Дмитрий Ермаков
Метро 2033. Ладога
Глава 2
Периметр
О пьяных загулах сталкера Псарева майор Степан Петрович Завойко знал давно. Но смотрел на это сквозь пальцы. Сталкеры в общине были на особом счету, а Игнат к тому же имел огромный опыт, да и полковник Бодров за него всегда вступался. Мол, тяжко мужику, все дела.
Дмитрий Александрович Бодров, некогда командовавший всеми вооруженными силами альянса Оккервиль, в бункере никаких официальных постов не занимал. Просто жил, как все оккеры, разве что комнату ему дали просторную, целых десять квадратных метров. Но если руководству бункера требовалась консультация относительно ситуации в метро Петербурга, без лишних раздумий посылали за Бодровым. Таким же было положение Василия Стасова, еще одного лидера Оккервиля. В Совет общины Стасов официально не входил, числился консультантом.
На последнем перед выборами заседании Совета майор Завойко предложил отправить армию Всеволожска в метро, чтобы помочь Приморскому Альянсу одолеть Империю Веган. Но его зам, Альберт Вилков, выступил категорически против. Полковник Бодров к идее тоже отнесся без энтузиазма.
– Вы хотите потерять всех мужиков? – так начал он свое выступление, когда ему дали слово. – Чтоб в Севе одни вдовы остались? Веганцы перебьют ваших парней и даже не почешутся. Решать вам. Но я против.
Возразить полковнику оказалось сложно. Но начальник службы безопасности боялся, что рано или поздно военная машина, которая сейчас подминала под себя метрополитен, доберется и сюда. А значит, врага разумнее было бить у него в берлоге.
Последнее слово оставалось за председателем. Но тот дипломатично отложил решение вопроса на потом.
– Выберем нового председателя, а там будет видно, – произнес Звягинцев.
На этом совещание кончилось.
К себе в кабинет майор Завойко возвращался злой и подавленный. Он затаил обиду на своего зама – за то, что не поддержал. На Бодрова – за то, что практически похоронил идею с экспедицией. На председателя, который не хуже других понимал, кого выберет народ, но тянул с окончательным решением.
В таком состоянии пребывал начальник службы безопасности, когда ему сообщили, что Игнат сначала побил свою жену, а потом снова напился в баре и в пьяном виде нес какую-то околесицу. И терпение майора лопнуло.
– Ну, ты у меня получишь, дебошир хренов, – с этими словами Степан Петрович Завойко вызвал адъютанта и отдал распоряжение относительно Псарева.
Позже выяснилось, что не сталкер побил жену, а скорее наоборот. Да и Алиса оказалась далеко не ангелом. Сразу после семейной сцены она едва не подралась с коллегой по работе, Жанной Негодой.
Но майор не стал менять своего решения.
– Если мужика побила баба, тем более такого мужика нужно наказать. Чтоб не позорил сильный пол, – рассуждая так, Степан Петрович опять вызвал адъютанта.
– Что там наш дебошир? – осведомился он.
– Все сделано! – отрапортовал тот.
– Очень хорошо. И медсестричку эту туда же отправьте.
– Которую? Чайку? – уточнил адъютант.
– Нет, вторую. Негоду. А Чайку на неделю лишить права заниматься трудовой деятельностью. И поместить под домашний арест. Все ясно? Ступай. Да, и чайку мне сделай.
Адъютант понимающе ухмыльнулся и умчался выполнять приказ.
* * *
Промышленная зона, под которой находился бункер, имела мощную систему обороны. Последние годы из метро и со стороны области в окрестности Всеволожска все чаще стали захаживать банды головорезов. А может быть, разведывательные отряды крупных общин, искавшие, где бы поживиться. Эту опасность предусмотрели заранее и создали разветвленную систему наблюдательных пунктов и огневых точек.
