Джордже Аничич
Смена. Военный дневник подполковника Джордже Аничича
Суббота, 10.04.1999
Я проснулся в 7.00. Ко мне обратился командир инженерного подразделения подполковник Никола Станисавльевич с просьбой накормить 35 человек, которые прибудут к 10.00. Они работают на новой огневой позиции, которая уже готова на 70 %. Я сообщил об этом Дани. У него заканчивается дежурство, вот и пусть решает этот вопрос. А мне с 8.00 до 16.00 на дежурство. Когда я прибыл на смену, он мне сказал: „Поздравляю, дружище. Ты их всех распугал, и мне ничего не осталось“. Техника была выключена. Вчера вечером, когда приезжал генерал Бане Петрович, Дани получил звание полковника. Всем зачитали приказ. Я в это время был на дежурстве. Мне, своему заместителю, он не похвалился. Он знал об этом ещё в тот день, когда генерал Бига привозил русскую делегацию. Жика был прав. Этим и объясняется изменение в его поведении. Мы все его поздравили. Это был тринадцатый день после уничтожения „невидимки“. Следующие на очереди мы, только неизвестно когда. На Голеше ночью разрушили ретранслятор.
Около 8.30 позвонил Армуш. Попросил, чтобы с ним связался прапорщик Жугич или мастер Голубович по поводу запчастей для грузовика ФАП, который он ремонтирует. Представитель штаба Бригады подполковник Драго Стоячич сообщил, что в 15.00 Дани должен быть возле ресторана „Шарич“ на Ибарском шоссе. Полковник Станкович приказал, чтобы мы обеспечили продовольствием 35 человек инженерного подразделения Станисавльевича в Карловчиче, 9 человек Вучковича в Дече и 8 человек подполковника Байича в Прогаре. В 10.50 от Станисавльевича позвонил Дани. Я сказал ему, когда и где состоится совещание, и что майор Дотлич обеспечит продуктами дополнительно 52–53 человека в пунктах Прогар, Деч, Карловчич. Около 10.30 прапорщик Славко Варга привёз топливо на огневую позицию. Я сообщил ему, что вышел из строя генератор питания имитатора излучения и нужна ремонтная группа.
Около 11.50 в зоне действия на дальности 5 километров на азимуте 210 появилась цель, и тут же на дальности 30 километров на азимуте 300 появились ещё две цели. Пытались увидеть камерой ТОС, но ничего не нашли – низкая облачность. Данные по этим целям были получены от радиолюбителей, которые сообщали, что эти цели идут со стороны Сремской Митровици. Кто их знает, что он видели. РЛС П-18 работает прерывисто – один оборот излучаем, два-три молчим, и так далее. На П-18 находится солдат Радованович, а сержант Любенкович отдыхает. Меня вызвал на связь Благоевич и, между прочим, вставляет: „Джордже, где ты, легенда?“, что вызывает более позитивное отношение к нему. Я в это время разговаривал с майором Дотличем. Он прибудет вместо Дани на дежурство в 16.00, потому что Дани уехал на совещание. Малетич начал мне говорить: „Эх, прошлой ночью сбили того…“. В это время по изменению нагрузки ДЭС я понял, что что-то происходит и сразу надел на голову каску.
В 13.38 объявили готовность № 3. По радио сообщили – Германия на ушах. Ельцин приказал нацелить ракеты на территорию Германии. Россия не допустит ввода сухопутных войск НАТО и захвата территории Югославии. Шрёдер остановил наращивание вооружённых сил Германии для вторжения в Югославию. Мадлен Олбрайт заявила, что Югославия является полигоном для проверки НАТО накануне XXI века. Правда медленно распространяется по планете. Я не участвовал в предыдущих войнах, но эти события выглядят, как прелюдия Третьей мировой войны. Нужно создать союз России, Белоруссии и Югославии. Поставлять нам оружие, а может быть, и разместить свои силы и средства на земле СРЮ. Тогда будет либо тотальная война, либо окончательный мир. Нужно предотвратить долгосрочный план НАТО по затягиванию петли на юге Европы. Европа делает глупость – добровольно участвует в планах НАТО, чтобы отрезать себя от источников нефти. Когда-нибудь Европа будет бороться с Америкой за сырьё или станет её рабом. Хотя во многом это происходит уже сейчас.
