Джули Кларк
Последний рейс
– Сегодня у тебя была встреча в Центре по распространению грамотности?
Он смотрит на меня в упор. Галстук ослаблен, руки властно сложены. Мы в двух шагах друг от друга, но мне кажется, будто между нами пропасть. А ведь я любила его когда-то. Морщинки, лучами разбегающиеся от его глаз, напоминают о былом счастье, смехе и радости, – увы, это не единственные следы нашего прошлого, есть там и линии, оставленные яростью, гневом и злобой, которые столько раз оборачивались неконтролируемой жестокостью, что стерли из моей памяти все хорошее.
– Да, – говорю я, – через восемь месяцев начнется ежегодная кампания по сбору средств. Даниэлла составит отчет и пришлет тебе завтра. Я буду вести «тихий» аукцион.
– Что-то еще?
Он говорит спокойно, но я замечаю напряжение в его позе, в положении его плеч. Я чувствую опасность. Годы жизни с тираном научили меня быть осторожной.
– Кажется, все.
– Ясно, – бросает он и делает глубокий вдох, словно собираясь с мыслями. – Закрой, пожалуйста, дверь.
Я встаю. Меня мутит от страха – неужели он знает? Ноги подкашиваются, я стараюсь не поддаваться панике. У меня нет права на ошибку. Возвращаюсь и делаю вид, что готова внимательно его слушать, хотя и несколько удивлена. Рори молчит, поэтому я начинаю первой:
– Все в порядке?
– Принимаешь меня за идиота? – чеканит он ледяным тоном.
Я цепенею. Как же так? Он нашел одежду? Заметил, что я откладываю деньги? Узнал о Петре? В какой момент я совершила ошибку? С трудом сдерживаюсь, чтобы не выбежать из комнаты – скорее прочь от него. Из этого дома. Из этой тюрьмы.
С нечеловеческим усилием беру себя в руки и отворачиваюсь к темнеющим окнам, в которых отражается комната и мы в ней.
– О чем ты? – пытаюсь изобразить недоумение.
– Мне известно, что сегодня ты снова опоздала. Могу я узнать причину?
Медленно выдыхаю.
– Занималась спортом.
– Твой зал меньше чем в полумиле от Центра.
Рори снимает очки и откидывается на спинку кресла. Мне не видно его лица, оно теряется в темноте, за пределами света настольной лампы.
– У тебя есть какие-то секреты от меня?
– Ну что ты! – Я стараюсь говорить как можно мягче и ласковее, чтобы не дать его гневу распалиться. – Просто решила сходить на занятие, которое начинается в полтретьего.
– С кем?
– Что ты имеешь в виду? Кто инструктор?
– Прекрати строить из себя дурочку! – взрывается он. – Ты постоянно или собираешься в спортзал, или возвращаешься из него. Каждый день туда ходишь. Говори, кто он! Твой тренер? Надо же опуститься до такой пошлости…
– У меня нет тренера, – честно отвечаю я, но отчего-то во рту пересыхает. – Занимаюсь сама на беговой дорожке, на силовых, иногда на велотренажере, а после тренировки иду в сауну, чтобы мышцы не болели. И все.
Я стараюсь говорить спокойно. Меня выдают руки – напряженные, стиснутые, словно в ожидании удара. Он замечает это, встает, подходит и садится рядом.
– У нас много работы, Клэр. Со следующей недели к нам будут прикованы все взгляды. Не должно быть никаких скандальных историй.
Он смотрит на меня и отхлебывает виски. Я собираю волю в кулак, чтобы убедительно произнести последнюю реплику:
– Тебе не о чем беспокоиться.
Рори наклоняется и целует меня в губы.
– Рад это слышать, дорогая, – шепчет он.
* * *
В кровать Рори укладывается только в одиннадцать. Я притворяюсь спящей. Тихо лежу и слушаю, как его дыхание становится медленней и глубже. Я не тороплюсь. Я жду. В час ночи, когда он крепко засыпает, аккуратно выбираюсь из кровати – закончить последние приготовления. Снимаю с зарядки его телефон и выскальзываю в темный коридор: нельзя допустить, чтобы случайный ночной звонок или сообщение разбудили мужа.
