Джонис Уэбб
Почти на нуле. Как преодолеть последствия эмоционального пренебрежения родителей и дать своему внутреннему ребенку то, что недополучили

Здесь Зик оказался эмоционально заброшенным в том, что его проблема в школе может просочиться сквозь пальцы из-за зависимости матери. Если он и дальше будет успешен в своей операции, его не призовут объясниться, не дадут ему ощущения того, как это – быть понятым. Он не научится осознавать свои эмоции и подбирать к ним слова. Напротив, Зик усвоит способы избегания ответственности и «игры» людьми. Примечательно, что, будучи взрослым, Зик, наверное, не вспомнит этого случая с запиской от учителя. А если и вспомнит, то, скорее всего, станет винить себя за манипуляции, а не свою мать за эмоциональное пренебрежение к нему. Он будет помнить, что он сам сделал, но не то, чего не сделала его мама.

Тип 6: Депрессивный Родитель

Давайте снова обратимся к Зику, которого эмоционально забросили, но на этот раз его родитель будет депрессивным:

ЗИК

Зик едет домой на автобусе и сильно переживает из-за неприятностей в школе. Он знает, что его отец, вероятно, дома лежит на диване, где он проводит теперь много времени с тех пор, как потерял работу. Зик входит в комнату и понимает, что был прав. Отец лежит на диване с закрытыми глазами, а Спортивный центр Спортканала создает оживленный фон. Зик приветствует отца и вручает ему замечание. Зик восхищается своим отцом и не понимает, почему тот прекратил всякие действия. Отец читает замечание, и на его лице появляется выражение боли. Он вздыхает: «Больше не делай так, ладно, Зик? Так вести себя нельзя». Зику стало ужасно стыдно, как только он осознал, что это ЕГО плохое поведение делает отца печальным. «Я не буду, пап», – пробормотал он. Зик еще стоит рядом, но его отец закрывает глаза и, кажется, снова погружается в дремоту. Мальчик тихо уходит.

Если отцу Зика не окажут своевременную помощь, его сына в будущем ждет мало хорошего. Зик вырастет с чувством обязанности вести себя идеально, чтобы отцу не стало еще хуже. Этот шаблон может укорениться в его личности так, что он будет испытывать трудности, когда ему потребуется или случится выйти за рамки, совершить ошибку или позволить себе быть несовершенным человеком.

Родителю с депрессией крайне недостает энергии и энтузиазма для воспитания детей. В противоположность нарциссическому родителю, требующему внимания, депрессивный родитель часто кажется незаметным. Он обращен внутрь себя, сфокусирован на том, что с ним не так, обеспокоен тем, справится ли со всем этим. У него мало сил; ему нечего дать. Для своей семьи он пропал без вести. И когда он все же присутствует, то бывает раздражительным или мрачным. В свете этого дети, растущие рядом с депрессивным родителем, не знают, как добиться его внимания позитивными способами. Хорошее поведение остается незамеченным, в то время как плохое привлекает хотя бы минимальное внимание, пусть даже негативное.

Результаты такого типа Эмоционального Игнорирования подтверждены документально. В школе дети депрессивных родителей воспринимаются как проблемные гораздо чаще, чем дети недепрессивных родителей. Поскольку депрессивный родитель дает мало поддержки и ободрения, его ребенок не знает, как успокоить самого себя, и в подростковом возрасте прибегает к наркотикам или алкоголю. Так как депрессивные родители нередко перегружены, скованы и замучены простейшими требованиями воспитания, их дети не всегда получают послания о том, что они важны, и рискуют сами заболеть депрессией во взрослом возрасте. И наконец, раз депрессивные родители сами имеют недостаточный контроль над своим поведением, их дети также склонны не контролировать себя.

МАРГО

Марго считает себя по-настоящему невыносимой. В 16 лет ее исключили из государственной школы за употребление спиртного в женском туалете и продажу наркотиков своей команде по софтболу. Она обучается дома. Марго сказала своим родителям, что не намерена прекращать развлечения. Когда ее родители предпринимают нерешительные попытки установить ограничения, она обычно разворачивается и уходит домой к друзьям. Матерям своих друзей Марго рассказывает, как ужасно с ней обращаются ее собственные родители, поэтому они ей сопереживают. К несчастью, родители Марго слишком апатичны, чтобы связаться с другими родителями, по этой причине описания их предполагаемых злодеяний никем не опровергаются. У себя дома Марго находится в основном в своей комнате и общается с мужчинами по видеосвязи в Скайпе. Она поражает друзей рассказами о своих смелых видеосообщениях интимного характера.

