Джейн Фэйзер
Бархат
Глава 17
– Так шеф тайных агентов в Париже? – изумленно спросил Талейран.
Его рука, держащая бутылку над двумя хрустальными бокалами, застыла в воздухе. Это было вовсе не похоже на министра иностранных дел Франции, который вообще крайне редко казался удивленным.
– Именно так.
Габриэль, приехавшая к Талейрану в дом на улице д'Анжу, развязала ленты своей шляпы и бросила ее на обитую кожей кушетку. Затем она взглянула на себя б зеркало, висевшеенад камином, и заколола выбившуюся прядь волос.
– Где? – поинтересовался Талейран, протягивая графине бокал с бургундским.
– Благодарю.
Габриэль с улыбкой взяла бокал с вином и вдохнула его аромат.
– Не знаю, где он, – честно добавила она. – Он не сказал мне. Ядолжна ждать, когда он со мной свяжется.
– Осторожный человек, как я и думал, – задумчиво кивнул Талейран. – Из твоего письма я заключил, что существует какая-то связь… – тут министр красноречиво помолчал, – между тобой и лордом Прайдом.
Габриэль отпила вина. Как он мог догадаться? Ей казалось, что ее послание абсолютно лишено каких бы то ни было эмоций. Но Талейран всегда умел понять всю подноготную, и не имело никакого смысла заговаривать ему зубы.
– Да, – согласилась она. – По сути, даже нечто большее.
– Ясно.
Министр иностранных дел оглядел ее опытным взглядом знатока женщин.
– Страсть овладевает тобой, – заключил он. – Так всегда и было. Ты была точно такой же после встреч с Гийомом.
Габриэль сумела твердо выдержать его взгляд.
– Да, кое в чем наши отношения похожи на те, что были у меня с Гийомом.
– Оба они – шефы тайных агентов. Точнее, Гийом был шефом тайных агентов, – поправился Талейран. И сухо добавил: – Похоже, сама судьба приводит тебя к таким людям, mon enfant.[7]
– Вы мой учитель, так чему же тут удивляться?
Талейран рассмеялся:
– А ты за словом в карман не лезешь! Интересно, как лорд Прайд относится к этому?
Габриэль решила, что на этот вопрос ответа не требуется.
– Ну-с, и как же эти ваши отношения сочетаются с делом, которое тебе поручено? – безразличным тоном заметил министр, переходя к интересующей его теме.
– Прайд в ответе за смерть Гийома, – проговорила графиня. – Я не могу забыть этого, несмотря на… – Она пожала плечами. – Несмотря на физическое влечение. Наши отношения именно такие, ничего больше.
Министр почесал подбородок.
– Хорошо. Надеюсь, мы правильно понимаем друг друга, ma fille[8]. Так ты хочешь сказать, что, несмотря на физическое влечение, существующее между вами, ты по-прежнему желаешь отомстить за смерть Гийома?
Габриэль подошла к камину и стала смотреть на огонь. В языках пламени ей виделось лицо Гийома. Он смеялся, его глаза были такими живыми…
– Да, – тихо промолвила она, как бы разговаривая с собой. – Я использую его, сэр, именно так, как вы пожелаете.
Талейран кивнул:
– Слишком много поставлено на карту. Слишком много, чтобы просто принести это в жертву слепой страсти.
– Понимаю.
Раздался стук в дверь. Через секунду в комнату вошел лакей, чтобы зажечь свечи, опустить тяжелые шторы и подбросить дров в камин.
Талейран и Габриэль молчали, пока слуга двигался по комнате. Министр смотрел на вино в своем бокале, как будто он надеялся там найти ответы на волнующие его вопросы.
– Ты, наверное, устала с дороги, – заметил он, как только лакей, закончив свои дела, вышел из комнаты. – Почему бы тебе не отдохнуть? К тому же я уверен, что Катрин не терпится тебя увидеть.
– Да, – согласилась Габриэль и немедленно поднялась. – Очень рада, что вы уже в Париже. Мне нелегко разобраться во всех этих делах одной, без вашего совета.
Графиня взяла свои перчатки, брошенные на кушетку, ударила ими о ладонь и, помешкав, сказала:
– Существует серьезное осложнение. Сын Натаниэля находится вместе с ним в Париже.
– В Париже?!
И на этот раз мсье де Талейран не смог скрыть изумления.
– А сколько ему лет?
– Шесть. Он тайком пробрался на шхуну, и у нас не было никакой возможности отправить его обратно. Натаниэль сказал мне, что у него на примете есть один дом, где ребенок будет в безопасности, но если только Фуше прознает…
Габриэль замолчала, прикусив губу.
– Он не должен, – быстро проговорил министр. – Тебе придется говорить с ним. По сути, это будет допрос. Ты должна быть очень осторожна.
– Я знаю, – просто ответила она.
