bannerbannerbanner
Исчезновение. Похищенная девушка

Джозефина Тэй
Исчезновение. Похищенная девушка

Полная версия

Глава 10

Вильямс сидел в уголке кафе в «Белом Олене», поглощая поздний ужин. Хозяин заведения приветствовал Гранта и пошел принести ужин и ему. Вильямс с помощью местной полиции всю вторую половину дня занимался долгими, утомительными и безрезультатными розысками, а вечером проверял теорию Гранта о том, что Сирл, быть может, сбежал по лишь ему одному известным причинам. В десять часов вечера, побеседовав с двадцать третьим шофером автобуса, расспросив последнего из имевшихся в наличии носильщиков на железнодорожной станции и пробормотав: «Ну и денек», – Вильямс отдыхал за кружкой пива и тарелкой сосисок с картофельным пюре.

– Ничего, – проговорил он, отвечая на вопрос Гранта. – Никого хоть сколько-нибудь похожего на него. А как ваши успехи, сэр?

– Ничего, что хоть как-то прояснило бы положение.

– Писем среди его вещей не нашли?

– Ни одного. Вероятно, они у него в бумажнике, если вообще есть. Ничего, кроме пакета фотографий.

– Фотографии? – Вильямс навострил уши.

– Все сделаны здесь, после его приезда.

– О-о! Наверное, есть и снимки девушки Уолтера Уитмора?

– Да, и к тому же много.

– Правда? Она специально позировала?

– Нет, Вильямс, нет. Ее голова на фоне залитого солнцем неба, с веткой цветущего миндаля наискосок снимка, – такого типа.

– Она фотогенична, как вы считаете? Блондинка?

– Нет, она маленькое, темноволосое, скромное создание с милым личиком.

– О! Чего ради он тогда фотографировал ее? Наверное, влюбился.

– Не знаю, – проговорил Грант и, пока перед ним ставили на стол еду, не произнес ни слова.

– Право же, вы должны хотя бы раз попробовать эти пикули, сэр, – проговорил Вильямс. – Они замечательные.

– В пятьсот седьмой раз – я не ем пикулей. У меня свой вкус, Вильямс. Драгоценное качество. И я совсем не собираюсь отказываться от него ради пикулей. Среди вещей Сирла обнаружилось кое-что более наводящее на размышления, чем фотографии.

– Что, сэр?

– Одна из перчаток девицы, – ответил Грант и рассказал, где он ее нашел.

– Так, так, – отозвался Вильямс, после чего некоторое время молча переваривал полученную информацию. – Непохоже, чтобы он далеко продвинулся.

– Что?

– Роман. Если он все еще на стадии, когда воруют перчатки. Честно говоря, сэр, в наши дни, в наш век – я не представлял себе, что кто-то может дойти до того, чтобы охотиться за перчаткой.

Грант расхохотался.

– Я же говорил вам, она милая девушка. Скажите, Вильямс, какой предмет может заполнить пространство десять на три с половиной на четыре дюйма?

– Пакет с мылом, – не колеблясь ответил Вильямс.

– Не похоже. А что еще?

– Блок сигарет?

– Нет. Он не курит.

– Какая-нибудь еда? Плавленый сыр имеет такую форму.

– Нет.

– Револьвер? Револьвер в кобуре, я имею в виду.

– Не думаю. Зачем ему револьвер?

– А какое пространство вы стараетесь заполнить, сэр? – спросил Вильямс, и Грант описал фотографический ящик и пустое место среди аккуратно уложенных вещей.

– Что бы это ни было, это твердый предмет четких, определенных очертаний. Ни одна из вещей Сирла из тех, что в комнате, не подходит, чтобы заполнить это пространство. Так что либо он вынул этот предмет и выбросил его, либо по какой-то причине его убрали, когда Сирл исчез.

– Это означало бы, что в Триммингсе скрывают улики! Вы по-прежнему считаете, сэр, что Уитмор не того типа?

– Какого типа?

– Который может стукнуть по голове.

– Думаю, Уитмор скорее способен обидеться, чем разъяриться.

– Ну, чтобы утопить Сирла, ему не обязательно было яриться. Столкнул его, обидевшись, в воду, а в темноте не смог спасти. Потом от страха потерял голову и стал утверждать, что ничего об этом не знает. Видит Бог, такое случается часто.

