Дмитрий Анатольевич Мордовин
Галактический рассвет. Книга 1. Точка отсчёта
Пролог
К середине XXII века Земля, некогда процветающая голубая планета, превратилась в едва выживающий организм. Небоскрёбы, вросшие в облака, простираются на сотни километров, заполняя горизонты мертвенно-серым сиянием. Население Земли, превышающее 15 миллиардов человек, обрело жестокую привычку жить на грани катастрофы. Огромные мегаполисы поглотили последние природные уголки, превращая их в промышленные пустоши. Шум автомобилей, дронов и заводов больше не стихает ни на минуту, словно сама планета кричит от боли.
В густонаселённых районах, таких как Токио-Дели – мегаполис, соединяющий некогда отдельные столицы, – густота населения превышает тысячу человек на квадратный метр. В небоскрёбах элиты – просторные апартаменты, защищённые системой очистки воздуха. А внизу, в бетонных джунглях, миллионы людей борются за воду, еду и электроэнергию. Жара, густой смог и недостаток кислорода делают жизнь в таких условиях смертельно опасной. Средняя продолжительность жизни в бедных районах упала до 40 лет.
Климатическая катастрофа только ускорила падение. Океаны покрылись гигантскими пластмассовыми "материками". Леса Амазонии, некогда "лёгкие планеты", почти полностью вырублены. Жара стала невыносимой: температура в тропических регионах достигает 50 градусов по Цельсию. Миграция на север уже давно не спасение, так как в полярных регионах нет инфраструктуры для миллионов переселенцев.
Учёные со всего мира, собравшиеся на ежегодной конференции в Женеве, представляют свои отчёты. Модели показывают, что через 50 лет Земля больше не сможет поддерживать человеческую цивилизацию в нынешнем виде. Климатические изменения, истощение ресурсов и рост населения создают комбинацию, которая неизбежно приведёт к глобальному коллапсу.
«Ещё пять лет, – говорит доктор Майкл Бенсон, климатолог с мировым именем. – Если в течение этого времени не будут предприняты меры, восстановление станет невозможным». Его голос дрожит от усталости, но в зале раздаются аплодисменты – не от поддержки, а от отчаяния. Люди цепляются за его слова, словно они могут их спасти.
Однако не все воспринимают угрозу серьёзно. На задних рядах слышны пренебрежительные фразы о том, что учёные всегда предсказывают апокалипсис. Некоторые мировые лидеры, присутствующие в зале, тайно обсуждают, как использовать кризис для усиления собственного влияния. Политика остаётся политикой даже перед лицом гибели.
Пока правительства мира продолжают спорить о перераспределении ресурсов, на улицах крупнейших городов начинаются протесты. Толпы людей требуют немедленных действий. В руках они держат плакаты: "Воздух для всех!", "Остановите войну за воду!", "Мы хотим жить!". Протесты быстро перерастают в беспорядки: магазины грабят, машины поджигают, а полиция использует силы подавления, которые лишь усугубляют хаос.
В условиях надвигающегося конца эпохи возникает проект «Гелиос». Его идея родилась в лабораториях, расположенных под землёй, вдали от шума и смога. Учёные, инженеры и философы объединились, чтобы предложить человечеству второй шанс – поиск нового дома среди звёзд. Главной целью проекта стал поиск и освоение экзопланет класса М, способных поддерживать человеческую жизнь. Аурелия – первый потенциальный кандидат, удалённый от Земли на 12 световых лет.
А теперь, дорогой читатель, мы перенесёмся в огромный зал, где команда учёных презентует проект «Гелиос». На фоне голограмм далёкой планеты, где видны голубые океаны и зелёные континенты, звучат слова профессора Хармонта, одного из создателей проекта:
«Человечество всегда смотрело на звёзды, мечтая достичь их. Сегодня мы не мечтаем. Сегодня мы обязаны. Аурелия может стать нашим домом, если у нас хватит смелости и сил сделать первый шаг».
Слова Хармонта находят отклик в аудитории. Некоторые из мировых лидеров качают головами, принимая неизбежность. Однако за вдохновением скрывается понимание: миссия на Аурелию будет рискованной, дорогой и, возможно, последней попыткой спасти человечество.
В этом зале звучит не только наука – здесь рождается надежда.
