– Меня зовут Шипастый, – пытаясь говорить ровным голосом, сказал я. – Мы вас всех освободим. Расскажите, что здесь случилось?
И снова тишина, будто со стеной разговариваю. Пленники даже не шелохнулись. Я попытался подойти к немолодой женщине с длинными сальными волосами, обломанными ногтями и растяжками на обвисших боках, но получил похожую реакцию. Та стала сучить ногами и извиваться, словно я хотел как минимум надругаться над ней, а как максимум…
– Пойдем, Слепой.
Как только старик оказался снаружи, его затрясло. Гром к тому моменту уже закончила очищать желудок и теперь просто отплевывалась. Мне впервые за много лет захотелось курить. Одну сигарету за другой. Вместо этого я достал бутылку и жадно сделал несколько глотков.
Зря, конечно, поторопился, потому что сразу же закашлялся. Даже родимая водка не на благо пошла.
– Что там, дядя Шип? – испуганно спросил Крыл.
В ответ я лишь помотал головой. Мол, не сейчас.
– Я прошто не понимаю, не понимаю, – чуть не плакал старик. – Богородица-заштупница…
Он стал бормотать еще что-то, но тихо и неразборчиво. Признаться, я его и не слушал, слишком сильно оказался погружен в свои мысли. Думал недолго, потому что для меня все было очевидно.
Люди – крепкая и вместе с тем хрупкая конструкция. На войне я видел истинные чудеса человеческого духа. Но знал, что любого можно сломать. Не знаю, во имя чего пацаны заперли здесь этих бедолаг и что с ними делали. Но все пленники сломались, и теперь их не починить. Я переставил флажок у автомата на одиночную стрельбу, после чего решительно вошел внутрь.
Они не сделали ничего. Не кричали, не пытались сопротивляться, лишь некоторые чуть заметно вздрагивали от резкого звука. Просто ждали своей очереди. Потому что для каждого подобное было своеобразным освобождением. А я, закончив начатое, вытер выступивший на лбу холодный липкий пот и вышел наружу.
– Так будет лучше, – сказал я то ли группе, то ли самому себе. – Они уже все равно мертвы.
– Давайте уберемся отсюда подальше, – Гром-Баба выпрямилась. – И поскорее.
– Вот уж хрен, – отозвался я. – Люди были заперты здесь не случайно. Их к чему-то готовили. И вряд ли эти двое. Мы останемся, устроим засаду и подождем остальных. У меня к этим мерзавцам много вопросов.
– О, гляди, жмурик, – сказал тоненьким, почти девчачьим голосом долговязый парень. – И вон там еще один. Огонек с Бурым, по ходу, их завалили.
– Как будто есть другие варианты. Интересно, откуда эти жмуры пришли. И еще – где Огонек и Бурый? – спросил у него конопатый коротышка.
– В доме, наверное… – неуверенно ответил долговязый.
– Там же воняет, – протянул третий, рыжий как солнце.
Их оказалось чуть меньше, чем я предполагал. Четверо. Примерно одного возраста – тринадцать-четырнадцать лет, одеты кто как, но с оружием. Калаши, один «вепрь», прямо за ремень заткнуты пистолеты. Надеюсь, они на предохранителе, а то, неровен час, что-нибудь себе отстрелят. С другой стороны, такие мрази и не должны размножаться.
Что пацаны имели к оружию весьма далекое отношение, я понял сразу. К примеру, долговязый держал калаш на ремне за левым плечом стволом вверх, руки в карманах. Да еще снял оружие с большим запозданием, а не сразу, как увидел «убитых нападавших».
Ну да, это раньше у ребят в школах была военная подготовка, которая впоследствии сменилась на патриотическое воспитание. А там знание огнестрельного оружия – уже не самое важное.
Коротышку я определил за главного в этом отряде. Слишком уверенно он вел себя. Да и первый подошел к убитому, внимательно разглядывая того.
Что до жмуриков, то здесь пацаны не ошиблись. Точнее, сделали правильное предположение, на которое я и рассчитывал. Поэтому мы специально одели пару убитых пленников и положили их лицом вниз, будто пара бродяг случайно забрела сюда.