Дом, в котором мы живем, обставлен с откровенной роскошью: от него так и несет большими деньгами и родовым чванством. Я осторожно ступаю босыми ногами по паркетному полу и мягким коврам. Мне и раньше случалось бродить вот так ночью по этой роскошной тюрьме; только когда все спят, я чувствую себя здесь хозяйкой. Удивительно, но теперь, шагая по знакомым комнатам, обставленным с показным шиком, я ощущаю внезапную грусть – вовсе не из-за того, что мне предстоит все это потерять, оно и так мне никогда не принадлежало. Это скорбь по самой себе, по своим мечтам о счастливой жизни. Наши мечты – как живые существа: мы лелеем их, живем с ними и оплакиваем их, когда они умирают.
Огромные окна гостиной выходят на престижную Пятую авеню. Я прохожу мимо кабинета Даниэллы. Интересно, как она отреагирует на мое исчезновение? Будет оправдываться перед Рори по поводу того, что вовремя не заметила признаков надвигающейся беды? Или наоборот, пожалеет, что не протянула мне руки помощи, когда была возможность?
А вот и мой кабинет – небольшая темная комната в конце узкого коридора, с огромным письменным столом красного дерева и толстым турецким ковром (не удивлюсь, если он стоит дороже, чем целый дом, в котором мы когда-то жили с матерью). С завтрашнего дня в моей новой жизни не будет мебели за сотни тысяч долларов, зато я сама выберу цвет для стен и куплю много комнатных растений, которые надо поливать и пересаживать. У меня будут разномастные тарелки, и уж конечно я не стану менять весь набор, если разобьется один бокал.
Я в тревоге оглядываюсь, словно ожидая, что меня вот-вот застанут, поймают, прочтут мои мысли и разгадают планы. Напряженно вслушиваюсь в тишину спящего дома, не раздадутся ли там, наверху, тяжелые шаги. Нет, все спокойно: меня никто не преследует, и единственный шум в ночном безмолвии – испуганный стук моего собственного сердца.
Подхожу к столу и достаю из верхнего ящика флешку, которую я использовала раньше, до того, как Рори настоял, чтобы все перешли на общие документы. С фотографии на стене мне улыбаются мама и Вайолет. Тогда мы жили все вместе – мне еще только предстояло поступить в колледж, встретить Рори, покинуть семью.
– Все, девочки, собираемся и едем на пикник, – заявила мама однажды субботним утром, появившись в дверях кухни.
Мы с Вайолет валялись на диване, смотрели не отрываясь «Сумеречную зону» и, естественно, выбираться никуда не хотели, однако мама была непреклонна.
– Клэр скоро уедет. Пока есть возможность, надо провести выходные вместе.
Сестра хмуро глянула на меня – она все еще злилась из-за того, что я предпочла Нью-Йорк местному колледжу.
– Хватит сидеть дома! Поехали!
А три года спустя их не стало.
Я звонила маме буквально за час до трагедии. Мы перекинулись парой слов. Мама сказала, что они торопятся – хотят съездить в пиццерию, и обещала перезвонить, как только вернутся домой. У меня до сих пор звучит в голове ее голос. Если бы я задержала ее, не стала бы класть трубку, может, все бы обошлось и мама с сестрой до сих пор были бы живы… Или наоборот, если бы я тогда не позвонила, они бы успели проскочить перекресток раньше, чем на него выскочил тот пьяный придурок.
Сколько раз я представляла себе, как еду с ними. По стеклу шаркают дворники, мы смеемся, мама подпевает радио, Вайолет ворчит и просит ее замолчать. И вдруг визг тормозов, удар, грохот разбитого стекла и скрежет металла. А потом – тишина.
* * *
Я не могу оторвать взгляда от снимка. Вайолет там всего восемь лет (и никогда уже не исполнится больше). Она сидит на заборе и хохочет – такая веселая и беззаботная. Живая. Мама стоит поодаль и улыбается. Фотография – все, что у меня осталось от родных, но даже ее взять с собой я не могу, иначе вызову подозрения. Мне вновь приходится их покинуть…
С трудом заставляю себя отвернуться и иду в кабинет Рори, просторный и солидный, обшитый резными панелями и увешанный книжными полками. Центральное место там занимает гигантских размеров рабочий стол. На нем стоит компьютер, к нему я даже не подхожу – в нем нет ничего интересного. Достаю с полки толстую книгу в красном переплете и нащупываю там, где она стояла, маленькую кнопочку. Деревянная панель отскакивает в сторону с тихим щелчком.
