Джон Грейнджер
Как Гарри заколдовал мир. Скрытые смыслы произведений Дж.К. Роулинг
Глава первая. Магия, фэнтези и трансцендентное
Магия в «Гарри Поттере» – традиционный литературный прием, действующий как противоядие против материализма нашего времени.
Романы о Гарри Поттере пленили воображение читающей публики по всему миру сильнее, чем какая-либо иная книга за последние пятьдесят лет (а может быть, и за всю историю книгопечатания). На сегодняшний день проданы уже сотни миллионов экземпляров. Однако, хотя эти книги пользуются огромным успехом, никто еще не сумел объяснить их популярность. Цель моей книги – ответить на вопрос: «Почему романы о Гарри Поттере так любят читатели, и юные, и зрелые?» Представьте себе, дело не в умелом маркетинге, привязке к кинофильмам или продакт-плейсменте, а в трансцендентном смысле этих книг и, конкретнее, в их христианском содержании.
Книги о Гарри Поттере (скажем об этом на случай, если вы недавно прилетели с планеты Ксенон или с 1997 года пролежали в коме) рассказывают о приключениях английского школьника, переходящего из класса в класс в школе Хогвартс. Однако Хогвартс – не обычная школа-интернат, как и Гарри – не типичный учащийся: это школа чародейства и волшебства, а Гарри – не просто начинающий волшебник, но еще и намеченная жертва самого могущественного из злых чародеев, Лорда Вольдеморта, и его последователей, Пожирателей смерти. Каждая книга заканчивается смертельной битвой с Вольдемортом или его прислужниками; сюжет при этом делает такие крутые виражи, что вам не раз захочется пососать конфетку.
Я убежден, что фундаментальная причина поразительной популярности романов о Гарри Поттере заключается в их способности утолять нашу духовную жажду, позволяя пережить некоторые истины о жизни, любви и смерти, отрицаемые нашей секулярной культурой. Люди созданы для трансцендентных истин, знают они об этом или нет; везде, где могут, они стремятся пережить эти истины и так или иначе реализовать свои духовные способности. Мирча Элиаде полагал, что современные развлечения, особенно книги и кино, выполняют в десакрализованном мире мифологическую или религиозную функцию[27]. То, что в книгах о Гарри Поттере отражается Великая История Христа в традиции английской литературы – важнейший ключ к пониманию их смыслового богатства, глубины и беспрецедентной популярности. Мы любим эти книги, поскольку они с непревзойденным мастерством удовлетворяют нашу тягу к религиозному опыту.
Звучит нелепо? Да, за этот тезис я получаю тумаки с обеих сторон: и от фанатов Поттера, шокированных предположением, что они читают «христианские» книги, и от его критиков, пораженных мыслью, что в книге о волшебниках и волшебницах может найтись что-то «христианское» и полезное для души. Но, нравится вам это или нет, именно христианское содержание «Гарри Поттера» и тот факт, что он выводит нас из психологической темницы материализма, побуждает читателей возвращаться к нему снова и снова.
Поскольку именно магический сеттинг этих книг вызывает больше всего споров в религиозных сообществах и в то же время имеет самое важное и очевидное религиозное значение, наш разговор о том, что стоит за поттероманией, я начну с сеттинга и с формульного построения сюжета, которое Роулинг соблюдает в каждой своей книге.
Магический сеттинг
Некоторые христиане осуждают «Гарри Поттера», поскольку оккультные практики прямо запрещены во многих местах христианского Священного Писания. Хотя читать об оккультных практиках не запрещено, эти христиане предпочитают (также в согласии с Писанием, которое увещевает родителей оберегать детей от зла) защищать своих детей от книг, в которых оккультизм изображается симпатичным и привлекательным. Эти христиане верят, что одобрение оккультизма и изображение его как чего-то нормального подталкивает людей к увлечению колдовством.
Меня самого чтение книг о Гарри Поттере убедило, что изображенная там магия не более способна подтолкнуть читателя к реальной ворожбе, чем научно-фантастические романы о путешествиях во времени – побудить к поиску путей в прошлое. Любящую семью многое в этих книгах порадует и едва ли что-то испугает. В том числе порадует традиционное и вполне безобидное волшебство, характерное для английской литературы, волшебство, воспитывающее в читателе духовный взгляд на мир и отнюдь не поощряющее тягу к оккультизму.
