Джордж Менвилл Фенн
Сокровища глубин
Georg Manville Fenn. «Dutch The Diver», 1883.
© ООО «Издательский дом «Вече», 2014
© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2014
Сайт издательства www.veche.ru
Глава I. Контора водолазных аппаратов
– Расп, оставьте в покое этот камин. Или вам хочется изжарить меня?
– Вы же хорошо знаете, – сказал Расп, свирепо мешая уголья в камине, – что сами мешать не будете, и камин погаснет.
Говоря это, Расп всыпал в топку целую лопатку углей.
– Нет, нет, углей больше не надо, Расп.
– Ведь вы знаете, мистер Поф, что хозяин ворчит на меня, когда камин гаснет.
– Теперь в конторе нестерпимая жара.
– А на дворе страшный холод; и там, где я сижу, ужасно сквозит.
– Купите ширмы, – сказал молодой человек, с нетерпением поглаживая свои курчавые каштановые волосы кончиком циркуля и пристально смотря на чертеж, разложенный на конторке перед ним.
– Ширмы! Вот тебе на! На что мне они? Слава тебе Господи, я могу выносить и холод, и ветер, и жару. Я не такой, как некоторые!
– К черту все это, Расп, вы уйдете отсюда? Вы видите, как я занят. Что это с вами сегодня? Право, я никогда не видел такого противного старика!
– Противного? Старика? – закричал Расп, схватив кочергу и опять начиная мешать угли.
Молодой человек вскочил с места, выхватил кочергу из рук Распа и, смеясь, швырнул ее в сторону.
– Я попрошу мистера Паркли найти вам место кочегара, – сказал, смеясь, Поф.
– А зачем оно мне? – заворчал Расп. – Как же здесь дело-то пойдет без меня? Противный я? Старик? Пятьдесят лет – что за старость! А вот попробовали бы вы тридцать лет кряду нырять под воду, да чуть не задохнуться несколько раз, может быть, и вы бы стали противным!
– Я, Расп, довольно часто бывал под водой, а все же не сделался таким старым брюзгой.
– Нет, вы попробуйте нырять тридцать лет – тридцать лет! Да и посмотрите, каким вы сделаетесь тогда, мистер Поф!
– Ну, хорошо, хорошо, не сердитесь, Расп! Кто лучше меня знает, какой вы добрый, славный человек! Могу ли я когда-нибудь забыть, что вы сделали для меня?
– Не говорите пустяков! – заворчал старик.
– Какие же это пустяки! – сказал Поф, засмеявшись и опять садясь на свое место. – Оставите вы в покое этот камин? – вскричал он, схватив линейку и, погрозив ею старику, который опять было схватил кочергу. – Послушайте-ка лучше, что я вам скажу. Моя жена просит вас к нам на целый день в будущее воскресенье.
– Она сама это сказала? Сама, мистер Дач? – вскричал с восторгом старик.
– Да, она желает подробно поговорить с человеком, который спас жизнь ее мужу.
– Вот вы опять говорите пустяки, мистер Поф Дач! – сердито закричал старик. – Спас жизнь! Помилуйте, я только спустился вниз и обвязал вас веревкой. Всякий дурак мог сделать это.
– Но никакой дурак не подвергнул бы опасности свою жизнь, для того чтобы спасти мою, – спокойно сказал молодой человек. – Однако хватит говорить об этом. Приезжайте же в воскресенье.
– Я приеду с условием, мистер Поф, чтобы ни слова не упоминали об этом приключении, а иначе я к вам ни ногой.
– Хорошо, я скажу моей жене, что вы в воскресенье будете у нас.
– А знаете, что у вас за жена, мистер Дач? Ведь она родилась ангелом, ей только крылышки забыли приделать, вот почему она и не сделалась ангелом!
– Спасибо, Расп, спасибо, – сказал молодой человек, улыбаясь, и глаза его засверкали при этой искренней похвале женщине, которую он обожал.
– Странно для меня только то, – продолжал старик с угрюмой улыбкой, – как она, такая нежная, беленькая, кроткая, прельстилась таким сильным, широкоплечим молодцом, как вы.
– Да, это странно, – засмеялся молодой человек.
– Я скорее ожидал, что парой вам будет дочь капитана Стодвика, мис Бесси. Она, ведь, девушка красивая.
