Дмитрий Филиппов
Беспощадная психиатрия. Шокирующие методы лечения XIX века

Самое радикальное мнение о мастурбации высказал представитель шотландской психиатрии Дэвид Скай (1814–1873). В предложенной им классификации психических болезней есть отдельный вид мании – мастурбационная. Это значит, что мастурбация не просто способствует развитию психических болезней, но сама по себе является болезнью. Мастурбационным безумием обозначают комплекс симптомов, который чем-то напоминает синдром, который позднее назовут гебефреническим типом шизофрении (от греч. слова «hebe» – юность). Скай перечисляет основные признаки болезни: «Характерное тупоумие и застенчивость очень юной жертвы этой болезни, подозрительность, страхи, пугливость, суицидальные желания, сердцебиение, испуганный взгляд, слабосильное тело у более старших, постепенный переход к деменции или слабоумию»^[19].

Знаменитый коллекционер сексуальных девиаций Рихард фон Крафт-Эбинг (1840–1902) в своей книге «Psychopathia Sexualis», конечно же, не мог не упомянуть мастурбацию. Мастурбаторы причислены им к «дегенератам» вместе с гомосексуалистами и вообще всеми людьми, удовлетворяющими сексуальный инстинкт без цели зачатия ребенка. В работе Крафта-Эбинга медикализация культурных стандартов доводится до абсурдного предела. Он видит признаки «дегенерации» фактически в любом проявлении сексуальности, исходя из того, что в норме эта сфера жизни должна быть сведена к бесстрастной репродуктивной механике.

Фанатизм «Psychopathia Sexualis» отталкивал даже тех врачей, кто сочувственно относился к теории дегенерации. Например, австрийский невролог Мориц Бенедикт (1835–1920) писал о Крафт-Эбинге так: «Это был человек, одаренный в литературном отношении, но в научном и критическом отношении его недееспособность достигала степени слабоумия»^[20].

Нетрудно заметить родство подобных построений со специфическими свойствами викторианской культуры. Как бы ни старались врачи описать физиологическую механику развития безумия из-за мастурбации, их концепции всегда выглядели как замаскированный морализм. В викторианском мире сексуальность представляет опасность, в каком бы виде она ни проявлялась.

Видов лечения от мастурбации было очень много. Среди них разные варианты пояса безбрачия, прижигание полового члена кислотой, вазэктомия^[21], вкалывание иглы в яички или в простату через промежность, стимуляция ануса электродами и т. п.^[22]

В качестве окончательного решения мастурбационнго вопроса рекомендовалась кастрация. Например, отец 22-летнего пациента психиатрической лечебницы попросил кастрировать сына, чтобы тот не унижал семью непрерывным онанизмом^[23].

* * *

Алиенисты XIX в. совершали довольно простую ошибку. Они заметили ассоциативную связь и решили, что существует связь причинно-следственная. Пациенты психиатрических лечебниц мастурбировали, из этого наблюдения был сделан вывод о том, что мастурбация как-то связана с болезнями психики. Однако именно на основании наблюдений за пациентами лечебниц можно было сделать обратный вывод.

Эйген Блейлер (1857–1939) в своей классической книге о шизофрении в 1911 г. писал о том, что самые безудержные мастурбаторы из числа пациентов стационара иногда выздоравливают быстрее других. Открытая, прилюдная мастурбация должна считаться не причиной шизофрении, но лишь одним из ее возможных симптомов.

Чем серьезнее становилась научная база психиатрии, тем реже писали об однозначной связи мастурбации с тяжелыми психическими расстройствами. Пришло понимание того, что собрать качественный массив данных для анализа практически невозможно. Искажения при сборе информации безнадежно испортили бы исследование еще на начальном этапе.

