– Извините, я… Ищу… Я здесь жила когда-то.
Она не может произнести фразу «в бараке». Как Бога не упоминают в суе, так и самый страшный кошмар остается за завесой молчания. И только иногда, ночью, в кромешной темноте он имеет право появится в своём законном облике.
– Ещё одна. Один тоже тут весь месяц ходит, ищет что-то. Странный такой, с повязкой на лице. Шрам поди скрывает.
Старик провел рукой вдоль лица. Что-то в голове резко щелкнуло. Нет, не может быть, столько времени прошло.
– Шрам? – она произнесла это неуверенно, не веря в услышанное.
– Ну да, на левом глазу.
Мужчина ещё раз провел пальцами от лба к щеке через глаз. Конечно, у каждого второго мог быть шрам, но на левом глазу… Какой мог быть процент совпадения? Неужели он… Жив?
– Как он выглядит?
– Дай вспомнить… Высокий, крупный, волосы черные. Лет на двадцать младше меня. Совсем не похож на здешних. Молчит ещё постоянно, что ни спроси – всё остается без ответа.
Старик подозрительно посмотрел на девушку.
– Ты что, знаешь его?
– Что? Нет… Не знаю.
Незнакомец безразлично пожал плечами.
– Ну тогда ладно, дочка, пойду я, некогда мне. Дождь весь урожай мне побил.
Старик собирался уйти, но девушка, опомнившись, вцепилась в его локоть, в её единственную надежду. Женская хватка была крепкой, а взгляд бешенный.
– А где вы его видели?
– Как где? На месте бывшего фашистского лагеря. Там он околачивается целыми днями.
– А сегодня? Сегодня видели?
Старик сердито вырвал локоть из женских рук.
– Да больно нужно мне его сторожить. Коль надо – иди сама и посмотри. Ишь ты!
Мужчина ещё что-то пробурчал себе под нос и медленно, тяжело переставляя ноги, ушёл. Девушке вдруг стало жарко и она расстегнула свой пиджак. Сердце стучало так сильно будто вот-вот пробьет грудную клетку.