В 15.10 нас снова перевели в готовность № 1. На этот раз по причине постановки на дежурство. Ремонтники Жугич и Голубович восстанавливают генератор питания имитатора излучения. Мастер Голуб сказал, что сделал наспех, какое-то время поработает. Они принесли ведро тавотной смазки УМ-2 из ракетной батареи. Вместо Дани на огневую позицию на „Ниве“ приехал Дотлич. Разговариваем об улучшении тылового обеспечения. Я хочу, чтобы ремонтники прапорщик Жугич и мастер Голубович постоянно были рядом с нами, потому что очень часто возникает необходимость восстановления техники, дизель-генераторов и автомобилей. Варга пусть остаётся на складе топлива, а пищу надо выдавать в двух местах: у Йовича (на позиции „Стрела-2М“) и в лагере. Делаем калькуляцию, сколько всего пайков нужно для наших и сколько для прикреплённых подразделений. Дотлич нервничает и не понимает, почему это должны делать именно мы. На „Ниве“ уезжаю в лагерь. Отправляю водителя Лукича и Стояновича из взвода связи в Шимановци, чтобы они забрали около 700 метров ПТК-кабеля. Потом они поехали в Яково, чтобы оставить там лишнее оборудование, которое нам не нужно здесь. Они сделали всё как надо. На обратном пути они должны отвезти Седлака в Огар. В дивизионе в Яково никого не нашли – ни Миялковича, ни Седлака.
Вечером около 20.00 курьер солдат Коста Чурчич сказал мне, что на ужин принесёт жареного поросёнка. Перед этим я разговаривал с прапорщиком Йовичем об имитаторе излучения. Я требую от него, чтобы он находился в автомобиле с имитатором излучения для того, чтобы быстрее сработать в нужный момент. Он же находит тысячу причин отказаться. Страх творит чудеса. Он захватил его полностью. Убеждаю его, что это не опасно, что он будет излучать не больше 5–10 секунд, и мы тоже не больше. Это его не убеждает. Объясняю ему, что нужно время для захода самолёта в атаку, для подготовки и пуска HARM, для полёта ракеты. Говорит, что сам не понимает, почему так происходит, хотя последние 15 дней было по-другому. Он ещё не понял, что ситуация в воздухе постоянно меняется.
После ужина ложусь спать. Около 23.30 меня разбудил Дани. Он вернулся с совещания. Сказал, что командование Бригады подтвердило уничтожение только одного самолёта, который сбили мы. Передал мне бельё, которое Данка послала 7–8 дней назад. Сказал, что привёз модифицированный имитатор излучения, который сейчас находится в его машине. Привёз 4-й и 5-й номера журнала „Армия“. В одном из них, кажется в № 5, напечатано интервью со мной и фотографии нашего дивизиона, сбившего самолёт. Мы под другими именами. Я – Анджелко Джорджевич.
Полковник Тоша из учебного центра на совещании снял с себя погоны полковника и отдал их Дани. С вечера у Дани на мундире погоны полковника. Он говорит, что и все остальные получат звания, ордена, медали и всё прочее. Отвечаю, что это не главное в жизни. Сначала нужно всё это пережить, а почести потом, в мирное время. Дани сказал, что наш дивизион самый мобильный. До этого момента мы меняли позиции пять раз, завтра опять, если Бог даст. Завтра Пасха.