К последней четверти XIX в. сформировалось правило – критически относиться к словам меланхолика, когда он связывает свое состояние с реальными или мнимыми грехами, совершенными им в прошлом. Самообвинение – один из симптомов его болезни. В случае с более серьезными психическими расстройствами строить картину болезни только на рассказе больного тоже нельзя. Наконец, психически здоровый человек тоже оказывается плохим источником информации, поскольку, в отличие от расторможенных пациентов, не мастурбирует публично, а сообщать о том, чем он занимается втайне, скорее всего, постесняется.

Получается, что собрать надежный фактический материал для исследования проблемы очень сложно. В такой ситуации удобно применить принцип, известный под названием «Вилка Мортона» (английский лорд-канцлер Джон Мортон в XV в. предложил собирать налоги по такому принципу: если человек живет в роскоши, значит у него есть деньги, чтобы платить налоги, а если человек живет скромно, значит он экономит и может платить налоги из накопленного) – кто говорит, что мастурбирует, тот мастурбирует; кто говорит, что не мастурбирует, тот врет.

Но тогда гипотеза «мастурбационного безумия» теряет логические основания и придется искать объяснение, почему в огромном множестве мастурбирующих так мало психически больных. Масштаб этого множества оценивался по-разному. В упомянутой книге Роледера «Онанизм» (1899 г.) доля мастурбаторов в популяции оценивалась в 90 %. При такой колоссальной распространенности какого-либо явления невозможно говорить о нем как о факторе, определяющем возникновение относительно редких состояний здоровья.

Тиссо и его единомышленники писали в то время, когда причины большинства болезней были неизвестны. Они дали людям объяснение, похожее на правду. Из-за непредусмотренного природой использования семени организм страдает и болеет. Каким бы слабо аргументированным это объяснение ни было, оно все-таки претендовало на рациональность.

Когда врачи стали лучше разбираться в соматических болезнях (например, убедились в том, что мастурбация не приводит к гонорее), дурное влияние мастурбации оставили изучать психоаналитикам. Те в конечном итоге довели реабилитацию онанизма до того, что стали объяснять невротические расстройства отсутствием онанизма. Вильгельм Штекель (1868–1940), последователь Фрейда, учил: «Мастурбация – не причина неврозов. Неврозы возникают, когда бросают заниматься мастурбацией»^[24].

Клитор

Удаление клитора (клиторэктомия) и другие гинекологические операции могли проводиться с противоположными целями. Одна и та же операция в одном случае должна была устранить избыток сексуальной энергии женщины, а в другом случае, наоборот, повысить интенсивность впечатлений на супружеском ложе. Социокультурное обоснование таких операций независимо от их ожидаемого результата было одним и тем же – женская сексуальность должна соответствовать моральному стандарту, принятому в приличном обществе. Хирургия выполняла функцию самого быстрого и простого инструмента для коррекции поведения и приведения сексуальности в норму.

Ненормальность женской мастурбации в том, что мастурбирующая женщина удовлетворяет свое половое влечение не с мужем и отдельно от деторождения, т. е. действуя как бунтарь, неограниченный гендерными сценариями патриархального общества. Здоровая женщина занимается сексом только со своим законным супругом. Исключением могут быть проститутки, т. е. девиантные представительницы низшего класса, настолько маргинальные, что сложно определить, чего в их жизни больше – криминала или безумия.

Хирургическая регулировка сексуального желания была одним из проявлений медикализации половой жизни. Мастурбация переместилась из пространства, в котором поступки соотносятся с моральной нормой, в пространство, где критерием оценки является медицинская норма.

В соответствии с новыми критериями оценки женская мастурбация признается смертельно опасным занятием. В американском медицинском журнале в 1895 г. публикуется сообщение о следующем клиническом случае^[25].

Пациентке 2,5 года. Ее мама, раздражительная и неврастеничная женщина, в возрасте 9 лет начала мастурбировать. Во время беременности приостановила эту практику, опасаясь, что может «заразить» мастурбацией ребенка. Ее мама, бабушка пациентки, сошла с ума от мастурбации, которой она активно занималась, и умерла в психиатрической лечебнице.