Одежду взяли за домом, в том самом дворе, куда и вели кровавые следы. Бог знает, зачем и почему, но именно здесь эти малолетние ублюдки раздевали своих жертв, снимая все ценное. И даже аккуратно все сортировали – сложенные джинсы – к штанам со стрелками, рубашки – к футболкам и майкам, ботинки и туфли – каблук к каблуку, украшения – в железную коробку из-под конфет. Аккуратисты херовы. Вот на этом этапе сдался Слепой, согнувшись и забулькав горлом. Как ни странно, на выручку пришла Алиса. Именно она помогла мне одеть трупы, хоть ее и заметно потряхивало от вида изуродованных мертвых тел.
Казалось бы, бесполезное занятие. Вот только если бы пацаны пришли на звуки выстрелов и увидели разбомбленный дом с выбитым окном, то напряглись бы сразу и тут же пустили в ход все свои умения. А трупы, тем более чужие, довольно сильно отвлекают внимание. Вот и сейчас, когда малолетние ублюдки сгрудились над одним из мертвых людей, они смотрели куда угодно, только не по сторонам. А тем временем карательный отряд – нас я называл теперь именно так – уже взял их в кольцо.
– Бля, это же один из этих! – коротышка носком ботинка перевернул труп.
Под «этими» подросток явно подразумевал пленников. Ублюдки ожили, как рой рассерженных пчел, загалдели, даже не сразу заметили, что зеленый ковер под их ногами ожил, опутывая конечности. Это я так уж, для перестраховки. А когда пацаны завертели головами, то увидели молодого человека с роскошной, чуток беспорядочной шевелюрой и неестественно вытянутым ртом. А уже потом ощутили на себе, что значит инфразвук.
Признаться, от корчащихся на траве уродов, которых все больше опутывали побеги, не позволяя пошевелиться, в душе возникало нечто похожее на удовлетворение. Я кивнул Крылу, показав на троих подростков, и тот быстро подлетел и усыпил их, оставив для разговора коротышку. Слепой тут же подошел к нему, прижав дуло автомата к голове, и мы стали ждать, когда этот недоросль придет в себя.
Видимо, Псих действительно сильно повысил свои навыки. Или просто навострился со способностями. Но ждать пришлось минут пять, после чего коротышка поднял глаза и хоть как-то осмысленно поглядел на меня.
От его взгляда я невольно улыбнулся. Он боялся. Еще как боялся. Но вместе со страхом в его глазах читалась нечеловеческая злость. Маленький злобный щенок. Стоит зазеваться, и такой больно тебя укусит. А сбившись в стаю, такие вполне могут и серьезно навредить.
– Сделаешь резкое движение – тебя убьют. Это понятно?
– Понятно, – через зубы выдавил тот.
– Расскажешь нам кое-что.
В моем голосе не было вопросительных ноток. Я хотел, чтобы собеседник сразу понял: это не предложение.
– И что? Вы меня отпустите? – злобно улыбнулся тот.
Вместо ответа я ударил его. Хлестко и больно, как умел. Признаться, даже самому приятно стало. Сейчас больше всего мне хотелось забить его до смерти. Но пока этот гад был еще нужен.
– Вопросы задаю я. Ты отвечаешь. Правила простые.
Коротышка ничего не ответил, но по взгляду стало очевидно: больше всего ему хотелось бы сейчас перегрызть мне горло зубами.
– Зачем вы держали здесь людей?
– Для собственной защиты, – зло выдавил из себя ублюдок. – Мы отдаем их монахам. Они взамен защищают нас от выродков.
– От выродков? – улыбнулся я. – А вы тогда кто?
Коротышка дернулся, высвобождаясь из моих пут. Запоздало я заметил, что его правая рука там, где у нормальных людей должна быть кисть, превратилась в широкий длинный клинок. Ну здорово, очередной пацан со сверхспособностью, который не меняется в режиме боевой трансформации. И как различать, когда вы оборачиваетесь?
Он успел вывернуться, чтобы оказаться лицом к лицу со Слепым. Точнее, со стволом, который держал в руках старик. После чего наше шепелявое орудие возмездия нажало на спусковой крючок.