На то, чтобы обнести всю территорию сплошной стеной, не хватало ни сил, ни средств. Но руководство бункера решило пойти другим путем. Создать для потенциального противника видимость наличия брешей в обороне. Установить в этих брешах самые мощные узлы сопротивления. Тщательно замаскировать. Обычно все происходило по одному и тому же сценарию. Нападающие преодолевали первый периметр и тут же попадали под сосредоточенный огонь сразу нескольких ДОТов. Причем стрельба велась из пулеметов разного калибра, а еще подключались кустарные огнеметы. Боеприпасы были в дефиците, охотникам и охране обычно выдавали ружья и арбалеты. Но на то, чтобы покрошить в труху очередную шайку грабителей, патроны всегда находились. Забор между вышками установили, но он предназначался для защиты от зверей. Люди при сильном желании могли через него перелезть.
Даже если бы враг прорвал периметр, ему досталось бы лишь несколько полуразвалившихся складов. Почти вся инфраструктура убежища находилась под землей. Входы туда наглухо закрывались, чтобы взорвать люки, требовалась взрывчатка. Гарнизон мог нанести контрудар из любого выхода, включая секретные, внешне никак не обозначенные. Впрочем, до этого еще ни разу не доходило.
Важнейшую роль во всей этой системе играли четыре наблюдательных пункта, расположенных по краям периметра. На огневых точках постоянно никто не дежурил, группы быстрого реагирования выдвигались туда, лишь получив сигнал от наблюдателей. На этих четырех пунктах всегда находились солдаты общины, дежурившие посменно. Одна вахта длилась три часа. Считалось, что дольше человеку на поверхности находиться не стоит. Пост представлял собой небольшую вышку, сделанную из дерева и железа. Там имелись сигнальные приспособления, оружие и фонари, чтобы освещать окрестности по ночам. Ночные смены считались самыми сложными. Во тьме, под заунывный вой ветра, легко было задремать. Но именно по ночам враги обычно тревожили периметр…
Сталкеров крайне редко привлекали к дежурству на периметре, но иногда случалось и такое. Если не хватало людей. Или если кто-то из сталкеров грубо нарушал законы общины… Именно так на третьем посту, который располагался у самого края густого леса, со стороны железной дороги, и оказался Игнат Псарев.
* * *
Игнату не хватило всего богатого набора нецензурных слов, чтобы описать свое состояние, когда его, едва пришедшего в себя после обильных возлияний, выволокли из бара дюжие охранники и повели куда-то по коридору.
Сталкер рычал и метался, сыпал проклятиями и обещал бугаям, что лично оторвет им яйца. Но те никак не реагировали. И держали Псарева крепко. Чем дальше тащили Игната, тем холоднее становилось вокруг, и тем тревожнее становилось на душе у сталкера. Скоро не осталось сомнений: его ведут на улицу. Зачем? С какой целью?
Игнат слышал, что время от времени практиковалось изгнание из общины. Так карались тяжкие преступления. Не требовалось тратить патроны или яд, чтобы казнить нарушителя. Достаточно было вытолкать его за периметр без оружия и не пускать назад. Несчастный был обречен.
– Че?! Меня? Изгнать? Че я такого натворил? – Пес заметался в лапах охранников с удвоенной силой.
И тут его отпустили. Игнат увидел перед собой комплект теплой одежды для дежурства на наблюдательной вышке. По спине сталкера заструился холодный пот, его прошиб озноб, и это при том, что в помещении было сравнительно тепло.
– Меня? На вышку? – Игнат до последнего надеялся, что это просто ошибка или шутка. – А если не пойду?
– Тогда в карцер, – отозвался один из охранников.
Камера одиночного заключения в Севе слыла мрачным местом. Темный каменный мешок без окон и мебели, где человек терял всякое представление о времени и тихо сходил с ума. Псареву пока не доводилось там бывать, но он беседовал с людьми, попадавшими в карцер. От их историй становилось не по себе.
– Лучше уж вышка, чем карцер, – проворчал сталкер, надел шубу, теплые штаны, меховую шапку, валенки. Потом взял ружье и поплелся на пост.
Впереди ожидала трехчасовая смена. Самая жесткая из всех. С одиннадцати вечера до двух ночи.
С неба неторопливо опускались редкие снежинки. Было тихо и морозно. Не лютая стужа, столбик термометра не опускался ниже минус двадцати, но для трехчасового дежурства и этого было достаточно. После вахты постовых отпаивали горячим чаем. Об этом чае и мечтал сейчас Игнат, хотя он только вышел на поверхность. Мечты о дымящейся кружке бодрящего напитка помогали Псареву отвлечься от прочих мыслей, в основном мрачных.