Я говорю об этом без всяких сомнений, поскольку магия в «Гарри Поттере» – это вовсе не «колдовство», иными словами, не инвокационная магия. В согласии с вековыми традициями английской литературы, волшебство, которым в книгах о Поттере пользуются и герои, и злодеи, – это инкантационная магия, отражающая в сказочной форме человеческую жажду выйти за пределы материального мира вокруг нас.
Разницу между инвокационной и инкантационной магией обычно не преподают в школах, так что позвольте мне объяснить. Слово «инвокационная» происходит от латинского invocare — «призывать». Именно такого рода магию чаще всего именуют «колдовством». Писания всех религий Откровения предупреждают нас, что «призывать» демонические силы и сущности себе на помощь для приобретения силы или достижения каких-либо личных целей – глупо и опасно. Исторические сочинения, священные писания и предания, художественная литература (вспомним «Доктора Фауста»), когда касаются темы колдовства, стараются показать нам: неутолимая жажда власти и успеха, толкающая человека на путь черной магии, приводит к трагическому концу.
Но в книгах о Гарри Поттере инвокационного колдовства нет.
Даже самые злые волшебники здесь орудуют исключительно заклинаниями. Ни один персонаж во всех семи книгах ни разу не обращается к каким-либо злым духам. Никто, никогда.
Такая магия, как в «Гарри Поттере», – осуществляемая с помощью заклинаний и волшебных палочек – именуется инкантационной; как правило, к ней применяется слово «волшебство». Слово «инкантационный» происходит от латинского incantare — «петь в лад», «гармонизировать». Чтобы понять, как она работает, нам придется отступить на шаг от материалистического кредо нашей культуры («все существующее измеряется в терминах исчислимой массы или энергии») и взглянуть на мир сверху вниз, так сказать, начиная с Бога.
Для некоторых из нас различие между инвокационной и инкантационной магией в новинку. Иногда меня спрашивают, к какой разновидности относится молитва. «Разве это не призыв? Разве мы, когда молимся, не обращаемся точно так же к Богу, призывая его имя? Почему же это оказывается „черной магией“?»
Призывать Бога – это, разумеется, не черная магия; и это соображение помогает нам прояснить разницу между колдовством и «белой магией» английской литературы. Это разница между психической и духовной сферами[28].
В материалистическую эпоху – такую, в какой живем мы сейчас, – различие между психическим и духовным трудно определимо, хотя его прекрасно сознают все традиционные религии. Для нас это различие теряется, поскольку нас учили, что все существующее состоит из материи и энергии в разных сочетаниях. Следовательно, все, что не является ни материей, ни энергией, слипается в единый ком чего-то периферийного или попросту иллюзорного. Трудно запомнить различия между вещами, вместе отправленными на помойку идей!
Однако разграничение между психической и духовной сферой очень важно. Психическая сфера – достижимая через душу и включающая в себя силы души, от эмоций и чувств до рассудка и интеллекта, – служит домом для демонических и ангельских тварных существ; это, чаще всего, падшее место, отрезанное от Бога. Духовная сфера – это «место Божье», трансцендентная реальность, выходящая за пределы творения, неподвластная ограничениям бытия, пространства, времени.
Инвокационная магия обращается к падшим обитателям психической сферы. Молитва – призывание имени Бога и готовность сознательно жить в его присутствии в рамках нашего времени и пространства.
Инкантационная магия в литературе – гармонизация материальной реальности со Словом Божьим – представляет собой фантастическую, сказочную версию того, что в жизни становится возможно с помощью молитвы. Призывание сил, обитающих в психической реальности, запрещено повсеместно, как в литературе, так и в традициях Откровения. Однако обращение к духовной реальности и получение благодати оттуда есть то, к чему призван человек, пока он остается Homo religiosus. Одна из функций традиционной английской литературы, частью которой является «Гарри Поттер», – поддерживать в нас память об этой духовной реальности.
Христианство, как и все традиции Откровения, верит, что весь тварный мир приходит в бытие благодаря животворящему Слову Божьему, Его песни. Как творения, созданные по образу Божьему, мы можем гармонизировать себя со Словом Божьим и волей Его и при этом ощущать присутствие силы Божьей. Магия и чудеса, о которых мы читаем в великой английской литературе, – просто отражения действий Бога в нашей жизни. Рискуя преувеличить и окарикатурить свою мысль, все же скажу: магия в «Гарри Поттере» и других хороших книгах в жанре фэнтези очень напоминает чудеса святых.
