Джон Ричард Сэк
Лао-цзы на границе. Проблески мистического видения
Безымянное – это тишина в сердце нашего существа, безмолвие среди шума. Оно проявляется в мельчайших деталях нашей иногда спокойной, иногда бурной внешней жизни, в противоречиях и вызовах со стороны других, в наших мотивах и поведении, вдохновленных разумом, в наших стремлениях, домашних делах и обязанностях и, возможно, больше всего – в наших неудачах. Безымянное подобно ведущему на балу, который объявляет фигуры кадрили, кружит и вертит нас в вихре танца жизни. Как отмечалось ранее, танцы (наряду с игрой в прятки) – одно из Его любимых занятий.
Озадаченный псалмист размышлял: «Что такое человек, что ты переживаешь о нем? Как получается, что это необъятное Непознаваемое, содержащее в себе бесконечность, вечность и всё известное творение, опускается до того, чтобы обнимать людей и восхищаться ими?»
Мы также могли бы задать другой вопрос: кто Ты такой, Непознаваемый, что Ты помнишь о нас, смертных? Мы уже в какой-то степени ответили на этот вопрос, указав, как Безымянное может проявляться в нашей жизни как любовь и, конечно же, как смирение.
Созерцатель осознаёт эту непреодолимую личную тоску Безымянного по человечеству, так же как понимает и обратное – врожденную потребность человека в вечном, его ностальгию по той эпохе, когда человечество не было отделено от Безымянного и еще не познало понятие времени. Эта тоска взаимна.
Попытавшись описать природу (или непознаваемую сущность) Безымянного в этой главе, мы можем теперь обратить наше внимание на то, что вопрошает псалмист: «Что такое человечество?»
3. Личность и Дух
Наша личность (от латинского слова «persona») – с псевдонимом «эго» или «маленькое „я“» – воспринимается нашими собратьями прежде всего как тело. Крупное или миниатюрное, коренастое или худое, мужское или женское, с разными оттенками кожи. Возможно, он (или она) лысый или причесанный, красивый, прехорошенький или невзрачный (по какому-то произвольному стандарту) и еще любое количество физических особенностей. Разговаривая с нами и слушая нас, эти наблюдатели могут сформировать представление, насколько мы умны, быстро или медленно соображаем, богатое ли у нас воображение, насколько мы образованны.
Если со временем они узнают нас еще лучше, то получат представление о наших предубеждениях и системе ценностей, которая проявляется в словах, эмоциях и реакциях. Они могут дополнительно узнать наше прошлое, где и как мы выросли, какую работу мы выполняем, чтобы оплачивать счета, наше семейное положение – холостые или женатые, с детьми или без них – и так далее, и тому подобное.
Все эти внешние детали складываются в то, кем наблюдатели нас считают, и в огромной степени в то, кем мы сами себя считаем, в нашу идентичность. Конечно, у нас тоже есть свои секреты, многие из которых настолько глубоко погружены в наше бессознательное, что даже мы сами в первую очередь не можем вспомнить, что это такое и как они там обосновались.
Когда мы родились, к нашей личности сразу прикрепили ярлык. Хотя мы можем изменить его, вступая в брак или иным способом, можем добавить номер социального страхования или другой идентификационный набор цифр, но в основном нас знают именно по этому ярлыку. Один из первых битов информации, который мы предлагаем незнакомым людям, – это наше имя. Мы представляем собой смесь имен, тел, интеллектов (как практических, так и абстрактных), психики (душ или личностей), историй и жизненных ситуаций. Для большинства из нас этого достаточно. Это всё, что мы знаем, и всё, что нам нужно знать о себе. Маленькое «я» для нас – это настоящее божество.
Мы входим в этот мир, видя всё в гармонии единения, возможно, с какой-то памятью о нашем предыдущем существовании. Мы похожи на новорожденного, которому старший брат прошептал на ухо: «Расскажи мне побыстрее, что было до того, как ты пришел сюда. Я уже начинаю забывать!»
Однако мы быстро учимся различать и обретаем чувство времени – вчера, сегодня, завтра – и чувство места. Кроме того, в ранние годы мы осваиваем навыки и обретаем образ мышления, необходимые для выживания на планете Земля. Мы соединяем язык и действие, чтобы доказать, что полностью живы и наше место здесь. Мы можем сказать, что этот опыт распространяется по всему миру, и таким образом получается, что все наши маленькие «я» развиваются.
Но наше ограниченное эго – это лишь промежуточное решение потребности в существовании, практическое сознание, необходимое на временный период, который мы называем жизнью. Обучение, которое мы получаем и применяем на практике в течение первых десятилетий нашей жизни, составляет то, что Карл Юнг назвал первой половиной жизни – кусочек нашего времени, прежде чем мы задумаемся о более глубоком смысле существования. Может быть, мы пришли сюда на недолгое время не просто так, а для того, чтобы научиться чему-то большему? Если наше рождение – первое великое событие в жизни, то выяснение того, зачем мы родились, несомненно, является вторым и более важным.