Территория огромной промзоны была темна и пустынна, тут и там высились сугробы. Небольшие дорожки, протоптанные постовыми, пересекали огороженное пространство вдоль и поперек. А дальше лежала снежная целина. Снег не убирали, да этого и не требовалось. Все служебные и жилые помещения все равно располагались под землей.
На вышке Игнат застал двоих местных парней. Он пару раз пил с ними вместе. Имен не запомнил, только клички: Жбан и Горыныч. Оба крепко замерзли на посту и были несказанно рады смене.
– Вот и тебя, сталкер, на вышку послали. – Жбан дружески похлопал Пса по плечу.
– Видать, совсем с мужиками беда, – подхватил Горыныч.
Игнат не ответил. Говорить не хотелось. Даже подходящие ругательства не шли на ум. Сталкер с тоской оглядел крохотную площадку вышки – не больше двух квадратных метров. Вот прожектор. Вот сирена, с помощью которой подавался сигнал тревоги. Все тяжелое вооружение размещалось в ДОТах. Он мог рассчитывать только на свое ружье. Еще имелся запас осветительных ракет.
Жбан и Горыныч ушли. Игнат остался один. Поглядев минут пять в темноту, сталкер зевнул и устало сполз на пол.
– Три часа стоять… Хрена лысого. Может, хоть посплю.
Спать на посту, конечно, запрещалось. Особенно если ты дежурил без напарника. Время от времени постовые на четырех вышках подавали друг другу сигналы фонарем. Но Игнату было все равно. Захотят наказать – пусть наказывают.
Вдруг раздались шаги. Скрипнула лестница, ведущая на вышку. Кто-то еще поднимался на пост.
«Ну, хоть додумались напарника прислать», – Пес слегка оживился. Все-таки дежурить вдвоем – совсем другое дело. Можно поболтать, можно вздремнуть, пока товарищ бодрствует.
На вышку поднимался человек среднего роста, одетый, как и Игнат, в шубу, валенки и меховую шапку. За спиной напарника висел арбалет. Лицо сталкер сначала не разглядел, его скрывала шапка-ушанка, да и видно в полутьме было плохо.
– Здарова, мужик, – обратился Пес к товарищу по несчастью, – садись рядом, вместе будем мерзнуть.
– Здарова, – раздался в ответ очень знакомый голос. – Только я не мужик.
Напарник слегка приподнял козырек ушанки…
И Игнат в голос выругался.
Перед ним стояла Жанна Негода.
– Вот это поворот… – произнес сталкер.
Жанна, видимо, тоже только сейчас поняла, кто перед ней. И без лишних слов влепила Псу пощечину – не такую сильную, как Алиса, но все равно ощутимую.
– Грабли убери, – зарычал сталкер. – У меня от этих пощечин скоро на щеках живого места не останется.
– Мне из-за тебя, козла, тоже досталось, – отвечала медсестра. – Алиса чуть лицо не разбила.
– Я не виноват, что она дура ревнивая! – зарычал в ответ Пес. – И вообще, чуть-чуть не считается.
Потом он немного помолчал, дал эмоциям улечься и спросил уже без прежней злости:
– Тебя-то за что сюда послали?
– Не хватает рук, наверное. Или глаз. Все медики имеют военную подготовку, – отозвалась Жанна. Натянула шапку, завязала «уши» под подбородком и встала с другой стороны вышки, спиной к Игнату.
Сталкер, ворча себе под нос, тоже поднялся на ноги. Сидеть, когда женщина стоит, было бы уж совсем не по-мужски.
Минут десять они молчали. Наконец, Игнат понял, что еще немного – и он заснет. Глаза упорно слипались, хоть он и тер их варежками. Даже прыжки на месте не помогали, не приносили ожидаемой встряски.
– Много еще увечных в медпункте лежит? – поинтересовался сталкер.