Последний шанс
Гигантский зал заседаний в Брюсселе, наполненный представителями всех наций, казался символом величия человечества. Но величие сменилось беспомощностью: переговоры, предназначенные для спасения мира, снова зашли в тупик. Под потолком висели флаги стран, когда-то гордившихся своим суверенитетом. Теперь эти флаги больше напоминали символы раздора.
– Коллеги, у нас нет другого выхода, кроме как ввести жёсткое регулирование рождаемости, – начал свою речь президент Глобальной коалиции по устойчивости, Сантос Морейра. Его голос был твёрдым, но с ноткой усталости, которую разделяли все присутствующие. – Если мы продолжим позволять рост населения такими темпами, то через десять лет нас ждёт полный ресурсный коллапс.
Его заявление вызвало гул негодования. Представитель Индии вскочил, хлопнув ладонью по столу.
– Это неприемлемо! Вы предлагаете нам пожертвовать нашими семьями ради абстрактных чисел в вашей модели! Мы уже страдаем от перенаселения, но я не позволю, чтобы наш народ терял право на будущее!
Подобные сцены повторялись на всех недавних саммитах. Каждое предложение – от глобальной программы перераспределения продовольствия до установления лимитов на энергопотребление – становилось поводом для споров. Развитые страны защищали свои интересы, развивающиеся требовали справедливости.
Крупнейшие державы, такие как Россия, США, Китай и Евросоюз, сформировали условный альянс, поддерживающий идею строгого контроля за ресурсами. Их оппоненты, во главе с Индией, Бразилией и Нигерией, требовали справедливого доступа к оставшимся запасам. Каждая из сторон обвиняла другую в эгоизме и нежелании искать компромисс.
Особенно острыми были споры о воде. Многие реки пересыхали, оставляя целые регионы без питьевой воды. На заседаниях часто приводился пример Нила, который стал точкой напряжения между Египтом, Суданом и Эфиопией.
– Ваша плотина забрала у нас жизнь! – кричал египетский посол в лицо эфиопскому представителю.
– Мы имеем право строить свою инфраструктуру! – отвечал тот.
Разговоры перерастали в угрозы, угрозы – в планы мобилизации войск.
На фоне катастрофы геополитика оставалась неизменной. Корпорации из богатых стран видели в кризисе возможность. Их представители шептали на ухо дипломатам о том, как можно "управлять" будущим: патенты на новые технологии переработки воздуха, привилегии на использование оставшихся ресурсов.
Один из таких примеров – секретная встреча между консорциумом крупнейших энергетических компаний и делегацией от Евросоюза. Они предлагали финансирование разработки чистой энергии, но в обмен на монополию на её распространение.
– Вы можете продолжать спорить, – заметил глава компании SkyFuel. – А можете дать своему народу шанс. Время тикает, господа.
Развивающиеся государства начали использовать демографическое давление как аргумент. Они напоминали, что большая часть ресурсов шла на поддержание богатой жизни в США и ЕС.
– Один ваш гражданин потребляет больше энергии, чем 20 наших! – возмущался представитель Бангладеш. – Мы не позволим вам продолжать в том же духе, пока наш народ умирает!
Эти речи разжигали массовые протесты по всему миру. Глобальная сеть передавала изображения разгневанных демонстраций в Латинской Америке, Африке и Азии. Плакат с надписью: "Мы не молчим – мы боремся за жизнь!" стал символом международного движения.
Пока политики обсуждали планы, в некоторых регионах вспыхивали вооружённые конфликты. В Центральной Азии спор за воду в Аральском море обернулся локальной войной. На Ближнем Востоке участились теракты, направленные на захват оставшихся нефтяных скважин.
ООН попыталась организовать миссию по урегулированию, но это только усилило недоверие. Многие страны обвинили организацию в предвзятости, а альянсы распались окончательно.
Кульминацией напряжения стал конфликт между США и Китаем за контроль над глубоководными залежами редкоземельных металлов в Тихом океане. Китай развернул подводные добывающие станции, что вызвало немедленную реакцию американских властей.
– Мы не можем позволить этой диктатуре захватить стратегические ресурсы! – заявил представитель Белого дома.
– Это территория наших интересов, и мы будем её защищать! – ответил китайский министр.
Инцидент чуть не привёл к открытой войне, когда американские дроны приблизились к китайским платформам.
Ситуация, разворачивающаяся на мировой арене, породила новый страх среди простых людей. Семьи смотрели новости и видели в лицах лидеров не спасителей, а палачей. Интернет заполонили теории заговора: одни верили, что элиты специально допускают кризис ради собственного обогащения, другие обвиняли в происходящем научные организации.