Возможно, мы зададимся вопросом: продолжит ли какая-либо часть нас существовать после смерти? К сожалению, ни одна из стареющих и постоянно меняющихся деталей нашей сборки, то, что до сих пор мы считали собой, не преуспеет в гонке за бессмертием. Всё это уйдет с последним вздохом – тело, разум, эмоции, всё, что мы называли собой. И зачем было заучивать все вопросы этой игры-викторины в надежде прийти на финиш первым? Всё зря!
И поэтому наиболее любопытные из нас начинают рассматривать ту нашу сторону, которая переживет свою бренную оболочку. В этой работе я называю эту сторону нашим духом, хотя некоторые также называют ее высшей частью души (в отличие от низшей части души – психики или эмоций). На самом деле этот безграничный и универсальный дух (универсальный потому, что он лежит в основе союза каждого существа с космическим сознанием) – это вовсе не часть нас или сторона нас, а скорее совокупность того, кем мы в действительности являемся. Мы обычно думаем о себе как о физических и ментальных существах, которые также вмещают дух. Но мы и есть эти духи, временно поселяющиеся в человеческом теле, чтобы узнать всё, чему мы можем научиться в этой нынешней форме.
Человечество постоянно мечтало о бессмертии, о том, чтобы никогда не умирать, но по сути дела мы и так бессмертны. Наш дух продолжает жить после смерти, хотя в какой форме или формах, нам неизвестно. Мы можем быть поглощены Безымянным во время покоя, можем вновь родиться людьми после вынесения приговора в некоем буддийском Бардо – промежуточной станции между жизнями, где на нас накладывают следующую миссию. Мы можем вернуться в виде дерева или микроба на далеком астероиде или перейти на какой-то совершенно другой план существования вне нашей физической Вселенной, но параллельно ей.
Вскоре после смерти мы, вероятно, вернемся к предыдущему состоянию, разуму новичка, в котором существовали до того, как получили наши нынешние оболочки и учебное задание; мы вернемся в состояние, когда ничего не знали, а просто были. В сценарии непрерывного образования то, что мы получаем на одной конкретной ступени, перенесется на следующий уровень нашей эволюции, включая, возможно, наш интеллект, поскольку он претерпел трансформацию до некоторого трансцендентного уровня. У вас уже есть ощущение, что мы участвуем в увлекательной и, вероятно, бесконечной охоте за сокровищами, которая ведет нас всё выше и выше?
Наш дух, сущность и основу нашего существа также называют Истинным «Я», поскольку это то, кто мы есть на самом деле, в отличие от нашей мимолетной, временной оболочки и маленького «я», которое заставляет забыть нашу истинную личность, вынуждая зацикливаться на том, кем мы не являемся. Это обширное, космическое «Я», присутствующее повсюду. Оно может постоянно общаться и сливаться с Безымянным, это глубинное, зовущее к глубинам, и тайное, соединяющее с тайной. Это сама наша сущность.
Наше «Я», вообще говоря, не имеет имени (хотя индуисты называют его Атманом). Это бытие, а не существо. Оно не допускает никаких образов или вторжений из обыденности, из эмоций, из ума и воображения, из мира слов и идей. Оно допускает только Безымянный Дух. Оно защищает нас на протяжении всей жизни и помогает в нашем духовном развитии.
Окончательный, неслыханный, недостижимый, немыслимый, непокоренный, невидимый, неразличимый и невысказанный, но в то же время слушатель, мыслитель, провидец, оратор, различающий и предвидящий. Об этой Внутренней Личности всех существ нужно знать, что «Это – мое „Я“»[5].
Внутреннее «Я» – это место, где Безымянное поселяется внутри нас и раскрывает Себя, когда мы к этому готовы. И это основа, откуда Оно Своей благодатью превращает нас в Себя. Из этого места, которое не является местом, конечное обожествление перетекает в личность и, в свою очередь, преобразовывает ее, так что всё существо, подобно луне, выходящей из гряды облаков цвета олова, излучает лазерный фокус от Божественности и на нее. Это преображение, к которому стремился Лао-цзы, когда вошел в бессловесный мир или, что более вероятно, испытал его в какой-то степени, прежде чем проехал на своем буйволе через западные ворота и двинулся дальше. Это трансформация, которую надеются претерпеть и путешественники, отправляющиеся по мистическому пути.
Они обнаруживают, что Безымянное не столько проникает в них, сколько обнаруживает Себя живущим внутри Себя. Так, Плотин мог бы сказать: «То, что приходит к нам от Бога, возвращается к Богу от нас», а Майстер Экхарт перефразировал тысячелетие спустя: «Глаз, которым я вижу Бога, – это тот же глаз, которым Бог видит меня».