– Да, очень красивая, Расп. И отец гордится ею.
– Он должен гордиться; я думаю, что если бы кто обидел ее, она дала бы ему такую затрещину, что у него зазвенело бы в ушах.
– Этого я не знаю, – засмеялся Дач, – но думаю, что кто женится на ней, у того будет в женах настоящая, чистосердечная англичанка.
– Еще бы! Чем же другим может быть дочь шкипера. Благослови ее Господь! У нее всегда найдется милое и приятное словечко для человека, который придет к ее отцу. Он думал, что вы имеете на нее виды, мистер Дач.
– Это пустяки, мой милый, пустяки!
– Право он думал так, а вы возьми да и женись на другой! Вот уж никак не мог понять…
– Да, это проблема! – засмеялся Дач.
– Ведь вы нехороши собою, сэр.
– Вовсе нехорош, Расп. Мы с вами не получим приза за красоту.
– Я сам так думаю, – сказал Расп. – А жене вашей, верно, понравилось в вас то, что вы такой высокий, стройный и сильный.
– Может быть, Расп.
– Я слышал, что чем более женщина кротка и нежна, тем более ей нравится сильный мужчина, чтобы ее оберегал, конечно. Или, может быть, ей понравилось ваше имя! 1 – засмеялся Расп.
– Нет, не думаю, – спокойно ответил Дач.
– И я также… Дач Поф!
– Дач Джейсон Поф.
– Уж и Поф некрасиво, а Дачем-то вас назвали к чему?
– Это была фантазия моего отца. Мой дед женился на голландке и в память этого брака отец вздумал, как мне говорили, назвать меня Дач, так как я был белокурый и толстенький мальчик, вылитый голландский бургомистр в миниатюре.
– Ну, сэр, не вы выбирали себе имя, делать нечего, но на вашем месте я назвался бы Дрейсоном.
– И показал бы этим, будто я стыжусь имени, которое мне дал отец? Нет, я не такой, – горячо сказал Дач.
– Точно, сэр, вы не такой, – подтвердил Расп более почтительным тоном, видя румянец, пылавший на щеках молодого человека, и сознаваясь в душе, что Дач совсем недурен собой; пусть он был не красавец, но высок, широкоплеч и силен.
Расп же был решительно безобразен, грубоват, сед и с прекосматыми бровями и бакенбардами. Волосы его были очень густы, хотя обрезаны коротко, и как бы вы ни старались их причесать, они подражали в упрямстве своему владельцу и упорно торчали так, как им заблагорассудится.
Расп, любимый старый слуга фирмы, в которой Дач Поф занимал доверенное место, опять поправил огонь и ушел, оставив молодого человека продолжать рисунок плана какой-то машины.
Комната, в которой работал Дач, была темная, потому что только одно окно выходило на узкую улицу приморского города Рамвича; тяжелый, желтый туман навис над городом и наполнял комнату мраком.
Комната эта была меблирована как контора, около окна стояла небольшая конторка, за которой могло разместиться четыре человека стоя или сидя на высоких, обитых кожей стульях. Конторка эта разделялась на две части, между которыми стояли две широкие плоские оловянные чернильницы, чищение которых составляло наслаждение Распа.
Здесь были и другие вещи, на которые Расп употреблял свое время. В трех местах на стене висели как будто бы какие-то странные доспехи, как могло показаться в первого взгляда. Человек робкий, взглянувший на них в темноте, легко мог бы испугаться, потому что Расп, забавы ради, так устроил, что доспехи эти походили на людей – один держал медный фонарь, другой замахивался массивным топором, третий грозился огромным ломом. Далее в темноте стоял воздушный насос; а в разных местах, свернувшиеся, как змеи, лежали резиновые помпы, в любой момент готовые к использованию – труд, возложенный на Распа, которым он очень гордился.
– Вот досадно! – сказал Дач сам себе, проведя несколько линий на бумаге и остановившись, держа компас в одной руке, а перо – в другой. – Не выходит! Да! Вот оно что! Придумал наконец.
– Разумеется – я так и знал! – сказал коротко и быстро чей-то голос.
Дач вздрогнул, поспешно обернулся и увидел маленького, плотного человека, который тихо вошел в контору и заглядывал через его плечо.
– Ах, мистер Паркли, я не слышал, как вы вошли, – сказал Дач, улыбаясь.
