раздавил Илью, как букашку, наливался свободой, объедался ей, транжирил и отрыгивал. И карьера у него, и машины, и хата с шестом для стриптиза, и женщины, и любовь. И новый айфон – точный слепок с Сучьей жизни, пульт её управления, джойстик от Пети, к которому Илья получил доступ на несколько дней. Нажимай на кнопки и попробуй отыграть у судьбы всё, что она тебе задолжала. Илья идёт ва-банк.Надо признать, что у меня зависимость. Зависимость от книг, которые закручивают нервы в тугой узел. И, как любая зависимость, эта со временем требует увеличение дозы. Более спокойные сюжеты воспринимаются, как блеклые и безвкусные. Я даже знаю, с чего это все началось. Примерно 7 лет назад, еще до того, как Лайвлиб прикипел к кончикам моих пальцев, я прочитала «Ледяную принцессу» Лэкберг, а потом был «Снеговик» Несбё. Я и не заметила, как подсела на чернуху. За эти годы я выделила для себя несколько видов тлена. Есть и такие, которые я не употребляю: война, дети, инвалиды, животные. Я всё больше по бытовухе и психованным. Новая книга Глуховского, эпиграфом к которой может быть «Ад пуст, все черти здесь» – абсолютно мой формат, чистейший товар высокого качества. И обвинения читателями Дмитрия в излишней депрессухи вполне ожидаемы, с непривычки у человека тут может и передоз случиться. П.С. Обратили внимание на последнюю фразу романа? Я, может, уже была в край обдолбана «Текстом», но у меня было ощущение, что написана она резко, наотмашь, как кровавую юшку с лица стереть.

Ну что, ребята, вот она. Зловеще красная и немного серая, новая, опять дурацких размеров – «Текст». Новый Глуховский, ребята. Событие для нашей литературы, все равно что выход нового альбома Radiohead или, берите больше, парад планет. И я, как единственный человек на этой бренной планете, который потратил больше времени на написание рецензий на Глуховского, чем на чтение его книг, вам сейчас расскажу, что это за текст такой. Добро пожаловать домой, Димка.Но для начала, как некий, уже, в принципе, ставший традиционным ритуал – помянуть старое. В этот раз, пожалуй, обойдемся без глубоких погружений (ведь можно расплакаться) – просто кратко резюмируем. Дмитрий Глуховский написал две потрясающих и великолепных фантастических книги: «Сумерки» и «Метро 2033», но все то, что было в его творчестве далее, лучше всего можно проиллюстрировать знаменитой квинтой доктора Кюблер-Росс. Вы все ее прекрасно знаете, просто не знаете, что это придумала умная женщина. Итак, в хронологическом порядке:Отрицание или «Метро 2034» – да это не он написал, он там франшизу парням продал. В смысле фамилия его? Глуховский? Точно через О? Блин, да нет, вряд ли он, брат его, наверное… Я потом перезвоню, дел много *опустошительная тишина*

Гнев или «Рассказы о родине» – ЭТО ЧТО ТАКОЕ ЗАЧЕМ ПОЧЕМУ ГЛАЗА ГЛАЗАААА МЕДИИИК!!!!!11!!

Торг или «Будущее» – Слушайте, ну у Салмана Рушди тоже были книги не самые удачные, Дима сейчас для себя больше пишет, он потом вернется сияющей звездой на небосклон отечественной фантастики. Точно вам говорю.

Депрессия или «Метро 2035» – Я хочу разучиться читать. Нет смысла более. Более. Боле. Боль. Бль. Ь.

