Истребитель – Дмитрий Быков

«Мы строили страну, в которой ничего не было, кроме подвигов. Мы строили лучшие самолеты, первыми отправили человека в космос, были в постоянном рабочем экстазе, чувствуя приближение великих побед и при этом забывая о бытовых потребностях. Мы не жили, мы только и делали, что боролись – со временем, обстоятельствами… А потом пришло поколение, которое захотело просто жить, без преодоления, без геройства. И этому поколению стало некомфортно в нашей стране»Это не цитата, а скорее выжимка из романа. Книга Быкова не столько о летчиках, сколько о феномене «героического поколения» 20-30 гг. О том, как сначала люди становятся героями, а потом их же потомки это геройство не ценят.

«Истребитель» – сборник рассказов и роман одновременно. Каждая глава – о новых людях, связаны они лишь страстью к авиации в той или иной форме… Ах, нет, есть же еще репортер Бровман, который пишет о летчиках и, собственно, пересекается с героями (как звучит это слово-то в данном контексте!). И вот пишет Бровман в газету о наших асах, а те испытывают новые самолеты, ставят рекорды по перелетам, встречаются с первыми лицами СССР, летают, воюют в Испании, погибают и снова летают. Бывают у них семейные проблемы, служебные романы, неприятности на работе, но это все второстепенно, важнее гнаться за новыми свершениями. В этом, конечно, нет ничего плохого, Дмитрий Быков наоборот этим восторгается (я тоже, на самом деле), есть вот такой типаж – мечтательных карьеристов, которым работа и успехи заменяют прочие радости жизни. Без любви и семьи прожить можно, а без любимого дела – никак. Быков доказывает, что именно такие люди создали все хорошее, что было в СССР. Они были искренне благодарны сталинской власти, которая давала неограниченные возможности самым смелым и упорным. И не случайно тут возникли размышления, что СССР создавался как раз для сильных, одухотворенных мечтами людей, им как раз ничего не надо, кроме профессиональных достижений, их бытовые потребности элементарны; но, в то же время, эта же страна была неудобна для т.н. обывателей, у которых первостепенен быт – мы построили лучшие ракеты, самолеты и танки, прославили Гагарина на весь мир, но так и не смогли обеспечить всех, например, средствами гигиены. Чтобы тянуться к звездам, рваться на Северный полюс, расширять пределы человеческого нужны фантазия и азарт. А что нужно, чтобы в достаточном количестве производить, скажем, туалетную бумагу, чтобы вообще не было дефицита?..

«Они считали свою жизнь исключительной именно потому, что прожили ее в исключительных обстоятельствах…»Да, герои того времени не задумывались о репрессиях, вообще не думали о политике. Можно ли винить их за это?

«Старик оправдывал свою жизнь; все старики оправдывают ее. И странно сказать, Советский Союз полетом, ровно ничего не менявшим в жизни двухсот миллионов его граждан, делал примерно то же самое»У Быкова самое занимательное тут – эпилог. К постаревшему Бровману, уже после полета Гагарина, приходит молодой журналист Корнилов. И вот два газетчика смотрят друг на друга – типичное столкновение поколений. Бровман пытается рассказать, как хорошо было мечтателям при Сталине, а Корнилов злится на него. В его мозгу не могут существовать в гармонии восторг и ужас эпохи, ему еще слишком больно – и имеет же он право на свое мнение!

«Корнилов это знал своим высокомерным молодым знанием и вдруг почувствовал, что ненавидит старика, – в том числе за то, что тот не сидел, отделался разносом и инсультом, подумаешь, исключили его из партии, а мать растила Корнилова одна, из отца на допросах выбили признание в работе на японцев, – почему на японцев?! – и все это для того, чтоб они ставили свои рекорды! Корнилов думал найти в старике мученика тех времен и летописца подвигов, а нашел раба, гордящегося рабством, тьфу!.. Старик не знал, что значило быть сыном расстрелянного, прятаться с матерью по родственникам, замирать ночами от ужаса, что вот стукнувшая внизу дверь, проехавшая машина – это за ней, что возьмут и ее, и тогда детдом…»

Какой-то единственной правды тут нет. Разве что правда – это молодость? Летчики-герои сталинских времен были молоды, они были сильнее дореволюционной России, они жили иным, собственным. Бровман тоже был молод, а потом постарел; когда он был молод, он был прав, а потом, спустя годы, прав уже молодой Корнилов – настала другая жизнь. Новое всегда правильнее старого, и, как бы ни злилось прошлое, новый мир, живущий по новым правилам, неотвратим.У Быкова получилась очень хорошая книга с неожиданной полифонией. Но, честно говоря, лучше бы я ее читала, а не слушала. Начитка Быкова сильно на любителя (мне так-то нравится его голос, но не тут), и слушать было тяжело. То Быков читает монотонно, что сложно разобрать, кто и что говорит, то включает невероятную экспрессию, отчего повествование играет новыми красками. И чтение превращается в американские горки – от ровной дороги до резкого бросания ввысь (может, потому, что про самолеты?). Из-за этого снижаю оценку до четверки, хотя книга заслуживает большего. С удовольствием перечитаю через десяток лет, но уже без помощи автора.