У пациентки косоглазие, она плохо спит и страшно сквернословит, «часто поражая слушателей такими выражениями, которые впечатлили бы самого ужасного капитана парохода». Доктор раздел девочку и в ходе процедуры, весьма сомнительной с позиции современного уголовного права, лично убедился в том, что стимуляция клитора вызывает у пациентки возбуждение. Клитор, чтобы предотвратить мастурбацию, безумие и смерть, был отрезан. Через некоторое время счастливая мама пациентки написала врачу, что у девочки после удаления клитора прошло косоглазие, к ней вернулся аппетит и здоровый сон.

В научной литературе Нового времени связь клитора с психопатологией впервые упоминается в книге французского врача Жан-Батиста Луйе-Виллермейя (1775–1837), посвященной ипохондрии^[26]. «Приступ истерии, – пишет он, – может быть остановлен какой-нибудь необычной стимуляцией чувств. Это может быть пение, острый неприятный запах или даже временное сжатие сонной артерии». Еще есть действенная в некоторых случаях «постыдная практика», о которой Луйе-Виллермей решается писать только по-латыни – «clitoridis titillatio», т. е. щекотание клитора. Луйе-Виллермей отсылает к трактату Соваж де Лакруа «Nosologia Methodica» (1763 г.), в котором практика щекотания клитора упоминается в главе об одной из разновидностей истерии – hysteria libidinosa. В самом начале XIX в. врачи применяли этот метод во время припадка истерии наравне с иными процедурами, целью которых было как можно быстрее и безопаснее остановить приступ. Но пройдет время и место лечебного «щекотания» займет хирургия.

* * *

Как гласит закон золотого молотка, если твоим единственным инструментом является молоток, то ты на все смотришь как на гвозди. В соответствии с этим законом, врачи, освоившие хирургию, оперировали, если была малейшая вероятность того, что причину проблемы можно устранить на операционном столе. Мастурбацию, ведущую к безумию или, по другой версии, порождаемую безумием, можно и нужно лечить, как лечат больной зуб – удаляя из организма то, что делает болезнь возможной.

Тем более что хирургия к тому моменту, благодаря анестезии, стала безболезненной. Когда-то это казалось чем-то невероятным. В 1839 г. французский хирург Альфред Вельпо говорил: «Устранение боли в хирургии – это химера. Абсурдно желать этого сейчас. "Нож" и "боль" – два понятия в хирургии, которые должны быть навсегда связаны в сознании пациента. Нам нужно смириться с этим неизбежным сочетанием»^[27].

Пришло время безболезненной и сравнительно эффективной хирургии, и теперь под медицинским решением проблемы все чаще стало пониматься хирургическое решение. Если бы половые органы мужчины были устроены посложнее, то ему тоже делали операции на гениталиях для спасения от безумия: «Счастлив, трижды счастлив должен быть мужчина из-за простоты устройства своих гениталий и их ограниченной привлекательности для хирургической науки. Если бы природа распорядилась так, что он носил свои гениталии в брюшной полости, то он тоже мог бы подвергнуться хирургическим мучениям ради восстановления рассудка»^[28].

Автор статьи 1898 г., из которой взята эта цитата, главный врач канадской психиатрической лечебницы, критикует «психогинекологов» за «ненаучные претензии» и ужасается той безудержности, с которой иной специалист по гинекологической хирургии орудует скальпелем при лечении психических болезней: «Он направляет свою в высшей степени беспощадную хирургическую ярость на яичники, ведь в них, как он считает, обитают те высшие демоны, которые мучают несчастную безумицу. Другие демоны обитают в матке, и он проводит операцию по удалению матки, вентрофиксацию^[29], трахелорафию^[30] и т. д. Он призывает младших демонов, обитающих в глубине брюшной полости в виде грыж мочевого пузыря, грыж прямой кишки, фибром^[31] и полипов, и удаляет все это. Следуя вниз по половым путям, он удаляет клитор, накладывает швы на промежность, и последней цитаделью, которую он штурмует становится прямая кишка, где он удаляет геморроидальные узлы»^[32].