Завтра будет 41 год, как я родился – 13.04.1958. Дата не совпадает, но совпадает воскресенье и Пасха. Кто-то сегодня вечером сказал: „Дети – это украшение мира“. А я добавил: „И у нас есть дети“. В разговоре с Данкой сказал, чтобы завтра приехала к отцу. Там увидимся с ней. Она сказала, что покрасила яйца и купила что-то мне ко дню рождения. Не надо было. Тем не менее я тронут её вниманием. Её образ у меня перед глазами. Её забота обо мне. Уйдут все страхи, которыми мы обеспокоены – и её, и мои. Они разные, но очень похожие у всех людей. Это биологическая борьба за выживание. Как и в природе. Я люблю и уважаю природу. Природа – великий учитель.
Воскресенье, 11.04.1999
Я на дежурстве с 0.00 до 6.00. Взял с собой в кабину 4-й и 5-й номера военного журнала „Армия“. Читаем всей сменой статью про нас. Смеёмся над военным псевдонимом Драгана Матича – Ташко Начич. На фото всё как в реальности. Сержант Волф спит на мешках. Поручик Николич меняет лампочку „Запрет“ на второй пусковой установке. Ему помогает капитан Муминович. Техника защищает нас, а мы её. Уважение взаимное.
Начался налёт, быстро переходим в готовность № 1. На экране с азимутов 330 и 0–30 на высоте 6 километров наблюдаю 8 целей. Идут на нас. Ещё далеко. Передатчик команд включен, пусковые запитаны. Ждём в засаде. Мы стали терпеливыми охотниками. Большая игра нервов. Ставка большая – наши жизни за сбитый самолёт НАТО. Пилот в любом случае катапультируется. Его или схватят, или нет. У нас нет такого шанса, наш проигрыш – это гибель. Но если мы его пропустим, то будут новые разрушения и жертвы. Знают ли это люди? Знают ли это те, кто вчера пренебрежительно недооценивал нас? Знают ли они, скольких нервов, тревоги и ужаса стоит нам каждая ночь? Ночь, которая для них, возможно, ничего не значит. Они где-то в безопасности, неизвестно о чём думают и уклоняются от военных обязанностей. Завтра они будут самыми крикливыми. Они мне неприятны, и мне их жалко. Сколько в них низменных побуждений и эгоистических чувств. Чтобы с нами было, если бы мы все успокоились, как они? Почему я люблю эту страну больше, чем они? Почему бывшего парня Наташи Тодора очень обрадовал обломок F-117А? Не любит убивать – это удел убитого. Это все незрелость и глупость. Я не озлоблен, просто размышляю в эти ночные часы, пока не зазвонил телефон, и не поступило известие о начале налёта. Вероятно, нелюбовь к телефону у меня останется до конца моих дней. Жизнь по звонку. Организм расслабляется, а потом натягивается как струна. Мозг не работает. Бьётся ли вообще моё сердце? Часто думаю об этом. Не чувствую его. Может так и должно быть: оно стало маленьким в увеличенной от волнения груди? Герои наших дней. Некоторые считают, что глупо бороться за идеалы. Но ведь наш идеал – свобода и независимость страны.
Ельцин сказал, что не отдаст Югославию. Кто с нами играет и какова цена? Чьи мы в этот момент? Правда медленно растекается по миру. Что для кого правда? И я чей-то ребёнок. Завтра наступит тот день, в который молодая и красивая женщина мучилась за мою жизнь и дала её мне. Она заслуживает великой благодарности. Как только закончится война, зажгу на могиле свечу отцу и маме. Я знаю, что они меня оберегают. Чувствую резь в глазах. Неужели это момент слабости? Я остался один. Единственный, кто на этой земле ещё искренне заботится обо мне – это Данка. Мой величайший боевой друг и единомышленник. Успокаивая её – успокаиваю себя. Может, это ерунда, но это правда. Мы не великие, но и простые смертные творят чудеса. Чудеса происходят часто. И здесь рано или поздно произойдёт чудо, я в этом уверен.
