Списанные – Дмитрий Быков

Не скажу, что роман «Списанные» возник неожиданно из просторов интернета. Скорее, я именно это и искала. Что-то из нашего времени. Чтобы ироничное, саркастичное, где-то лиричное. Немного с философствованиями.

Ироничное, даже саркастичное – это у Полякова. Лиричное в концентрированном виде не хочется. И вот Быков – самое то. Быков великолепен в своих философствованиях. Хотя, если сравнивать Списанных с «Остромовым», или «Эвакуатором», или «ЖД», то «Списанные» проигрывают, безусловно. Слишком размазано, слишком подробно и бессмысленно. Вернее, вся философия Быкова в этом романе к тому и сводится, что все происходящее имеет важное значение и бессмысленно одновременно. И бесконечные хождения-рассуждения вокруг Списка, в который попал главный герой – они необходимы. Они как бы повторяют путь кафкинского героя К.

Быков излагает одну за другой версии возникновения Списка, все они могут быть истинными или ложными, но никакого значения не имеют, если сами попаданцы в список не придадут этому значение.

Было ощущение, что «Списанные» опять с кого-то списаны. Да, опять Быков на кого-то похож. Ни много ни мало, а на Кафку и Гамсуна (на этот раз – «Мистерии»), немного – на Полякова (почему бы и нет, если выпало жить в одно время).В то же время, Быков здесь заявляет о себе гораздо мощнее, чем, к примеру, в «Остромове». В «Остромове» есть дивные рассуждения о том, что не стоит писать в смутное время. Не нужно. Опасно. Счетоводом быть гораздо безопаснее и честнее, чем зарабатывать на жизнь словом.

Но вот так случилось, что Дмитрий Львович тем только и занимается, что продает слова письменные и устные. Продает великолепно.

Есть у Быкова замечательная особенность: при том, что его слово весомо, грубо, зримо, авторство бесспорно и где-то даже талантливо (придираюсь, не хочется петь оды Быкову, но ведь действительно талантище), так вот, при всем этом Быков умудряется угодить всем и остаться собой.

Примерно так построены и его лекции по литературе: успевает в коротком обзоре и напеть дифирамбы писателю, и нелестно пройтись по нему же, писателю – автору, возлежащему на стекле под микроскопом (метафора из «Списанных»).

Но и рассказывая о разных сторонах авторов, событий, Быков как бы остается беспристрастным, как бы обозначает границы: вот он автор, вот – эпоха, вот мои исследования, а я только наблюдатель.

Быков много раз повторяет, что он вне списков. Каких бы то ни было. Он – сам по себе. Он не коммунист и не либерал, не правый, не левый (и т.д.). Он играет на похоронах и свадьбах зарабатывает деньги тем, что умеет лучше всего – писать и говорить. А его (как, впрочем, можно и любого) – в список.

Что за список – зависит от фантазии. Кому-то кажется что список ужасный, расстрельный, страх распространяет свои флюиды и от списантов стараются избавиться, держаться от них подальше. Списанные сами найдут грехи, за которые они могли угодить в список.

Для кого-то список – благо. Не в том смысле, что раньше сядешь – раньше выйдешь (хотя и в этом тоже). Кто-то только и приобретает смысл жизни, когда его жизнь втиснут в рамки списка.

Можно ли быть вне списка, если уж так случилось и ты уже там? – об этом многостраничные рассуждения Быкова. Что любого человека, хочет он того или нет, можно пристроить в какой-нибудь список по желанию или без. «Господи! Оставь, пожалуйста, эту лирику и скажи прямо: можно ли жить в твоем мире и не состоять в каком-либо списке, который бы с начала до конца определял мое поведение?»

Кстати, о тексте. «Списанных» я слушала в исполнении Н.Винокуровой. Довольно часто возникало желание остановить запись, найти кусок текста, выписать цитату. Отдельные фрагменты «Списанных» просто песня. Так вот, пока доберешься до страницы печатного текста, открываются еще более интересные мысли, их тоже надо бы сохранить, до чего хороши. Потом оставляешь затею с перетаскиванием цитат из романа. Не цитировать же всю книгу. Лучше перечитать. Обязательно перечитать или еще раз послушать.P.s. Для меня стало открытием, что Быков неплохой писатель. Вернее даже, что он хороший писатель. Да и вообще, что он – писатель. Быкова слишком много, он слишком публичен, слишком объемен. И казалось бы, а чем еще может удивить этот до безобразия известный человек? Но вот удивляет. Когда-то, перетащив почти весь роман «ЖД» в цитаты, была уверена, что лучшее уже прочитано и не стоит разочаровываться в авторе, читать его еще. Но вот попался под руку «Эвакуатор» – дивная вещь, легкая, немного подростковая, отправляется в избранное или в любимое, «Остромов» – ах, какая же красота!, «Списанные» – прелестная вещь, хоть и немного нудная.

Н-да. Где там список почитателей писателя Дмитрия Быкова? Запишите.