– Вы думаете, это сделал Уитмор, но это наполовину несчастный случай?

– Не знаю, кто это сделал. Однако я твердо убежден, сэр, что Сирл в реке.

– Но инспектор Роджерс утверждает, что протралил ее очень тщательно.

– Дежурный сержант в полицейском участке Уикхема говорит, что ил со дна Рашмер доходит почти до Австралии.

– Да. Знаю. Старший констебль, как я понимаю, выразил такое же мнение, но менее красочно.

– В конце концов, – продолжал Вильямс, как бы не слыша, – что могло с ним приключиться, если он не утонул? Если верить тем, с кем я беседовал, он не тот тип, на которого взглянешь – и тут же забудешь.

Да. Это правда. Грант вспомнил юношу, стоявшего в дверях Кормака Росса, и подумал, как мало соответствовало бы официальное описание исчезнувшего человека тому индивидууму, которого они ищут.

Мужчина чуть старше двадцати лет, рост пять футов восемь с половиной дюймов, стройный, светлый блондин, глаза серые, нос прямой, скулы несколько выступающие, рот широкий. Ходит без шляпы. Одет в макинтош с поясом, под ним – серая твидовая куртка, серый пуловер, голубая спортивная рубашка, серые фланелевые брюки, коричневые американские туфли с пряжкой на подъеме вместо шнурков. Тихий голос, говорит с американским акцентом.

Ни один человек, прочитав такое описание, не сможет представить себе, каков в действительности Лесли Сирл. С другой стороны, никто, как заметил Вильямс, не мог, увидев однажды живого Сирла, удержаться, чтобы не обернуться, не посмотреть на него вторично. Не было человека, который бы встретил его и не запомнил.

– Кроме того, зачем ему исчезать? – настаивал Вильямс.

– Этого я сказать не могу, не узнав побольше о его прошлом. Завтра утром я прежде всего попрошу Ярд заняться этим. Где-то в Англии у Сирла есть кузина, но я бы хотел разузнать о его американском прошлом. Меня преследует мысль, что способ устраивать дела, стукнув по голове, более привычен в Калифорнии, чем на Би-би-си.

– Никому в Калифорнии никакой пользы от исчезновения Сирла нет, – заметил Вильямс.

– Верно, – согласился Грант, подумав, и стал перебирать в уме обитателей Триммингса. Завтра надо будет начинать сбор алиби. Вильямс, конечно, прав. Совершенно невероятно, просто на грани фантастики, что Сирл исчез по собственной воле. В разговоре с Лиз Гарроуби Грант предположил, что Сирл задумал розыгрыш, чтобы досадить Уолтеру Уитмору, но Лиз отвергла подобное предположение. Однако, даже если Лиз ошиблась в оценке Сирла, как удалось ему осуществить свой замысел?

– А еще имеется проезжавшая случайно машина.

– Что-что, сэр?

– Мы расспрашивали людей на рейсовом транспорте, но добраться до тех, кто случайно проезжал по шоссе и мог подобрать Сирла, нам не удастся.

Вильямс, размякший от пива и сосисок, благодушно улыбнулся:

– Вы делаете пятьдесят седьмую попытку, сэр, как в школе для девочек.

– Пятьдесят седьмую?

– Вы сдаетесь с ужасной неохотой. Все еще влюблены в версию о том, что он скрылся добровольно?

– Все еще думаю, что от берега реки он мог пройти через поля и выйти на шоссе Уикхем – Кроум, а там сесть к кому-нибудь в машину. Я спрошу Брюса утром, нельзя ли объявить об исчезновении Сирла по радио, дать SOS, так сказать.

– А после того, как он сел в машину, что, сэр? Что дальше? Все его вещи в Триммингсе.

– Мы этого не знаем. Мы ничего не знаем о том, что он делал до того, как появился на вечеринке у Росса. Он фотограф – вот все, что нам известно. Он говорит, что у него в Англии есть только одна кузина, но у него может быть полдюжины домов и дюжина жен.

– Возможно, но почему не уйти обычным путем, после того как путешествие закончится? В конце концов, он наверняка хотел заработать на этой книге, которую они собирались выпускать, ведь так? Зачем весь этот переполох?

– Чтобы досадить Уолтеру.

– Ну да? Вы так думаете? А почему?

– Вероятно, потому, что я сам был бы не прочь досадить Уолтеру, – ответил Грант, криво улыбнувшись. – Наверное, это просто невысказанное желание с моей стороны.