Разницу между инвокационной и инкантационной магией наглядно изображает К.С. Льюис в «Принце Каспиане». Как вы, возможно, помните, на принца Каспиана и лесных созданий, почитающих Аслана, нападает дядя принца. Дела у «стороны добра» идут худо: кажется, их вот-вот сомнут и вырежут. И вот двое героев с «хорошей» стороны решают, что им остается надеяться только на магию.
Принц Каспиан возлагает надежды на магию музыки. У него есть рог, который Аслан – христоподобный лев, главный герой этих сказок – много веков назад вручил королеве Сьюзан, велев протрубить в него, если придет беда. В отчаянную минуту Каспиан трубит в этот инструмент, полученный свыше[29]. Мелодия повиновения и веры, извлеченная Каспианом, гармонизирует ткань мира, и нежданно-негаданно к нему является помощь в виде самих детей Певенси, братьев и сестры королевы Сьюзан.
Гном Никабрик, напротив, полагается на колдовство. Он разыскивает старуху, умеющую призывать ужасную Белую Колдунью, в надежде, что это злобное существо, жаждущее власти и ненавидящее Аслана, поможет «нашим» (в обмен на то, что они откроют Белой Колдунье дорогу в Нарнию). Надо ли уточнять, что маги-музыканты, шокированные действиями гнома, быстро кладут конец его колдовству?
В историях о Нарнии, как и в других великих книгах в жанре фэнтези, добрая магия всегда инкантационная, а злая – инвокационная. Инкантационная магия строится на гармонизации мира с творящим Словом Божьим через подражание. Инвокационная – на вызове злых духов ради власти или успеха; и это всегда трагическая ошибка. В «Гарри Поттере», в полном соответствии и с литературной традицией, и с увещеваниями Писания, мы встречаем исключительно инкантационную магию. Беспокойство о том, что эти книги могут «заложить фундамент» для тяги к оккультизму, благонамеренно и понятно, но неверно направлено: оно упускает из виду, что магия в «Поттере» вовсе не демоническая.
Может быть, вы спросите: «Но, если магия в „Гарри Поттере“ гармонирует с христианством, почему же ею могут пользоваться и отрицательные герои?» Хороший вопрос.
Как в «реальной» жизни по образу Божьему, несомненно, созданы даже дурные люди, так и в мире Гарри Поттера пользоваться инкантационной магией могут все волшебники и волшебницы, как добрые, так и злые. Злодеи из числа волшебного народа собственной свободной волей выбирают служить Темному Лорду и ставят ему на службу свои магические способности – точно так же, как и большинство из нас, увы, хотя бы иногда ставят свои силы или таланты на службу Злу. Как мы увидим далее, организующим началом в книгах о Поттере становится борьба между положительными героями, служащими истине, красоте и добродетели, и отрицательными, жаждущими власти и личной выгоды.
Некоторые фанаты Льюиса и Толкина утверждают, что эти писатели используют магию совсем не так, как Роулинг, поскольку, в отличие от мира Гарри Поттера, создания их фантазии не пересекаются с реальным миром. Они полагают, что такое размывание границ сбивает нас с толку и мешает понять, где выдумка, а где реальность.
Но Льюис и Толкин в своих историях отличнейшим образом размывали границы – так же, как и Гомер, Вергилий, Данте и другие авторы, над которыми мучаются английские старшеклассники на уроках литературы. Идея, что Средиземье и Нарния представляют собой отдельные реальности, как минимум, спорна. Средиземье – это и есть Земля между Второй и Третьей эпохами (а мы живем в так называемую Четвертую эпоху). Нарния пересекается с нашим миром в начале и в конце каждой книги, а в «Последней битве» открывается, что она, как и наша Земля, восходит к единому небесному архетипу – царству Аслана. Выделение Роулинг в этом смысле обнаруживает недобрую придирчивость и, возможно, предубежденность.
Однако то, что магический мир существует внутри мира маглов (маглами волшебники и волшебницы в «Гарри Поттере» называют обычных людей, лишенных способностей к магии), не только соответствует лучшим традициям эпических мифов и фэнтези, но и отражает положение христиан в мире сем. Не хотелось бы долго на этом задерживаться, но К.С. Льюис сравнивает жизнь христиан с жизнью в стране, оккупированной врагом[30]. Вот что он имеет в виду: традиционные христиане понимают, что человек пал, что у него нет больше возможности прогуливаться и беседовать с Богом в Эдеме и что миром сим правят силы, противостоящие Богу. Эту идею иллюстрируют романы Льюиса о Рэнсоме[31].
