Жизнь на горе Хулишань текла своим чередом. Лис-с-горы хандрил и пил вино вот уже третий месяц, но больше не заставлял других пить с ним. Лисы вернулись к своим обязанностям.
Господин-с-горы принялся отращивать ещё один хвост. Недопёсок сказал ему, что самое время отращивать второй хвост, мол, у Куцехвоста для этого накопилось достаточно сил. Дао Лисы не объясняло, как это делается.
Господину-с-горы приходилось до всего доходить своим умом. Поразмыслив, он решил, что хвост можно отрастить, медитируя в разы усерднее, чем прежде, и направляя духовную энергию по каналам к хвосту. Сделать это было не так-то просто, поскольку хвост всё ещё был для Господина-с-горы инородным, так сказать, телом.
Он пытался припомнить, что некогда читал о культивации. Разумеется, в книгах людей ничего не было про отращивание хвостов, но упоминались техники, позволяющие вырастить, скажем, новый глаз или палец вместо утраченных. Господин-с-горы решил, что это одно и то же. Быть может, удастся вернуть себе полноценный хвост, а потом уже отращивать следующий.
Он взял кисточку и на осеннем листе набросал список того, что ему нужно для изготовления пилюли. В основном это были травы и коренья, и он не сомневался, что отыщет их на склонах горы Хулишань.
Несколько дней Господин-с-горы бродил по горе с корзиной за плечами, разыскивая нужные ингредиенты. Лисий нюх, которым он теперь обладал, ему отлично пригодился: он вынюхивал нужный корень, разрывал землю вокруг и доставал его.
Ещё несколько дней ушло на то, чтобы высушить травы и измолоть коренья в ступке.
Лису-с-горы, разумеется, донесли, что Господин-с-горы что-то химичит. Он отставил недопитую чашу вина, поднялся и пошёл поглядеть. В глазах его вновь вспыхнул интерес. Лисы поняли: траур по человеку закончен, – и подумали, что нужно поблагодарить за это Куцехвоста: если бы не его нелепые выходки, Лиса-с-горы ни за что не удалось бы отвлечь от пьянства.
Господин-с-горы как раз закончил варить мастику, из которой скатывались пилюли. Выварилось совсем немного, как раз на одну пилюлю. Он сунул лапу в ещё дымящийся котёл, подцепил мастику когтями и скатал из неё нечто, напоминавшее пилюлю. С лисьими лапами не получалось придать ей круглую форму, но Господин-с-горы подумал, что форма не так уж и важна, если содержание верное. Мастика подстыла, и Господин-с-горы уставился на нечто пилюлеобразное в своей лапе. Пахло тоже не очень. Господин-с-горы прежде никогда не изготовлял пилюль. Пробовать их ему тоже не доводилось. Он понюхал комок в своей лапе и чихнул.
Кто-то чихнул с ним в унисон. Господин-с-горы обернулся и увидел Лиса-с-горы.
Тот прикрыл лицо рукавом и воскликнул:
– Чем здесь воняет?
Господин-с-горы поспешно сунул пилюлю в рот и проглотил. Пилюля продиралась через горло, как тупой нож через плотно натянутую ткань. Глаза Господина-с-горы заслезились.
Лис-с-горы между тем сунул палец в котелок с остатками мастики, долго разглядывал то, что нацеплялось на коготь, осторожно понюхал и вновь чихнул.
– Что это за мерзость? – спросил он, раздумывая, обо что бы вытереть руку. – Дёготь?
Господин-с-горы ничего не ответил. Он был слишком занят, пытаясь засунуть себе лапу в пасть и вытащить застрявшую в горле пилюлю или протолкнуть её дальше. Слёзы из его глаз катились градом.
Лис-с-горы наконец заметил, что с Куцехвостом что-то не так. Он бесцеремонно поднял его с земли за хвост и принялся трясти вверх-вниз. Так обычно поступали с лисами, если те чем-то давились. Господин-с-горы крепко стиснул челюсти. Выплёвывать пилюлю, пусть она и встала поперёк горла, он не хотел. Столько усилий было потрачено на её создание! По счастью, тряска помогла пилюле проскочить дальше и плюхнуться в желудок. Почувствовав это, Господин-с-горы раскрыл пасть и позволил слюне течь. Лис-с-горы приподнял его выше, поглядел на залитую слюнями морду Куцехвоста и, убедившись, что он дышит нормально, поставил его на пол. Господин-с-горы рысью помчался к бочке с водой, чтобы напиться и умыть морду. Даже в лисьем обличье он пытался за собой следить.