В добавление к отмеченной сравнительной простоте мужской половой системы, защитившей ее от избыточного внимания хирургов, следует привести еще одно наблюдение. В общем-то, это ясно и без отсылок к мнениям специалистов – мужчины оказывают более сильное сопротивление при попытках изменить целостность их гениталий. Американский невролог Арчибальд Черч рассуждал на эту тему на медицинской конференции в 1904 г.: «С незапамятных времен сексуальные расстройства или предполагаемые сексуальные отклонения в глазах обычных людей и специалистов связаны с капризами сознания и ошибками тела. Сексуальные вопросы тесно связаны с миром религии, и вся организация человеческого общества вращается в сексуальной сфере. Самой ранней формой религиозного культа было идолослужение, поклонение фаллосу, а образом для поклонения служил мужской орган продолжения рода. Эта форма религиозного культа в какое-то время была распространена так же широко, как и человеческая раса. Следы этого культа видны в хороводах вокруг майских деревьев.

Мистический и оккультный характер связи сексуальных вопросов с различными способами применений гениталий, естественно, приобрел особую важность, благодаря стремлению человеческого разума во всем искать причину. Если молодой человек становился психически неуравновешенным, депрессивным или нервным, или у него случались припадки, или у него каким-либо образом проявлялся дисбаланс нервного аппарата, сразу же начинались, как и сейчас начинаются, разговоры о мастурбации, или, если в генитальном тракте обнаруживается какая-то аномалия, ею объясняется характер всех его психических или нервных явлений.

В отношении этого вопроса существует заметная разница между полами. Мужчины не принимают калечащие операции на половых органах с той невозмутимостью, которая присуща представительницам слабого пола, мирно принимающим кастрирующие операции без особых вопросов относительно их результата при условии, что их избавят от какой-нибудь незначительной или временной болезни»^[33].

В этом выступлении примечательны сразу несколько моментов. Во-первых, интересна культурологическая экспозиция, расширяющая видение темы. Религиозность и сексуальность располагаются в одном пространстве. Значимость происходящего в сексуальной сфере зависит от того места, которое в архаической религиозности занимала сексуальность и конкретно половые органы. Доктор Арчибальд Черч широким жестом распространяет фаллический культ на всю территорию, заселенную человеческой расой. Так же безосновательно его преувеличенное представление о положении собственно генитальной символики в древних культах. Тем не менее включение в психосексуальный дискурс сюжетов, связанных с древними культами и религией вообще, добавляет неожиданную и острую интригу.

Во-вторых, интересно, как, отталкиваясь от пересечений сексуальности с религиозной архаикой, он переходит к утверждению о том, что эмоциональные и поведенческие аномалии молодых людей автоматически приписывались последствиям каких-то аномалий в сексуальной сфере. Вероятно, в более развернутом виде эта по-своему интересная мысль выстроилась бы в такую систему: в центре духовных переживаний древнего человека поклонение фаллосу; то, что связано с мужскими гениталиями, всегда имеет сакральный подтекст; видимые нарушения психики свидетельствуют о невидимых духовных проблемах; если с юношей что-то не так, надо собрать информацию о его гениталиях.

И наконец, в-третьих, самое поразительное в приведенной цитате – это ремарка относительно той безропотности, с которой женщины разрешают проводить любые, самые деструктивные операции на своих половых органах. С женщинами происходит почти то же самое, что с психически разбалансированными юношами – причину их расстройств сразу начинают искать в половой сфере. Но, в отличие от мужчин, женщин легче подвергнуть хирургической операции.

* * *

Готовность резать все, что попадается под руку, нередко совмещалась с желанием объяснять все болезни какой-нибудь одной единственной причиной^[34]. Крайнюю плоть клитора обвиняли в развитии таких разных состояний как хорея^[35], железодефицитная анемия, кахексия^[36], фурункулез, анурия^[37] и болезни тазобедренного сустава.