Жанна долгое время молчала. Но когда Псарев уже отчаялся услышать ответ, медсестра произнесла неохотно:
– Пять человек, самых тяжелых. Остальных выписали уже.
– А Дима? Самохвалов. Который с осколочным. – События, выпавшие на конец 2033 года, превратили Диму из постороннего человека в верного друга Алисы и Игната. О его судьбе они беспокоились сильнее всего.
– Выписали Диму. – Негода снова надолго замолчала, а потом добавила с теплотой: – К нему мама с папой приходили. И еще девушка, Света. Так трогательно о нем заботилась. Они – красивая пара.
– Ну-ну. Про нас с Алиской тоже все говорят, что мы – красивая пара… А мы только ругаемся. И не трахаемся уже хрен знает сколько. – Игнат произнес все это очень тихо, почти шепотом. Но Жанна, как ни странно, его услышала. Возможно, до ее слуха долетели лишь отдельные слова. Но смысл фразы женщина поняла.
Она резко повернулась, пристально посмотрела на Псарева. Потом шагнула и оказалась рядом.
– Это многое объясняет, – произнесла медсестра после очередной длинной паузы. – Спермотоксикоз – штука страшная.
– Ты прости, если че. – Игнат попытался сгладить возникшую неловкость. – Но у нас все совсем плохо стало. А ты красивая, вот я и…
– Ничего. Я понимаю.
Жанна не сказала ничего особенного, даже не прикоснулась к напарнику. Но у сталкера вдруг стало спокойно на душе. Медицинский термин, употребленный женщиной, снял возникшую неловкость. Игнат понял, что с Жанной можно обсуждать щекотливые моменты без лишних недомолвок.
Они молча стояли рядом и внимательно смотрели на сплошную стену леса, окружавшую периметр. В лесную чащу отваживались ходить только группы охотников. Одиночек там ждала неминуемая смерть. Провалишься в бурелом, защемит ногу – и станешь легкой добычей для хищных зверей. А их расплодилось за последние годы немало. Рабочие поддерживали лишь пару просек да следили за сохранностью железнодорожного полотна. От этого зависела жизнь бункера. Дальше лесорубы не совались.
Пес время от времени включал прожектор, и луч света скользил по опушке леса, освещая пространство между периметром и чащей. Потом прожектор на какое-то время отключали. Считалось, что этого достаточно. Беспрерывная работа прожектора требовала слишком большого расхода электроэнергии.
– Расскажи о себе. – К исходу второго часа дежурства Игнат устал от тишины, да и шанс побеседовать с Жанной с глазу на глаз не хотелось упускать. – Я слышал о тебе кое-что. Что у тебя было, типа, двое мужей. Но оба того, погибли.
– Так и есть. – Женщина тяжело вздохнула, утерла набежавшую слезу и начала длинный, невеселый рассказ.
Она говорила о том, как с интервалом в год ушли из жизни оба ее супруга, как она ставила на ноги сыновей, Гришу и Борю, как каждый день, год за годом, боролась с нищетой, искала любую возможность заработать на лишний кусок, лечила бесконечные болячки детей. Сталкер с интересом слушал, продолжая время от времени включать прожектор, но на лес посматривал лишь краем глаза.
А вот Жанна проявила большую бдительность. Именно она заметила, как из чащи на мгновение показалась человеческая фигура. Прожектор скользнул дальше, женщина успела разглядеть лишь смутный силуэт.
– Там! – выдохнула Негода, протянув руку в ту сторону, где только что стоял человек. – Быстрее, свет.
Игнат перевел луч прожектора туда, куда указала медсестра. Но там уже никого не было.
– Что ты видела? – От прежнего полусонного состояния сталкера не осталось и следа. Он сбросил с себя липкие оковы дремоты.
– Кто-то стоял… – Жанна уже сама начала сомневаться, не почудилось ли ей. Ветки деревьев, покрытые снегом, часто напоминали людей в меховых шапках, спутать было несложно.
Никого из своих в этот поздний час в лесу быть не могло. Все охотники, лесорубы и прочие рабочие из бункера вернулись обратно засветло. Теперь из леса могли пожаловать только чужие.