– Слишком были заняты вашей работой, – сказал вошедший, закутанный и шарф так, что можно было разглядеть только пару зорких, неугомонных глаз. – Я знал, что у вас получится, Дач, а то я не поручил бы вам. Дач Поф, я отдал бы многое за ваше уменье так владеть пером и карандашом. А я даже никогда не подписываю своего имени, потому что не умею писать его правильно. Я и газету-то могу читать только такую, где крупный шрифт. Невежда я, сударь мой, невежда…
– Вы человек со здравым рассудком, – перебил Дач, – который силой своего ума и богатым опытом сделал больше улучшений в гидравлических машинах, чем наши великие ученые, и мнения которого ценно во всем, что касается водолазного дела.
– Вздор, вздор, вздор, Дач! Я стыжусь своего невежества.
– И который считается самым богатым человеком в Рамвиче.
– Пустая лесть, Дач, мой милый, – сказал хозяин конторы, снимая свою большую шляпу и вешая ее на водолазный шлем, а потом, повернувшись к свету своей лоснящейся плешивой головой, прибавил, весело подмигивая черными глазами: – Держите-ка вот это.
Он подал своему собеседнику конец мохнатого белого шерстяного шарфа, закрывавшего его грудь.
Дач Поф, улыбаясь, положил циркуль, ухватился за конец шарфа, а хозяин начал медленно вертеться перед огнем, снимая таким образом со своей шеи длиннейший шарф, который потом повесил на шею водолазной одежды.
– Мне удалось приготовить себе хлеб с сыром, Поф, – сказал он, ухмыляясь, когда опять вернулся к своему помощнику, сел на стул возле него и обхватил руками колени. – Да, хлеб с сыром, говядину с саладом. А как поживает ваша женушка, Дач?
– Она здорова, Паркли, – сказал Дач, улыбаясь.
– Прекрасно, Господь с нею! Скажите ей, что я заеду в какое-нибудь воскресенье.
– Мы будем очень рады, сэр, – сказал Дач, улыбаясь. – Когда же это будет?
– Скоро, не сейчас. Слишком занят. О, письмо!
В эту минуту вошел Расп. Не так тихо, как его хозяин, который передвигался медленно и тяжело, как будто у него были массивные свинцовые подошвы, и он шел вброд в глубокой воде и боялся запутаться в потонувших снастях. Расп хлопнул дверью и влетел, как вихрь. Он держал в руке письмо, которое подал мистеру Паркли и проворчал:
– Письмо. Ждут ответа.
Продолжая ворчать, он подошел к водолазным одеждам, сорвал шляпу и шарф мистера Паркли и повесил их на вешалку, потом вынул из кармана синий клетчатый носовой платок, старательно вытер светлую медь водолазного шлема и ушел в свою берлогу.
– Видели? – сказал мистер Паркли, указывая рукой на уходящего Распа. – Вот кто здесь настоящий хозяин. Он тиран.
– Действительно, сэр, он любит поступать по-своему.
– Редкий человек. Мой милый Поф, на этого человека вы можете положиться всегда, я жизнь свою отдам в его руки.
– Я знаю это, сэр, – с жаром сказал Дач.
– Послушайте, однако, – продолжал Паркли, засунув палец в петлю сюртука молодого человека. – Бросьте вы называть меня сэром. Я этого не люблю. Я просто деловой человек, а вы получили воспитание джентльмена. Ведь по-настоящему, я должен говорить вам «сэр».
– Любезный сэр…
– Вот вы опять!
– Ну, любезный мистер Паркли, я должен благодарить вас за такую доброту.
– Вздор! Вздор! – закричал хозяин, шутливо зажав ему рот рукой. – Вы помогаете мне, а я должен платить вам за эту помощь. Слушайте, Поф, вы оказались для меня бесценны, и становитесь бесценнее с каждым днем. Я предлагаю вам сделаться моим младшим партнером.
– Мистер Паркли! – вскричал с изумлением молодой человек, когда его хозяин вскочил с места и снял с вешалки шляпу и шарф.
– Не говорите ничего, – вскричал Паркли, – разве я поступаю когда-нибудь необдуманно?
– Никогда, сэр.
– Ну и прекрасно. Возьмите-ка вот это, – продолжал он, подавая молодому человеку один конец шарфа, в который медленно закутался снова.