Маленькому «я», чтобы процветать, нужен мирской успех. Истинному «Я» нужны только осознанность и смысл. Он знает, что Безымянное – единственная причина существования духа.
Пребывая в состоянии созерцания, когда тело и разум с его особенностями находятся в покое, искатели знакомятся как со своим маленьким «я», так и с этим Обитателем, Истинным «Я», которое живет в центре их существа. Самопознание было названо кратчайшим путем к познанию Безымянного. Лао-цзы писал:
«Тот, кто знает других, мудр;
Тот, кто знает себя, ясен духом».
Духовные путешественники не только вступают в контакт с «Я», находясь в созерцании, – Истинное «Я» контактирует с ними в форме Сознания Свидетеля (так сказать, его представителя), и именно здесь активизируется самопознание. Свидетель – это сознание, которое наблюдает и учится, когда они сидят в тишине или, в данный момент, пишут либо читают эту книгу. Он наблюдает их действия и мысли без осуждения, без собственных желаний, независимо от хода этих действий. Подобное бесстрастие помогает паломникам рассматривать свои движения с такой же расслабленностью. С нейтральной точки зрения Свидетеля они могут спросить, какая скрытая эмоция, или страх, или желание, или другой мотив вызвали ту или иную мысль либо действие. И если конкретный мотивирующий фактор или какое-то действие становятся препятствием между ними и Безымянным, то они могут предпринять шаги, необходимые для изменения ситуации. В конце концов путешественники обнаруживают, что у страстных желаний, страхов и гнева нет рук, кандалов или цепей, которые удерживали бы их в рабстве. Тогда как же они могут помешать созерцателям выполнять свое духовное предназначение? Препятствия, которые больше не рассматриваются как барьеры, просто становятся возможностями для обучения.
По мере того как созерцатели избавляются от таких препятствий, а основа их маленького эго начинает шататься, они обнаруживают, что не потеряли ничего существенного. И можно с уверенностью сказать: «Ну и скатертью дорога!» Эго, конечно, попытается приписать себе любое позитивное изменение, но Свидетель обнаружит духовную гордыню и обман наряду со всеми другими преградами на пути к единению.
Таким образом, Истинное «Я», наш дух, несет паломников через самопознание и более глубокое знание Самого Себя к месту назначения – изначальному Безмолвию Безымянного – так же уверенно, как верный водяной буйвол нес Лао-цзы в это бессловесное, безмолвное царство за стеной.
Самопознание и полное преобразование личности подразумевают, что ищущие должны охватить всю полноту своего бытия – всё хорошее, плохое и безразличное, – если они хотят достичь целостной интеграции самих себя и своего понимания Вселенной в целом. Это включает в себя и «теневую» сторону, или подсознание, куда паломники погрузили все дурные склонности, то есть всё то, что было неприемлемо в их семье (как им говорили) или культуре, а также то, что они сами не хотели видеть в себе или что бы видели другие: вожделение в сердце, тайный эгоизм, вред, причиненный другим, – всё, что они отвергли как недопустимое и отвратительное. Как когда-то шептали каждую неделю в старой радиопостановке с главным персонажем по имени Тень: «Кто знает, какое зло таится в сердцах людей? Тень знает!»
Тем не менее как часть самопознания наши искатели должны понимать и прощать эту подавленную сторону, помимо изучения своего более очевидного и поверхностного поведения. Отрицать тень – значит стать заблудшим и несовершенным скитальцем.
Пока мы бодрствуем, подсознание в основном действует за пределами нашего сознания. Оно гораздо обширнее, с более глубокими глубинами, более высокими высотами и бо́льшим размахом, чем наш поверхностный разум. Но по-настоящему подсознание раскрывает нашу теневую сторону именно в определенных ситуациях. Когда другие люди выводят нас из себя или мы испытываем сильные эмоции (как положительные, так и отрицательные) по отношению к ним, то мы, возможно, таким образом реагируем на такой аспект нашей собственной тени, который мы также видим в окружающих. Маленькое «я» склонно ненавидеть и хочет напасть на свои недостатки, когда они выставлены напоказ. И это на самом деле является умным маневром, позволяющим избежать трансформации подобных недостатков в себя. Мы также можем быть расстроены какой-то неосознанной установкой из нашего прошлого. Карл Юнг писал: всё, что раздражает нас в других, может привести к пониманию самих себя.
Юмор – еще один способ разоблачить наше подсознание. Например, когда мы смеемся над собой до того, как другие успевают посмеяться над нами, или когда более внимательно изучаем то, что нас так смешит. И когда мы «случайно» говорим одно, имея в виду другое, допуская оговорку по Фрейду, подсознание может ухватиться за какой-нибудь словесный триггер или другую возможность выразить себя.