Я научилась быть внимательной.
Вот он – личный ноутбук Рори. Там муж хранит все, поскольку доверяет только цифре. Никогда не распечатывает фотографии, не делает записи от руки, не просит чеки. «Бумаги слишком сложно контролировать. И слишком легко потерять».
Я не знаю, что именно хранится в ноутбуке, но явно что-то важное, иначе зачем такие меры предосторожности? Может, финансовые бумаги, в которых указаны истинные счета фонда, или схемы выкачивания денег и выведения их в офшоры. В любом случае мне это пригодится, если Рори сядет на хвост. А я уверена, что он попытается, несмотря на все мои просьбы в прощальном письме. Мы с Петрой даже обсуждали возможность инсценировки несчастного случая, только Нико нас отговорил: «Твоя гибель попадет в федеральные новости, и тогда сложнее будет спрятаться. Лучше обставить все так, что ты якобы его бросила. Желтая пресса немного пошумит и быстро успокоится».
Открываю ноутбук, появляется окно авторизации. Рори знает все мои пароли, а я его, естественно, – нет. Зато я знаю, что он не любит забивать голову мелочами, поэтому все его учетные данные хранятся у Брюса в зеленой записной книжке. Я пару раз видела, как он вводил пароли по просьбе мужа.
В последние недели я внимательно наблюдала за Брюсом – расставляла букеты в коридоре поблизости от кабинета или мешкала в дверях, делая вид, будто ищу кошелек, – чтобы выяснить, где он держит эту записную книжку.
Оказалось, в рабочем столе. Я подхожу, нажимаю на потайной рычажок и достаю ее из крошечного выдвижного ящика. Пароли от аккаунтов «Нетфликс», «Эйч-би-оу», «Амазон»… Руки дрожат от волнения – времени мало.
Наконец в самом конце вижу то, что мне нужно – Макбук. Трясущимися пальцами печатаю замысловатую последовательность букв и цифр. Подходит! Уже половина второго, и я поспешно вставляю флешку и запускаю копирование. Придется подождать – файлов много, и они большие. С тревогой оглядываюсь на дверь, боясь даже думать о том, что будет, если Рори обнаружит меня здесь посреди ночи. Внизу, где полно прислуги, он со мной точно расправляться не станет – потащит наверх в спальню. А там… Я тяжело сглатываю.
Сверху раздается скрип – может, чьи-то осторожные шаги, а может, просто гуляющая половица, – мое сердце заходится от паники, а тело покрывается ледяным потом. На ватных ногах выбираюсь в коридор и прислушиваюсь, пытаясь сдержать сбившееся дыхание и разобрать хоть что-то за гулом бешеной пульсации крови. Тишина. Весь дом спит. Возвращаюсь к компьютеру, чтобы проверить, долго ли еще осталось. Записная книжка так и лежит открытой на столе. А ведь там полно паролей – от календаря, от электронной почты. И от учетной записи «Гугл», в которой Рори будет обсуждать с Брюсом мое исчезновение и строить планы поисков. Если я получу доступ к их «тайной комнате», я смогу всегда быть на шаг впереди.
Пока не кончилась загрузка, хватаю блокнот и начинаю еще раз методично его пролистывать, не забывая время от времени поглядывать в коридор. А вот и то, что мне нужно! Хватаю желтый стикер и быстро переписываю пароль. Часы внизу бьют два. К счастью, копирование завершилось. Поспешно вытаскиваю флешку, убираю ноутбук на место, ставлю красную книгу на полку, возвращаю блокнот в стол Брюса и внимательно осматриваю комнату – не должно остаться никаких следов.
С облегчением закрываю дверь и крадусь обратно в свой кабинет. Когда я опускаюсь в рабочее кресло, по телу пробегает дрожь от прикосновения к холодной коже. Включаю ноутбук, на экране высвечивается текст речи, которую мне так и не суждено произнести. Закрываю документ с речью и выхожу из почты. Кругом тишина, только часы в коридоре мерно отсчитывают секунды. Я сижу не шевелясь, старясь успокоиться, восстановить дыхание и просчитать возможные промахи и помехи, но сосредоточиться никак не могу. Приходится напоминать себе, что сейчас глухая ночь – меня никто не заметит: ни Брюс, ни Даниэлла, ни Рори. Сколько раз я мечтала, чтобы наш дом не был таким огромным, стены – такими толстыми, а ковры – настолько мягкими. Если бы я слышала мирное посапывание мужа, мне было бы гораздо спокойнее, однако он сейчас в двух этажах от меня. И времени осталось совсем мало…
Беру себя в руки и ввожу адрес почты Рори и его пароль со стикера. Как только нажимаю «Войти», телефон мужа начинает вибрировать – пришло сообщение о входе в аккаунт с нового устройства. Удаляю его и возвращаюсь к компьютеру. Там во входящих появилось точно такое же предупреждение. Отправляю его в корзину.