– Ты наелся дёгтя? – спросил поджидавший его Лис-с-горы, когда Господин-с-горы вернулся обратно.
Господин-с-горы подумал, что не стоит говорить правду. В Дао Лисы не было ничего подобного. Поэтому он взял кисточку и намарал на листке клёна: «Выгнать паразитов». Он знал, что звери едят горькое, чтобы прогнать из желудка поселившихся там червей. Пусть уж Лис-с-горы лучше думает, что его одолели паразиты. Лис-с-горы фыркнул что-то себе под нос, сунул руку в рукав и вытащил из него небольшой мешочек, пряно пахнущий петрушкой, полынью и ещё разными травами.
– Завари себе чай и пей, – велел он, кинув мешочек Господину-с-горы, тот поймал передними лапами. – Хватило же ума сварить дёготь…
Лис-с-горы ушёл, продолжая фыркать себе под нос. Господин-с-горы вздохнул с облегчением.
Ничего не произошло. Господин-с-горы думал, что как только пилюля переварится, так сразу и начнёт отрастать отгрызенный хвост. В тех книгах, что он некогда читал, уверяли, что эффект от пилюли моментальный.
Господин-с-горы просунул хвост между лапами и придирчиво его осмотрел. Лисы-слуги тогда постарались, подлатали его на славу, и выглядело как пусть и коротенький, но всё же самый настоящий хвост, только без лисьей белой или чёрной кисточки на конце. Хвост нисколько не изменился. Господин-с-горы был разочарован: усилия по приготовлению и проглатыванию пилюли пропали даром. Он почесал лапой за ухом, размышляя. Ничего не поделаешь, придётся отращивать хвост медитацией.
Полагая, что процесс этот будет долгий, Господин-с-горы подтащил подушку и уселся на неё в позе лотоса. В некое подобие позы лотоса, если уж начистоту, всё-таки он был лисой, а не человеком, и конечности у него гнулись не так хорошо, как хотелось бы. И он принялся медитировать, медитировать, медитировать…
По счастью, пошли дожди, и ему не нужно было поливать персиковое дерево, так что он мог полностью посвятить себя медитации.
Изредка он поднимался с подушки и заглядывал себе за спину, чтобы проверить, не вырос ли ещё один хвост. Не вырос ни через неделю, ни через две. Зато Лисье пламя внутри окрепло и прибавило себе пару языков за время медитации.
Господин-с-горы был раздосадован. Он всё делал правильно и даже научился чувствовать огрызок хвоста как часть себя, но хвостов это ему не прибавило. Он насупился и поскрёб голову лапой.
Лис-с-горы, который в очередной раз заглянул к нему (Господин-с-горы был погружён в медитацию и не видел, что Лис-с-горы частенько его проверяет), увидел, что Куцехвост сидит, подперев морду одной лапой и скребя в затылке другой. Выражение морды у него при этом было унылое.
– Что это с тобой? – спросил Лис-с-горы и дёрнул его за ухо.
Господин-с-горы лишь недовольно огрызнулся.
– И когда ты уже научишься тявкать нормально? – закатил глаза Лис-с-горы. – Что ты здесь делаешь, я спрашиваю.
Господин-с-горы взял кисточку и написал на листке: «Отращиваю второй хвост». Лис-с-горы прочёл, фыркнул и ещё раз дёрнул Господина-с-горы за ухо.
– Ты думаешь, хвосты так отращивают? Если бы для этого было достаточно сидеть сиднем, у каждого бездельника на Хулишань было бы по два, а то и больше!
Господин-с-горы потрясённо тявкнул. Лис-с-горы вышел во двор, поглядел на персиковое дерево и оборвал несколько листьев с самых тонких веток.
– Ешь, – велел он, вернувшись и протягивая листья Господину-с-горы.
Господин-с-горы очень сомневался, что листья персикового дерева съедобны. Морда у него стала как у тибетской лисы.
– Перед медитацией съедай несколько листьев, – продолжал Лис-с-горы. – Без этого ты на себе ни шерстинки не вырастишь. И не вздумай их варить! – добавил он, вспомнив о любви Куцехвоста к кулинарным экспериментам.