На днях я узнал, что подполковнику Джевичу придан в помощь полковник Савич. В прошлом он сильно обидел меня, но я знаю, что у него много положительных качеств. Ту историю я спрятал глубоко в себя. Когда-то мы были хорошими приятелями. Опять жую жвачку. Может быть случайно, а может и нет. Об этом буду думать после войны. Что делает моя сестра в Италии? Знаю, что она взволнована и напряжена, заплакана и растеряна. Надо и её успокоить. Самое главное – беречь нервы. Нужно больше общаться, говорить и смеяться. Пытаться расслабиться. Это легко сказать и создать иллюзию. А реальность другая. Ночь – наше проклятие. Большое напряжение психики и тела. Ночь. Уже ночь Пасхи. Величайший христианский праздник.
Со мной на связи с П-18 сержант Радованович. Мой голос его успокаивает. Я чувствую это. Знают ли его родные, где и чем он занимается сейчас? Наверняка не знают. Но однажды узнают. Когда-нибудь мы все сможем об этом рассказать.
На Западе многие нас уважают, но есть и желающие уничтожить. К чёрту уважение! В действительности – жизнь высшая категория. Сколько нужно усилий, чтобы её сохранить? Только в некоторых случаях человек может сказать, что ему безразлична жизнь. Опасность порождает другие мысли, более значимые и искренние. Прапорщик Йович сказал мне сегодня вечером, что после войны уволится из армии. Смотрю на него и вижу в нём всех нас. Мы только теперь научились управлять своим страхом. Им управляет ужас и блокирует в нём всё хорошее. Он признался мне, что лечился. Круговорот семейной жизни разлучил его с лекарем. Опять один на один с естеством. Опять круговорот, из которого он не видит выхода. Он знает, что где-то там, в темноте города его дети. Знает, что он их защищает на равнине Срема, но только тогда, когда он в норме. Но ни сегодня вечером, ни в прошедшие вечера он не в норме. И вопрос, будет ли вообще когда-нибудь. Сожалею о его недееспособности. Страх – это естественное явление. Я чувствую себя частью природы. Вопрос только в том, кто как контролирует страх.
П-18 не вращается. Является ли это признаком того, что они уважают нашу Пасху? На свою они летали. Прилетали и убивали. Кто они на самом деле? Глубоко верующие?! Какое Божье или церковное правило до сих пор не было нарушено? До утра далеко. Два часа ночи. Обычная подготовка к дежурству: каска, фонарик, блокнот (мой военный дневник). Только для меня и Данки. Две пачки сигарет. Одна в правом кармане куртки, другая в левом кармане жилета. Привычка или суеверие? То же кресло, та же поза. Только ситуация в воздухе всегда разная. Борис Стоименов дремлет. В момент, когда он ворочается и занимает более удобное положение, спрашивает меня: „Что делается наверху?“ „Ничего. Сегодня Пасха“, – отвечаю я. „Да, да“, – согласился он сквозь дрёму. Свет горел только у меня. Остальные в полумраке, под монотонный звук кабины и обогревателя. Связь не беспокоит. В окружении пяти телефонов и девяти каналов на пульте связи сижу со своими мыслями.