Пустая гильза тихо упала на густую траву, а коротышка, с тем же злобным выражением лица, завалился набок. Да, с такой дыркой во лбу жить сложно.
– Извини, Шип, прошто он…
– Не оправдывайся, – ответил я старику. – Он все равно был не жилец. А собак, которые попробовали вкус человеческого мяса, всегда отстреливают. Потому что те до смерти будут бросаться на людей. А эти еще хуже собак. Слепой, и кристалл с него забери. Твой.
– Этого куда, во двор? – спросила Громуша.
– Да нет, посади к дому, спиной к стене, чтобы было видно его тупую голову. Станет наглядным уроком. Крыл, давай следующего. Давай вот этого, длинного. Слепой, будь настороже.
На этот раз все произошло слишком внезапно. Долговязый проснулся резко, молниеносно обвел нас взглядом, не упустив мертвого друга, после чего утробно зарычал. Зрачки неожиданно пропали, а глаза озарились таким неприятным светом, будто засранцу в задницу вставили светодиодную лампу. Тут уж я не стал искушать судьбу:
– Слепой!
Громкий выстрел заставил глаза ублюдка погаснуть.
А у меня возникли определенные сомнения. Не знаю, кто и как промыл мозги этим пацанам, но сделал он это мастерски. Придется работать, что называется, на контрасте.
– Громуша, а вот этого давай на зады, убери от греха. Крыл, какая-то рука у тебя тяжелая, – усмехнулся я.
– Я виноват, что ли, дядя Шип, – надулся пацан.
– Не виноват, конечно, шучу я.
Хотя поводов для веселья не наблюдалось. Я посмотрел на двух оставшихся в живых – пока еще в живых – подростков. Первый – с короткими рыжими волосами и милым лицом, усеянным веснушками. Прям мальчик-одуванчик. Вроде говорят, что люди с веснушками не бывают злыми. Угу, конечно.
Второй, с кривым, поломанным носом и исправленной заячьей губой, был, как бы помягче сказать, не красавец. Я и сам, конечно, не Ален Делон, но по сравнению с этим ребятенком был бы нарасхват. Он точно зол на весь мир. Как минимум, что родился изначально не столь идеальным. И явно завидует своему веснушчатому другу. План неожиданно возник сам собой.
– Громуша, а принеси обратно того длинного. А этого, – я указал на рыжего мальца, – пока, наоборот, убери.
– «Принеси, унеси…» – проворчала Громуша. – Нашли тут грузчика.
Но все же сказанное сделала. Теперь возле стены подкопченного дома рядышком сидели два боевых товарища. В таком виде, в каком и должны быть, – в мертвом.
– Крыл, давай.
Пацан с видом ученика, который в пятый раз переписывает из-за помарок домашнее задание, подошел к лежащему уродцу. Про себя я того назвал Заяц, в честь хирургически исправленной губы. Пара секунд на воздействие тех самых стрекозиных феромонов – и подросток уже пришел в себя.
– Слушаешь меня внимательно, отвечаешь на вопросы правильно – отпускаем, как твоего рыжего друга. Начнешь творить херню и быковать – присоединишься к менее удачливым товарищам, – я указал на готовых актеров для рекламы Twix. В смысле, сладкую парочку.
– Рыжий, ссука, – прошипел Заяц с ненавистью. – Не зря он мне не нравился.
Нет, дружок, не нравился он тебе по другой причине. Как раз из-за смазливой внешности. Но причину своих чувств ты подсознательно искал в его поведении, поступках. Думаю, следил за каждым шагом и пытался докапываться до всяких мелочей. И вот наконец я подарил тебе шанс заслуженно ненавидеть более удачливого в генетическом плане пацана.
– Если договоримся, то отпустим, – повторил я, кивнув в сторону калитки. – Будешь сам разбираться с Рыжим. А если нет…
Я пожал плечами. Заяц скосил глаза на ствол в руках Слепого, поглядел на мертвых товарищей, а потом спросил меня:
– А чего вы еще хотите услышать, если Рыжий и так все сказал?
– Надо же убедиться в искренности его слов. И вдруг мы еще что-то важное услышим, о чем забыл твой приятель. Так что?