Господин-с-горы долго изучал выражение лица Лиса-с-горы и протянутые ему листья персикового дерева. Люди никогда не ели листья, но повсеместно использовали их для изготовления ядов. А если он отравится, изжевав их?
– Ну, если не хочешь отращивать хвост, то и не ешь, – пожал плечами Лис-с-горы, бросив листья на стол. – Можешь сидеть и отращивать седалищные мозоли, как у обезьяны.
Он засмеялся собственной шутке и ушёл.
Господин-с-горы долго косился на листья, потом взял один и отгрыз самый кончик. Вкус был просто отвратительный! У Господина-с-горы свело скулы. Он подождал немного, прислушиваясь к себе и выискивая симптомы начинающегося отравления. Ничего. Он съел лист полностью и опять прислушался. Ничего и в этот раз. Господин-с-горы поскрёб лапой в затылке и запихнул оставшиеся листья в пасть. Морда у него опять стала как у тибетской лисы. Горечь невообразимая!
Он с трудом проглотил жвачку из листьев и принялся медитировать, размышляя, сколько листьев ему придётся съесть, чтобы отрастить ещё один хвост. Лис-с-горы ничего об этом не сказал.
Он ел листья три недели подряд, и выражение тибетской лисы прочно обосновалось на его морде. Желудок у лис был лужёный. Господин-с-горы зря боялся: ни несварения, ни изжоги он не заработал. Но всё, что он ел, теперь имело горький привкус, и даже вода, которую он пил, казалось, тоже имела привкус листвы персикового дерева.
Хвост не отрастал. Господин-с-горы ел в два раза больше листьев следующие три недели – с тем же успехом. Лисье пламя прибавило ещё несколько языков.
Господин-с-горы попробовал сварить листья в кипятке. Всё-таки он был не совсем лисой. Быть может, поэтому у него не получалось сделать это по-лисьи? На вкус варёные листья были ещё гаже, чем в сыром виде, но Господин-с-горы стоически их жевал и проглатывал один за другим, пока его живот не раздулся, как шар.
После трёх недель поедания варева из листвы хвост так и не появился. Появилась изжога.
– В гроб этот хвост! – ругнулся Господин-с-горы и лёг спать.
Он твёрдо намерился бросить затею отращивать хвост. Вместо этого принял решение медитировать и копить духовные силы.
Наутро Господин-с-горы полил персиковое дерево и сел медитировать. Сидеть было страшно неудобно. Он просунул под себя лапу, пощупал, нащупал два уплотнения под шкурой и мрачно подумал, что Лис-с-горы оказался прав: вместо хвоста отрастил себе седалищные мозоли!
Съедать поутру пару персиковых листьев вошло у него в привычку. Господин-с-горы выбирал те, что помягче, на концах веток, едва раскрывшиеся. Старые листья были жёсткие, он их не трогал, но понимал, что придётся обрывать и их, когда молодая листва закончится. А он полагал, что съест все листья на персиковом дереве, прежде чем у него появится хотя бы намёк на второй хвост!
Обязанностей у него прибавилось. Ему теперь приходилось относить поднос с завтраком Лису-с-горы. Тот всё ещё пребывал в дурном настроении, и лисы полагали, что Куцехвост, раз уж он явно в милости у хозяина горы, прекрасно с этим справится.
Господин-с-горы побаивался Лиса-с-горы. Самую малость, но побаивался. Но поскольку сознание его было не вполне лисьим, то животного страха перед ним, как остальные лисы, он не испытывал. Он взял поднос с едой и понёс его Лису-с-горы, осторожно вышагивая по неровным камням двора. Поднос был тяжеловат для лиса, но гибкие пальцы Господина-с-горы крепко держали его, не давая накрениться.
Лис-с-горы сидел возле низкого игрального столика, наклонившись над шахматной доской. Шахматы были заморские, с вырезанными из дерева игральными фигурами, изображающими всадников на конях, солдат в доспехах и прочее. Господин-с-горы никогда таких не видел. В посёлке, где они с Ху Вэем играли в шахматы, фигуры были обычные – плашки с названиями или чёрные и белые камешки.
Фигуры были расставлены так, словно шахматная партия в самом разгаре. Лис-с-горы играл сам с собой: сделав ход, он пересаживался напротив собственного места и делал ответный.