За что мы любим магию «Гарри Поттера»? Мне кажется, у нас есть три серьезные причины ею восхищаться. Во-первых, мы живем в эпоху, когда натурализм — убеждение, что все сущее состоит из материи и энергии, – сделался всеобщей религией, а вера в любые сверхъестественные или противоестественные силы считается заблуждением. Инкантационная магия «Гарри Поттера», требующая гармонизации с некоей более великой магией, подрывает веру в это безбожное мировоззрение. Магия «Поттера», хоть мы и переживаем ее лишь в воображении, на время подавив недоверие, питает наши духовные способности кислородом, от которого стараются отрезать нас школа и общество. И, поскольку эти книги подрывают материалистическое мировоззрение нашего времени, можно даже сказать, что они закладывают основу для традиционного понимания духовной жизни, которая только и есть истинно «человеческая» жизнь.
Далее, пересечение между «магическим» и «магловским» мирами в «Гарри Поттере» наводит на полезную мысль: возможно, господствующее среди американцев «биполярное» мировоззрение, которое произвольно делит мир на «светское» и «духовное» (а то и вовсе на «светское» и «религиозные суеверия»), попросту чушь. Традиционное понимание видит мир как сакраментальное единство, в котором духовное пронизывает материальное (так же как и сам человек – душевно-телесное существо, обладающее духовными способностями). Слом границы между магами и маглами помогает читателям увидеть, что само бытие (не сводящееся к материи и энергии) объединяет воедино всю реальность, и обнаружить это «великое бытие» возможно лишь в поиске сакрального, а не «научного» или профанного.
И в-третьих: мы любим магию в «Гарри Поттере» за то, что она помогает нам упражнять атрофированные духовные силы (отождествляя себя с Гарри и его друзьями), в то же время призывая нас быть такими же благородными и отважными, как они. Это очень важно – и к этому мы вернемся в следующих главах.
Вы слышали истории о детях, которых заманивали в ведьмовские ковены, воспользовавшись их желанием стать похожими на Гарри? О том, что с выходом в свет книг о Гарри Поттере растет число членов оккультных группировок, поскольку, мол, чтение этих книг неминуемо подталкивает людей к оккультизму? Эксперты, профессионально занимающиеся исследованием оккультных группировок, сообщают, что, несмотря на популярность «Баффи – истребительницы вампиров» и «Гарри Поттера», такие группировки и в Европе, и в Соединенных Штатах количественно ничтожны и в последнее десятилетие их численность стабильно уменьшается[32]. В реальном мире куда более вероятно, что ребенок в итоге станет кришнаитом, гинекологом или членом какой-либо христианской тоталитарной секты, чем ведьмой или колдуном.
И даже если бы желание колдовать в самом деле соблазняло детей и подталкивало их к оккультизму, смею надеяться, думающие люди восприняли бы это как прискорбное, трагическое заблуждение, указывающее скорее на неверное воспитание конкретного ребенка, чем на опасность от книги. Так безумная популярность в 1960–1970-х «Подземелий и драконов» со всем сопутствующим оккультным мусором выросла из нездорового и прискорбного недопонимания «Властелина колец», эпоса с очевидными христианскими обертонами. Но если бы нам предписывалось избегать книг, которые можно неверно понять или перевернуть их содержание с ног на голову, трагедия в Джонстауне[33] и другие подобные случаи логически требовали бы отказаться от Библии.
А что с названием первой книги в серии? Если в этих книгах нет колдовства, почему же и первый роман, и первый фильм называются «Гарри Поттер и Колдовской Камень»? В том-то и дело, что первая книга называется вовсе не так. Артур Левин, издатель серии о Гарри Поттере в США, изменил название с «Философского камня» на «Колдовской», поскольку был уверен, что книгу со словом «философский» в заглавии не купит ни один американец.
Один православный епископ заметил как-то, что ненавистники Гарри, «сосредоточившись на магической образности литературных деревьев, не видят за ними духовного леса»[34]. Если в таком непонимании «Гарри Поттера» благонамеренными христианами есть нечто трагичное – это трагедия «дружественного огня». Как пехоту порой по ошибке накрывает огнем собственная артиллерия, так и Гарри слышит обвинения с той самой стороны, которой служит. Принимая литературную магию за колдовство, некоторые христиане воспринимают удар по атеистическому натурализму как приглашение заняться оккультизмом[35]. Если «магические деревья» «Гарри Поттера» смогут хоть немного помочь тем, кто потерял почву под ногами, вновь вырастить из пепла духовный лес – значит, Роулинг окажет современному человечеству большую услугу.