Было видно, что Заяц колеблется. Не хватало крошечного камушка, чтобы могучая лавина обрушилась с вершины горы и погребла под собой все то, что подростки называли дружбой. Пришлось его кинуть.
– Рыжий, наверное, уже добрался до ваших. Рапортует о героической смерти группы. Или, напротив, о бесславной кончине.
– Хорошо, – чуть не выплюнул в меня согласие подросток. Но я знал, что злится он не на меня. Красочно представляет, что делает Рыжий.
– Расскажи подробнее, для кого и зачем вы готовили пленников.
– Для монахов, – подтвердил недавние слова коротышки Заяц. – Они живут правее от нас. Всегда жили, еще с первой волны, когда каждый по себе был. А потом, уже после объединения, появились эти уроды из тумана. Они вроде как с монахами на ножах. И вот Завуч и договорился, что мы будем людей поставлять монахам, а они нас станут защищать от уродов.
Я ловил каждое слово, стараясь быстро обрабатывать имеющуюся информацию. Значит, рядом с подростками с начала времен, точнее Эпохи, поселились Жрецы. Собственно, ничего такого, обычное дело в условиях Города. Удивительно было только то, что их оказалось много. Боязнь одиночества или свингер-вечеринка? Придется выяснить.
А потом неподалеку поселились демоны. Ну, или сыновья Несущего Свет, весь вопрос в формулировке. И объединившиеся подростки во главе некого Завуча решили пойти по стопам людоедов – договориться со жрецами в обмен на определенные ништяки. А что нужно жрецам? Человеческие жертвы. Ох, хоть какая-то стабильность в мире.
– Зачем вы издевались над пленниками? – спросил я.
– Завуч приказал. Он говорил, что монахи очень довольны, когда им приводят людей… – тут Заяц запнулся, явно подбирая слова, – с поехавшей кукушкой.
Я сплюнул на землю, стараясь сдержаться. Вот же суки!
– Расскажи про Завуча.
– Не знаю, обычный дядька, – пожал плечами Заяц. – Жесткий немного, но в целом нормальный.
Ага, обычный. Подмял под себя кучу подростков и вытащил из них наружу всю гниль.
– Почему Завуч?
– Когда объединялись, кто-то из пацанов спросил, почему мы должны его слушать. Сказал, что он завуч. Больше мы не спрашивали.
Ну да, есть в этом определенная логика – ответить неожиданно на поставленный вопрос. А может, этот человек что-то помнил о прошлой жизни? Теперь я ничему не удивлюсь. Мне стало лишь понятно, что с этим пассажиром нам не по пути.
– Сколько вас? – вкрадчиво поинтересовался я.
Заяц замолчал, ясно понимая, что это уже подстава. Одно дело – поведать о положении вещей, и совсем другое – в открытую сдавать своих.
– Спрашивать, где находится ваше убежище, бесполезно, так? – поинтересовался я, выращивая на ладони отросток.
Рыжий затравленно поглядел на острую колючую лиану, которая покачивалась, точно кобра.
– Вы же сказали, что отпустите. Мы же договаривались.
– Договариваются с людьми, а не моральными уродами. Скажем так, я тебя обманул.
Лиана пробила голову Зайца. С этой точки зрения, ему остается только позавидовать. Умер быстро, безболезненно, с полным пониманием, за что.
– Ну этого-то можно было поглотить? – возмутилась Бумажница. – Я напомню, у тебя три процента заполненности.
– Можно, – ответил я. – Только с повышением уровня заполненности я перестану так остро чувствовать жрецов. А это еще может сыграть нам на руку.
– Херовый какой-то план.
– Не переживай, я знаю, что делаю.
Я поднял кристалл с груди Зайца и кинул его Крылу. Тот недоуменно посмотрел на меня. Мол, с чего такая роскошь? С чего, с чего… Мне эти крохи без надобности, а вот на пацана возлагалась серьезная задача.
– Громуша, собираемся и уходим огородами. В прямом смысле этого слова. На дорогу больше не высовываемся.
– А как же Рыжий? – удивился Слепой.
– Его оставляем.