Родители Марго, Элейн и Брюс, – хорошие люди. Они занимаются благотворительностью, принадлежат к церкви, добры и уважительны ко всем. Но каждый из них по-своему депрессивен. Родители Марго несколько старше родителей ее сверстников. Они удочерили девочку после многих лет тщетных попыток стать родителями самостоятельно. Благодаря значительному количеству акций Майкрософт, купленных на первых этапах становления компании, Элейн и Брюс ни в чем не нуждаются. Но мама Марго так и не смогла пережить все те 14 лет, потраченные на попытки забеременеть. Марго часто застает мать на диване по возвращении домой, иногда все еще в пижаме. Это приводит девушку в ярость, и она ведет себя с матерью презрительно и раздражительно. Отец вовлечен в жизнь дочери не больше. Он чувствует себя опустошенным и лишившимся цели с тех пор, как перестал работать. Он ходит в библиотеку и посещает курсы, чтобы скоротать время. Марго может вспомнить забавные истории с отцом, когда она была маленькой, но он стал более отстраненным с момента еще большего погружения его жены в депрессию. Отец часто берет домой еду навынос, потому что Элейн мало готовит. А потом он просто сидит около жены в своем кресле с откидывающейся спинкой, смотрит телевизор или дремлет.

Примерно с 8-го класса Марго начала много думать о том, какими бы расстроенными и сожалеющими были бы родители на ее похоронах, если бы она умерла. Фантазии о том, как родители и друзья скорбят о ней, помогали ей в какой-то мере справиться с собственной грустью. Эти мысли стали приходить так часто, что она начала думать о самоубийстве всерьез. Когда у Марго случилась передозировка и она оказалась в отделении неотложной помощи, а потом в психиатрической больнице, ее родители как будто в самом деле очнулись и обратили внимание на дочь. В последнее время они говорят ей, что любят ее, и спрашивают перед сном, все ли у нее хорошо, как им рекомендовал психолог. Они беспокоятся о ней и проверяют, все ли в порядке, если она остается в своей комнате слишком долго. Что касается самой Марго, то она получила наконец-то хоть немного внимания, – и это замечательно! Но Марго опасается, что, если станет чересчур счастливой, родители перестанут волноваться и вернутся к себе прежним. Она думает, что уже это замечает.

Вы будете рады узнать, что родители Марго в действительности не вернулись к своему эмоционально отстраненному и депрессивному поведению. Они получили помощь в своих проблемах, и исцеление Марго идет полным ходом.

Однако не все ситуации семей с депрессивными родителями настолько критичны, как у Зика или Марго. Но когда токсичная смесь невнимательности и отчужденности депрессивного родителя продолжается в течение любого периода времени, следствием является Эмоциональное Игнорирование развивающегося ребенка.

Тип 7: Родитель-Трудоголик

Трудоголизм считается в нашем обществе позитивным феноменом. Телешоу «Площадь Рокфеллера, дом 30» очень хорошо демонстрирует типичного трудоголика в образе крайне амбициозного бизнесмена Джека Донаги (сыгранного Алеком Болдуином). В одной забавной сцене он, лежа на больничной кровати после того, как пережил сердечный приступ, вызванный стрессом на работе, с большим чувством говорит: «То, что я оказался на грани смерти, показало мне, как неправильно я прожил свою жизнь». Когда героиня Тины Фей наклонилась поближе, чтобы лучше расслышать мудрость, которой Джек был готов поделиться, он слабо прошептал: «Мне следовало дольше работать и больше вкладываться в свое дело».

«Просто подожди, пока придет няня»

В капиталистической экономике мы ценим упорный труд и высокие заработные платы. Из всех вышеописанных зависимостей (к примеру, алкоголь, наркотики, шопоголизм или азартные игры) работа – единственная аддикция, действительно приносящая деньги в дом. Часто трудоголики – целеустремленные, успешные люди, на которых с восхищением смотрят коллеги, семья и общество. К сожалению, дети таких родителей страдают в тишине. Родители-трудоголики работают допоздна, одержимы своей работой и склонны уделять неразумно малое внимание потребностям и чувствам своих детей. Что еще хуже, дети трудоголиков почти не встречают сочувствия у других, ведь нередко у этих детей успешные родители, большое количество денег и красивых вещей. Ставя работу на первое место, трудоголики передают своим детям сообщение, что их чувства и потребности имеют меньшую важность (тем самым разрушая их самоценность). Отказываясь быть активной частью достижений и успехов своих детей, они невольно дают им понять, что их победы неважны (и одновременно подрывают их самооценку). Некоторые дети через бунтарское поведение в школе или употребление алкоголя и наркотиков пытаются привлечь внимание родителей. Другие вырастают с неадекватной самоценностью, самооценкой и без малейшего понимания того, как они пришли к этому состоянию. А раз дети трудоголиков видят себя особенными, ничем не обделенными, за свои внутренние переживания они винят самих себя. Низкая самоценность, низкая самооценка и самобичевание быстро суммируются в депрессию.