Носков с дивизионом переместился в Панчево, чтобы с Мийовичем защитить химический завод „Азотара“. Кольцо обороны недостаточно. Нужно защищать и другие направления. Позади меня Джевич. Моя любимая Фрушка Гора, теперь она источник моих забот. Надеюсь, что она не подведёт меня. Она закрывает сектор 330–350 градусов. Оттуда появляются и идут на нас. Расстояние около 30 километров. Слишком близко для отражения массированного налёта. С другой стороны ещё одна моя большая любовь – город моего детства Нови-Сад спит беспокойным сном. Излучение на СНР не проверяем, чтобы не выдать себя и не стать мишенью. Пока всё в порядке. Дани мне сказал вечером, что Джокич всё время держал высокое напряжение на передатчике. Могут ли определить частоту передатчика по эквиваленту? За эти 17–18 дней войны мы излучали СНР в течение нескольких мин ут. Из них 20–25 секунд при уничтожении F-117А. Прапорщик Варга смотрел на свой гадальный маятник. Суеверие. Говорит, что мы собьём ещё один. Таинственно спрашиваем его – когда и кто? Отвечает, что слава придёт внезапно, как и прежде. И что самое главное – мы не пострадаем. Но при этом надо быть осмотрительными. Они накажут нашу глупость или ошибку. Накажут нашу слабость, если ошибок будет много. Варга сказал, что Милошевич подпишет мирный договор между 15 и 20 числом этого месяца. Это ещё не точно и не скоро. Жизнь – это секунды и для нас, и для них. Гораздо больше для нас. Сколько ещё секунд до того времени? Слушаем новости в 3.00. Говорят, что в 15.45 где-то у Призрена сбили самолёт. Добавляют, что в 00.15 в районе Бачкога Брестовца, около Зреньянина ПВО поразила ещё один самолёт. В сегодняшней газете написано, что 19 стран, которые участвуют в агрессии против СРЮ, имеют население более 900 миллионов и находятся в ряду самых богатых стран мира. Нас около 10–12 миллионов, значит соотношение 1:90. Великолепно. Наша страна, в последние 7–8 лет измученная санкциями, входит в ряд беднейших стран Европы.
Сохраню эти номера журнала „Армия“. Я должен их подарить сыну. Чью жизнь я проживу, и кто её хозяева? Поистине, моя жизнь – это роман. Знаю, что каждый так думает о себе, и, вероятно, так и есть. То, через что я прошёл, укрепило меня. Но лучше бы не такой ценой. Потеря отца, кровавый распад Югославии, небывалые в истории санкции, разрыв брака, потеря матери и теперь война. Эта часть моей жизни принадлежит прошлому. Хорошо бы, чтобы такое прошлое было непродолжительным.
Жугич сегодня принёс и отдал Муминовичу три паяльника под подпись в накладной. Подпись на войне?! Как будто дал ему боеприпасы или оружие. Традиция мирного времени. Муминович спорить не стал. Дотлич, воин из Боснии, мой сослуживец. Ему пришлось больше заниматься организацией тыла. Человек должен родиться для некоторых дел – иметь соответствующий ген.
Волф играет в „Тетрис“ или во что-то ещё. На нём телефонная гарнитура. Молодость. В мою молодость этого не было. А его молодость – это война. Каждый что-то имеет. Это карма. Когда-то в школе я хорошо писал сочинения на сербском (тогда сербско-хорватском). Говорят, что только измученная душа красиво пишет. Тогда я, действительно, следуя течению мысли и трепету души, имел что написать. Беззаботность давно исчезла. Я часто вспоминаю детство. Сравниваю его с детством детей моих знакомых. С таким воспитанием никогда из них не получится настоящих людей. А может и получится. Тогда моё представление о спартанстве неверно. Действительно, верно то, что как ты рос, так и своего ребёнка вырастишь. Может быть, мы употребляем меньше грубых слов. Потому что мы более образованы. Но жизненного опыта у нас меньше.
Я закурил сигарету. Волф тоже. Мы оба заняты разными делами. Я записями, он игрой. Тратим время и жизнь. Тратим равнодушно, как будто чьи-то чужие. Пальцы Волфа ловко работают с кнопками. Сигарета в уголке губ. Неровно дышит. Наконец, выпускает дым и стряхивает пепел. „Дай отдых лёгким и береги здоровье“, – подумал я. Кнопки не убегут, будут и другие. И опять сначала. Приглушённо светит экран офицера наведения. На часах 4.20. Возможно, они прилетали в начале смены, чтобы поздравить нас с Пасхой, и теперь вернулись на базу? Они не настолько гуманны. Может, они нас уважают?! В чём их мотивация?! В том, чтобы летать? В любой машине, как бы она ни называлась, и сбрасывать бомбы на достояние какого-то народа. Не стоит об этом думать. Если бы вор думал по моей логике, то не было бы и воров. Нас сменили с дежурства в 8.00.