В одной из наиболее ранних публикаций о клиторэктомии, проведенной пациентке с нервно-психическими нарушениями, сообщается о том, как немецкий доктор, вылечил слабоумную 15-летнюю девочку, доведшую себя мастурбацией до состояния «животного в человеческом облике», ампутировав ей клитор^[38]. В 1820–1830 гг. статьи об удалении клитора для предотвращения мастурбации появляются во французских журналах.

В США идея клиторэктомии живет и развивается в тесном соседстве с орифициальной хирургией. Орифициальную хирургию придумал гомеопат Эдвин Хартли Платт (1849–1930), учивший, что все человеческие болезни начинаются из-за дефекта отверстий (orificium – отверстие), в первую очередь из-за неполадок с отверстиями в нижней части тела. То, что говорили орифициальные хирурги, в общем совпадало с наиболее распространенной теорией, связывавшей клитор и психику. Раздражение нервов начинается в области клитора и доходит до мозга, где производит разрушительное действие с такими печальными результатами, как слабоумие и моральная дегенерация.

Первичный импульс для нервной реакции мог поступать из любого участка женской половой системы. Со времен античной медицины исходную точку искали в матке. Когда в Новое время прояснили функцию яичников, врачи стали во всем винить яичники, и с 1860-х гг. яичники начинают удалять по психиатрическим показаниям. Принцип фламандского химика XVII в. Жана Баптиста ван Гельмонта «Propter solum uterum, mulier est id quod est» («Только благодаря матке женщина есть то, что она есть») был переиначен французским врачом Ашилем Шеро (1817–1885): «Propter solum ovarium, mulier est id quod est» («Только благодаря яичникам женщина есть то, что она есть»).

На самом деле в устройстве тела женщины все способствует безумию – с этого начинается статья о «генитальных неврозах женщин», опубликованная в 1886 г: «Не только матка и яичники, но также и мочевой пузырь, прямая кишка, вагина, клитор, половые губы, промежность и столь модные сейчас фаллопиевы трубы, все участвуют в образовании локального или рефлекторного невроза»^[39].

Если у психиатрического симптома есть органический субстрат и если он существует где-то в половой системе, то логично попытаться модифицировать эту систему, сделать с ней то, что было в силах медиков того времени. Можно было придумать какую-нибудь операцию, а можно было последовать следующей инструкции по купированию приступа истерии: «Банки на поясницу, пиявки в промежность и около прямой кишки – но прежде всего пиявки и скарификация^[40] шейки матки принесут облегчение с наибольшей надежностью и эффективностью. Замечательно действует маковая ванна для бедер при 96°F, в которой пациентка остается в течение часа каждый вечер, и свеча с опиумом, или белладонной, перед сном»^[41].

Проблема с гинекологической хирургией того времени в том, что у операций были очень расплывчатые показания. Показания к удалению яичников, по определению придумавшего эту операцию Роберта Батти (1828–1895), были такими: «Любая тяжелая болезнь, которая угрожает жизни, здоровью или счастью и которую нельзя вылечить другим способом»^[42].

В конце XIX в. в США и Западной Европе удаление яичников было очень популярной операцией, которую выполняли в бо́льших масштабах, чем отрезание клитора. В Англии и Германии чаще, чем в США, врачи выступали с предупреждениями о том, что у такой операции могут быть серьезные осложнения, но тем не менее в этих странах удаление яичников довольно широко практиковалось для лечения истерии и эпилепсии.

Зато во Франции у операции Батти было мало шансов. Идея о том, что истерия лечится удалением каких-либо внутренних органов, была несовместима со всем тем, что продвигал в мире науки знаменитый невролог и, вероятно, главный специалист по истерии в XIX веке Жан-Мартен Шарко (1825–1893), искавший первоисточник истерической симптоматики в центральной нервной системе.

* * *

В том, что касается психиатрии XIX в., лучше, наверное, говорить не о медикализации, а о соматизации, обращении к телу как к новому эпистемическому объекту, т. е. к основному предмету научного познания. По определению историка науки Райнбергера, эпистемический объект – это «машина, которая генерирует вопросы»^[43]. По мере созревания биологической психиатрии вопросы, которые генерируются телом, интересуют врачей все больше и больше.