СЭМ

Когда Сэм впервые пришел ко мне на терапию в возрасте 19 лет, он учился на первом курсе очень дорогого частного колледжа. Он был страшно подавлен. Сэм находился на грани отчисления из-за огромной трудности просыпаться по утрам. Часто он проигрывал борьбу с собой, спал в течение всего дня и пропускал вообще все занятия. Он был противен самому себе и выражал это так: «Я жалок. Мои родители столько работали, чтобы дать мне лучшую, нежели была у них, жизнь, и обеспечили всеми возможностями для этого. А я просто все разрушаю, и мне нет никакого оправдания».

 

Дабы лучше понять, что происходило с Сэмом, сначала вы должны понять его родителей. Они оба выросли в малообразованных и бедных семьях. И хоть оба были способными, никто из них не смог пойти в колледж в связи с финансовым положением. Вступая в брак, они твердо знали, что им придется много работать, чтобы сделать их собственную жизнь и жизнь их детей достойной. Отец Сэма поднялся по карьерной лестнице от строительного рабочего до управленца рабочими местами по всей стране. Пусть это требовало от него частых разъездов, зато его заработная плата подскочила выше того уровня, который он когда-либо представлял себе. Тем временем мать Сэма начала работать за стойкой регистрации в сети отелей. Постепенно она тоже поднялась до исполнительного помощника главного исполнительного директора компании и тоже получает внушительную сумму. К сожалению, частью работы мамы было неукоснительное исполнение приказов начальства. Это означало нередкие вызовы среди ночи, совещания, длившиеся до самого позднего вечера, и спонтанные деловые поездки. Чем шире становились профессиональные обязанности родителей Сэма, тем более погруженными и вкладывающимися в работу они становились. Они достигали запредельных высот своих самых смелых мечтаний; и им и в голову не приходило, что они могут остановиться или хотя бы сбавить обороты.

Так как работа родителей с годами росла, Сэм постепенно потерял их. Все вокруг постоянно говорили о том, каким баловнем судьбы является Сэм, ведь его родители беспрестанно меняли дома на более просторные и покупали все более красивые автомобили. Когда Сэму было девять, родители наняли ему первую няню. Каждый мог видеть, что Сэм приобретал материально, но последовательная потеря его родителей никому не была заметна. В возрасте с 9 до 19 лет Сэм превратился из ребенка с любящими, внимательными родителями в студента колледжа, который был воспитан няней и который должен был процветать в этом колледже.

Все знают, что, если родитель умрет, его ребенок будет страдать от горя, потери и, возможно, депрессии. Никто не думает о такой же ситуации, когда ребенок лишается родителя из-за успеха. Так как у Сэма не было ясного осознания потери родителей, он не понимал своей грусти и симптомов депрессии. Разумеется, он полагал, что сам все это навлек на себя. Такое состояние привело молодого человека к огромному количеству аутоагрессии, самобичевания и низкой самоценности в подростковом возрасте, а затем и во взрослом.

ЗИК

Зик входит в дверь своего большого прекрасного дома и передает замечание отцу, который остановился переодеться перед вечерним совещанием. Матери не было дома – она в деловой поездке. Отец посмотрел на Зика через очки для чтения с выражением разочарования. «Плохо, Зик. Жаль, что мне нужно мчаться на совещание прямо сейчас, но я покажу эту записку Триш (няне), и она поговорит с тобой об этом сегодня вечером».