В этих условиях идея сотрудничества между нациями казалась несбыточной мечтой.
Когда на международной конференции в Давосе наступила самая острая фаза обсуждений, слово взял профессор Хармонт, один из разработчиков проекта "Гелиос". Его голос прозвучал неожиданно тихо, но уверенно.
– Все эти споры бессмысленны, – начал он, оглядев зал. – Мы тратим драгоценное время на борьбу за ресурсы, которых скоро не станет. Если мы хотим спасти хотя бы часть человечества, нам нужно смотреть не вниз, а вверх – на звёзды.
Его слова вызвали оживление. Он продолжил, показывая голограммы далёкой планеты:
– Аурелия. У этой планеты есть всё, что нам нужно. Если мы объединим усилия, то сможем создать новый дом для наших детей. Это не мечта. Это необходимость.
Первые слова Хармонта вызвали споры. Многие представители правительств заявили, что межзвёздные миссии слишком дороги и бесполезны, пока на Земле продолжается кризис.
Но в тот момент, когда заседание должно было закончиться ничем, одна из делегаций – представитель Японии – выступила с заявлением:
– Мы готовы инвестировать в проект "Гелиос". Это единственное предложение, которое имеет шанс изменить наше будущее.
Его заявление стало поворотной точкой. Некоторые страны, увидев в этом шанс избежать полной катастрофы, начали обсуждать возможность сотрудничества.
Конференция завершилась на ноте напряжённой неопределённости. Однако слова Хармонта оставили отпечаток в умах тех, кто ещё верил в возможность объединения.
После недельных прений и взаимных обвинений на саммите в Давосе наступил переломный момент. Внешне всё выглядело, как обычно: главы государств обсуждали противоречивые планы, избегая открытого признания собственной ответственности за кризис. Но выступление профессора Хармонта, представившего проект «Гелиос», неожиданно вызвало интерес у ключевых игроков.
– У нас нет времени продолжать спорить, – сказал он, возвращаясь к центральной трибуне. – Мы рискуем потерять всё, если не начнём действовать сейчас. Наше будущее – не здесь. Оно там, на планетах, подобных Аурелии.
Зал замер. Некоторые делегаты переглядывались, другие записывали заметки. На лицах большинства читались сомнения, но и проблески любопытства.
– Почему вы уверены, что мы способны на это? – спросил представитель Китая. – Такие проекты требуют огромных ресурсов, которых нам сейчас не хватает даже на Земле.
– Потому что у нас есть технологии, – ответил Хармонт. – У нас есть знания. И самое главное – у нас есть выбор: продолжать спорить и ждать конца или рискнуть ради нового начала.
Эти слова открыли новую волну обсуждений. В кулуарах саммита дипломаты и учёные начали детально изучать проект «Гелиос». Отдельные страны, такие как Япония и Германия, увидели в нём возможность не только выжить, но и восстановить научный престиж.
– Это сумасшествие, – сказала премьер-министр Канады во время частной встречи с делегацией из Евросоюза. – Но, возможно, это единственное сумасшествие, которое у нас осталось.
Однако далеко не все страны разделяли энтузиазм. Лидеры развивающихся государств критиковали проект как попытку богатых стран оставить бедные народы умирать на разрушающейся планете.
– Пока вы строите корабли для избранных, мы будем хоронить своих детей, – заявил представитель Бразилии.
Несмотря на критику, несколько ключевых держав согласились рассмотреть проект более серьёзно. Было решено создать временный альянс, названный «Аурелианским пактом», для разработки базовых этапов миссии. В него вошли Россия, США, ЕС, Япония и Австралия.
– Это не политический союз, – подчеркнул один из инициаторов, министр технологий Германии. – Это научный проект, который требует участия всех, кто хочет внести вклад.
В течение следующих дней были проведены первые совещания, где обсуждались конкретные шаги: выбор экипажа, разработка транспортных средств, подготовка инфраструктуры на орбите Земли.
Однако новость о создании «Аурелианского пакта» вызвала бурную реакцию среди населения. Во многих странах начались массовые протесты. Люди требовали ответов на вопросы, которые оставались без внимания: кто будет выбран для путешествия? Какой ценой будет оплачено это предприятие?
– Мы не станем подопытными кроликами для ваших космических фантазий! – кричала одна из протестующих в Нью-Йорке, держа плакат с надписью: "Спасите Землю, а не бегите от неё!"