Господин-с-горы поставил поднос и, не удержавшись от любопытства, взглянул на шахматную доску. Лис-с-горы скрёб когтями за ухом, размышляя, какой ход сделать. «Конём», – мысленно сказал Господин-с-горы. Ему, чтобы оценить ситуацию, хватило и одного беглого взгляда. Но подсказать ход он Лису-с-горы не мог: лесному лису, каким его полагали, неоткуда знать правила игры в шахматы! Господин-с-горы озадаченно поскрёб кончик носа когтем, потом глаза его вспыхнули озарением. Он взял фигуру коня с шахматной доски и принялся её разглядывать и даже обнюхивать.
– Не трогай! – всполошился Лис-с-горы. – Это не еда!
Вероятно, он решил, что Куцехвост собирается попробовать коня на зуб. Господин-с-горы со скучающим видом поставил коня на шахматную доску, очень небрежно поставил, вот только не на то место, где конь стоял до этого, а на нужное, с которого можно было сделать шах вражескому королю. Лис-с-горы принялся браниться, что Куцехвост перепутал фигуры, протянул руку к доске, чтобы переставить коня обратно, но замер. Вероятно, он заметил шах королю. Жёлтые глаза его тут же оказались на Господине-с-горы. Тот невольно поёжился, но всё-таки сделал вид, что не понимает, за чего его бранят.
– Куцехвост, ты умеешь играть в шахматы? – спросил Лис-с-горы и тут же, не дожидаясь ответа, фыркнул: – Откуда? Ты ведь лесной лис…
Но жёлтый огонёк в его глазах тут же разгорелся сильнее, и Лис-с-горы велел:
– Садись напротив меня. Я научу тебя играть в шахматы. Ты кажешься смышлёным, ты должен понять.
Господину-с-горы пришлось сесть за шахматную доску и притворяться, что он ничегошеньки не понимает в шахматах. Быть может, он даже переусердствовал в этом. Но Лис-с-горы был доволен и с жаром принялся вдалбливать основы игры в шахматы в Куцехвоста. Он перечислял всевозможные ходы, заставлял Господина-с-горы показывать ему фигуры, которые он называл, и как ими ходят, чтобы убедиться, что Куцехвост запомнил. Господин-с-горы иногда намеренно ошибался, чтобы Лису-с-горы не казалось подозрительным, что он запомнил всё с первого раза. Лис-с-горы рычал на него и принимался повторять снова. Через пару часов обучения Господин-с-горы решил, что можно перестать притворяться, и ответил правильно.
Лис-с-горы обрадовался:
– Наконец-то! Давай сыграем пробную партию.
Господину-с-горы пришлось быть осторожным. Чтобы не выдать себя, ошибки приходилось совершать намеренно. За эту партию у него было не менее десяти шансов поставить Лису-с-горы шах и мат, но он упорно делал вид, что не замечает удачного расположения фигур. Он проиграл в пух и в прах, но Лис-с-горы остался доволен.
– Теперь мне есть с кем играть в шахматы! – довольно воскликнул он.
«А другие лисы?» – спросил Господин-с-горы, выводя слова прямо на краю шахматной доски. Лис-с-горы следил за его когтем, так что понял написанное.
– Слишком тупы, – фыркнул он с презрением. – Я пытался учить их, но они даже не могут запомнить названия фигур. Ещё сто лет пройдёт, прежде чем они смогут сделать хотя бы это! Куцехвост, ты знал, что ты настоящий гений?
Господин-с-горы хоть и был польщён, но виду не подал.
С того дня они каждый день играли в шахматы, и Лис-с-горы был уже не в таком дурном настроении, как прежде, хоть Господин-с-горы так ни разу и не выиграл у него.
У Господина-с-горы было отличное настроение, несмотря на неудачу с отращиванием хвоста.
«Вероятно, – подумал он, – так просто это не делается. Я ведь здесь лишь несколько месяцев. На культивацию уходят годы».
Утешившись этим, он продолжил совершенствоваться.
Игра в шахматы помогала ему держать ум в напряжении: иногда ему казалось, что лисье обличье отупляет. Были кое-какие вещи, которые он забыл после перерождения в лису и не мог вспомнить, как ни старался. Так, он не помнил теперь собственного имени. Он знал, что люди называли его Господином-с-горы, а Ху Вэй – У Мином, но настоящее имя память утратила.
«Вот теперь точно стал У Мином», – мрачно подумал Господин-с-горы.
Впрочем, у него была едва ли не вечность, чтобы вспомнить или придумать себе новое имя.