На главной странице среди множества папок нахожу общий документ под названием «Протокол совещания» – и открываю. Пусто! И все же завтра им будет что обсудить. А я стану молчаливым свидетелем ярости и негодования мужа, только он ничего не сможет мне сделать. Я буду знать все, о чем Рори и Брюс говорят в своей «тайной комнате». Пока же здесь лишь одна запись: «Последнее изменение сделано Брюсом Коркораном пять часов назад». Кликаю, чтобы просмотреть историю изменений. Справа появляется длинный список: «15:53 Брюс Коркоран добавил комментарий», «15:55 Рори Кук добавил комментарий», – и никаких подробностей. С трудом сдерживаюсь, чтобы не нажать на опцию «Показать изменения» внизу списка, – слишком опасно, я могу себя выдать.
Захожу в настройки компьютера и меняю пароль – теперь мне есть что скрывать.
Покончив с этим, возвращаюсь в спальню. Рори спит. Кладу его телефон на зарядку и направляюсь в ванную. Достаю из дорожной сумки косметичку, открываю ее и выкидываю в мусорку дешевую зубную щетку, а на ее место в пластиковый контейнер кладу флешку и стикер с паролем, затем упаковываю все обратно. Застегивая косметичку, ловлю в зеркале свое отражение на фоне роскошной ванной с мраморными столешницами, огромным джакузи и душевой кабиной размером с небольшой автомобиль. В детстве я себе такого даже представить не могла. По утрам мы с Вайолет постоянно спорили, кому идти в душ первой, пока мама не выкрутила замок. «У нас нет времени на уединение!» – заявила она. Как же я мечтала тогда о собственной ванной комнате, в которой можно запереться и сидеть, сколько влезет. А теперь я бы все отдала, чтобы вернуться в то время, когда мы толкались в тесной ванной, вместе чистили зубы, красились, сушили волосы…
По роскоши я скучать не буду.
Выключаю свет и проскальзываю в кровать к мужу. В последний раз.
Осталось двадцать два часа.
Клэр
22 февраля, вторник
День крушения
Должно быть, усталость победила, и я все же уснула, потому что разбудил меня трезвон будильника. Я открываю глаза и осматриваюсь. Солнце взошло, Рори нет рядом, на часах полвосьмого.
Неужели этот день настал?! Тревога и напряжение постепенно сменяются радостным ожиданием. Я встаю, иду в ванную принять душ. Включаю воду, отчего зеркало тут же заволакивает паром. Прежде чем встать под горячие струи, проверяю, на месте ли флешка. Все в порядке. Можно расслабиться. Весь год я жила в постоянном страхе, что план раскроется, и вот наконец тревога отступила. Я собрана. Рори уехал в офис, на совещание или куда-то еще, уже неважно. Остается лишь одеться и выйти из дома – в последний раз, чтобы больше не вернуться.
Выключаю воду и заворачиваюсь в любимый уютный халат. Мыслями я уже далеко… Но то, что я вижу, когда снова оказываюсь в спальне, быстро возвращает меня к реальности. Мой чемодан, собранный для поездки, лежит раскрытый на кровати, и Констанция, наша горничная, достает из него зимние вещи.
– Что вы делаете?
Я с ужасом слежу за ее руками, ожидая, что она вот-вот обнаружит спрятанный под бельем рюкзак. Впрочем, белье она не трогает, а лишь уносит теплую одежду и возвращается из гардеробной с летними платьями и льняными брюками, их она упаковывает в чемодан, а на кровать кладет розовый кашемировый свитер, слишком яркий и легкий для промозглого февральского утра.
– Мистер Коркоран все вам объяснит.
Вероятно, Брюс ждал в коридоре, потому что при этих словах тут же возник в дверях и вздрогнул, увидев меня в одном халате.