В 9.00 получаем приказ готовиться к маршу. Цирк продолжает движение, и мы, как его участники, снова уставшие и невыспавшиеся. Идём в район деревни Карловчич. Тщетно пытаюсь найти Армуша для решения вопроса с брёвнами. Сажусь в машину и еду к нему. По пути меня остановили двое резервистов. Я остановился и подобрал их. Известил Армуша, когда он должен быть в Попинцах. Он сказал мне, что решил проблему с ФАП. Силён парень. Он достал запасные части и отремонтировал машину. Большая ему благодарность.
В 11.00 мы прибыли в Карловчич. Данка ещё там не было. Через 15–20 минут приехала и она с Наташей и тёткой Марой. Пьём кофе.
Я ушёл на огневую позицию. Техника уже прибыла. Начали размещать. Кабину УНК установили не с первого раза – оказался коротким кабель от УНВ. Место для УНВ неровное. Вызвали машину для выравнивания грунта. Появилась группа каких-то людей (четыре мужчины и женщина). Сказали, что они из Правительства Сербии. Они приехали, чтобы навестить какого-то резервиста – сына женщины из группы. Правительство их защитит?!
Я определил место для имитатора излучения. Объясняю прапорщику Йовичу, как с ним работать. Дистанционное поворотное устройство, которое вчера привёз Дани, – неплохое решение. Сделано просто и примитивно, но работает. И это главное. Развёртывание идёт медленно. Ракетная батарея должна переставить пусковую установку. Кабели коротки, потому что Малетич разместил дизель-генератор с другой стороны от СНР из-за установленных около неё брёвен. На крышу УНВ по моему приказу положили штатную грунтозащиту – резиновый коврик толщиной около 10 сантиметров, который использует расчёт ракетной батареи для защиты кабели около пусковой установки от горячей реактивной струи при старте ракеты. За время войны мы это делаем первый раз. Инженерное подразделение сделало нам земляную защиту – обваловку вокруг техники. Неплохо получилось, учитывая, как быстро сделали. Я отправился к Милану. Обедаю и моюсь.
Уже 16.20. Я не спал с предыдущей ночи. Весь день, всю ночь и снова весь день до 00.00. В 17.30 меня разбудили монтёры. Они пришли, чтобы подключить телефонную линию с гражданским номером. Спать буду у Милана. Есть возможность поспать 7–8 часов. Около 19.00 прихожу на огневую позицию. По пути встретил Тиосавлевича. Он ехал на „Урале“ в Шимановци, но машина не тянет. Пока холодная – идёт как сумасшедшая, как нагреется – не хочет ехать. Подсказываю ему, что это может быть топливный насос.
Днём мы фотографировались. Батарея наведения ракет, расчёт, который стрелял, и все остальные. Снимали нас капитан Голубович и прапорщик Жугич.
Около 21.30 мы ещё не перешли в готовность № 1. Трговчевич с командного пункта Бригады сообщил мне воздушную обстановку, и что над нами находится беспилотник на высоте 200 метров. Если это так, то он нас увидел и раскрыл. Сейчас для нас опаснее бомбы, чем HARM. Для нас это большая угроза. У нас неисправность техники. Проверяем все микропереключатели на УНВ. Батарея наведения ракет развернула схемы. „Битва, люди, схемы. Причина неисправности где-то в проводах“, – подумал я. Наконец, у нас получилось. Зря потеряли время.
Дождь моросит весь день. Сержанты Тиосавлевич и Радивоевич занимаются ориентированием СНР (привязкой к координатам местности). Командиров обеих батарей нет. Приказываю им прибыть на станцию. Они не правы. Капитан Голубович говорит мне, что давно не спал. „Со вчерашнего утра не моё время дежурства, и что?!“ – сказал я. Много раз ориентировали УНВ. Усталость делает своё дело. Потому и ошибаемся там, где раньше не ошибались.
Около 20.00 мне позвонил Црнобрня. Его окончательно прикрепили к дивизиону Носкова. Носков ушёл в Панчево. Через Белград прошли за 25 минут. Всё организовал Аца. Способный полицейский.