– Для Уитмора все это, конечно, очень плохо, – согласился Вильямс, но в голосе его не слышалось никакого сочувствия.

– Очень. Не удивлюсь, если это приведет к гражданской войне.

– Войне?

– Верные уитмориты против скептиков.

– Он принял это близко к сердцу?

– Думаю, он еще не понимает, что на него обрушилось. И не поймет, пока завтра не увидит утренние газеты.

– Репортеры уже атаковали его?

– Еще не успели. Парень из «Кларион» появился у него на пороге сегодня в пять часов вечера, так я понял, но в Триммингс его не пустили, и он отправился в «Лебедь» собирать информацию.

– Полагаю, «Кларион» только первая ласточка. Лучше бы Уитмор поговорил с газетчиком, кто бы это ни был. Почему он этого не сделал?

– Ждет своего адвоката, который должен приехать из города, – так он сказал.

– А кто это был, вы знаете? Из «Кларион»?

– Джемми Хопкинс.

– Джемми? Я бы предпочел иметь у себя на хвосте огнедышащего дракона, чем Джемми Хопкинса. У него вообще нет совести. Если он не получит интервью, то просто выдумает историю. Знаете, мне становится жалко Уолтера Уитмора. Наверное, он не подумал о Джемми, иначе он не решился бы спихивать Сирла в реку.

– Ну и кто теперь в роли упрямца? – проговорил Грант.

Глава 11

Утром Грант позвонил по телефону своему шефу, но не успел и рта раскрыть, как Брюс перебил его:

– Это вы, Грант? Отошлите-ка скорее этого вашего Пятницу обратно. Прошлой ночью Бенни Сколл очистил сейф в спальне Поппи Пламтр.

– Я полагал, что все драгоценности Поппи – у Дяди.

– Это не так с тех пор, как она завела нового папочку.

– Вы уверены, что это Бенни?

– Совершенно уверен. Все приметы – его. Телефонный звонок, чтобы убрать дежурного лифтера из холла, отсутствие отпечатков пальцев, еда – молоко и хлеб с джемом, ушел через служебный вход. Только расписавшись в книге для посетителей, он мог высказаться яснее.

– Так. Когда преступники научатся менять почерк, нам придется бросать работу.

 

– Мне нужен Вильямс, чтобы брать Бенни. Вильямс знает Бенни как свои пять пальцев. Так что пришлите его обратно. Как ваши дела?

– Не слишком хорошо.

– Да? А что?

– Трупа нет. Есть два варианта: Сирл умер в результате несчастного случая или по злому умыслу либо исчез, преследуя собственные цели.

– Какие цели?

– Возможно, это розыгрыш.

– Лучше бы ему не проделывать такие штуки с нами.

– Конечно, не исключается и полная амнезия.

– Хорошо бы так.

– Мне нужны две вещи, сэр. Объявление по радио, SOS, это одно. А другое – кое-какая информация из полиции Сан-Франциско о Сирле. Мы работаем в темноте, ничего не зная о нем. В Англии у него есть единственная родственница – художница, с которой он не общался. Или говорит, что не общался. Может, когда она увидит сегодняшние утренние газеты, она свяжется с нами. Однако скорее всего она мало что о нем знает.

– И вы думаете, что полиция Сан-Франциско знает больше?

– Как я понял, когда он проводил зимние месяцы на Побережье, в Сан-Франциско была его штаб-квартира. Несомненно, они могут раскопать там что-нибудь про Сирла. Давайте выясним, не попадал ли он в какие-нибудь передряги и нет ли там человека, который по какой-либо причине хотел бы его убить.

– Мне кажется, масса народа готова убить фотографа. Ладно, мы запросим Сан-Франциско.

– Благодарю вас, сэр. А как насчет SOS?

– Би-би-си не очень-то любит, когда их дорогую маленькую станцию используют для полицейских объявлений. Что вы хотели бы заявить?

– Я хотел бы попросить того, кто в среду вечером посадил в машину молодого человека на шоссе Уикхем – Кроум, связаться с нами.

– Ладно, я позабочусь об этом. Полагаю, весь рейсовый транспорт вы проверили?