Не заметив ничего подозрительного, Псарев повернул прожектор. На соседней вышке номер два заметили странное оживление на третьем посту. Замигал сигнальный фонарь.
«Что случилось?» – означала комбинация сигналов.
Жанна сигналов не знала. Пришлось Игнату доверить ей прожектор, а самому взять фонарь и передать:
«Будьте начеку».
Еще минут десять дозорные с возрастающим волнением вглядывались в темную массу древесных веток. И вот уже Псарев зафиксировал движение. Резко качнулась ветка, и с нее обрушилась снежная шапка. Это мог быть и зверь, и даже птица. Но внутреннее чутье, которое сталкер называл «чуйкой», упорно било тревогу. А чуйке своей сталкер привык доверять.
Нервы Игната были напряжены до предела. Он взялся за ружье, чтобы пальнуть в чащу и вынудить неизвестного врага выдать себя.
В этот момент раздался леденящий душу свист, и стрела воткнулась в стену вышки в сантиметре от головы Пса.
Больше тянуть сталкер не стал. Он схватил сирену и включил на полную мощность сигнал тревоги. Тут же на всех вышках заработали прожектора, заметались постовые. Громыхнул отдаленный выстрел.
– Началось, вот оно… Страшно и весело. – Игнат выключил прожектор, взял на изготовку ружье.
В самые напряженные минуты жизни Псарев принимался сыпать цитатами из фильмов, книг и анекдотов.
– Че? Весело?! Тебе весело? Ты совсем ку-ку? – Женщина с удивлением посмотрела на сталкера. Тот лишь отмахнулся. Так, мол, на ум пришло.
И тут, в самом деле, началось.
Лес, до этого момента казавшийся безжизненным и пустым, весь пришел в движение. Тут и там трещали сучья, падали огромные пласты снега. Свистели в воздухе стрелы и арбалетные болты. Несколько стрел вонзилось в вышку номер три, где засели Жанна и Игнат. И вот из чащи показались пять человек на лыжах. У всех в руках были топоры и ножи. Вынырнув из-под полога леса, нападающие тут же устремились в сторону периметра, стремясь как можно скорее преодолеть расстояние до забора. Глубокие сугробы затрудняли их движения, даже несмотря на наличие лыж, поэтому Псареву не составило труда подстрелить из ружья сначала одного, потом другого. Еще двоих сняла Негода меткими выстрелами из арбалета.
– Молодец, ты крутая, – кивнул напарнице Игнат.
Краем глаза он заметил, что несколько таких же небольших отрядов устремилось к границам промзоны с других сторон. Отовсюду слышались выстрелы. Палили не только с вышек. У нападавших, как вскоре стало ясно, тоже имелись огнестрелы.
Но охранники на вышках находились в более выгодном положении, чем атакующие, продиравшиеся сквозь сугробы. Пес выстрелил еще раз, попав в голову последнему из пяти врагов, почти добравшемуся до забора. Больше никого видно не было. Только трупы валялись тут и там на снегу.
– Они думали нас с наскока взять, а мы их умыли. – Сталкер с довольной улыбкой опустил ружье. Отражение атаки из леса оказалось делом гораздо более простым, чем он думал.
– Это из книги? – поинтересовалась Жанна, уже усвоившая привычку Игната сыпать к месту и не к месту цитатами.
– Не, фильм. «Они сражались за Родину». Почти про нас, хых. Правда, Сева для меня ни хрена не родина.
Сталкер снова включил свет. В тут же секунду прожектор взорвался. Псарев в первый момент опешил и в ужасе отшатнулся. Он не сразу понял, что прожектор взорвался не сам. В него попали. И это была точно не стрела. Пуля.
Игнат перевел взгляд на лес и едва не потерял дар речи.
В атаку на периметр шла настоящая человеческая волна. Десятки вооруженных людей. Целая армия. Те несчастные, что бросились в смертельную атаку через сугробы, сделали главное: проложили для товарищей тропинки. Теперь атакующие могли наступать стремительно, не увязая в рыхлом снегу. Они ловко карабкались вверх по забору. Некоторые срывались, но упорно лезли снова. В считаные минуты толпа преодолела внешний периметр. Вооружены чем попало. Одеты, кто во что горазд. Обычное нашествие дикарей. С одним отличием: никогда еще головорезов не атаковали такими силами.