Некоторые протесты перерастали в беспорядки. В Париже и Лондоне разгневанные толпы блокировали правительственные здания.
Тем временем в рамках проекта «Гелиос» началась работа по определению критериев отбора колонизаторов. Важнейшим условием было наличие научных знаний, инженерных навыков или медицинского опыта. Профессор Хармонт выступал за максимально широкий и справедливый подход:
– Мы не можем отправить туда элиту. Нам нужны люди, способные строить, исследовать, лечить. Это шанс для всех, кто готов бороться за новую жизнь.
Тем не менее, это заявление встретило критику, так как многим казалось, что отбор будет предвзятым в пользу богатых стран.
– Кто даст бедным доступ к этому "шансу"? – спрашивали журналисты на пресс-конференции.
Параллельно с политическими спорами учёные из всех уголков мира начали работу над ключевыми технологиями. Лидером стала Лаборатория астрофизики и терраформирования в Токио. Именно здесь впервые протестировали компактные системы переработки углекислого газа в кислород, которые могли работать в условиях Аурелии.
– Это наша возможность, – говорил доктор Юки Ханамото, руководитель программы. – Если мы сможем создать автономные экосистемы, то человечество получит шанс на новую эпоху. Споры между странами не утихали, и чтобы доказать реализуемость проекта, было принято решение отправить миссию-демонстрацию. Небольшая группа специалистов должна была отправиться на Луну, чтобы протестировать технологии терраформирования в условиях меньшей гравитации.
Эта миссия стала шагом к объединению. Даже страны, не входившие в «Аурелианский пакт», начали вносить свой вклад. Индия, изначально критикующая проект, предложила свои технологии для создания энергоэффективных баз. На фоне глобальных процессов раскрывались личные истории. Молодая биоинженер Лина Харпер, работающая в одной из лабораторий Лос-Анджелеса, получила приглашение участвовать в проекте.
Лина, чьи родители погибли во время протестов за воду, видела в миссии не только шанс спасти человечество, но и возможность найти смысл своей жизни.
– Это не просто миссия, – сказала она в интервью. – Это возможность искупить наши ошибки.
Её история стала символом новой надежды, которая зарождалась в сердцах людей. Профессор Хармонт выступил перед новой аудиторией, полной инженеров, учёных и молодых людей, готовых посвятить себя проекту.
– Мы только в начале пути, – сказал он. – Перед нами долгий путь, полный трудностей. Но каждый из вас уже стал частью истории. Слова Хармонта вызвали аплодисменты, и в этот момент стало ясно: несмотря на все разногласия, человечество сделало первый шаг к звёздам.
***
Лина Харпер сидела у окна лаборатории, наблюдая за огнями Лос-Анджелеса. Город казался бесконечным, ярким, но для Лины он всегда был символом утраченного. Она выросла в пригороде, где чистая вода стала роскошью ещё в её детстве. Семья Харпер боролась за право жить в мире, который постепенно ускользал из-под контроля человечества.
Воспоминания нахлынули внезапно. Ей было шестнадцать, когда её родители стали жертвами насилия на протестах, организованных против несправедливого распределения водных ресурсов. Толпа разъярённых демонстрантов столкнулась с вооружёнными полицейскими, и кто-то из протестующих поджёг здание, где укрывались её родители.
– Мы просто хотели справедливости… – тихо шептала Лина, перебирая старую фотографию родителей.
Эти события стали переломным моментом в её жизни. Вместо того чтобы замкнуться в своей боли, она решила посвятить себя науке, полагая, что технологии способны решить проблемы, которые политики только усугубляют.
Лина оказалась талантливой студенткой. Её способности в области биоинженерии заметили ещё во время обучения в университете. Она сосредоточилась на изучении замкнутых экосистем – технологий, которые позволяли перерабатывать органические отходы в воду, кислород и питательные вещества.
– Ты не только умна, но и решительна, – однажды сказал её научный руководитель. – Я думаю, ты могла бы стать частью чего-то великого.
На момент приглашения в проект «Гелиос» Лине было двадцать восемь. Она уже имела репутацию выдающегося специалиста, несмотря на молодой возраст.
Приглашение пришло неожиданно. Она только что закончила настройку нового образца биореактора, когда в лабораторию вошёл представитель проекта «Гелиос». Его звали доктор Эдвард Мейсон, человек с железной хваткой и мягкой улыбкой.