Потом своей особенной походкой, как будто двигаясь под водой, вышел он из конторы.
1 Дач (the Dutch, Dutchman) по-английски значит голландец.
Глава II. Золотые обещания
Последние слова хозяина произвели такое действие на Дача Пофа, что он вскочил со своего места и начал в волнении ходить по конторе, потому что это превзошло самые безумные его мечты. Товарищ в таком деле, которое приносило столько тысяч каждый год! Он едва мог этому поверить. Он пришел в восторг при мысли, как это обрадует его молодую жену. Но вскоре почувствовал какую-то странную тоску, как будто предчувствовал наступающее несчастие. Как будто промелькнула черная тень; это ощущение увеличивалось каждую минуту, он вздрогнул и обернулся, тревожно осматривая комнату, как бы ожидая увидеть признаки беды.
Вдруг ему показалось, будто три призрачные фигуры смеются и подмигивают ему, угрожая ломом и топором; потом, как бы во сне, ему представилось, что он проделывает какой-то опасный водолазный эксперемент и находится во власти врага, желающего лишить его жизни, между тем как его молодая жена напрасно ходатайствует за него.
Все это было странно и туманно; мысли его перепутались, но предчувствие наступающего несчастья было так явственно, что пугало.
– С ума, что ли, я схожу! – воскликнул он, поднося руку ко лбу. – Какой же я идиот! – продолжал он с принужденным смехом. – Этот негодный старик натопил до нестерпимой жары, и у меня кровь прилила к голове. Как подумаешь, какая малость может расстроить человека и, если он малодушен, сделать его суеверным и подозрительным. Некоторые в самом деле подумали бы, что им угрожает страшное бедствие, когда это только…
– К вам какой-то господин, – крикнул Расп, вводя незнакомого человека.
Дач Поф невольно вздрогнул. Перед ним стоял чрезвычайно красивый мужчина лет тридцати, который снял шляпу с широкими полями и тяжелый черный плащ. Он, очевидно, был иностранцем, потому что цвет его лица имел богатую сливочную белизну, курчавые черные волосы вились вокруг широкого, высокого лба, черные глаза сверкали из-под прямых бровей, нос у него был орлиный, а нижняя часть лица покрыта густой шелковистой бородой.
Улыбаясь и показывая свои белые зубы, он сказал по-английски, но с заметным иностранным акцентом:
– Мне сказали, что мистера Паркли нет. Я говорю с мистером Пофом?
– Точно так, – ответил Дач. – Не угодно ли присесть?
Посетитель улыбнулся и сел. Сначала холод пробежал по телу Дача, потом ему вдруг сделалось душно и закружилась голова, но тотчас же все прошло и, как бы очнувшись, Дач сказал:
– Может быть, здесь слишком жарко. Не отворить ли окно?
– Жарко? – засмеялся незнакомец, вынимая карточку и рекомендательное письмо. – Любезный сэр, здесь очень приятно после ваших холодных улиц. Я из Кубы, где мы видим солнце круглый год.
Говоря это, он подал карточку, на которой было напечатано: «Сеньор Мануэль Лоре».
– Вы распечатаете письмо? – продолжал он. – Нет?
– Мистер Паркли скоро будет, – сказал Дач. – Не хотите ли подождать его?
– Да… нет, – ответил незнакомец. – Мне хотелось бы увидеть его, но я рад и с вами поговорить. Вы, англичане, так умны, и люди, которые послали меня сюда, сказали, что их соотечественники будут рады помочь моим намерениям.
– Могу я спросить, в чем они состоят? – спросил Дач, который почувствовал какое-то недоверие к этому незнакомцу.
– Сперва позвольте узнать, прав ли я? Да, – прибавил он, оглядываясь и указывая на водолазные одежды, – я вижу, что прав. Вы работаете под водой?
– Да, это наше ремесло, и мы также делаем аппараты.
– Аппараты? О, да, понимаю. Захотите ли вы, захочет ли мистер Паркли приобрести большое состояние?
– Без всякого сомнения, – сказал мистер Паркли, входя. – Как ваше здоровье? – продолжал он, опять повесив на водолазный шлем шляпу и шарф, когда посетитель встал и поклонился.
– Это – мистер Паркли, глава заведения, – сказал Дач.