Вы можете недоумевать: что плохого в этом сценарии? В конце концов, у Зика есть хороший дом, явно заботящийся о нем, но занятой отец и няня, которая следит за ним. Но грустная реальность такова, что, даже если няня – замечательный опекун, транслирующий Зику правильные принципы, Эмоциональное Игнорирование все равно присутствует. Так как отец переложил проблему Зика на няню, он громко и четко сообщил сыну о том, что работа гораздо важнее его жизненных уроков. Через время Зик, скорее всего, запомнит вещи, которые произошли: неблагосклонную реакцию отца, разговор няни с ним и, возможно, даже что-то усвоит из этого. Зик не осознает и не вспомнит, что отец не смог отнять от своей работы немного времени, дабы самому поговорить с сыном о замечании, и тем более послания, полученного от родителя в тот день. Наоборот, очень вероятно, Зик будет страдать от нехватки ощущения собственной значимости. У него есть возможность проанализировать и понять события, которые произошли, но у него нет ни единого шанса осознать то, чего он не помнит и чего не произошло.

Тип 8: Родитель, ухаживающий за членом семьи с особыми потребностями

Никто из родителей не заслуживает быть в книге об Эмоциональном Игнорировании МЕНЬШЕ, чем родитель в семье, где кто-то болен или имеет серьезные нарушения. Но все же они здесь, без всяких обвинений в их адрес, потому что жизнь дала им испытание, которое часто оказывается непосильным грузом. Послушайте разговор Тома и Пэтти с их 13-летней дочерью Мирандой, самой младшей из трех детей.

«Ты у нас большая помощница, Миранда», – говорит ей отец, Том.

«Еще какая! – добавляет Пэтти. – Я знаю, было особенно тяжело в последнее время, когда Патрик вернулся в детскую больницу, где ему вставили новый шунт. Твой брат Стивен только и делал, что жаловался. Но ты! Ты моя опора!»

И вот какая беседа состоялась в семье Смитов, где старший брат 10-летнего Джека страдает поведенческими и эмоциональными проблемами, связанными с аутизмом:

«Я знаю, тебя очень расстраивает, что Тодд берет твои вещи, – говорит отец Джека младшему сыну. – Я понимаю, очень трудно в последнее время выносить его приступы гнева на фоне замены лекарств. И мне жаль, что нам пришлось прервать нашу игру в баскетбол, но твоя мама нуждалась в моей помощи с Тоддом. Ты заслуживаешь лучшего. Но ты знаешь, Джек, сейчас мы просто должны быть добрее друг к другу и терпеливее. Тодд не может справиться со своими проблемами. Мама и я делаем все, что в наших силах. Все наладится».

И наконец, вот что происходит в доме Зика:

Зик входит через кухню, и сетчатая дверь хлопает. Он заходит с ужасом, так как знает, что должен показать маме записку от учителя. Зик чувствует себя ужасно, ведь это еще одна ноша, с которой придется справляться его матери, а на нее и без того взвалено слишком много. Вдруг мама Зика появляется из другой части дома с пальцем, прижатым к губам. «Ш-ш-ш, Зик! Твой отец уснул. У него была тяжелая ночь». Поначалу Зик ощутил гигантскую волну облегчения. Он надеялся, что его отец будет спать, чтобы ему, Зику, нужно было переносить только мамину реакцию на замечание. Но облегчение быстро сменилось стыдом. «Мой отец болен, а я забочусь только о себе. Я плохой человек».

Когда ребенок растет в семье с серьезным заболеванием родителя или брата, или сестры, нормальная забота об этом ребенке ставится под угрозу. Том, Джек и Зик не имеют свободы быть самими собой. Заметьте, Зик испытывает чувство вины за нормальные события и переживания по поводу их (замечание от учителя и надежда избежать наказания).

Зачастую ухаживающий родитель находится на пределе и взывает, скрыто или явно, к самоотверженной помощи здорового ребенка. Жизнь в семьях с больным ребенком или родителем нередко протекает в кризисном режиме. Например, пока родитель совершает частые поездки в больницу, эмоционально заброшенный ребенок разогревает замороженный ужин и съедает его в одиночестве перед телевизором. Или ребенок постоянно застает обрывки медицинских разговоров, которых он не понимает и которых ему не нужно было слышать. Ребенок ездит на футбольные матчи с чужими родителями. Он привыкает к тому, что родители раздражаются им по малейшей причине.