– Лина Харпер? – спросил он, оглядываясь.
– Да, это я.
Он протянул ей папку. На ней большими буквами было написано: Проект "Гелиос".
– Мы изучали ваши исследования, и я впечатлён. Ваши разработки идеально подходят для нашего проекта. Мы хотим, чтобы вы стали частью миссии.
Сначала Лина подумала, что это розыгрыш. Но когда она увидела подпись профессора Хармонта, сомнения исчезли.
– Это огромная честь… – начала она, но Мейсон её перебил.
– Это не только честь, но и ответственность. Мы ищем людей, готовых посвятить всю свою жизнь этой цели.
Лина провела бессонную ночь, размышляя над предложением. Её терзали вопросы. Почему выбрали именно её? Готова ли она оставить Землю, друзей, привычную жизнь?
На утро она решила позвонить своей подруге и бывшей сокурснице Анисе.
– Они хотят, чтобы я полетела с ними… чтобы работала над созданием новых экосистем на другой планете.
– Лина, это же шанс всей жизни! – воскликнула Аниса.
– Но что если я подведу их? Что если всё пойдёт не так?
– Если кто и способен сделать это, так это ты, – уверила её подруга. – Помни, зачем ты пошла в науку. Ты всегда говорила, что хочешь изменить мир.
Эти слова стали решающими. Лина подписала согласие на участие в проекте.
Через неделю Лина оказалась в лаборатории проекта «Гелиос», расположенной в Токио. Там собрались лучшие умы со всего мира. Люди говорили на разных языках, но всех объединяла общая цель.
На первом собрании она встретила профессора Хармонта. Его лицо, знакомое с экранов телевизоров, в реальной жизни казалось старше и измождённее.
– Лина Харпер? – он подошёл к ней с тёплой улыбкой.
– Да, профессор. Это большая честь работать с вами.
– А для меня огромная честь работать с вами, – ответил он. – Нам нужен такой человек, как вы. Ваши идеи уже вдохновили многих.
Лина почувствовала, как в груди зародилась новая уверенность.
Её назначили руководителем группы, занимающейся созданием замкнутых экосистем для корабля и первых баз на Аурелии. Это была сложнейшая задача: каждое решение могло повлиять на жизнь экипажа.
– Мы должны предусмотреть всё, – объясняла Лина своей команде. – Кислород, вода, еда. Это не просто технологии. Это основа нашей жизни на новой планете.
Она часами изучала чертежи, проводила эксперименты и обсуждала идеи с коллегами. Её энтузиазм вдохновлял команду.
– Ты прирождённый лидер, – однажды сказал её коллега, инженер Хироки Сайто.
– Я просто стараюсь сделать всё, что в моих силах, – ответила Лина.
Работа в проекте «Гелиос» требовала не только профессиональных навыков, но и невероятной эмоциональной стойкости. Лина сталкивалась с трудностями: поломка оборудования, споры с коллегами, сомнения в собственных силах.
Однажды вечером, когда лаборатория уже пустовала, она осталась одна, чтобы доработать очередной прототип системы переработки. Её руки дрожали от усталости, а в голове звучал голос: Может, ты просто не справишься?
Но она знала, что у неё нет права сдаваться.
– Это не только ради нас, – шептала она себе. – Это ради всех, кто остаётся на Земле.
Через несколько месяцев команда Лины провела испытания своей системы на Луне в рамках демонстрационной миссии. Это был критический момент. Если тест провалится, проект «Гелиос» может потерять финансирование.
Лина и её команда наблюдали за данными в реальном времени. Напряжение в комнате было почти осязаемым.
– Переработка воды активирована, – раздался голос оператора. – Уровень кислорода стабилен.
Результаты оказались успешными. Лина едва сдерживала слёзы радости, когда Хармонт подошёл к ней.
– Отличная работа, – сказал он. – Ты доказала, что невозможное возможно.
После успеха на Луне имя Лины Харпер стало известно широкой публике. Её история вдохновила миллионы. Но она знала, что впереди ещё много работы.
– Это только начало, – говорила она своей команде. – Мы должны сделать всё, чтобы дать человечеству второй шанс.
***
Успешное испытание технологий терраформирования на Луне вдохновило учёных, но не решило главной проблемы: проект «Гелиос» нуждался в финансировании, которого катастрофически не хватало. Экономика большинства стран находилась в кризисе, ресурсы направлялись на поддержание стабильности внутри государств. Политические лидеры, многие из которых поддерживали проект на словах, теперь стали откладывать реальные вложения.