Быть живым в некотором роде и значит быть в списках.Ну конечно, обнаружить себя однажды внесенным в некий список не так страшно, как проснуться в своей постели и понять, что стал жуком. И совсем не то, что узнать о подтверждении у себя смертельно опасного диагноза. И не то, что быть арестованным по абсурдному обвинению. Список не лишает тебя человеческого облика, здоровья или свободы, но вносит в твою жизнь изрядную путаницу и серьезный дискомфорт.Что за список? Да в том-то и дело, что непонятно, и никто толком не может тебе этого объяснить, но властные органы и силовые структуры на всякий случай ставят против твоей фамилии галочку, призывающую сотрудников быть в отношении тебя бдительнее. А бюрократы из числа непосредственного начальства предпочтут уволить по сокращению – кто тебя знает, Свиридов, что ты за птица, может шпион и вредитель? ТАМ почем зря в списки не вносят.И начинается новая жизнь, которую вряд ли назовешь веселой и интересной. Кто-то из прежнего окружения шарахается от тебя, как от зачумленного, кто-то сочувствует, но на всякий случай сторонится, кто-то откровенно злорадствует. Постой, а может этот список не расстрельный, а наградной? Льготная очередь на получение жизненных благ? Ведь есть же лонги и шорты у разного рода премий? Непохоже, да и сам ты предпочел бы никуда не номинироваться: минуй нас, пуще всех печалей, и барский гнев, и барская любовь.Небесталанного сценариста Сергея Свиридова, внесли, однако, не озаботившись поинтересоваться собственным его по этому поводу мнением и теперь нужно как-то приспосабливаться к новому статусу: пытаться задействовать связи, чтобы покинуть список, одновременно с поиском товарищей по несчастью и налаживанием связей внутри сообщества, членом которого неожиданно и неприятно оказался.Список в качестве сюжетообразующей детали кажется удобен для показа разных типажей общественного среза конкретного времени. В целом люди не меняются, но всякому времени-месту соответствуют узнаваемые, хотя несколько окарикатуренные типы: гангстер-бутлегер примета Америки времен сухого закона; буржуа-рантье – прустовской Франции, а новый русский в малиновом пиджаке – России девяностых. У «Списанных» не случайно дополнительный подзаголовок «Нулевые», здешние персонажи тесно связаны с тем десятилетием.Лучше и ярче всего представители творческой интеллигенции: режиссер поденщик валяющий благонамеренную патриотическую муть но убежденный, что его тошнотворная продукция содействует прогрессу человечества; другой, который гонит откровенную штамповку, даже и себя не обманывая относительно ее значимости; третий, по-настоящему талантливый, но старательно прибивающий дар ежедневными строго отмеренными дозами алкоголя – надобно рассчитать так, чтобы не погасить совсем,но и не выделяться – пусть не горит, тлеет.Представители социально чуждой автору страты бледнее и схематичнее, впрочем, Быков обладает счастливым талантом несколькими штрихами создавать удивительно живой образ (хотя бы только на тот промежуток времени, когда ты на него смотришь, но не так ли и в жизни: вещи и люди существуют лишь оказываясь в фокусе моего внимания – солипзизм в чистом виде). Я не ждала от «Списанных» откровений, взялась отчасти как за антидот от читаной накануне книги, главным же образом потому, что очень жду третьего после «Икса» и «Июня» романа И-Трилогии – «Истребителя», релиз которого обещают в апреле. Но, таки да, Быков прекрасен. Не полемическим задором и не глобальными выводами, но умением со снайперской четкостью остановить мгновенье, в котором красота мира обрушивается на тебя почти невыносимым водопадом ощущений.Роскошным языком, который хочется пить чайными стаканами. Замечательно смешными, хотя порой довольно злыми эпизодами взаимодействия с братьями по разуму и, вот кстати – речевыми характеристиками. С речевой окрашенностью у Быкова всегда превосходно, и в философских беседах не возникает ощущения, что автор говорит с автором же, но короткие реплики представителей класса-гегемона почти всегда именины сердца.Болезненно точным описанием обсессивно-компульсивного синдрома, которому многие подвержены, но немногие себе в том признаются. Нежным преданным рыцарственным служением даме своего сердца. Дмитрий Львович говорил в одной из лекций, что любимая его женщина Ариадна (Аля) Эфрон. Он создал для нее мир во второй части «Июня» и здешняя Аля – это ведь тоже она. Вы ж понимаете, что герой «Списанных» не эгоистичный нарцисс Свиридов, а она, Аля проходящая по краешку этой истории.

Странное впечатление от книги… Очень интересная идея – провести своего рода социально-психологически-философско-литературный эксперимент – ответить на вопрос: «Что происходит с человеком под влиянием стигматизации/самостигматизации?». С философской точки зрения – мы все в списках, нравится нам это или нет :). Но что будет делать человек, вдруг однажды осознавший, что он в неком Списке, смысл которого ему не понятен? Быков попытался написать «роман поиска идентичности», очередное странствие землемера К. сквозь лабиринт к недоступной твердыне :)). Лабиринт, разумеется, остренько-сатирически-современный – «немытая Россия» глазами либерала. Идея-то неплоха, но вот её реализация :((. Местами Быков остроумен, очень местами даже умен (на уровне отдельных афористичных фраз). Но, такое впечатление, что автор не знает, что делать с сюжетом. Который постоянно вязнет, буксует, топчется на месте. Затянуто и растянуто :(. И ещё: типичный и узнаваемый быковский Главный Герой – современный даже не «маленький человек», а микро-человечек. С большими амбициями, с распухшим Эго, но мелко-циничный и постоянно наступающей ножкой в то самое :(. И автор не то что бы его (своего ГГ) ненавидит… Такое впечатление, что он его радостно препарирует (примерно так, как ребёнок-живодер азартно обрывает бабочке крылья). В итоге общая эмоция книги – гнусность… Некого любить, некем восхищаться. Финал предсказуем: ГГ сам себя вычеркнул из Списка и послал всех куда подальше. О да, либерастически-эгоистический идеал победил! Но, к сожалению (к счастью!), свобода послать всех на ещё не делает человека человеком. И на самом деле не исключает из списков :))) …пожалуй, социофобам с ЧСВ текст понравится)))…