Наиболее очевидно тень выходит на центральную арену в наших снах. Сны символически повествуют о подавленных желаниях и разочарованиях, о несбывшихся мечтах, а также о наших самых высоких устремлениях. В состоянии сна, если мы переживаем то, что называется осознанным сновидением (то есть понимаем, что спим), а также в момент появления тени, когда бодрствуем, Свидетель вступает в игру. Он помогает нам проследить наши реакции до самого их источника в подсознании и, возможно, вернуться к тому периоду в нашей жизни, когда сформировался именно этот аспект тени.
Внешний облик, подземные глубины психики и еще более глубокий дух, Истинное «Я», которое наблюдает за их взаимодействием, – всё это стороны единого существа, которым мы являемся и различные черты которого пытаемся объединить. В более широком смысле они параллельны слоям видимого творения, кажущимся разрозненными, но на самом деле включенными и интегрированными в Единое Безымянное.
Вступая во вторую половину жизни – в годы, когда начинающие мистики сомневаются в своем предназначении и испытывают потребность отыскать его более глубокий смысл, – они понимают, что достигли развилки дорог. Их призывают принять потенциально судьбоносное решение и сделать выбор.
Паломники справедливо подозревают, что, пойдя по одному пути – сомнительному и изъезженному, расходящемуся веером в разные стороны, – они застрянут в обыденности, возможно, удовлетворенными, возможно, нет, и без сомнения забудут о духовном.
Другая дорога, менее проторенная и потому более сложная, ведет к свету и всему, что имеет отношение к вечному. На данном этапе путешественникам стоит последовать совету Роберта Фроста, изложенному в стихотворении «Неизбранная дорога», и, подобно ему, выбрать «нехоженую» дорогу. Для них, как и для него, этот выбор будет иметь «большую разницу».
Искатели, возможно, не ощутят неотложности этого выбора, но на самом деле они достигли чрезвычайно важной точки личного кризиса. На карту поставлен вопрос, кто победит: непросветленное маленькое «я» или освобожденное высшее «Я»? Какая из этих энергий будет преобладать и направлять остаток их дней?
Работа Истинного «Я» во время земного пути состоит в том, чтобы интегрировать и выравнивать личность и дух, терпеливо совершенствовать маленькое «я», подобно тому как бесконечная череда волн полирует камень, катая его вверх и вниз по склону пляжа в ритме своих бурунов. Прогресс медленный, но для настойчивых паломников неизбежный.
Из своего внутреннего центра жизни и божественной Любви наши пилигримы смогут удерживать мир внутри Присутствия Безымянного. Они будут рассматривать все важнейшие вопросы с точки зрения бесконечного и вечного и таким образом признавать их относительную тривиальность. Они смогут вытащить свои ноги из трясины времени.
Бо́льшая часть этой главы посвящена человеческой природе паломника, что является подлинным и необходимым соображением, пока он или она обитает в этом мире, пытаясь достичь просветления, и продолжает жить в стенах Чэнчжоу. Их человечность в какой-то степени цепляется даже за тех, кто в большинстве своем избавлен от этого ложного чувства срочности, и, вообще говоря, человечность – это та реальность, с которой все путешественники вынуждены сталкиваться ежедневно, находясь в земной форме.
С другой стороны, в ходе своего духовного обучения они время от времени слышат истории о божественных существах или человеческом воплощении божества (назовем их аватарами), не совсем смертных, Иисусе или Кришне, которые приняли человеческие тела, чтобы помочь людям Земли. Разве не захватывающе интересно было бы встретиться и поговорить с таким возвышенным существом?
Волнующе, без сомнения! С другой стороны, разве то, что сказано об аватарах, неверно также и для всех людей, как ищущих, так и не ищущих? Созерцатели лучше других понимают, что фактически они не являются скоротечными клеточными формами. Они просто надели эти тела на период своей жизни, какой бы короткой или долгой она ни была. Может быть, нам всем следует называть себя полулюдьми – не биокомпьютерами вроде андроидов, а гуманоидами явно более высокого порядка.
Индивидуальный дух прибыл сюда из духовного царства на короткое время и принял гуманоидную форму. В конечном счете ему суждено вернуться туда, когда он сбросит свою временную оболочку. Такое признание меняет всё, помещая всё время пребывания здесь путешественников в перспективу, отраженную самой вечностью. И тогда они, наверное, должны спросить себя: «А не должны ли мы тогда попытаться прожить свои годы в этом мире, в совершенном согласии с высшим „Я“, как если бы тоже были аватарами?» Разве не должны они пытаться, подобно аватару, помочь другим максимально выразить свою природу Будды, природу Христа, природу Кришны или просто быть похожими на Лао-цзы?