Графиня де Бокер наклонилась, и Талейран запечатлел на ее лбу отеческий поцелуи!
– Вы будете обедать дома, сэр?
– Вообще-то я не собирался, но коль уж обстоятельства изменились, то я, пожалуй, изменю свои планы, – произнес он, потрепав девушку по щеке.
– Вы оказываете мне слишком большую честь, сэр.
Габриэль произнесла это самым серьезным тоном, но в ее глазах мелькнули искорки смеха.
– Ступай, да не забудь нанести визит Катрин, – грубовато велел он. – Даже не знаю, что сказал бы твой отец, узнай он о твоих многочисленных любовных похождениях. Тебе давно пора выйти замуж и иметь детей.
– Если бы я только могла, – проговорила девушка, и смех в ее глазах погас. – Но, похоже, мужчины, которые хотят иметь семью, не находят меня привлекательной.
– Вероятно, ты сама этого не хочешь, – быстро заметил ее крестный отец. – Тебя, судя по всему, больше устраивает жизнь, полная приключений.
– И что это говорит о моем характере? – осведомилась девушка, покачав головой.
– Уверен, что ты сама можешь догадаться.
Талейран проводил ее, заметив про себя, что графиня де Бокер – одна из тех женщин, которым самой судьбой уготовано множество перемен в жизни. Ей дано познать великую страсть и страшное горе. И во многом графине можно было позавидовать. Она всегда ходила по самому краю пропасти, не знала, что такое тихий уют домашнего очага, испытала такие взлеты и падения, о которых обыватели и не представляли. Но за такую жизнь надо платить, и Габриэль было об этом известно. Ей было всего двадцать пять, а она уже так много потеряла.
Княгиня де Талейран была в своем будуаре. Катрин вышла замуж за Талейрана пять лет назад, этот мезальянс просто шокировал светское общество. Талейран, потомок одной из самых знатных и древних фамилий, женился на женщине непонятного происхождения, которая в течение четырех лёт была его любовницей! К тому же о ней было известно, что она становилась любовницей каждого, кто этого хотел. Это было невыносимо!
Ко всему прочему Катрин была просто глупа. Она не умела поддержать разговор, была далеко не молода, хотя лицо ее еще сохранило остатки былой красоты. Нет, положительно она была неподходящей парой блистательному министру иностранных дел!
У Габриэль были свои соображения на этот счет. Она полагала, что Талейран женился на своей любовнице просто потому, что этот брак его ни к чему не обязывал. Как отлученный от церкви епископ, он презирал религию, и, как истинный аристократ, он не мог не презирать буржуазную мораль. Поэтому когда Наполеон проводил одну из очередных «чисток» французского двора, требуя, чтобы все любовные связи были узаконены, Талейран подчинился требованию императора. В конце концов, это ничего не меняло.
Катрин радостно приветствовала Габриэль, и при этом у нее был такой вид, будто графиня вернулась из модного магазина, куда ушла полчаса назад, а не из продолжительной поездки в Англию.
– Дорогая, как ты хорошо выглядишь! – Катрин подставила свою напудренную и нарумяненную щеку для поцелуя. – Ты уже видела князя? – осведомилась она.
– Только что, – ответила Габриэль. – Он сказал мне, что будет обедать дома.
Катрин поморщилась:
– Какая досада! Я должна обедать у Бонвиллей и не могу отказаться. Тебе придется развлекать его за меня!
Габриэль спрятала улыбку. Способность Катрин развлечь своего мужа где бы то ни было, кроме спальни, вызывала большие сомнения.
– Знаешь, у меня есть кусок шелка цвета соломы, – проговорила Катрин, разглядывая Габриэль. – Мне этот цвет не идет, а тебе будет к лицу, ma chere[9]. Клотильда сошьет тебе что-нибудь. Где-то у меня был модный журнал, а в нем – чудное утреннее платье. Погоди-ка, где же он?
Она принялась перебирать гору журналов на столике, принадлежащем в былые времена Людовику XV. Столик был украшен мрамором.
– Ах, вот он где!
Габриэль послушно посмотрела журнал. Катрин предпочитала яркие, цветастые платья, подчеркивающие ее фигуру. А множество оборочек и рюшей на утреннем платье, изображенном в журнале, были вовсе не в стиле Габриэль. Несмотря на это, она восхищенно воскликнула, рассматривая модель, и пообещала взять шелк.
Выполнив светские обязанности, графиня отправилась в свои покои, расположенные в другом конце дома. Она намеревалась отдохнуть и прийти в себя после долгой тряски в карете.