– Абсолютно весь, сэр. Ни малейшего следа, нигде. Притом что незаметным Сирла никак не назовешь. Если только его не ждал на лугу самолет – что, насколько мне известно, случается лишь в книжках для мальчишек. Единственный способ, каким он мог убраться из этой округи, – это пройти полями к шоссе и сесть в проходившую мимо машину.

– Никаких подозрений, что это убийство?

– Пока нет. Но утром я посмотрю, есть ли алиби у местных жителей.

– Отошлите-ка Вильямса, прежде чем приметесь за что-нибудь другое. Когда придет сообщение из Сан-Франциско, я отправлю его в участок Уикхема.

– Очень хорошо, сэр. Благодарю вас.

Грант повесил трубку и пошел сообщить Вильямсу о полученном приказании.

– Чертов Бенни, – заворчал Вильямс. – Как раз когда мне начал нравиться этот деревенский уголок. Уж очень не время сейчас воевать с Бенни.

– Он крепкий орешек?

– Бенни? Нет! Он ужасен. Он будет орать без конца, утверждая, что мы травим его, и что не успел он завязать и стать паинькой, как мы налетаем на него, хватаем и начинаем допрашивать, и что у него нет никаких шансов и так далее. Меня тошнит от него. Если Бенни увидит, что к нему приближается честная работа, хоть на один-единственный денек, он убежит, да так, словно смерть гонится за ним по пятам. Но орать он горазд. Однажды он даже спровоцировал запрос в парламенте. Вы не поверите, но у некоторых членов парламента хватило ума потребовать, чтобы им оплачивали железнодорожный проезд до родного города. А мне что, надо возвращаться в Лондон поездом?

– Надеюсь, Роджерс даст вам машину до Кроума, а там вы можете сесть на скорый, – ответил Грант, улыбнувшись при виде ужаса, отразившегося на лице его коллеги при одной мысли о поездке на поезде. Сам он вернулся к телефону и позвонил Марте Халлард в Милл-Хаус в Сэлкотт-Сент-Мэри.

– Алан! – воскликнула Марта. – Как мило! Где вы?

– В «Белом Олене», в Уикхеме.

– Бедняжка!

– О, здесь не так уж плохо.

– Не разыгрывайте благородство. Вы же знаете, что это примитив, граничащий с тюрьмой. Кстати, вы слыхали о нашей последней сенсации?

– Слыхал. Поэтому-то я и в Уикхеме.

Последовало долгое молчание.

Потом Марта проговорила:

– Вы хотите сказать, что Ярд заинтересовался тем, что утонул Лесли Сирл?

– Скажем, что он исчез.

– Вы хотите сказать, есть какая-то доля правды в этих слухах об их ссоре с Уолтером?

– Боюсь, я не могу обсуждать это по телефону. Хотел спросить вас, будете ли вы дома сегодня вечером. Я бы зашел.

– Ну конечно, приходите и оставайтесь. Не можете же вы жить в том ужасном отеле. Я скажу миссис…

– Благодарю вас от всего сердца, но остаться у вас я не могу. Я должен быть здесь, в Уикхеме, в центре событий. Но если вы согласны накормить меня обедом…

– Конечно, я накормлю вас. Вы получите вкусный обед, дорогой. Мой омлет, и цыпленка миссис Трапп, и бутылку хорошего старого вина, которое отобьет у вас вкус пива из «Белого Оленя».

Слегка воодушевленный перспективой в конце дня насладиться благами цивилизации, Грант отправился выполнять намеченную на сегодня программу и начал с Триммингса. Раз уж надо проверять алиби, начинать следовало, естественно, с Триммингса: его обитатели должны первыми дать отчет о своих действиях.

Утро было ясное, голубое. После ночных весенних заморозков быстро теплело. Действительно, как заметил Вильямс, жалко было терять такой денек на всяких там Бенни, но вид Триммингса, беззастенчиво красовавшегося в ярком свете солнца, вернул Гранту поколебленное было хорошее настроение. Накануне вечером, в темноте, он мог разглядеть только освещенный парадный вход. Сегодня весь дом был на виду, чудовищно претенциозный, со всеми его подчеркнутыми украшениями, и Грант был так потрясен, что его нога сама нажала на тормоз. Он остановил машину на повороте подъездной аллеи и какое-то время сидел, глядя на Триммингс.

– Я хорошо понимаю, что вы чувствуете, – произнес голос у самого его локтя. Это была Лиз. Грант заметил, что у нее слегка припухли глаза, но в остальном она выглядела спокойной и, похоже, была настроена дружелюбно.