Родители в семьях с больным человеком обычно отдают себе отчет, что на здорового ребенка так или иначе оказывается определенное воздействие. Они могут интересоваться им, пытаться обсудить его дела и предложить посильную помощь. Такие родители понимают, как много времени уделяют больному члену семьи, и даже беспокоятся об этом. Словом, эти родители вроде бы в последнюю очередь могут быть обвинены в эмоциональном игнорировании своего здорового ребенка. Но многочисленные исследования проверили разницу восприятия этого родителями и здоровым ребенком в семьях, где кто-то болеет. В данных исследованиях родителей и здоровых детей попросили оценить, как, по их мнению, чувствуют себя здоровые дети. Результаты стабильно показывали: родители думали, что их здоровые дети чувствуют себя «хорошо», а дети тем временем видели свое состояние в гораздо более негативном свете. Какие выводы из этого следуют? Когда родители являются (или чувствуют себя так) бессильными изменить негативные факторы в жизни своих детей, они склонны преуменьшать влияние этих факторов. Такие родители не только бессознательно занижают страдания ребенка, но и невольно обременяют его зрелостью, на которую он еще не способен. Часто они ждут, что их здоровый ребенок будет таким же милосердным, самоотверженным и терпеливым, какими им самим необходимо быть.

Иногда болезнь в семье влияет на все детство. В таком случае ребенок, скорее всего, разовьет псевдовзрослость, которая не исчезнет до подросткового возраста:

СТЮАРТ

Родители Стюарта привели его на терапию, так как, на их взгляд, в возрасте 15 лет он стал «слишком мрачным». В течение нескольких первых встреч Стюарт почти все время молчал, возмущенный нахождением у меня против воли, и отказывался много говорить. Я сразу увидела, что родители Стюарта поглощены заботой о его старшем брате Ларри, имеющем заболевание, которое делает его крайне уязвимым к любым инфекциям. Я поняла это, потому что, когда попыталась узнать историю взросления Стюарта у его родителей, последние постоянно возвращались к теме Ларри и, очевидно, сами не осознавали этого. Так я узнала, что Стюарт, подобно многим братьям больных детей, находился со своими потребностями и отрицательными эмоциями один на один все эти годы.

Ясно, что Стюарт в конце концов достиг своей критической точки. Его внешне видимая сила начала рушиться, и он больше не мог быть «в порядке». Крах стоической выдержки Стюарта казался его родителям неизбежным, но все же загадочным. Они не могли понять, куда исчез их предупредительный, замечательный сын, и привели его на терапию, чтобы «исправить» его негативный настрой.

После нескольких встреч со мной Стюарт заговорил. Он объяснил, что не может пригласить к себе друзей, так как испытывает вину, ведь ему доступна нормальная дружба, а брату – нет. Кроме того, Стюарт опасается непонимания со стороны друзей некоторых причуд Ларри. И наконец, мальчик чувствует вину за то, что стесняется брата, которого любит.

И вот он в моем кабинете, испытывающий вину за создание родителям еще больших проблем, изнывающий по вниманию к себе, обиженный тем, что отец и мать не видят его страданий, и бессильный облечь все это в слова. Когда спустя несколько наших встреч в семье Стюарта произошел инцидент, в ходе которого он разозлился и нагрубил, его родители сказали мне, что терапия «делает Стюарта только хуже». Я подтолкнула Стюарта отвечать, и в результате он выпалил: «Все ради Ларри. Вы даже ушли с моей игры раньше, чтобы забрать его лекарства!» Родители стали возражать, мол, до конца игры оставалось всего несколько минут и сейчас он чересчур чувствителен. Здесь я уверенно вмешалась: «В этом как раз и проблема. На самом деле Стюарту не разрешается говорить о своих чувствах. А если он говорит, вы называете его чувствительным. Ларри не единственный ребенок, нуждающийся в помощи. Однако ваши искренние намерения помочь Ларри препятствуют вашему воспитанию Стюарта. Вы заставляете его винить себя за собственные потребности и чувства».

Этот непростой момент в моем кабинете стал поворотным событием для Стюарта. К счастью, эти родители в итоге смогли понять, как болезнь Ларри задержала социальное и эмоциональное развитие Стюарта на достаточно долгое время, заставив его замкнуться в чувстве вины, гнева и тоски. Несмотря на то, что они привели Стюарта на терапию в надежде на его изменение, все обернулось их собственным, не менее драматичным, если не более, изменением.

Причина, по которой родители Стюарта упустили из виду его проблемы, состояла в том, что на протяжении своего взросления сын не доставлял матери и отцу никаких хлопот. Его родители осознали: «никаких хлопот» – это как раз то, чего они ожидали от сына в течение всей болезни его брата. С этим новым знанием родители Стюарта начали уделять его потребностям и чувствам больше внимания. Если они смогут продолжить в том же духе весь подростковый период сына, последствия Эмоционального Игнорирования будут преодолены и Стюарт вырастет счастливым и здоровым взрослым человеком.