– Планы изменились, – сообщает он. – Мистер Кук сам полетел в Детройт. А вас ждут в Пуэрто-Рико. Надо встретиться с представителями гуманитарной организации, которая занимается ликвидацией последствий урагана. Вы должны предложить им помощь фонда.
– Что, простите?
У меня такое чувство, будто сместилась земная ось и меня тянет куда-то в бездну.
– Мистер Кук вылетел в Детройт вместе с Даниэллой сегодня рано утром. Вас он будить не стал.
Констанция закрывает мой чемодан и тенью выскальзывает из комнаты.
– Вылет в одиннадцать из аэропорта имени Джона Кеннеди.
– Кеннеди? – растерянно повторяю я, все еще не в силах осознать произошедшее.
– Мистер Кук вылетел на частном самолете, так что мне пришлось забронировать вам обычный билет. Над Карибами скоро испортится погода – это последний рейс, остальные уже отменили, – говорит Брюс и смотрит на часы. – Одевайтесь. Я подожду вас внизу. К девяти надо быть в аэропорту.
Он выходит и захлопывает за собой дверь, а я бессильно опускаюсь на кровать. Конец! Все мои планы, так долго вынашиваемые и так тщательно скрываемые, развалились за несколько часов, пока я спала. Все, что я собирала по крупицам за год – сорок тысяч долларов, поддельные документы, прощальное письмо, – лежит сейчас в гостиничном номере в Детройте, куда очень скоро войдет Рори. И все узнает.
* * *
Не знаю, как у меня хватило сил одеться и выйти из комнаты. Брюс ждет меня на улице в арендованном лимузине. Мы выезжаем. Он рассказывает о запланированных мероприятиях. Когда Рори нет рядом, тон его всегда становится чуть более фамильярным, чуть менее уважительным; обычно меня это бесит, но сейчас не до того. Единственное, о чем я могу думать, – это о том, как теперь выпутаться.
От Рори приходит сообщение:
Извини, что планы так внезапно поменялись. Мы почти приехали в отель. Позвони, когда доберешься. Наслаждайся хорошей погодой.
Там сейчас 35 градусов.
Значит, пока он не в курсе. Вдруг еще есть шанс все исправить? Я сжимаю телефон и молюсь, чтобы мы скорее доехали до аэропорта, где Брюс наконец-то оставит меня в покое и я смогу что-нибудь предпринять.
– Для вас забронирован номер в отеле «Кариб Хилтон» в Сан-Хуане на две ночи. Даниэлла считает, что поездка может затянуться, так что она перенесет вашу встречу, запланированную на пятницу, – продолжает помощник мужа, сверяясь с телефоном, потом смотрит на меня.
Я киваю, говорить сейчас у меня нет никаких сил. Все мысли лишь о том, как позвонить Петре и отменить доставку, но пока Брюс рядом, я не рискую даже отправить ей сообщение.
* * *
Машина останавливается у тротуара, Брюс дает мне последние указания:
– «Виста эйрлайнз», рейс 477. Посадочный талон у вас в почте. В Пуэрто-Рико вас встретят. Если будут вопросы, звоните Даниэлле.
Выбираюсь из машины и прохожу через стеклянные двери терминала. Брюс наблюдает за мной из лимузина и отъезжает, лишь убедившись, что я внутри. «Не останавливайся, – повторяю я себе. – Продолжай идти». Встаю в конец очереди на паспортный контроль и достаю телефон. Нахожу письмо от Даниэллы с указаниями по детройтской поездке и набираю номер.
– Отель «Эксельсиор», – отвечает приятный женский голос.
– Доброе утро, – говорю я, стараясь не выдать волнения. – Я забронировала номер, но планы изменились. Не могли бы вы переслать мне пакет, который доставят на мое имя сегодня утром?
– Конечно. Как вас зовут?
Неужели еще не все пропало? Тревога немного отступает, я делаю глубокий вдох. Сейчас попрошу переслать пакет в Пуэрто-Рико.
– Клэр Кук.
– О, не переживайте, миссис Кук, я передала пакет вашему мужу буквально десять минут назад, – щебечет девушка по телефону, без сомнения все еще пребывая в восторге от встречи с Рори.