Моральная терапия, стоявшая на вооружении прогрессивных психиатров в первой половине XIX в., с ее верой в целительную силу душевного тепла, ни в коем случае не игнорировала телесный аспект, но ее отношение к телу пациента было чересчур гостеприимным.

Моральная терапия, строго говоря, не нуждалась в фигуре врача. Это было не лечение, а душепопечение, перевоспитание добром. Алиенистам середины XIX в. хотелось соматизировать/физикализировать болезнь и лечение. Нужна была концепция, соединяющая состояние сознания с функциями тела, и одной из таких концепций стала теория, которая представляла связь сознания с телом как некий динамический процесс. Физическое и психическое связаны не определенным местом в теле (по одной из старинных версий, таким местом могла быть шишковидная железа), а событием, происходящим в нервной системе. В половых органах этот процесс начинается, а его вредные результаты отражаются на работе мозга.

Частая и продолжительная активация нервов в клиторе приводит к истощению нервной энергии на другом конце системы – в головном мозге. Последовательность неприятностей, ждущих женщину, если она не прекратит мастурбировать, описывалась энтузиастами клиторэктомии по-разному, например, так: истерия – эпилепсия – идиотия – мания – смерть^[44].

* * *

Врачи довольно часто начинали свои статьи о связи психических болезней с теми или иными внутренними органами с отсылки к французскому психиатру Бенедикту Огюстену Морелю (1809–1873), а точнее, к его мысли о том, что если местом для безумия определенно является мозг, то место для причин безумия может находиться где-то вне мозга. Отсюда обычно разворачивалось учение о связи безумия с маткой, печенью или сердцем.

Морель, скорее всего, имел в виду не конкретные внутренние органы человека и даже не наследственность, о которой он писал особенно много. Причинами психического расстройства иногда могут быть идеи, которые влияют на организм.

С современной точки зрения, идеи, под влиянием которых жили женщины викторианской эпохи, отличались запредельной токсичностью и патогенностью. Феноменологически опыт жизни в женском теле был мучителен. Женская телесность представлялась как особенный, подозрительный модус существования в этом мире. Женское проблематизировалось. При этом женщине приходилось всю жизнь безвыходно существовать внутри проблематичного женского тела.

Не везде этот конфликт был одинаково интенсивен. Француз, путешествовавший по США 1837–1838 гг., с удивлением описывает некоторые особенности морального уклада местных жителей, по его мнению, не имеющие аналогов в Европе. Молодая американка чуть не упала в обморок, когда он в разговоре с ней произнес слово «нога», которое, как оказалось, может вызывать непристойные ассоциации: «Дама попросила меня проводить ее в комнату для юных леди, и, когда меня ввели в приемную, я был поражен, увидев там фортепиано. Чтобы дамы, навещающие своих дочерей, могли в полной мере ощутить крайнюю деликатность хозяйки заведения и ее заботу о сохранении в предельной чистоте помыслы подопечных барышень, она одела четыре ножки фортепиано в скромные панталончики с оборками внизу!»^[45]

Неизбежность собственной женскости вносила в жизнь женщины драматичность, иногда прорывавшуюся на общее обозрение в виде нервно-психических заболеваний. Дело не в консервативном воспитании и естественной стыдливости. Культура нагнетала состояние паники вокруг телесности как таковой.

В штате Монтана мама привела 19-летнюю дочь к врачу с жалобами на головную боль, упадок сил и желание умереть. Доктор диагностировал у девушки последствия мастурбации, о которой он догадался после осмотра ее половых органов. Осмотр по просьбе мамы проводился под общим наркозом!^[46] Ситуация гинекологического осмотра виделась девушке и ее маме такой же шокирующей, как и болезненная хирургическая операция, при которой сознание пациента временно отключают анестезией.