Сталкер успел выстрелить всего один раз, а потом рухнул на дощатый пол вышки, сраженный метательным снарядом, выпущенным из пращи. Небольшой, но тяжелый предмет угодил ему в грудь. Удар был такой силы, что по груди Пса растеклась нестерпимая боль.
«Это камень. – Немного скосив глаза, сталкер увидел метательный снаряд, лежавший рядом. – Просто камень… Но если бы в лоб попало – все, кирдык».
Жанна метнулась на помощь напарнику, начала расстегивать одежду, чтобы осмотреть место удара, но тут лестница, ведущая на вышку, зашаталась. Один из врагов карабкался наверх. Недолго думая, Негода схватила арбалет, который как раз успела зарядить, и выпустила болт прямо в оскаленную физиономию заросшего щетиной дикаря, пытавшегося добраться до людей на вышке. Враг полетел вниз. Но за ним уже лез еще один.
– Ружье, держи ружье. – Игнат протянул Жанне свое оружие. Женщина выстрелила в голову второго врага. Заряд дроби превратил лицо дикаря в кровавый фарш. Обливаясь кровью, тот забился на снегу в агонии.
Остальные не стали тратить время на штурм вышки. Обтекая наблюдательный пост с обеих сторон, лавина вооруженных людей устремилась дальше, на территорию промзоны.
– Все, нам хана, – в ужасе прошептала Жанна.
И тут заработали ДОТы.
Группы быстрого реагирования успели вовремя. Они заняли позиции на огневых точках, подготовили к бою пулеметы и огнеметы. И как только лавина врагов прорвала внешний периметр, по ним открыли ураганный огонь.
Высовываясь время от времени со своей вышки, Негода с замиранием сердца наблюдала за творящейся на территории промзоны вакханалией смерти. Пулеметы косили нападающих. Огнеметы работали без остановки, изрыгая струи горящей жидкости, и десятки людей бились на снегу, сгорая заживо. Дикари тоже стреляли, но их пули не достигали бойцов бункера, надежно укрывшихся в ДОТах. Атака превратилась в массовое самоубийство.
Враги дрогнули, заметались по полю, усеянному трупами их товарищей. Наконец, видя бессмысленность атаки, они бросились обратно в лес. Спаслась едва ли пятая часть нападавших. Тут и там валялись трупы.
Ничего страшнее Жанне видеть еще не доводилось. Женщина украдкой вытерла рукавом шубы набежавшую слезинку. Ей, медику, смотреть на жестокое убийство людей было больно. Она понимала, что лесные дикари пришли на их землю не с добрыми намерениями. Они явились, чтобы сеять смерть и разрушения. И все равно, глядя на снег, густо политый человеческой кровью, Жанна чувствовала, как сердце ее сжимается от ужаса. Но даже в таких условиях она нашла в себе силы осмотреть огромный синяк на груди Пса и обработать его мазью из аптечки.
Игнат воспринял произошедшее более спокойно. Мясорубка, творившаяся на станциях Оккервиля во время вторжения веганцев, мало чем отличалась от сегодняшнего побоища. Но и сталкер чувствовал себя подавленно. Он думал о том, сколько таких атак еще сумеет отразить бункер. Патроны кончались, равно как и смеси для огнеметов. Восполнять запасы было сложно, а зачастую и просто невозможно. Сегодня они победили. Но что будет в следующий раз?…
Пес подобрался к напарнице. Женщина сидела в углу вышки, обхватив голову руками, вздрагивала, словно от озноба, и повторяла снова и снова:
– Какой кошмар… Какой кошмар…
– Понимаю. Хреново. – Сталкер обнял подругу, ободряюще потрепал по плечу. – Ничего, справишься, ты сильная. Молодец, детка. Круто тех двоих уделала.
Жанна всхлипнула, обняла товарища и зарылась носом в его шубу. Так сидели они долго в полной тишине.
В это время снова заскрипели ступеньки лестницы. На вышку спешили солдаты бункера, чтобы проверить, живы ли постовые.