В тот день Господин-с-горы занимался стихосложением. Погода и настроение располагали провести день, упражняясь в изящных искусствах. Он исписывал один осенний листок за другим и откладывал на край стола.
Двери в его дом распахнулись довольно резко. Это была тощая девчонка-лиса. Неприязнь её к Куцехвосту росла с каждым днём: Лис-с-горы проводил с Господином-с-горы всё больше времени за беседами или за игрой в шахматы и совсем забросил дела (которые сводились к лисьим пирушкам, если уж начистоту). Остальные лисы нисколько не возражали надираться без Лиса-с-горы и Куцехвосту благоволили, ведь у Лиса-с-горы теперь было хорошее настроение, и он и думать забыл о своей утрате – о человеке, по которому они ещё недавно справляли поминки. Девчонка-лиса была о Куцехвосте другого мнения.
– Штукарь бесхвостый! – злобно тявкнула она, глядя на Господина-с-горы узкими, как щели, глазами. – Это всё ты и твои штукарства! Из-за тебя гэгэ бросил меня!
Господин-с-горы уставился на девчонку-лису не мигая. Претензии её были более чем странные. Из того, что видел Господин-с-горы и что рассказывал ему болтун-Недопёсок, девчонка-лиса уже не одну сотню лет сохла по Лису-с-горы, но взаимности добиться не могла: Лис-с-горы попросту не обращал на неё внимания в известном смысле.
– Ты ещё хуже человека!
Девчонка-лиса подбежала вплотную и опрокинула столик, за которым сидел Господин-с-горы. Осенние листья рассыпались по полу, девчонка-лиса принялась топтать их, повторяя:
– Вот тебе! Вот тебе!
Господин-с-горы вскочил. Лисье пламя внутри него свернулось в комок от ярости. У девчонки-лисы были грязные ноги, а тушь на листках ещё не высохла, и теперь его стихотворения превращались в безобразные кляксы. Глаза его вспыхнули белым светом, как это бывало ещё до перерождения, если он выходил из себя. Девчонка-лиса торжествующе плюнула на листки лисьим огнём, синеватое пламя вспыхнуло и охватило листки.
– Вот тебе! – повторила она с силой.
– Тупая лиса!!! – заорал Господин-с-горы, отталкивая её от листков. Он принялся прихлопывать лапами прямо по пламени, не обращая внимания на то, что шерсть на его пальцах плавится и превращается в тлеющие угольки, и на то, что его тявканье сложилось в слова, которые поняли все, кто услышал его вопль.
– Как ты меня назвал?!
Недопёсок, ставший свидетелем этой свары, поджал хвост и помчался к Лису-с-горы, полагая, что ничем хорошим эта ссора не кончится. Он знал, что Куцехвост очень дорожил осенними листками, покрытыми закорючками.
– Куцехвост! Куцехвост! – щёлкая челюстями, пролаял Недопёсок, ворвавшись к Лису-с-горы.
Тот расставлял фигуры на шахматной доске.
– Что с Куцехвостом? – нахмурился Лис-с-горы.
Но Недопёсок был слишком взволнован и только беспорядочно махал лапами и повизгивал. Лис-с-горы бросил шахматы и широкими шагами пошёл к дому Куцехвоста. Недопёсок бежал следом и подвывал.
Ещё на подходе Лис-с-горы услышал рычание. Тембр голоса был знакомый, но Лис-с-горы не сразу понял, что это Господин-с-горы. Он никогда прежде не рычал так… вообще не рычал, к тому же в этом рычании слышалось явственное: «Тупая лиса!»
Лис-с-горы вбежал в дом. Господин-с-горы стоял на всех четырёх лапах, передними на обугленных и всё ещё горящих лисьим пламенем осенних листках. Глаза у него были совершенно белые, а сам он окружён беловатым сиянием – всплеск ярости был настолько силён, что духовные силы вырвались и проявились в виде ауры. Лис-с-горы на секунду раскрыл глаза шире, чем обычно, крылья его носа дёрнулись. Сзади у Господина-с-горы развевались два хвоста, не очень длинных, но всё же длиннее, чем его природный хвост, изуродованный собаками.
Недопёсок всплеснул лапами и, решив, что Куцехвост тоже горит, как и листки под ним, схватил бадью и помчался к колодцу за водой.
Лис-с-горы взял девчонку-лису за шиворот и вышвырнул из дома с резким:
– Убирайся и не показывайся мне на глаза!