– Очень рад, – сказал незнакомец, приподнимая брови и прищурив глаза. – Угодно вам прочесть?
Паркли взял письмо, поданное ему, распечатал, взглянул на содержание и подпись и подал его Дачу.
– Садитесь, сэр, – сказал он резко, садясь на стул настолько же бесцеремонно, насколько изящно незнакомец опустился на свой стул. – Прочтите вслух, мистер Поф.
Дач все еще был взволнован, но прочел письмо. Оно было от одной известной английской фирмы из Гаваны.
«Любезный сэр, податель сего, сеньор Мануэль Лоре, явится к вам с самой лучшей нашей рекомендацией. Он объяснит вам свои планы. Некоторым они покажутся дикими и мечтательными; но вы, с вашими познаниями, вероятно, взглянете на них с другой точки зрения. Этот господин занимает здесь очень хорошее положение и достоин вашего уважения. Если вы не пожелаете вступить с ним в дело, благоволите адресовать его в какую-нибудь другую фирму и сделать, что можете, дабы не допустить, чтобы его обманули. Искренно вам преданные.
Робертс и Мур».
– Очень рад видеть вас, сэр, – сказал Паркли, в котором это письмо произвело большую перемену. – Робертс и Мур люди хорошие. Я снабжаю их водолазными аппаратами. Так вы приехали предложить мне богатство?
– Да, – ответил посетитель, – большое богатство. Вы улыбаетесь, но выслушайте меня. Могу ли я считать вас ребенком, сэр? Ах, как это можно! Я не говорю, что хочу сделать богатым только вас, – и себя тоже.
– Разумеется, – сказал мистер Паркли, улыбаясь и показывая своим обращением, что он вполне деловой человек. – Я так и думал.
– Вот видите… Мистер Поф ваше доверенное лицо?
– Вполне. Продолжайте.
– Вот видите. Я много ездил по Мексиканскому заливу. Я знаю каждый остров в Карибском море.
– Так! – сказал Паркли, барабаня пальцами по конторке.
– Я сделал там открытия.
– Рудники? – спросил Паркли. – Не по моей части.
– Нет, сэр, кое-что получше рудников – золото и серебро в слитках.
– Зарытый клад? Не по моей части.
– Да, клад, мистер Паркли, но зарытый не в земле, а в светлом, блестящем море, где солнце освещает дно и скалы.
– В море? Ну, это по нашей части. Не так ли, Поф?
– Прочтите старинные летописи, за двести или триста лет назад, – сказал кубинец, вставая; глаза его сверкали, а красивое лицо пылало от волнения, – и вы узнаете, что корабли, нагруженные золотом и серебром, мексиканскими и перуанскими сокровищами, потонули у этих чудных берегов.
– Бабьи сказки, – резко сказал Паркли. – Пустые выдумки.
– Я не совсем вас понимаю, – надменно сказал кубинец. – Я понимаю только то, что вы сомневаетесь во мне. Сэр, это правда. Я сам сначала сомневался; но пять лет кряду на небольшом судне осматривал я Карибское море и могу отвезти вас к тому месту, где три корабля пошли ко дну, и существование этих кораблей известно только мне.
– Весьма вероятно, – сказал Паркли, – но это не доказывает, что они были нагружены золотом.
– Посмотрите, – сказал кубинец, вынув из кармана сверток.
Он развернул его и вынул два бумажных пакета, в одном лежал слиток золота, в другом – серебра. Рассказ кубинца подтверждался тем, что оба слитка были обвиты раковинами и разными морскими травами.
– Гм! Могли это прилепить, Поф? – спросил Паркли, с любопытством рассматривая каждый слиток поочередно.
– Не думаю, сэр, – решительно сказал Поф. – Эти слитки должно быть были под водой очень долгое время.
– Вы правы, мистер Поф, – сказал кубинец, лицо которого просияло. – Вы человек здравомыслящий. Они лежали под водой триста лет.
Он улыбнулся молодому англичанину, но тот чувствовал отвращение к нему и глядел на него холодно.
– Как вы достали эти слитки? – вдруг спросил Паркли.
– Из-под сгнивших обломков старого корабля, – сказал кубинец.
– Но где?
– Это моя тайна. На тридцать футов под поверхностью воды, при отливе.