– Доброе утро, – поздоровался Грант. – Сегодня утром я немного расстроился, что нельзя все бросить и отправиться ловить рыбу. Но сейчас мне уже лучше.

– Да, дом очень интересный, – согласилась Лиз. – Даже не верится, что он настоящий. Кажется, что спроектировать его не мог никто: он просто сам появился.

Ее мысли отвлеклись от дома, она как бы осознала присутствие Гранта. Он увидел, что вопрос дрожит у нее на губах.

– Простите, что досаждаю вам, но сегодня утром мне бы хотелось отсечь подлесок в этом деле.

– «Подлесок»?

– Я хочу отсечь людей, которые никак не могут иметь к нему отношение.

– Понимаю. Вы собираете алиби.

– Да. – Грант открыл дверцу машины, приглашая Лиз проехать небольшое расстояние до дома.

– Ну, я надеюсь, у всех наших хорошее алиби. К сожалению, должна сказать, что у меня такового нет вообще. Это первое, о чем я подумала, когда узнала, кто вы. Очень странно, каким преступником чувствует себя ни в чем не повинный человек, когда не может дать отчет о своих поступках за каждую из тысячи минут. Вам нужны алиби всех? И тети Лавинии, и мамы, и остальных?

– И слуг тоже. Всех, кто так или иначе общался с Лесли Сирлом.

– Тогда лучше начать с тети Вин. До того как она примется за свои утренние труды. Она каждое утро в течение двух часов диктует и любит начинать пунктуально.

– А где были вы, мисс Гарроуби? – спросил Грант, когда они подъехали ко входу.

– В имеющее значение время?

Он подумал, что в устах Лиз это прозвучало подчеркнуто холодно. «Имеющее значение» – это время, когда Лесли Сирл, возможно, расстался с жизнью, и Грант подозревал, что Лиз не забывала об этом.

– Да. Вечером в среду.

– Как пишут в детективных романах, я «удалилась в свою комнату». И не говорите, что было еще рано для того, чтобы «удалиться». Знаю. Я люблю уйти к себе пораньше. Люблю остаться одна в конце дня.

– Читаете?

– Не удивляйтесь, инспектор, но я пишу.

– И вы тоже?

– Я разочаровала вас?

– Вы заинтересовали меня. А что вы пишете – или нельзя спрашивать?

– Я пишу о безобидных героинях, которых создаю по своей собственной системе. Вот и все.

– Тильда, помощница кухарки, с заячьей губой и склонностью к убийству, как противоядие Морин?

Лиз посмотрела на Гранта долгим взглядом, а потом проговорила:

– Вы очень странный тип полисмена.

– Боюсь, у вас просто странное представление о полисменах, – возразил Грант живо. – Будьте добры, скажите вашей тете, что я здесь.

Но оказалось, что оповещать о приходе инспектора нет необходимости. Когда Лиз, взбежав по ступеням, вошла в двери, мисс Фитч была в холле. Увидев племянницу, она заявила тоном скорее удивленным, чем недовольным:

– Лиз, ты опоздала на пять минут! – Тут она заметила Гранта и добавила: – Так-так, верно. Мне говорили, что никто не примет вас за полицейского. Мне очень хотелось встретиться с вами. Официально, так сказать. Наше последнее свидание трудно назвать встречей, не правда ли? Проходите в утреннюю комнату. То есть в ту, где я работаю.

Грант извинился, что отрывает ее от диктовки, но мисс Фитч объявила, что очень рада отложить хотя бы на десять минут свои дела «с этой утомительной девицей». Грант счел, что «утомительная девица» – очередная героиня.

Мисс Фитч, как выяснилось, в среду вечером тоже рано ушла к себе. Точнее, в половине десятого.

– Когда все в семье целый день толкутся друг у друга на глазах, как мы, – сказала мисс Фитч, – вечером они стараются пораньше уйти к себе. – Она послушала радио, а потом полежала немного. Она не спала и слышала, как вернулась домой ее сестра, но в конце концов заснула довольно рано.

– Вернулась домой? – переспросил Грант. – Значит, миссис Гарроуби выходила?

– Да. Она была на собрании М.О.П.В.[12].