Группа недоуменно уставилась на меня. Ну, ей-богу, вроде все такие уже сто раз опытные, а простейших вещей не просекают.
– Очнется он, увидит убитых товарищей, потом сунется в дом – там картина еще хуже. Что он сделает?
– За подмогой побежит, – предположил Слепой.
– Вот и я о чем. Крыл спрячется с другой стороны дороги. Когда Рыжий выберется отсюда, Крыл аккуратно за ним проследит. Прилетит к нам и сообщит координаты лагеря этого Завуча. Все же логично, чего подтупливаете?!
Сам не понял, чего рассердился. Но факт оставался фактом: завелся я с полуоборота. Странно, ведь меня даже эти малолетние ублюдки из себя не вывели. А свои же довели до белого каления. Хотя так обычно и бывает. К близким всегда требования повышенные. На них и срываешься чаще.
Но вместе с этим появилось ощущение, что что-то не так. Будто пошел отлить, а вместо мочи увидел струю крови. С одной стороны, тоже жидкость, с другой, вроде так быть не должно. Поэтому неплохо было бы аккуратно застегнуть штаны, выйти наружу, выключить свет, а потом уже обрывать телефоны скорой с криками, что ты умираешь.
А еще в голове сильно застучало, как под капотом старого авто. Нехорошо так застучало, заглушая все остальные звуки.
– Шип, у тебя… – стала говорить Громуша, указывая на меня, но ее голос словно слился с окружающим воздухом. Расплылся в эфире, преобразуясь в потоки энергии. Так, это еще что за хрень у меня в голове? Какие эфиры? Какие потоки энергии?
Мозг, словно получив команду, что компьютер начал сбоить, выполнил единственно правильное решение – перезагрузил его. Картинка погасла, чтобы снова включиться.
Казалось, прошло не больше секунды. Вот только окружающая действительность довольно сильно изменилась. Появились жесткая узкая кровать, на которой, собственно, я и лежал, старый деревянный стол, электрическая печка, шифоньер и крохотная черно-белая фотография какого-то мужика на стене. Тот грозно смотрел на меня и не понимал, какого черта я тут делаю. Что тебе сказать, мужик, у меня такой же вопрос.
– Шип, ты чего, помирать, что ли, собрался? – сурово спросила Алиса, неожиданно появившаяся возле кровати.
– Нет, у меня нет привычки помирать дважды в год. Нынче я план выполнил. А мы где?
– Да тут, неподалеку, – в комнату выплыла Громуша с самым натуральным чугунком, который обернула полотенцем. Оттуда пахло чем-то невероятно вкусным, мясным, даже в животе заурчало. – Все сделали, как ты и говорил. Ушли огородами, Крыл остался. Потом нашли один подходящий домик. Ты лучше скажи, сам как?
– Нормально, – непонятно, то ли соврал, то ли сказал правду.
А сам тут же полез в интерфейс. Там обычно постоянно комментировали всякие неприятности, которые со мной происходили. И не ошибся. Так случилось и в этот раз.
Артефакты Культа: 4/6.
Текущая заполненность живой энергией – 3 %.
Внимание! Ваша заполненность чрезвычайно низка. Для поддержания функционирования артефактам придется использовать вашу жизненную энергию. Внимание! Продолжительный процесс изъятия может привести к необратимым последствиям.
– Угу, «нормально», – Громуша плюхнула чугунок на стол. – Опять вон носом кровь пошла. Алиска, чего сидишь, сделай что-нибудь!
– Так я уже три раза ее останавливала. Она опять идти начинает. Я не понимаю, что это такое.
– Зато я прекрасно понимаю, – недовольно хмыкнула Бумажница. И тут же пробасила, явно передразнивая меня: – «Не переживай, я знаю, что делаю».
Ну да, ну да. В жизни каждого мужчины должна быть женщина, которая в самый трудный и неприятный момент скажет тебе: «Я же говорила!». У меня таких было с избытком.
– О, очнулшя, – на пороге появился Слепой. – Там Крыл прилетел.
Это же сколько времени я провалялся в отключке, если Рыжий успел прийти в себя и добраться до лагеря! Вот тебе и моргнул. Чертовы артефакты!