Натаниэлю было легче: он ехал верхом рядом с экипажем. А ей с Джейком пришлось трястись на всех ухабах отвратительной дороги. Ребенок требовал постоянного внимания и не реагировал на попытки графини отвлечь его. Непривычная пища и необходимость постоянного движения сделали свое дело – мальчик чувствовал себя почти так же плохо, как на шхуне. Когда Джейк не спал, он все время жалобно стонал. К полудню первого дня путешествия у Габриэль невыносимо разболелась голова, и Натаниэль, взглянув на ее измученное лицо и запавшие глаза, взял Джейка и усадил перед собой на седле, чтобы девушка могла хоть немного поспать.
Судя по тому облегчению, которое явно испытал Прайд, отдавая ребенка Габриэль, его затея не имела большого успеха. Джейк всё время ныл, что он хочет домой, к няне и Примми, что ему нужен Недди, что он хочет молока и хлеба без хрустящей корочки. Он постоянно просился пописать, и Натаниэлю так и не удалось развлечь его.
Прайд отдал сына графине, сказав, что теперь настала очередь для его головной боли.
Однако когда они достигли предместий Парижа и их карета стала пробираться по узким улочкам, Джейк оживился, Он ни разу не был в большом городе и смотрел на все широко распахнутыми глазами, вдыхая запахи и слушая шум незнакомого места. Мальчик тут же забыл о своем недомогании и забросал Габриэль множеством вопросов, которые, принимая во внимание усталость девушки, досаждали ей не меньше его жалоб.
Габриэль лежала в большой ванне, стоявшей у огня. Она закрыла глаза, все ее тело наполнилось блаженством. Интересно, что сейчас делали Натаниэль и Джейк? Она готова была биться об заклад, что они уж точно не отдыхают сейчас в теплой ванне возле пылающего огня.
Натаниэль велел кучеру ехать на цветочный базар в Сите, недалеко от собора Парижской Богоматери. Там он спешился и забрал сына из кареты.
– Здесь мы попрощаемся, – заявил он.
– Но куда же вы поедете? – удивленно спросила Габриэль. Она не ожидала, что они расстанутся так внезапно.
– С тобой свяжутся, – сказал Прайд. – Ты получишь весточку на улицу д'Анжу.
– Когда?
– Когда придет время.
Лорд говорил непререкаемым тоном, а глаза уже внимательно оглядывали рынок. Габриэль поняла, что происходит. Она знала, что ей это напоминает.
– Очень хорошо, – спокойно согласилась девушка. Затем графиня наклонилась к окну, подозвала Джейка и заговорщицки зашептала:
– Джейк, тебя с папой ждет большое приключение. Ты должен ему помогать: не говори ни слова, пока он не обратится к тебе, Никто ничего не должен знать о нас, откуда мы приехали, – словом, вообще ничего. Это очень большой секрет, и этот секрет – наш. Хорошо?
Мальчик изумленно посмотрел на нее. Он уже привык к тому, что Габриэль и его отец говорят во время путешествия только по-французски. Правда, он не понимал, о чем они говорят, но всегда мог определить, в каком они настроении. Ребенок уже почти перестал всему удивляться, как вдруг слова Габриэль снова поразили его.
– А куда поедешь ты?
– Это тоже секрет, – прошептала она в ответ.
Джейк немного подумал, а затем кивнул:
– Мы притворимся невидимками. Как будто нас никто не видит, мы ходим по улицам, а никто об этом не знает, зато мы все видим и слышим, а они нас не слышат.
– Кроме того времени, когда вы с папой останетесь вдвоем, – заметила Габриэль.
Глаза Джейка загорелись:
– Тогда мы сможем говорить, как обычно. Когда никто не будет нас слушать.
– Совершенно верно.
– Нам пора идти, – проговорил Натаниэль.
В голосе Прайда слышалась тревога. Он подвел сына поближе к карете, чтобы графиня могла поцеловать его. Затем они пошли прочь, и вскоре затерялись в рыночной толпе.
Кучер, уже получивший указания, взмахнул кнутом, и экипаж поехал на улицу д'Анжу. Там Габриэль расплатилась с кучером и мальчиком-форейтором, которые сопровождали карету на пути из Нейи в Париж.
Как долго придется ей ждать весточки Натаниэля? Джейк явно помешает всем тайным планам лорда Прайда… касающимся, как он говорил, какого-то агента в Тулузе. Может быть, в этом случае он позволит ей работать в одиночку?
В темной комнатушке в задней части небольшого каменного дома, расположенного на улице Будэ острова Сен-Луи, сидели за столом трое. Сальные свечи тускло освещали заляпанный пятнами стол и остатки еды – чесночную колбасу и сыр.
Джейк послюнявил палец и лениво собирал им со стола крошки, беспрестанно зевая. Мальчик устал. Поначалу он очень радовался тому, что они приехали в этот маленький смешной домик. Здесь было много детей, которые, увидев его, стали подталкивать друг друга локтями и хихикать. Какой-то мальчик сунул ему в руку кусок пирога, и их страшно развеселило, когда Джейк откусил огромный кусок. Джейку хотелось поиграть с детьми, но папа не разрешил, сказав, что сегодня нельзя. А затем отец повел его наверх, в маленькую комнату под крышей.