Потом Грант спросил ее о Сирле: что она думает о нем, что, по ее мнению, он способен сделать, а что нет. Гранту показалось, что она была на удивление осторожна в оценке Сирла, словно все время выбирала, куда ступить. Интересно почему, подумал он. Когда он спросил: «Скажите, пожалуйста, как вы считаете, Сирл был влюблен в вашу племянницу?» – мисс Фитч, казалось, была поражена и ответила: «Нет, конечно же, нет!» – слишком поспешно и слишком убежденно.

– Он не оказывал ей знаков внимания?

– Дорогой мой, – проговорила мисс Фитч, – все американцы оказывают внимание девушкам. Это условный рефлекс. Они делают это так же автоматически, как дышат.

– Вы полагаете, он не был серьезно заинтересован ею?

– Уверена, что нет.

– Ваш племянник вчера вечером сказал мне, что они с Сирлом, спускаясь по реке, каждый вечер звонили вам по телефону.

– Да.

– Знал ли кто-нибудь из домочадцев, что они сообщили вам в среду вечером? Я имею в виду – где разбили лагерь?

– Думаю, да. Семья, несомненно, знала. Да и слуги все время очень волновались, как проходит путешествие, так что, я полагаю, знали все.

– Большое спасибо, мисс Фитч. Вы были очень любезны.

Мисс Фитч позвала Лиз, и та проводила Гранта к своей матери, а потом вернулась в утреннюю комнату записывать, что делала очередная Морин.

Миссис Гарроуби оказалась вторым человеком, у которого не было алиби. Она присутствовала на собрании М.О.П.В. в деревенском холле, ушла оттуда, когда собрание закончилось, – в половине десятого, часть дороги домой прошла вместе с мисс Юстон-Диксон и рассталась со своей попутчицей у развилки. В Триммингс она пришла около десяти или, может, чуть позже: она шла не торопясь, так как вечер был очень хорош. Она заперла парадную дверь. Заднюю всегда запирала миссис Бретт, кухарка и экономка.

Эмме Гарроуби не удалось обмануть Гранта. Он слишком часто встречал точно таких, как она, женщин, которые за безмятежным внешним спокойствием скрывали безжалостный материнский инстинкт. Перебежал ли Сирл дорогу планам, которые Эмма строила в отношении своей дочери?

Грант спросил миссис Гарроуби о Сирле, и, отвечая, она вовсе не осторожничала, не выбирала, куда ступить. Это был очаровательный молодой человек, сказала она. Совершенно необыкновенно очаровательный. Он им всем ужасно нравился, и они все потрясены случившейся трагедией.

Грант поймал себя на том, что в ответ на эту сентенцию мысленно выразительно хрюкнул.

Его стало слегка подташнивать от присутствия миссис Гарроуби, и он был рад, когда она ушла, пообещав ему прислать Элис. Элис вечер среды провела вне дома: ее пригласил помощник садовника, и вернулась она в четверть одиннадцатого. После чего миссис Бретт заперла за ней дверь, и они обе, выпив по чашке какао, поднялись к себе в комнаты, расположенные в заднем крыле. Элис действительно была потрясена судьбой, так неожиданно постигшей Лесли Сирла. Никогда, объявила она, ей не приходилось прислуживать такому милому молодому человеку. Она встречала дюжины молодых людей, джентльменов и прочих, но все они думали о лодыжках девушек, а мистер Сирл – единственный думал об их ногах.

 

– Ногах?

Элис говорила об этом и миссис Бретт, и Эдит, горничной, прислуживающей за столом. Мистер Сирл мог сказать: вы можете сделать то-то и так-то, и тогда вам не придется снова подниматься сюда, не так ли? Из этого Элис могла сделать только один вывод: такое поведение характерно для американцев, потому что всем англичанам, с которыми ей когда-либо приходилось сталкиваться, было абсолютно наплевать, нужно вам будет опять подниматься наверх или нет.

Эдит, похоже, тоже горевала о Лесли Сирле. Не потому, что он заботился о ее ногах, а потому, что он был такой красивый. Эдит была о себе очень высокого мнения. Она считала себя девушкой утонченной, слишком утонченной, чтобы проводить вечера с помощником садовника. Эдит ушла к себе в комнату и слушала ту же передачу по радио, что и ее хозяйка. Эдит слышала, как поднимались миссис Бретт и Элис, однако комнаты, расположенные в заднем крыле, находятся так далеко, что не слышно, когда входят в парадную дверь, поэтому она не знает, когда пришла миссис Гарроуби.