Принятие или «Текст» – это любая рецензия любого критика на любом ресурсе – если вкратце – жанровое перерождение, новые грани, новое слово в реализме.Так ли это на самом деле? Правда ли, что Глуховский забыл всех своих монстров в шкафу и начал писать аки юный Горький? Ну, конечно же, нет. Если как следует разобраться, что же это за жанр, в котором написан новый роман Димки, то тут все просто. Это называется Нетфликшн. Рецепт экстремально прост – вы просто берете ваш самый любимый сериал с американского сервиса Netflix (в данном случае это любимый сериал Димки «Черное Зеркало»), смотрите его без остановки, потом смотрите что-то еще модное и классное на том же Netflix (и не забываете сунуть в текст второй свой любимый сериал “Наркос"), потом сидите немножко в социальных сетях, набираете в себя правильную атмосферу (а лучше две – как в автомобильных шинах) и пишите текст. С очень большой вероятностью у вас получится «Текст». А все эти разговоры про реалистичность и так далее – слушайте, ну нет, даже близко нет. То, что это не фантастика – это верно критики заметили, но реализм? Ну да, если у Глуховского в метро никто никого не ест, то это сразу реализм. Такой же, как и в сериале «Черное зеркало».Но, ладно, Бог с ним, с жанром. Есть другая проблема. И это, о чудо, даже не сюжет (он, кстати, очень мрачный и в нужной мере безысходный, много низких частот и датского ветра; вроде не холодно особо, но горло потом саднит – очень недурно Димка может). Это язык. Димка больше всего напоминает слишком активного подростка, который в первую интимную ночь, пока его партнер-читатель робко стягивает с себя исподнее, уже стоит голышом на руках, разведя ноги в шпагате. Избыточность текста в «Тексте» такая, что бьет по глазам андреналин. Создается ощущение, что Глуховский пришел в первый раз на ускоренный урок литературы и такой – «вау, метафора, ничего себе, ого, а это что, эпитет, крутяк, оксюморон, как я жил без тебя раньше!!» Ну и получается, что в целом достаточно изящные конструкции заканчиваются неожиданным, например, «колбасным жиром ожог заврачевал». Покатайте эту фразу меж своих неб, ощутите каждую сервелатинку. Конечно, есть некое удовольствие, что Димка заговорил уже на серьезном языке, но пока не получается до конца переключиться. Только втягиваешься поглубже, а там пельмени с хлоркой (чуть дальше есть конкур, посвященный, хм, этому литературному самородку). В общем, продираться сквозь такой текст – все равно что заниматься дайвингом в Мертвом море. Сложно и глупо.А кстати, вот и она, новая рубрика – Конкур! Кто отгадает, что в этой книге одновременно пахнет пельменями и хлоркой (подсказка – даже близко не пахнет), получит высокохудожественный роман Дмитрия Глуховского «Текст». Дерзайте! Прошу книгу прочитавших не мешать остальным отгадывать. Так, что в конечном итоге? Я признаюсь честно, что «Текст» – не самая плохая книга (на фоне последних опусов Глуховского – так и вовсе хорошая), но есть пара моментов. Во-первых, давайте все дружно похлопаем мужеству автора – Глуховский, конечно, мужчина. Я бы (а я алчный, как касатка) писал бы серию Метро, пока не кончились все натуральные числа. А деньги я бы жег, ел и мазал на хлеб. Но Дима пошел очень темной и страшной тропой – туда, где можно вряд ли что-то приобрести, скорее потерять. Это как перестать снимать «Трансформеры» и поехать со своими личными историями на кинофестиваль в Торонто. Там другие критики, там больнее. Но Димка пошел туда. Пока это очень странно и непривычно, но я ему желаю удачи. Но, во-вторых, кто знает, может Глуховский захочет себя попробовать где-то еще – на Нетфликсе знаете сколько сериалов разных? Или может это будет фэнтези с драконами? Поэтому пока бессмысленно говорить о трансформации писателя Глуховского – с таким же успехом он может написать в следующий раз и «Метро 2036». Вообще (я это специально тут пишу, чтобы Димка не дочитал) Глуховский мог бы с легкостью стать one man army всей отечественной фантастики – может, не профессорского легуиновского уровня, но, скажем, Бачигалупи – да с легкостью. А Паоло кстати все эти ваши Хьюго брал, и Димка мог бы, ну вот уверен я. А вместо этого «Текст». Ну ок.А вообще, просто представьте, до чего же у нас все плохо с современной литературой, что мы тут Глуховского обсуждаем. Может кто не понимает, как она выглядит, современная российская литература. Я вам расскажу. Ну вы, наверное, в курсе, как было раньше (в те времена аргумент «а у нас зато есть толстой» перебивал даже создание колеса или полет в космос). Сейчас – все немного иначе и это если выражаться корректно. Представьте себе большое-пребольшое поле, где ровно посередине, пасмурной ночью крутится большая карусель. Со слониками, коняшками и другими дружелюбными пластмассовыми млекопитающими. Так вот, большое темное и безжизненное поле – это современная отечественная литература. А на карусели катаются Быков, Прилепин, Акунин, Елизаров и литературные негры Пелевина. Сверху на карусели установлен диско шар в виде головы Донцовой. Все эти люди пишут книги, получают по очереди премии и в общем то, плевать им, что наша современная литература – это смертоносная, темная пустошь. И ровно по середине от плывущего на жирафике Быкова до конца тьмы идет молодой парень. Куда идет – пока сам не знает. Но прет подальше от этих карусельных людей. Еще раз удачи тебе, Дима. И не надо так больше с пельменями. Я их иногда ем.PSlevkusie уже почти решил, что больше да, чем нет, но начал читать нового Геймана, а там предисловие лучше написано всей этой книги.Ваш Covfefe