– Глубина доступная, – задумчиво сказал Паркли. – Но почему вы не достали больше?
– Разве я рыба? Я научился нырять и мог спуститься вниз с камнем на одну минуту; но что ж из этого? Как я мог очистить все от раковин, кораллов, дерева, песка и камня? Я нашел шесть таких слитков и остался доволен. Много лет искал я это место и укажу три клада смелому англичанину, который снарядит корабль с такими вещами, – он указал на водолазные одежды, – возьмет с собой отважных людей, которые смогут спуститься вниз с ломами и оставаться под водой час. Они найдут доступ к кладу и нагрузят корабль золотом и серебром, а может быть, и другими драгоценностями. Вы ли тот смелый англичанин, который снарядит корабль и поедет со мной? – продолжал он, и лицо его пылало от волнения. – Я покажу вам место, вы станете там на якорь, а потом, когда мы достанем клад, то разделим его пополам. Справедливо ли это будет?
– Да, по-видимому, справедливо, – ответил Паркли. – Вы что скажете, Поф?
– Сам не знаю что сказать, сэр. План, конечно, привлекателен, но…
– Богатство громадное, – перебил кубинец. – Такой случай дважды в жизни не дается. Слышите? Огромные слитки золота и серебра, несказанные сокровища, из которых я предлагаю вам половину, а между тем вы, англичане, такой холодный и неподвижный народ. Испанец или француз обезумели бы от восторга.
– Мы так себя не ведем, – сказал Паркли.
– Да, вы так холодны, – сказал кубинец.
– Мы не скоро согреваемся, сэр, – заметил Дач сурово, – зато, когда разгорячимся, не бросаем дела, пока не закончим его. Ваши французы и испанцы скоро разгорячаются и скоро остывают.
– Это правда, Поф, – сказал Паркли, качая головой.
– Так вы отказываетесь от моего предложения? – сказал кубинец, и выражение горького разочарования отразилось на его лице.
– Отказываюсь? – повторил Паркли.
– Да, вы молчите и не отвечаете.
– Англичане не рискуют десятью тысячами фунтов стерлингов, не разузнав хорошенько в чем дело, – возразил Паркли, барабаня по конторке. – Я еще не согласился и не отказал.
– Вы сомневаетесь во мне? Разве мои бумаги не хороши?
– Великолепны.
– Или вам недостаточно половины этого громадного богатства? Вы только поедете на своем корабле и возьмете водолазов достать то, что я отыскивал целые годы. Говорю вам, там лежат груды этих драгоценных металлов, сотни тысяч фунтов, королевское богатство, а вы колеблетесь.
– Мне надо подумать.
– Подумать?
– Да. Мне нравится эта мысль и кажется, я приму ваше предложение.
– Так вы верите моим бумагам.
– Что вы! В них нельзя сомневаться, – сказал Паркли, протягивая руку. – Только часто случаются обманы и следует соблюдать осторожность. Я буду очень рад видеть вас и надеюсь, что мы будем добрыми друзьями.
– Мой замечательный друг! – воскликнул кубинец, обнимая дюжего, низенького человека и чуть не уронив его со стулом вместе. – Они были правы, вы предприимчивый и энергичный человек!
– Пожалуйста, не делайте этого больше, – сказал Паркли. – Мы здесь пожимаем друг другу руки, а обнимаемся только с прекрасным полом.
– Но я вне себя от радости, – с восторгом воскликнул кубинец. – Вот, я поступлю как англичанин, – вскричал он, протягивая руку Дачу. – Я вижу, что мы будем большими друзьями. И вы поедете. Вы молоды, энергичны и будете богаты, так же как и он. Благодарю вас обоих, благодарю. А теперь мы составим план.
– Тише, тише, – воскликнул Паркли, – это требует времени. Если этот клад лежал на дне моря триста лет, он может пролежать еще несколько месяцев.
– Да, да!
– Если мы поедем, надо приготовиться.
– Да, да! Надо взять много водолазных аппаратов и воздушный колокол.
– Об этом не беспокойтесь, сер, – гордо заметил Паркли. – Мы сумеем взять все что нужно. Не так ли, мистер Поф?
Дач кивнул головой, а потом тревожно взглянул на кубинца, присутствие которого внушало ему какое-то смутное беспокойство.
– У меня есть один важный контракт, – продолжал Паркли.