– Ты отдохни, Шипаштый, – порекомендовал мне старик. – Никуда они от наш не денутшя.
– Нет, собираемся и выходим. Времени нет. – Я с сожалением посмотрел на чугунок и добавил: – Хорошо, едим, собираемся и выходим.
Я прислушивался к себе после каждого шага – не рубанет ли невидимый переключатель снова. Признаться, произошедшее меня довольно сильно напугало. Как человек, привыкший к тому, что моя собственная жизнь зависит исключительно от навыков и умений, больше всего я опасался физической немощи. А если артефакты и дальше продолжат стремительно поглощать жизненную энергию с такой же прытью, все к этому придет.
Но и отступать от своего «херового» плана я не собирался. Потому что чем ближе мы подбирались к логову садистов, тем ближе подходили и к жрецам. И вот последних гавриков я чувствовал как родных детей. Семнадцать жрецов – именно столько особей собралось там. Я ощущал движение каждого, и, казалось, даже слышал еле различимые разговоры. Более того, создавалось ощущение, что я могу предугадывать их действия. Вот этот сейчас развернется и пойдет обратно, тот зависнет на одном месте, словно о чем-то раздумывая. Артефакт прекрасно резонировал на остатках своего заряда.
Однако все это потом. В обозримом будущем. Сначала необходимо захватить базу сволочей. И надо торопиться. Не потому, что я могу выключиться в любую секунду, просто именно сейчас логово моральных уродов максимально незащищено. Основная часть группы выдвинулась прочесать местность, где мы убили (хотя в данном случае освободили) пленных, и найти виноватых в побоище. Другими словами – нас. Причем это не особо сложное занятие – просто иди по следам сломанных заборов между участками. Именно так двигалась Громуша.
Мы же все продолжали пробираться через частный сектор. Ей-богу, словно по какой-то деревне идем. Если бы не высокие, вполне городские здания впереди, так бы подумали, что в каком-то глухом селе.
Выбравшись к стоящим в ряд трем пятиэтажкам, мы остановились. Я сверился с картой, а Крыл начал комментировать:
– Вон там они засели. Это что-то вроде промзоны. Два входа, но второй завален какими-то железками. Получается, остается только один, с красными воротами. В прошлый раз, когда этот Рыжий подошел к ним, высунулись двое, еще один был сверху, вон там. Потом ворота открылись.
Я кивнул. Собственно, не так уж и неразумно. Гораздо логичнее, чем засесть в одной из пятиэтажек. Хотя бы потому, что вокруг территории бывшей автобазы – а по всем характеристикам это именно она – почти ничего не было. Бетонный забор высотой в два метра. С одной стороны – частный сектор, с другой – дорога, с оставшихся – промзона. Как раз туда, по словам Крыла, и вел второй ход. Выбор был очевиден. Раз уж начали с огородов, ими и закончим.
– Самое главное, – предупредил я, – никто из защищающихся не должен выстрелить. Думаю, основная группа отошла недалеко. Не хотелось бы, чтобы они вернулись раньше времени.
Не откладывая в долгий ящик, мы устремились к логову сволочей тире заброшенной автобазе. Неожиданно над нами громыхнуло, и стал накрапывать сначала мелкий дождик, который в течение минуты сменился оглушительным ливнем.
– Отлично, блядь, – вкрадчиво заметила Алиса. – Просто замечательно.
Чего она возмущалась? В мокрой майке, пусть и с немного потекшей тушью, моя пассия выглядела более чем привлекательно. Не будь у нас сейчас ответственного задания, мы бы сделали неожиданный привал, и я бы тряхнул стариной прямо вон в том домике.
Ливень был нам только на руку. В таком грохоте никто не услышит, как подбирается к периметру группа. Да и видимость значительно ухудшилась, стало намного темнее.
Вот только и минусы были. Во-первых, довольно скоро под ногами зачавкала земля. А учитывая, что был это стопроцентный чернозем, постепенно наши ботинки увеличились на несколько размеров и пару кило. Во-вторых, как мне помнится, осадки были в Городе до этого один раз. И вместе с ними пришла волна. Довольно неприятная, с туманниками. В-третьих, у меня возникли определенные опасения. Как бы Завуч не подумал, что ну его в пень, эти походы в погоду, когда хозяин собаку из дома не выгонит, и не решил вернуться. Поэтому если раньше нам надо было действовать быстро, то теперь мы не укладывались и в предыдущий ритм.