Почти каждый день я получаю от читателей электронные письма о том, как им «сложно» читать «Гарри Поттера» в свете его трансцендентного значения и специфически христианского содержания. Они настаивают, что символы, темы и смыслы этих книг вполне понятны и без воображаемого христианского подтекста, который видят в них верующие.
Доказывая, что символизм «Гарри Поттера» вовсе не «исключительно» христианский, эти читатели совершают ошибку, поскольку не желают видеть одной неудобной истины об английской литературе.
У меня есть друзья, преподающие и пишущие о Саудовской Аравии и арабской культуре в целом. Их работа не ограничивается исламом; однако они не были бы специалистами в своем деле, если бы не осознавали огромного влияния Корана и исламского мировоззрения на культуру, политику, вообще на все арабское. Надеюсь, это понять не сложно.
К сожалению, в постхристианскую в культурном смысле эпоху, во времена, когда университеты по большей части питают откровенную враждебность к любым религиозным аллюзиям (с такой враждебностью я столкнулся там, где учился сам), от людей ускользает тот простой и неудобный факт, что на протяжении всей своей истории, вплоть до последних пятидесяти лет, английская литература была… кхе-кхе… да, именно «исключительно» христианской. Христианские авторы писали для христианской читающей аудитории, их книги, стихи и пьесы были призваны способствовать духовной и повседневной христианской жизни общества. Именно такова была суть английской литературы, и это начало меняться только после Первой мировой войны.
Когда я объясняю популярность романов о Гарри Поттере реакцией мира, из которого изгнана духовность, на возвышающий и просвещающий опыт трансцендентного (пусть он и подается как развлечение), меня часто обвиняют в прозелитизме и в том, что я насильно втискиваю в «Гарри Поттера» христианское содержание. В ответ на это можно только рассмеяться. Никто ведь не подозревает моих друзей-арабистов в желании обращать людей в ислам из-за того, что их сообщения о событиях и тенденциях на современном Ближнем Востоке насыщены отсылками к исламу, занимающему огромное место в арабской культуре.
Если кому-то из фанатов Гарри неприятно слышать, что другие читатели, будь то христиане или нет, интерпретируют книги о Поттере в христианском свете, я бы попросил их спросить себя, в чем проблема. Чтение книг в христианской литературной традиции (если оно обращено не к чисто христианской аудитории и не имеет узкого, конфессионального, характера) приглашает к дискуссии о христианских элементах сюжета и о традиционных приемах, используемых автором. Литературная алхимия, религиозные символы или, например, такой литературный прием, как использование «доппельгангеров» – все это не имеет особого смысла в отрыве от традиции, в которой написаны эти книги и в которой используются все эти ухищрения.
Обсуждая христианское содержание этих книг, я не стремлюсь проповедовать и не ставлю себе такой задачи. Я лишь надеюсь, что читатели лучше поймут и оценят эти книги благодаря разговору о Гарри Поттере в контексте традиционной английской литературы, которая, повторим, до недавних пор была преимущественно христианской. Ни пьесы Уильяма Шекспира, ни романы Джеймса Джойса невозможно понять, не оценив их духовный контекст и место в традиции английской литературы. То же касается и историй Дж. К. Роулинг.
Если читатели хотят смотреть на «Гарри Поттера» исключительно светским взглядом, то есть читать эти книги вне контекста и традиций, в которых они написаны, возможно, это просто не их книги. Английская литература (а «Гарри Поттер», несомненно, книга английская от первой до последней страницы) – христианская в том же смысле, в каком тибетская культура – буддистская, а политика Саудовской Аравии – исламская, и с этим ничего не сделаешь.
Отрицать это – значит не «проявлять свободомыслие», а жить в своих фантазиях. Точно так же, как отрицать христианские элементы «Гарри Поттера» или настаивать на его демоничности вовсе не значит проявлять большое благочестие и верность своей вере: те, кто так делают, просто демонстрируют непонимание места литературы в духовной жизни, христианских традиций английской литературы и, наконец, популярности «Гарри Поттера».
Теперь от просвещающей и возвышающей инкантационной магии «Гарри Поттера» перейдем к борьбе добра со злом в этих историях.