– Контракт? – спросил кубинец. – На какую-нибудь новую машину?
– Нет, я взялся опростать корабль, нагруженный медью, который пошел ко дну.
– Я должен это посмотреть, – с волнением вскричал кубинец. – Где это? Пойдемте! Я должен видеть, как люди уходят под воду.
– Все в свое время, сэр; все в свое время, надо прежде кончить это дело. Что вам надо, Расп? – обратился он к вошедшему старику.
– Это мистрис Поф, сэр. Прикажете просить?
– Нет, нет, – с жаром воскликнул Дач.
Но он опоздал, в комнату уже вошла женщина, прекрасное, молоденькое личико которой, обрамленное роскошными каштановыми кудрями, обращалось от одного к другому с выражением робкого извинения.
– Мне жаль, – пролепетала она. – Вы заняты… мой муж…
– Войдите, милая моя, войдите, – сказал Паркли, вскочив с места. Он взял ее за руку и усадил на стул. – Мы закончили на сегодня дела, а если бы и нет, то здесь нет ничего такого, чего вы не могли бы слышать. Я готов побожиться, что Поф ничего не скрывает от вас.
– Какая красавица! – пробормотал кубинец и глаза его засверкали, губы раскрылись и яркий румянец выступил на его белых щеках, между тем как Дач побледнел, видя его восторг, и чувство опасения вместе с отвращением опять овладело им.
– Однако какой я невежа, милая моя, – сказал Паркли. – Это сеньор Мануэль Лоре, из Гаваны. Сеньор, мнстрис Поф, жена моего будущего товарища и почти моя дочь.
Кубинец низко поклонился, когда молодая англичанка встала и тревожно посмотрела на него, тотчас опустив глаза и сильно покраснев, точно ее белые юные щеки обжег его горячий взгляд.
Сердце Дача Пофа будто пронзила стрела; но молодая жена бросила на него такой невинный взгляд, что боль утихла, и он подошел к ней.
– Ну, сеньор, – сказал Паркли, – мне поручили наблюдать, чтобы вас не обманули, итак вы находитесь на моем попечении.
– Мне так хорошо известна прямая честность англичан, сэр, что я рад попасть в ваши руки.
– Это комплимент, – сказал Паркли.
– Это правда, – возразил кубинец, поклонившись.
– Очень хорошо, – продолжал Паркли, – мы начнем с того, что вполне положимся друг на друга. Что еще вам нужно, Расп?
– Сэм Окум пришел из Барпорта.
– Что, всю медь вынули?
– Ничего не вынули, водолазы не хотят идти.
– Почему?
– Говорят, что насос не накачивает достаточно воздуха, и ни один не хочет идти.
– Поф, – воскликнул Паркли, – отправляйтесь сейчас и подайте им пример, а то я пойду.
– Нет, нет, нет! – воскликнула мистрис Поф, вскочив со своего места и схватив мужа за руку. – Он никогда не должен больше спускаться. Обещай мне, что ты не пойдешь, – вскричала она, обратив на него свое бледное лицо.
– Она действительно красавица! – пробормотал кубинец.
– Дорогая моя, – шепнул Дач, – успокойся. Опасности никакой нет.
– Как никакой! – возразила она. – Дач, я видела такие страшные сны. Ты не должен, не должен идти.
Наклонившись к ней, он шепнул ей на ухо несколько слов. Она сделала попытку улыбнуться и, сжав руку мужа, прошептала:
– Постараюсь.
– Я готов, мистер Паркли, – сказал молодой человек хриплым голосом.
– Прекрасно, Поф. Ступайте и уладьте дело. Я провожу вашу жену домой.
– Поручаю ее вам, – сказал Дач тихим голосом. – Прощай, моя душечка, возвращайся домой, я скоро буду, – шепнул он и торопливо вышел из конторы.
Но на пороге он оглянулся и увидел, что глаза кубинца устремлены на женщину, а призрачные фигуры на стене как будто кивали ему и подсмеивались над волнением, которое кипело в его груди.
– В Барпорт отправляетесь, мистер Поф? – спросил Расп.
– Да, сейчас. Пойдемте, Окум, – сказал он моряку грубой наружности, который стоял со шляпой в руке.
– Не нравится мне этот иностранец, – сказал Расп, указывая пальцем через плечо.