– Живее, живее! – подгонял я своих, не боясь быть услышанным. Гром гремел, будто это было его последнее выступление в этом мире.
И мои несчастные подопечные чапали, торопясь, поскальзываясь, падая, поднимаясь и снова падая. Вскоре мы измазались так, что нас вряд ли можно было бы нарочно разглядеть в этих бесконечных огородах. Плохо, что на автобазе не будет кучи грядок, где можно слиться с местностью.
Дождь между тем не утихал и лил с такой силой, словно хотел смыть всех паразитов в виде нас с этого грешного мира. А я задумался. Несущий Свет наказал Голосу оставить меня в покое. В том смысле, чтобы тот больше не предпринимал прямых попыток убийства. Но ведь о климатических неприятностях никто не говорил. Вполне вероятно, что это именно Голос решил дать мне пару карт «в масть». Ну ничего, от воды еще никто не умирал. Не сахарные, не растаем.
Это я, конечно, больше храбрился. К моменту, когда мы добрались до бетонного забора, идти стало практически невозможно. Почву развезло так, что ноги проваливались по щиколотку. И возле ограждения я понял еще одну хреновую штуку: ловким маневром Голос вывел из нашего отряда самую важную боевую единицу. Потому что в дождь Крыл не мог подняться в воздух. Вот ведь зараза!
– Слепой, иди сюда, руки в замок. Псих, залезай, только не елозь. Грязь бы мог стряхнуть.
– Обо что я тебе стряхну, Шип? – огрызнулся крикун.
Ого, зубы показывает. Но это скорее от усталости. Короткий марш-бросок по вязкой почве всех нас вымотал.
– Ладно, давай так залезай, – я решил сегодня проявить чудеса демократии. И даже без санкций и неожиданного введения войск.
Мы со Слепым соорудили замок из четырех рук, после чего Псих не без труда забрался на него, придерживая нас за мокрые головы. Ага, только не прыгай, моря там нет.
Снизу это нечто с вытянутой челюстью а-ля фильм «Крик» смотрелось жутковато. Хорошо, что Псих не стал долго радовать нас своим видом и медленно высунулся из-за забора, после чего «прощупал» площадку на предмет неприятеля. Вскоре он вернулся к нам.
– Четверо. Двое возле ворот, один на лестнице, которая ведет внутрь, третий у дальней стены. Больше никого.
– Спускайся давай, – приказал я. – Теперь вы меня подсадите.
– Шип, ты где ходил? – возмутился Псих, увидев мои ботинки.
– Да-да, знаю, мог бы и грязь стряхнуть. Давай вставай, не бубни.
Я осторожно высунулся из-за забора и стал разглядывать окрестности. Автобаза была огромной. Примерно шестьсот-семьсот квадратных метров, вместо земли – уложенные бетонные плиты. В дальней части – полукруглые ангары, рядом – тот самый второй выход. Возле парадного с двух сторон самодельные козлы, на которых стояли в карауле пацаны. Блин, самым натуральным образом стояли. Мокли, дрожали, но продолжали нести караул, бдительно наблюдая за внешним периметром. Еще один, как и говорил Псих, сидел в открытом кузове старого грузовика, примыкающего к дальней стене. Он следил за дорогой.
Слабым звеном оказался последний из подростков. По всей видимости, он должен был наблюдать за внутренним периметром. Но вместо этого пацан завис на самом верху железной лестницы и явно с завистью посматривал в окошко. Что-то там происходило интересное. Значит, кроме этой четверки, в лагере есть еще кто-то. И этот кто-то укрылся в двухэтажном здании возле главных ворот. Помещение, кстати, странное. Второй этаж. Такое ощущение, что раньше использовался как офис, а на первый загоняли машины. А Завуч и компания определили все здание как жилой дом.