– Мы уже потратили миллиарды, – заявил министр финансов Великобритании на одном из закрытых совещаний. – Мы не можем позволить себе ещё одну «дыру в бюджете».
– Это не просто эксперимент, – возразил профессор Хармонт. – Это наше будущее. Если мы провалим этот проект, то потеряем гораздо больше.
Но его слова встречали холодный приём. Лидеры стран «Аурелианского пакта» начали ставить под сомнение продолжение сотрудничества.
Ситуацию усложняли геополитические амбиции. Разные страны видели в проекте «Гелиос» способ укрепить своё влияние. США, например, настаивали на том, чтобы большинство ресурсов и технологий оставались под их контролем.
– Мы не можем доверить что-то настолько важное международным организациям, – заявил представитель США. – Если это будущее человечества, то оно должно быть под надёжной защитой.
С этим категорически не соглашались представители Евросоюза.
– Это не проект одной страны, – парировала канцлер Германии. – Это совместная миссия, и если вы начнёте монополизировать его, то мы выведем свои ресурсы.
Споры накалялись. В кулуарах саммита участники обсуждали возможность выхода некоторых стран из пакта, что могло привести к полному провалу инициативы.
Между тем экономическая ситуация на Земле продолжала ухудшаться. Ряд развивающихся стран потребовали перераспределения финансирования, утверждая, что деньги на проект «Гелиос» можно направить на решение более насущных проблем, таких как голод и нехватка воды.
– Почему мы должны финансировать побег богатых на другую планету, пока наши дети умирают от жажды? – кричал один из делегатов на заседании ООН.
По всему миру вспыхивали протесты. Люди обвиняли правительства в том, что они бросают миллиарды на далёкие звёзды, забывая о тех, кто страдает здесь и сейчас.
В Нью-Дели демонстранты заблокировали транспортные артерии города. В Сан-Паулу горожане подожгли офисы компаний, участвующих в проекте.
– Если они хотят покинуть Землю, пусть платят сами, – заявляла протестующая на улицах Рима.
В ответ на растущее давление профессор Хармонт выступил с инициативой создания отдельного фонда для финансирования проекта. Он предложил объединить частные инвестиции и национальные ресурсы, чтобы снизить нагрузку на бюджеты стран.
– Это не вопрос политики, – заявил он на пресс-конференции. – Это вопрос выживания. Я призываю лидеров бизнеса, филантропов и каждого, кто может внести свой вклад, поддержать нас.
Идея вызвала оживлённые дискуссии. Несколько крупных корпораций выразили готовность поддержать проект, но с определёнными условиями.
– Мы хотим быть уверены, что наши инвестиции принесут нам выгоду, – заявил глава одной из энергетических компаний. – Если мы вкладываем средства, то ожидаем получить эксклюзивные права на ресурсы Аурелии.
Эти требования вызвали новую волну критики.
– Космос принадлежит всему человечеству, а не корпорациям, – возмущался представитель ООН.
На фоне этих споров Лина Харпер, которой всё чаще поручали представлять проект перед широкой публикой, стала неофициальным лицом «Гелиоса». Её выступления привлекали миллионы зрителей.
– Мы все понимаем, что Земля в кризисе, – говорила она в одном из интервью. – Но проект «Гелиос» – это не отказ от решения земных проблем. Это наш план Б, наш шанс на выживание, если здесь всё выйдет из-под контроля.
Её слова находили отклик у молодёжи, но вызывали критику у старшего поколения.
– Это очередная попытка отвлечь нас от реальных проблем, – заявляли участники протестов.
Тем не менее, Лина продолжала настаивать на важности проекта, путешествуя по разным странам и встречаясь с лидерами мнений.
Критики проекта стали действовать более радикально. Группы активистов начали организовывать акции саботажа. На одной из баз в Канаде произошёл взрыв, уничтоживший прототип космического модуля.
– Это была атака, – заявил представитель проекта на экстренном брифинге. – Мы не можем позволить угрозам остановить нас.
Однако такие события только усиливали напряжение. Многие инвесторы начали сомневаться, стоит ли продолжать вкладывать средства.
– Если мы не можем защитить наши разработки на Земле, как мы сможем защитить их в космосе? – спрашивал один из руководителей компаний-спонсоров.