Травка зеленеет, солнышко блестит,

летчик над Гудзоном ласточкой летит

(с) Манго-МангоДолгожданное (это Вам не Пелевин) окончание И-трилогии.

У меня был долгий период влюблённости в творчество Дмитрия Львовича. Читал у него всё подряд: и публицистику, и подборки журнальных колонок, и стихотворные сборники, и, конечно же, художественные произведения.

"ЖД" прочитал сразу после выхода, еще до фанатства – крайне необычная притча!

Очень хорош Быков на пародийной ниве – «Правда», написанная в соавторстве, чуть дурновкусна, но очень смешна; «Код Онегина», написанный под псевдонимом Брейн Даун, с лёгкостью обставляет «Код»-оригинал; «Квартал», стилизованный под мотивационную литературу, и смешон, и пронзительно жуток одновременно.

Вершиной творчества считаю О-трилогию. Прочитал все романы почти подряд в 2010-м и только совсем недавно узнал, что «Оправдание» и «Орфография» – дебютные вещи автора. Очень мощно и зрело. Конспирологически-параноидальное «Оправдание» стоит несколько особняком – такой отрог перед двойной вершиной «Орфографии» и «Остромова».

"Эвакуатор" хорош своей обречённостью и лирикой. Где-то рядом по качеству – «Списанные» и «Сигналы».

А потом началась И-трилогия. «Икс» – теория об авторстве любимого Быковым «Тихого Дона» (по мнению ДМБ – величайший русский роман 20-го века, объясняющий Россию) и «Июнь», об ощущении наступающей войны.

То ли у меня быковский период прошёл, то ли первые два И-романа действительно попроще О-трилогии, но читал спокойно, не мотая головой от восторга. И вот – «Истребитель». Финал И-трилогии, про лётчиков-героев тридцатых годов. Не «Истина» про дело Бейлиса, как мы все ждали. Очень символично, кстати. Истребитель вместо Истины. «Не Истину я принёс вам, но Истребителя». В тексте есть как тончайшие пасхалки-отсылки к другим романам автора, так и намёки на текущую ситуацию, в том числе эпидемиологическую. На дворе – Эпоха Героев, тридцатые! У страны, помимо индустриализации, еще один сверхпроект – авиация! Место приложения лучших рук и умов. Авиация, создающая героев мирового уровня, практически полубогов.

Несколько объёмных глав, почти каждая посвящена одному из известнейших лётчиков или лётчиц. И только Чкалову (в романе Волчаку) посвящено две главы. Ну и масштаб Чкалова несоизмерим. Персонажем, нитью связывающий разрозненные события в единое повествования, является журналист Бровман (прототипом является сотрудник «Правды» Бронтман, на чьих дневниках, собственно, и основан роман). Бровман наблюдатель-хроникёр, как и лётчики – тоже ас своего дела.

Есть ещё сюжетный пунктир про загадочную фемину и про то ли гения, то ли маньяка.

Ещё более незаметна линия про подпольную сеть учёных-эзотериков, осваивающих невероятные умения: невидимость, левитация, прочее.

Интонация романа – подробный застольный пересказ событий от грамотного, увлечённого, любящего свои истории рассказчика. Встречая характерные обороты, так и представляешь поздние посиделки взрослых, умудрённых жизнью мужиков. Компания своя и где-то можно обойтись намёками, неважно, говоришь ли ты про постель или про политику – все и так поймут.

Этим романом Быков закрывает для себя художественное осмысление советского проекта.

Так как главные герои люди необычные, то и смотрим мы на жуткие репрессивные года, эпоху чисток и Большого Террора через странную оптику. Да, люди пропадают – но в остальном-то всё прекрасно! Да, за каждым могут прийти, но «как воскликнется каким-то уродом – как цветут таланты на службе народу»!

И Сталин у нас добрый всемогущий дедушка, практически Санта-Клаус. И в «шарагах» не так плохо. Неожиданно, и тем интереснее, читать такое от Быкова.

Держим под рукой википедию, по косвенным признакам пытаемся отгадать, какого же героя автор зашифровал в каждой из глав, читаем реальную биографию человека. Получаем фантастические расхождения и с новым уважением смотрим на сюжет.

Основной вывод – только СССР мог создать условия лётных, полярных и космических рекордов. Жить в СССР было нельзя, но ставить рекорды – можно.

Хороший роман, мастерски погружающий в атмосферу тридцатых. Но слишком рядовой для закрытия темы Советского Союза и долгожданного завершения И-трилогии.

Ждём теперь недостающие романы трилогии «Нулевые».