Признаться, факт наличия еще нескольких бойцов внутри меня немного расстроил. Многовато оставили в лагере. А что это значит? Значит, в отряде, который отправили по нашу душу, на порядок больше бойцов. Ладно-ладно, именно бойцы из них – как из говна пуля. Но численный перевес мне все равно не нравился. Это только в фильмах про героев один в поле воин. На практике часто бывало, что численностью могли вполне задавить хорошо обученный профессиональный отряд.
Ладно, будем действовать-злодействовать по обстоятельствам. Если бы не эти бетонные плиты, я бы мог попробовать достать всех четверых из-за забора своими корневищами, причем одновременно. Но боюсь, что не пробьюсь. Или наделаю слишком много шума.
Я осмотрел стену, с которой наблюдал за периметром. Кроме трех стареньких, но явно находящихся в относительном порядке тентованных ЗИЛов-5301, именуемых в народе «Бычок», – ничего. Видимо, Завуч – тот еще аккуратист. Да и грузовики явно оставил в надежде когда-нибудь решить топливный вопрос.
Так или нет, но наличие машин мне было только на руку.
– Идем туда, – я махнул рукой вдоль стены, вернувшись к своим. – Первым забрасываем Громушу.
Я поймал на себе удивленные взгляды.
– Первой именно ее. Потом можем и не осилить. Следом всех остальных, в порядке очереди.
Мы добрались до нужного места. Я поднялся посмотреть еще раз и остался доволен. Наша позиция «простреливалась» с главных ворот и дальней стены, зато не просматривалась с лестницы. Я понаблюдал минуты две, убедившись, что за все это время караульные даже не предприняли ни малейшей попытки посмотреть, что происходит во внутреннем дворе. Это же как их Завуч выдрочил!
Еще повезло, что у меня взгляд «мягкий». Не знаю, можно ли так говорить. Про себя я именно так его и называл. С этим вообще сложно. Обычно человек всегда на себе чужой взгляд чувствует. По спине мурашки бегут, кошки на душе скребут, идет-идет – и вдруг в самый неподходящий момент обернется. Для разведчика такое смерти подобно.
А вот у меня взгляд был «мягкий». Помню, как-то пару часов из «зеленки» с одного душмана глаз не сводил. Почувствовал тот? Да хрен там. Снял его, когда он отлить пошел.
Я снова предупредил каждого, чтобы вели себя тихо. Кто перелезет через забор – чтобы сразу прятался за грузовиками, не высовывался и ждал остальных. И так уж получилось, что первой на той стороне должна была оказаться Гром-Баба.
Ну а что, я правду сказал. Если мы ее сразу вчетвером сюда не затащим, то потом никак не получится. Поэтому для начала я залез на забор и лег на него. Жестом показал Крылу лечь так же, только лицом ко мне и чуть подальше. После чего Слепой с Психом сделали сцепку из рук, а потом, кряхтя, грозя наложить в штаны и сорвать спины (или наоборот), с трудом подняли Громушу. Та уцепилась сарделечными пальцами за край забора, но подтянуться сил у нее не хватило. Тут уж на помощь пришли мы с Крылом.
С огромным трудом, пыхтя, матерясь про себя и пытаясь не сорвать всю операцию, мы все же справились. Я на минуту подумал о тех бедолагах, которые вручную стараются вытянуть в море китов, выбросившихся на берег. А ведь Громуша довольно заметно похудела со времен первой волны. Прошлую ее мы бы не осилили.
Потом дело пошло значительно быстрее. Алиса, Слепой, Псих, поддерживаемые нами, довольно скоро оказались за грузовиками. А потом и мы с Крылом присоединились к группе. И не последнюю роль здесь сыграл проливной дождь, пряча в своих струях все лишние звуки.
– Короче, слушайте. Слепой, твой товарищ – вон тот, который наблюдает за дорогой. Снимешь Баллистой, быстро и надежно. Псих, ты Инфразвуком гасишь того, что на лестнице. Алиса, как только он свалится, бежишь к нему и включаешь Кровавого слугу. И ждешь дальнейших указаний. Но все это после того, как я сниму парочку возле ворот. Гром, ты сразу к ним с ускорением. Подстрахуешь, если что, вдруг не убью.