Люди измотаны и нервничают. Успокаиваю их. Холодная голова правильно думает, горячая – никогда. Я предложил Дани поспать у Милана. В любом случае мы всегда в разные смены и спим на одной и той же полевой раскладной кровати с самого начала войны. Говорит мне: „В конце концов мы и жён поменяем…“ Я улыбнулся и сказал, что этого никогда не случится.
В 22.55 Благоевич вызвал меня на связь и объявил готовность № 1. Спрашиваю его: „А кто тебе сообщил, что мы готовы на новой позиции?“ Он ответил: „Полчаса назад вам оставалось только сделать ориентирование“. Наверняка знает, что после ориентирования нужно выставить углы базы пусковых установок и установить ракеты. Я сказал ему: „Передай наверх, что я доложу, когда всё будет готово“. Говорит, что они не спрашивают обо мне. Это его интересует моя оценка о времени готовности. Идёт дождь, люди устали. Когда будем готовы – сообщу. Ещё немного, и я пошлю его в …. Почему меня всегда вызывают, если есть командир? Сегодня днём приезжали подполковники Джуро Дувняк и Мартин Джуриш из штаба Бригады. Ищет одного офицера наведения в Обреновац. Дани и я не дали никого, у нас нет лишних людей. У нас хороший расчёт. В смене Дани помощник руководителя стрельбы Голубович, а у меня Стоименов. Офицеры наведения Янкович и Муминович.
Мы ждём Роксандича, когда он установит ракеты на пусковую установку, чтобы доложить о готовности. Можем воевать. После возвращения со вчерашнего совещания Дани сказал мне, что Бригада поразила только одну цель – найдены обломки только нашего самолёта.
Сегодня нам не везёт. Много работали, много проблем. Поздравил людей с Пасхой, угостил домашними шоколадными конфетами, которые упаковала Данка. Все молча берут. Хвалят. На ужин, где-то около 22.00, принесли поросёнка и гриль. Кто послал, кто принёс – никто и не спрашивает. Сладко едим.
Семья Тодора послала мне крашеное яйцо, на котором написано: „Поздравляем с F-117А“. Варга на РЛС. Дани мне рассказал, как сегодня „поджёг“ Йовича – сказал, что якобы противорадарная ракета уничтожила автомобиль с имитатором излучения, и ему очень жалко. Йович был потрясён. Я сказал ему, что просил Йовича быть в автомобиле и излучать по пять секунд. Он умрёт от страха. Мы оба смеёмся. Сенад Муминович при переводе техники повредил средний и безымянный пальцы правой руки. Говорит, что повредил ключом. Усталость медленно собирает дань. Не знаем, куда делся Коста и солдат-тыловик из Попинаца.
Мы недостаточно мобильны. Муки танталовы.
В 23.30 доложил Благоевичу о переходе в „единицу“ – в готовность № 1. Спрашивает: „Ты устал, дружище? Наверное и твои люди утомлены?“ Говорю ему, что мы не спали 36 часов и перевод техники проводили в плохих погодных условиях. „Знаю и понимаю, приятель. Сочувствую тебе по-дружески“, – сказал он. Я удивлён. Всего полчаса назад он разговаривал совсем по-другому. Не интересуют его люди. „Кого они вообще интересуют?“ – спрашиваю сам себя. Так нельзя воевать, дорогой мой. Люди – это основа, сила и опыт. Без них вы ничего не сможете сделать. Если вы их потеряете в любом отношении, моральном или физическом, у вас нет перспективы. Мотивированные люди творят чудеса.
Спать буду у Милана и впервые за последнее время чувствую себя человеком. Буду спать в постели. Чистый и в нижнем белье. Действительно, это великолепно. Как мне это нравится!
Разговаривал с Данкой. Удачно добралась до Белграда. Говорит, что гордится мной, одним из героев нашей обороны. Необходимо понимать, что их много в этой войне.