Недопёсок промчался обратно, расплёскивая воду, и, прежде чем Лис-с-горы успел его остановить, опрокинул бадью прямо над Господином-с-горы. Неожиданный душ, надо признать, привёл его в чувства: белое сияние пропало, глаза стали обычными, лисьими. Вид у него был жалкий. Но и лисий огонь пропал, правда, вместе с ним и осенние листки.
– Так-так, – сказал Лис-с-горы, подходя и поднимая Господина-с-горы за откушенный хвост, – вот так неожиданность.
Господин-с-горы огрызнулся, и в этот раз все его прекрасно поняли. Недопёсок приложил передние лапы к морде в знак сильнейшего удивления.
– Наконец-то научился тявкать, – сказал Лис-с-горы без видимого недовольства, опуская Господина-с-горы обратно на землю. – Как это тебе удалось?
Господин-с-горы сообразил, что они теперь его понимают, вот только сам не понимал, как так вышло, поэтому придержал лапой челюсть и прошамкал:
– Не знаю.
– Ай-ай, – сказал Недопёсок, – впервые вижу, чтобы лис отрастил сразу два хвоста!
– Да, – согласно протянул Лис-с-горы, – разом два ещё не бывало. И как это вышло, ты, конечно, тоже не знаешь?
Господин-с-горы сообразил, что они говорят о нём, и удивлённо поглядел через плечо себе за спину. Толком увидеть ничего не удалось, и он завертелся на месте, как собачонка, ловящая свой хвост. У него на самом деле было теперь ещё два хвоста помимо собственного, два коротеньких, но пушистых хвоста справа и слева от откушенного, и что-то подсказывало Господину-с-горы, что они скоро отрастут в настоящие лисьи хвосты. Но Лис-с-горы был прав: он не знал, как смог отрастить сразу два и столь внезапно.
– У тебя от злости произошёл всплеск духовной силы, – пояснил Лис-с-горы, сапогом подпихивая сгоревшие листки в кучу. – Вероятно, это ускорило культивацию твоего хвоста.
Господин-с-горы сел и горестно уставился на кучки мокрого пепла. Недопёсок, который чувствовал себя отчасти виноватым в произошедшем, поскольку водой смыло тушь и с тех листков, что чудом уцелели при пожаре, похлопал его лапой по спине и заискивающе сказал:
– Куцехвост, ты же умный. Ты легко вспомнишь, что было написано на каждом листке.
Он ловко поставил перевёрнутый столик и принялся рысью бегать по дому, подбирая и раскладывая по местам раскиданные вещи. Он даже вызвался растирать для Господина-с-горы тушь, если тот решит восстанавливать листки прямо сейчас.
– Подождите немного, – сказал Лис-с-горы и вышел.
Господин-с-горы тем временем пытался, с трудом выговаривая слово за словом, убедить Недопёска, что ни в чём его не винит.
– Бедные твои лапы! – со вздохом сказал Недопёсок.
Господин-с-горы поглядел на передние лапы. Шерсть на его пальцах и выше оплавилась. Боли он не чувствовал, но испытал лёгкое омерзение, увидев, что кожа у него бурого цвета. Было это от ожога или по природе, он не знал.
Вернулся Лис-с-горы, принёс целый ворох настоящей бумаги и бамбуковых табличек, скреплённых жгутами. Всё это было своровано у людей. Бумага была исписана с одной стороны, как и таблички, но Лис-с-горы сказал, что другой-то прекрасно можно пользоваться. Господин-с-горы взял один лист, поглядел на изнанку. Это был розыскной лист какого-то бандита. Другие листы бумаги были тоже содраны с досок объявлений, на некоторых были написаны указы властей. Бамбуковые таблички, вероятно, были сворованы из книжных лавок и у зазевавшихся уличных торговцев.
– В амбаре ещё целая куча, – небрежно сказал Лис-с-горы. – Когда эти закончатся, Недопёсок принесёт тебе остальное.
Господин-с-горы горячо поблагодарил Лиса-с-горы и тут же сел восстанавливать свои поэтические листки.
Лис-с-горы стоял подле него, в глубине его глаз мерцало какое-то беловатое пламя, ничуть не лисье. Он сделал над собой усилие, будто ему сложно было отвести от Куцехвоста взгляд, и сказал, отворачиваясь, чтобы уйти:
– Можешь сегодня не приходить играть в шахматы.
Господин-с-горы был так увлечён письмом, что и не расслышал.