Знаете, любая, даже самая гениальная, история состоит из клише. Ибо клише нас окружают в жизни, а хорошие истории тоже про жизнь. Талант писателя в том и заключается, чтобы оживить эти клише, наполнить их смыслами, которые потом тронут читателей и вызовут у них (в лучшем случае) размышления.Скажем, в «Преступлении и наказании» тоже полно клише (по нынешним временам так точно): парень плохой и добрый одновременно, падшая и в то же время святая проститутка, типичная семья алкоголика, типичные же муки совести после убийства и т.п. Напиши это не Достоевский – и получился бы бульварный роман, отличный первоисточник для сериала на НТВ. Похожую схему использует Балабанов в первом «Брате» (очень литературном), даже Питер в наличии, а неприкаянность главного героя и невозможность здраво его осудить прямо отсылают к Раскольникову с его вроде как благими намерениями.

Так вот, «Текст» Глуховского – это прямое продолжение первого «Брата» и единственного «Преступления…». Плевать, что прошло много лет, изменились обстоятельства и сюжет крутится вокруг телефона. Главный герой «Текста», Илья, просто не мог появиться без влияния Достоевского и Балабанова. Это не хорошо и не плохо, это лишь факт, который нельзя не учитывать (ну никто же не станет винить Булгакова за заимствования из «Фауста», честное слово, так чем Глуховский хуже?). Интересно, зачем Д.Г. создал героя по образу и подобию. Можно предположить, что писателя привлекла… эм… культовость этого типажа. Раскольников был героем своего времени (поздней российской империи), а Данила Багров – своего (соответственно, 90-х). Оба персонажа ясно отражали переживания современников, совершаемые ими преступления не существуют вне исторических событий. Как ни парадоксально, поэтому же они стали вневременными; по этой же схеме «обессмертился» Базаров, который был писан Тургеневым с актуальных образов. Короче говоря, чем актуальнее история в момент выхода, тем больше у нее шансов стать культовой на века, причем в широких народных массах. Глуховский, взяв за основу типаж Раскольникова и Багрова, хотел сделать нечто столь же актуальное и культовое уже для России 21 века. Чтобы получилась классика на десятилетия как минимум. Типаж пережил некоторые изменения, но все равно центральная его часть (убийца с моралью в сложных жизненных обстоятельствах) осталась той же.Трагический русский герой никогда не убивает ради удовольствия или из корысти. Так, Раскольников убил, полагаясь на философскую теорию, позже поставленную на поток всеми, кто хотел власти (и не только в нашей стране). В финале толком не ясно, разочаровался ли он в ней или лишь осознал, что он не повелитель по натуре, а обычная тварь. Данила Багров шел на преступления во имя родственных уз; «Брат» переосмысливает в т.ч. отношения в семье, их деградацию и их же важность для человека. В «Тексте» же нет философских теорий и родственных связей, которые стоили бы чужой крови. Глуховский как бы говорит читателю: у нас больше нет ни идей, ни семьи, осталась только месть за себя. Это доказывает своими поступками и главный герой: вместо того, чтобы позаботиться о захоронении любимой матери, он залипает в смартфоне убитого и пытается понять ЕГО проблемы, а не свои собственные. Причем месть тут лишена осмысленности, это не та месть, которая долго вынашивается и обдумывается. Это скорее месть по пьяне, по случайности: встретил своего обидчика однажды, случайно как бы его зарезал, случайно забрал его телефон, случайно залип в нем и обо всем позабыл. Герой словно бы смотрит сон, в котором не принимает решений, а решения принимают его. Итак, герой нашего времени – это человек, не способный планировать свои действия дальше одного-двух элементарных шагов?..Очень странно развивается линия убитого, Петра Хазина, который (конечно же!) посадил главного героя ни за что (подбросил наркотики). Сначала Глуховский лепил из Хазина невероятную мразь, в которую слабо верится: он ненавидит родителей, бесконечно унижает якобы любимую девушку, торгует наркотиками, сажает невинных и т.п. И вот ни одного светлого пятнышка, сплошь чернота! Увольте, я разных мразей встречала, но чтобы человек со всеми был мразью, никого не любил, всех ненавидел?..