У меня темнеет в глазах. Представляю, как он удивился, получив пакет, и, конечно, тут же вскрыл его, несмотря на то что там указано мое имя; и как удивление моментально сменилось яростью, когда он увидел внутри пачки денег, документы на имя Аманды Бернс с моей фотографией и адресованное ему прощальное письмо.
– Миссис Кук? – Голос в трубке возвращает меня к реальности. – Что-нибудь еще?
– Спасибо, – шепчу я. – Это все.
Пути назад нет. Надо бежать. Может, подойти к стойке и купить билет до Майами или Нэшвилла? Меня легко выследят по номеру банковской карты – все наличные, скопленные на побег, – в Детройте. У Рори.
Снова достаю телефон и набираю номер маникюрного салона на Парк-авеню (так у меня записана Петра).
Она отвечает лишь на третий звонок.
– Это я! Клэр, – выпаливаю я и тут же понижаю голос: на меня оборачиваются. – Рори поменял планы. Отправил в Пуэрто-Рико. А сам… поехал в Детройт.
Еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться.
– О боже! – выдыхает Петра.
– Я только что звонила в отель. Ему передали пакет. Как мне быть?!
Очередь медленно, но неуклонно продвигается вперед, увлекая меня за собой. Петра молчит.
– Срочно выходи на улицу и лови машину, – командует она. – Побудешь у меня, пока не придумаем, что делать дальше.
Мои шансы на спасение тают с каждой секундой. Как только Рори поймет, что я замыслила, тут же заблокирует все мои счета и вернет домой. А там… Прошлая попытка побега покажется невинной выходкой. И прощальное письмо, написанное моей рукой, придется ему как нельзя кстати. Он объявит о нашем расставании и попросит общественность уважать мой выбор и не лезть в мою частную жизнь, а меня по-тихому отправит на тот свет. Подумать только, я добровольно написала свою предсмертную записку.
– Слишком близко, – шепчу я. – Кто-нибудь наверняка меня заметит и доложит ему.
– У меня есть дом в лесах Дакоты! Туда никто не сунется, если я не позволю.
– Да, но ты же знаешь, у Рори везде друзья. Уничтожить меня станет для него делом чести. Он поднимет все: мои счета, кредитки, историю телефонных звонков. И выйдет на тебя с Нико. Если я спрячусь у вас, он до меня доберется.
Еще чуть-чуть – и пути назад не будет. Передо мной всего три человека. Сотрудники службы безопасности быстро разводят людей в очереди к рентгеновским сканерам: одних направо, других налево.
– Думаю, в Пуэрто-Рико проще спрятаться. Там только что прошел сильный ураган, и вряд ли местные станут задавать лишние вопросы, если я буду платить наличкой.
Осталось только где-то раздобыть денег и придумать, как потом незаметно выбраться с острова. Одной мне с этим не справиться. Я обещала себе не просить о помощи, но сейчас другого выхода нет:
– У Нико там есть друзья?
Петра снова замолкает, раздумывая.
– Должны быть, – наконец отвечает она. – Он не посвящает меня в свои дела и с партнерами… эм… по бизнесу не знакомит. Одно могу сказать точно, Клэр, это не самые приятные люди. Если попадешь к ним в руки, даже Нико будет непросто тебя вызволить. Уверена, что готова к такому?
По спине пробегает холодок, когда я представляю темную машину. Безразличное лицо. Комнату, заполненную связанными и прикованными женщинами. Тощие грязные матрасы, разбросанные по бетонному полу. Затем перед глазами вновь встает Рори, его разъяренное лицо и сжатые кулаки. Даже подумать страшно, что он сделает со мной.
– Звони брату, – решаюсь я.
– Где ты остановишься?
Диктую Петре название отеля и слышу, как она роется в ящике стола в поисках ручки.
– Хорошо. С тобой свяжутся. Будь готова.
Меня трясет от страха. Сможет ли Нико спасти меня? В праве ли я обращаться к нему за помощью?
– Быстро найди банкомат и сними как можно больше наличных. Пригодятся… – продолжает наставлять Петра.
Я уже перед сканером. Люди за мной в очереди ждут, когда я наконец завершу разговор и сложу вещи на конвейерную ленту.
– Мне пора.
– Не паникуй, все обойдется, – обнадеживает меня подруга. – Выйду на связь, как только смогу.
Нажимаю отбой. Тревога и страх переполняют меня. Словно я попала в ночной кошмар, только на этот раз проснуться – увы! – не получится.