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

Сталин и ЧкаловЧитаю «Истребителя», как бились и гибли лётчики-испытатели в тридцатых – вижу новость о падении самолёта с парашютистами из-за отказа двигателя. Жуткая синхронистичность.

Был праздник, хотя и не без такого, знаешь, адского оттенка. Такой карнавал у чёрта на гулянках. А стала жизнь, солноватая, серая, но уж какая есть.О каком времени можно сказать, что оно было этим чёртовым карнавалом? Пожалуй, много таких отрезков найдётся во всемирной истории. Но для нашей страны – это я сейчас говорю об СССР, никак не научусь не считать его, исчезнувшего в дымке лет, историей, а не страной))) – 30-ые годы были чем-то особенным. Это было время героев. С точки зрения Быкова, очень обоснованной и терпеливо доказанной множеством примеров, эти люди клали свои жизни за бессмысленные идеи: несуществующую Землю Санникова, за выход в стратосферу, в которой ничего нет, за беспересадочные перелёты, хоть и непонятно, почему нельзя было лететь нормально, с плановыми посадками.

Для самого главного нужны были ледяные высоты и широты, космический холод, арктический лёд, нужна была иная, подлинно великая задача. Просто печь хлеб и доить коров неинтересно.Мне абсолютно понятна позиция автора, и я во многом с ним согласна, но…при этом у Быкова получились именно ГЕРОИ. Люди, которые шли и делали неимоверное, а причина по которой они это делали – дело десятое. Кто-то мечтал вернуться из шарашки к нормальной жизни, кто-то завоёвывал право быть с любимой женщиной, кто-то свято верил в страну и товарища Сталина.

Это немыслимо, это быть не может! Сколько он держит всего в голове?! Про дочь мою помнит! Про маршрут помнит! Ещё немного – и про топливо бы спросил! Нет, я не понимаю, как это возможно! Я не понимаю, как мы должны летать, чтобы это оправдать?В моей голове некоторый сумбур, потому что книга эта заставила освежить в памяти множество моментов из истории, о которых я и думать забыла, и не только я. Наверняка мало кто сейчас вспоминает о людях, которые, между прочим, были мировыми знаменитостями. Взять хоть тех же участников беспосадочного полёта в США, о них писали во всех газетах не только у нас. Вспомнить хотя бы эпопею по спасению экспедиции ледокольного парохода «Седов», в составе экипажа которого было 45 студентов на практике, а командиру его было всего 28 лет. Или полёт женского экипажа из Москвы на дальний восток с аварией над тайгой… Кстати, лично для меня история Полины, блуждавшей в тайге и встретившей там совершенно неожиданных людей, – лучшая в романе. Самая символичная.

Поля мало знала о русском расколе, не больше, чем Зыковы о строении реактивного двигателя, но понимала, что в России всё и всегда раскалывается, примерно так же, как авиастроение на школу Антонова и Веневитинова, хотя разница между ними была трудно определима, как, в сущности, между раскольниками и никонианцами.Если говорить о героях, то среди персонажей книги множество рельных личностей, и что замечательно – у Быкова они просто живые, каждый со своим характером, складом ума и целями в жизни. Фамилии иногда немного изменены, как, к примеру, Владимир Константинович Коккинаки (во всяком случае, я так думаю, что это про него) тут – Канделаки, мой самый любимый персонаж этого романа.

Говорил же Канделаки, что после пятисот метров начинаешь улавливать мысли второго пилота, а на рекордной высоте 14575 понял вообще всё, то есть начал слышать то, что слышит Бог. Сначала, говорил он, ничего не понятно, какофония, затем прорезываются мысли матерей, они почему-то самые сильные, а потом опасения стариков. Кандель был большой выдумщик, но что-то в его глазах говорило, что не врал.

…бывал небрит и растрёпан, играл в преферанс и употреблял выражения, а образ героя надевал по праздникам.

…не так важно, как мы жили, важно, с какой высоты падали.Мне было искренне жаль каждого, кто упал со всоей высоты – в смерть либо в серую пугливую жизнь. И не думаю, что так сложно складывались их судьбы просто потому, что были они советские, а не, скажем, французы. Сложность времени и характера, необходимость рваться вперёд накладывает свой отпечаток на любого человека, независимо от страны происхождения.

…либо первым в небывалом, либо заурядным в заурядном. Кто-то пути прокладывает, кто-то по ним ходит.И напоследок. Есть много страшных моментов в книге, точек, когда с треском ломается судьба, когда жизненный путь уходит в штопор. Есть много исторической правды и много авторской фантазии. Но подача материала такова, что книга с объёмом почти в 600 страниц вызывает желание читать ещё, ну ещё пару историй, ну чем там кончилось-то всё… К сожалени, в предисловии Быков сказал, что, видимо, это последняя книга о советской эпохе. Он в ней разобрался…И сосем напоследок)). Навеяло…

Классный получался истребитель, многих успел истребить ещё до того, как его собрали.03:20