Потом Глуховский зачем-то решил добавить неоднозначности – ах, оказывается, Хазин не такой уж и плохой, он жалел невинно посаженных (чего?), по-настоящему любил свою девушку (но изменял ей и обманывал?), а в его гнили виноваты его родители, а больше всего папаша. Т.е., несмотря на столько аморальных поступков, Хазин не злодей? Ну, он же сожалел… где-то ОЧЕНЬ ГЛУБОКО он обо всем жалел, конечно. Только как это понял Илья, главный герой? С чего вдруг помирился с Хазиным в душе? Важно ли, о чем жалел Хазин, если из-за него ты семь лет ни за что отсидел? Понятно, что Глуховский не хотел черно-белую историю. Но перелом у него получился максимально неестественный и странный, в него не веришь, не понимаешь его.Илья, к слову, не вызывает истинного сочувствия, как это было с его «братьями». У тех было множество отвратительных черт, но вопреки всему их было жалко. Их поступки были логичны и вытекали из их прошлого. С Ильей же так не получается. Кажется, сам Глуховский не испытывал к нему симпатии. Он описывает своего героя (даже в лучшие его времена) мрачно и неприятно. Иногда он пытается давить на жалость (у гг мама умерла и девушка его бросила!), но и это получается как-то неестественно, такая жалость во имя жалости, эти события нужны за тем, чтобы читатель переживал, а не чтобы Илья что-то понял для себя. Мир Глуховского в «Тексте» так же уныл, мрачен, в нем нет ярких красок, красоты, искренности – это мир из «Города грехов», не совсем реальный. Писатель забыл, что изобилие черноты притупляет ощущения. Шок и ужас вызывают редкие вкрапления боли и жести. Жесть же без конца перестает удивлять, убивает всякое желание действовать и делать хорошее – мир же так страшен и ничего в нем не изменится!То, как Илья вмешивается в чужие жизни, – одной мне это кажется издевательством? Формально он хочет поправить отношения покойника с родственниками (зачем? в чем тут логика?), но итог этого ужасен. Он не задумывается, какого будет людям жить потом, зная, что их обманывали, что от лица их сына/друга/любовника писал посторонний человек. Непонятно так же, с чего вдруг главный герой проникается симпатией к посторонним людям, о которых толком ничего не знает. Глуховский не смог написать полноценный роман в письмах, в которых бы раскрывались сложные герои. Второстепенные персонажи (из жизни Хазина) остаются бумажными, простите уж за каламбур. Отец Хазина – типичный силовик (как их представляют люди вне системы), мать – самая обычная мать, без индивидуальных черт. Не лучше обстоят дела и с девушкой Хазина, в которую отчего-то влюбляется Илья. Глуховский словно бы загорелся вывести в романе свой эталон женщины (красивая, умница, комсомолка, верная, веселая, нежная и проч.), но не ответил на главный вопрос: а чего эта девушка делает с Хазиным, если он такая мразь? Может, не так уж она непорочна и чиста, что пристала к богатому мальчику? Но это было бы уже сложно. Персонажи не раскрываются вне простых однотипных сообщений. Чем они живут? Каковы их мотивы? Какие в действительности отношения их связывали с Хазиным? Ну нельзя жизнь человека сузить до переписки в «телеге», фоток в «инсте» и личных видео!

Свитер у Петрова на месте, но… постойте, почему на нем не пальто? Минус костюмерам :)Самое же печальное в книге – это финал. Мало того, что он скомкан и психологически аномален. Удивляет мораль сего «текста нашего времени». Раскольников у ФМ получил надежду на искупление и осознал, что жить все же неплохо. Данила Багров из Питера поехал в Москву, возможно, навстречу лучшей жизни. «Текст» же полностью лишен надежды. Глуховский нам говорит: а ты хотел катарсиса? чтобы был иной путь? осознать, что жизнь не кончается плохим и можно найти что-то хорошее? а вот фиг тебе, никакой тебе надежды! Оттого от «Текста» нет положительных эмоций, к нему не захочется вернуться. Жесть без края не имеет смысла, увы. И политическая линия романа так же оказывается… эм… бесполезной. И какой-то… нарочитой (странно, что никто не спел напоказ «Дядя Вова, мы с тобой!» и не бился в припадке любви к тому самому). Да и нельзя нести точку зрения «все вокруг сволочи, проститутки, а я один такой несчастный стою!». Все-таки хорошая «социально-политическая» история – это про солидарность с героями, про объединение, преодоление одиночества. А не про то, что тебя никто не понимает. «Текст» скорее вызывает еще большую разобщенность, а ее и так много в наше непростое время.