И миссис Бретт не знала. После обеда, объяснила миссис Бретт, хозяева обычно больше не беспокоят слуг. Эдит ставила на стол питье на ночь, а потом, как правило, обитую сукном дверь из кухни в холл не открывали до следующего утра. Миссис Бретт служила у мисс Фитч уже девять лет, и мисс Фитч доверяла ей следить за домом и командовать слугами.

Когда Грант, выйдя, направлялся к своей машине, он увидел Уолтера Уитмора. Тот стоял, прислонившись к стене террасы. Уолтер пожелал Гранту доброго утра и выразил надежду, что алиби удовлетворили инспектора.

Гранту показалось, что настроение у Уолтера Уитмора явно ухудшилось. Разница была заметна даже по сравнению с тем, каким оно было всего несколько часов назад, вчера поздним вечером. Интересно, подумал Грант, не результат ли это чтения утренних газет – то, что лицо Уолтера так вытянулось.

– Пресса уже набросилась на вас? – спросил Грант.

– Они были здесь сразу после завтрака.

– Вы поговорили с ними?

– Я видел их, если вы это имеете в виду. А сказать мне им нечего. Они гораздо больше услышат в «Лебеде».

– Ваш адвокат приехал?

– Да. Он спит.

– Спит?!

– Он выехал из Лондона в половине шестого и присутствовал при интервью. А накануне ему пришлось спешно заканчивать дела, и лег он только в два часа ночи. Вы понимаете, что я хочу сказать.

Грант распрощался с Уолтером, испытывая непонятное, нелогичное чувство облегчения, и поехал в «Лебедь». Он завел машину в вымощенный кирпичом задний двор, вышел из нее и постучал в боковую дверь.

С шумом была поднята щеколда, и в щель просунулась физиономия Рива.

– Без толку стучать, – проговорил он. – Придется подождать, время открытия еще не наступило.

– Как полисмен я оценил по достоинству и приветствую учиненный мне выговор, – отозвался Грант. – Но хотел бы войти и минутку поговорить с вами.

– Вы больше похожи на военного, чем на полицейского, – произнес, улыбаясь, бывший матрос, ведя Гранта в зал. – Ну прямо точная копия майора, который как-то был с нами по другую сторону Ла-Манша. Вандалер была его фамилия. Никогда не встречались?

Грант не встречал майора Вандалера.

– Ладно, чем я могу быть вам полезен, сэр? Вы по поводу этого дела с Сирлом, я так понимаю.

– Вы можете сделать для меня две вещи. Я хотел бы, чтобы вы подумали – я подчеркиваю – подумали и высказали свое мнение о том, что произошло между Уитмором и Сирлом в среду вечером. И мне нужно бы иметь список тех, кто был тогда в среду в баре, и знать, когда они покинули его.

Рассказ Рива отражал объективную позицию военного человека. Он не собирался приукрашивать случившееся, и его отчет не носил отпечатка личного отношения, как это зачастую бывает у людей искусства. Грант почувствовал облегчение. Было похоже на то, как если бы он слушал доклад одного из своих людей. Явной неприязни между мужчинами не было, сказал Рив. Он вообще бы их не заметил, если бы не тот факт, что они оказались как бы в изоляции – никто не отошел от стойки и не подсел к ним. Обычно один-другой посетитель подходит к столику, чтобы продолжить беседу, начатую у стойки. Однако в среду эти двое словно не замечали никого вокруг, и народ предпочел не вмешиваться в их разговор.

– Они были как два пса, которые ходят кругами один около другого, – пояснил Рив. – Ссоры не было, но очень напряженная атмосфера. Взрыв мог произойти в любую минуту, если вы понимаете, что я хочу сказать.

– Вы видели, как ушел Уитмор?

– Никто не видел. Ребята спорили, кто в каком году играл в крикет за Австралию. Они замолчали, когда хлопнула дверь, вот и все. Потом Билл Мэддокс, увидев, что Сирл остался один, подошел и поговорил с ним. Мэддокс держит гараж на краю деревни.

– Благодарю. А теперь еще назовите, кто был в баре.

Грант составил список: фамилии окрестных жителей, в большинстве своем неизменные с библейских времен. Выходя из паба и направляясь к машине, Грант спросил:

– У вас остановился кто-нибудь из газетчиков?