Несмотря на проблемы, Лина и её команда продолжали работу. Её имя всё чаще появлялось в заголовках новостей, и некоторые СМИ начали обвинять её в том, что она стала «пешкой корпораций».
– Они сделали из неё героя, чтобы прикрыть свои интересы, – утверждала одна из статей в популярном журнале.
Эти обвинения ранили Лину, но она старалась сохранять стойкость.
– Это не ради меня, – говорила она своему другу Хироки. – Это ради будущего.
А тем временем прошло секретное совещание в Женеве. В нём участвовали представители всех стран «Аурелианского пакта», а также лидеры крупнейших корпораций. На встрече обсуждалось, как преодолеть финансовые и политические препятствия.
Профессор Хармонт выступил с последней попыткой убедить участников:
– Если мы не можем договориться сейчас, то, возможно, никогда. Мы должны оставить свои амбиции, свои разногласия ради одной цели – выживания.
После долгих переговоров было принято решение о выделении дополнительных средств и привлечении ещё одной группы инвесторов.
– Мы выиграли эту битву, но война ещё впереди, – сказал Хармонт.
– А что дальше? – спросила Лина.
– Дальше мы делаем первый шаг к звёздам.
***
Проект «Гелиос» наконец получил необходимое финансирование и поддержку, но на этом проблемы не закончились. Решение всех политических и финансовых вопросов означало лишь одно – пора переходить от теории к практике. Главная задача теперь заключалась в том, чтобы подготовить первый космический корабль для межзвёздного полёта.
– Это исторический момент, – произнёс профессор Хармонт на открытии нового этапа проекта. – Мы не просто строим корабль. Мы создаём будущее.
Торжественная речь вызвала овации, но в лабораториях и на строительных площадках царила далеко не праздничная атмосфера. Работы шли круглосуточно, а каждая ошибка могла стоить месяцев, если не лет подготовки.
Космический корабль, получивший название «Гелиос-1», стал самым амбициозным инженерным проектом в истории человечества. Его сердце – двигатель на основе термоядерного синтеза, способный развивать скорость, позволяющую достичь ближайших звёзд за десятилетия.
Лина Харпер, отвечавшая за системы жизнеобеспечения, была одной из тех, кто взял на себя огромную часть ответственности.
– Мы должны учесть всё, – напоминала она своей команде. – Любая ошибка в расчётах может стать фатальной.
На одном из совещаний инженер Хироки Сайто поднял вопрос о резервных системах:
– Если основной контур охлаждения выйдет из строя, экипаж окажется в смертельной опасности.
– Тогда сделаем два резервных контура, – отрезала Лина. – Безопасность экипажа – наш главный приоритет.
Первые испытания модулей корабля начались в пустыне Мохаве. Это был масштабный процесс: проверка герметичности отсеков, тестирование двигателей, моделирование экстренных ситуаций.
– Включение реактора через пять минут, – раздался голос оператора.
Все замерли, наблюдая за мониторами. Если реактор стабилизируется, это станет доказательством, что теоретические расчёты работают на практике.
– Запуск успешен, – объявил оператор, и зал управления взорвался аплодисментами.
– Один шаг ближе к звёздам, – прошептала Лина, вытирая пот со лба.
Параллельно шла подготовка первых членов экипажа. Это были лучшие из лучших – учёные, инженеры, пилоты. Каждый из них прошёл через жёсткий отбор, включающий как физические испытания, так и психологическую оценку.
– Мы отправляем не только специалистов, но и людей, которые смогут работать в изоляции годами, – объяснял координатор программы подготовки.
Лина, как часть руководства проекта, время от времени посещала тренировочные лагеря. Её восхищало, с каким упорством и самоотдачей люди готовились к миссии.
Однажды, наблюдая за симуляцией высадки на Аурелию, она услышала, как один из участников команды, врач Эрик Нолан, сказал:
– Это не просто миссия. Это смысл нашей жизни.
Эти слова глубоко запали в её душу.
Несмотря на успехи, проблемы не исчезли. На этапе сборки «Гелиоса-1» выявилась критическая ошибка в конструкции модулей термозащиты.
– Если мы не решим эту проблему, корабль просто не переживёт вход в атмосферу Аурелии, – предупредил инженер из команды Хироки.
На устранение ошибки потребовалось больше времени, чем ожидалось. Сроки начала миссии отодвигались, а это означало дополнительные расходы. В СМИ снова появились статьи, критикующие проект:
– Может, мы переоцениваем свои возможности?