– Трое, – ответил Рив. – Из «Кларион», «Морнинг ньюс» и «Пост». Они все шныряют по деревне, выуживают новости.

– Добавьте еще: Скотленд-Ярд, – кривовато усмехнулся Грант и уехал искать Билла Мэддокса.

На краю деревни стояло высокое бревенчатое строение, на котором красовалась полуоблезшая вывеска: «УИЛЬЯМ МЭДДОКС И СЫН, ПЛОТНИКИ И СТРОИТЕЛИ ЛОДОК». На одном углу здания ярко-желтой и черной красками была нарисована стрела, указывавшая вбок, во двор. Надпись на стреле гласила: «ГАРАЖ».

– Как это вы ухитряетесь управляться и с тем, и с другим? – проговорил Грант, представившись Биллу Мэддоксу и кивком указывая на стрелу.

– О, «Мэддокс и сын» – это отец, не я.

– А я думал, сын – это, вероятно, вы.

Билл улыбнулся:

– О нет. Мой дед был «сын». Это дело основал мой прадед. И до сих пор они – лучшие плотники, хоть это и я говорю. Вам нужна информация, инспектор?

Выслушав все, что мог сообщить ему Мэддокс, Грант уже собрался уходить, как Мэддокс вдруг спросил:

– Вы случайно не знаете газетчика по фамилии Хопкинс?

– Хопкинс из «Кларион»? Встречал.

– Он тут отирался несколько часов сегодня утром, и знаете, что этот тип думает? Он считает, что вся эта история просто рекламный трюк, чтобы лучше распродать книгу, которую они собирались написать.

Сочетание такой типично хопкинсовской реакции и недоумевающего выражения на лице Билла оказалось слишком большим испытанием для Гранта: он прислонился к машине и расхохотался.

– Профессия журналиста очень портит человека, – еле выговорил он. – А Джемми Хопкинс и родился «с порчинкой», как сказал бы один мой друг.

– О-о, – протянул Билл, все еще не переставая удивляться. – А я бы сказал – он глупый. Просто глупый.

– Кстати, вы не знаете, где я мог бы найти Сержа Ратова?

– Боюсь, он еще в постели, но если встал, то вы найдете его облокотившимся на прилавок почты. Почта находится в лавке. На этой же улице, на полпути к центру. Серж живет в пристройке рядом с лавкой.

Но Серж еще не успел занять свою обычную позицию у почтового прилавка. После беседы с репортером он шел по улице, зажав под мышкой газету. Грант никогда до этого не видел Сержа Ратова, но был достаточно хорошо знаком с отличительными чертами человека его профессии, чтобы в деревенском прохожем распознать балетного танцовщика. Одежда, болтающаяся на тощем теле, общее впечатление недокормленности, вид совершенно расслабленный, как будто ощущаешь, что мышцы вялы, как растянувшаяся резинка. Грант никогда не переставал поражаться тому, как блестящие кавалеры, без всякого усилия, лишь слегка сжав зубы, вскидывающие на руках балерин, выйдя из театра, становятся похожими на жалких мальчишек-разносчиков, с трудом толкающих свои тележки.

Поравнявшись с Сержем, Грант остановил машину и обратился к танцовщику:

– Мистер Ратов?

– Это я.

– Я инспектор уголовного розыска Грант. Могу я поговорить с вами?

– Все говорят со мной, – ответил Серж благодушно. – Почему бы и вам этого не сделать?

– О Лесли Сирле.

– Ах да. Он утонул. Восхитительно.

Грант пробормотал пару каких-то фраз о добродетели благоразумия.

– Ах, благоразумие! – растянул Серж это слово на шесть длинных слогов. – Буржуазная черта.

– Я понял так, что между вами и Сирлом произошла ссора.

– Ничего подобного.

– Но…

– Я выплеснул кружку пива ему в физиономию – вот и все.

– И вы не считаете это ссорой?

– Конечно, нет. Ссориться – значит находиться на одном уровне, на равных, как вы говорите – в одном и том же ранге. С canaille[13] не ссорятся. Мой дедушка в России приказал бы отстегать его кнутом. Но здесь Англия и декаданс, поэтому я плеснул в него пивом. По крайней мере это жест.

12Международное общество противников войны.
13Негодяй, каналья (фр.).
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31 
Рейтинг@Mail.ru