Но теперь прелесть новизны была утрачена. Папа дал ему хлеба и кусок этой ужасной колбасы, но он был не настолько голоден, чтобы есть ее. Мальчику хотелось еще пирога и молока от их коричневых коров. И чтобы молоко было налито в его большую фарфоровую кружку с нарисованными на ней кроликами.
Папа тихо разговаривал с двумя дядями по-французски. В комнате пахло сальными свечами, чесноком и древностью. В углу чадила жаровня, согревая воздух. Впрочем, от нее стало совсем душно, и мальчику все больше хотелось спать. Он уронил голову на сложенные перед собой руки и закрыл глаза.
Натаниэль озабоченно посмотрел на сына. Ребенок должен быть в постели в такое время. Впрочем, этой ночью им придется спать в одной кровати, и кровать эта будет расположена в другом доме, до которого еще надо добраться. Джейка нельзя будет оставить там одного, но и спать за столом мальчик не должен.
Лорд Прайд встал из-за стола и взял сына на руки. Джейк удивленно приоткрыл глаза, посмотрел на отца и снова уснул, а Прайд присел на стул, пристроив мальчика у себя на коленях. Джейк сунул, в рот большой палец и стал похож на маленького щенка. Натаниэль попытался вынуть палец у него изо рта, но ребенок стал яростно сопротивляться.
– Вот бедняга, – сочувственно произнес один из мужчин. – Он так устал!
– Да, – согласился Прайд, но тут же вновь вернулся к теме их разговора. – Один из вас должен направиться в Тулузу и узнать, что происходит с Седьмым. Я не имел от него никаких известий уже несколько недель. Если бы его схватили, то мы бы уже узнали об этом. Я собирался поехать туда сам, с женщиной, но обстоятельства…
– Я поеду, – сказал один из его собеседников.
– Спасибо, Лукас.
Натаниэль благодарно кивнул бородатому мужчине, сидящему за противоположным концом стола. Осторожно, чтобы не потревожить спящего ребенка, он наполнил свой стакан и подтолкнул бутылку своим сотрапезникам.
– А как вы собираетесь использовать эту женщину? – спросил второй человек. Затем он сделал большой глоток и вытер рот ладонью. – Не могу сказать, что я умею работать с двойными агентами.
Человек усмехнулся, и стало видно, что у него во рту не хватает двух передних зубов.
– Не беспокойтесь, я буду держать ее подальше от вас.
Сказав это, Натаниэль отпил вина и отрезал кусок колбасы. Затем он продолжил:
– Мы организуем канал связи, и вы будете передавать ей сообщения, которые, по нашему мнению, она должна получать. Я хочу выявить их людей в Англии. Ей сообщат, где она сможет встретиться с нашими агентами. Ясное дело, Фуше не откажется от возможности все выяснить… и направит туда соглядатаев. Тогда мы и схватим их.
– И, конечно, информация, которую мы будем ей поставлять…
– Разумеется, она не будет важной, – прервал его Натаниэль. – И вы не будете сообщать ей ничего, не посоветовавшись.
– D'accord[10]. – Мужчины осушили свои стаканы до дна и поднялись. – Вы остановитесь у Фармье?
– Пока да. Там Джейк будет в безопасности. Никто не обратит внимания еще на одного ребенка среди их многочисленных отпрысков.
Натаниэль подождал, пока его собеседники намотали на шею шарфы, завернулись в плащи и исчезли в ночной тьме. Пламя свечи затрепетало на сквозняке, когда они приоткрыли дверь. Джейк пошевелился и пробормотал что-то.
Прайд встал и задул все свечи, кроме одной. Прижимая ребенка к себе одной рукой, в другой он держал свечу и, освещая себе путь, вышел из комнаты. В маленьком коридорчике он нажал на один из камней, из которых была выложена стена, и тотчас ничем не приметная плита, находящаяся сбоку, сдвинулась в сторону. Через комнатенку, которая ничем не отличалась от той, из которой он только что вышел, Натаниэль прошел в соседний дом. Таким образом, он миновал почти половину улицы Будэ, пока не очутился в той самой комнате, где ему предстояло ночевать. У противоположной к двери стены стояла узкая кровать, под окном, выходящим на задний двор, примостился хлипкий столик.
Это был дом некоего мсье Фармье, булочника, чья большая семья с каждым годом увеличивалась еще на одного человека. Фармье был дюже охоч до легких денег, поэтому он становился слепым и глухим, когда дело касалось его странных постояльцев. Эти люди, спокойные и скромно одетые в рабочую одежду, говорили на его языке и регулярно платили за жилье. Фармье никогда не задавал лишних вопросов и ничего не знал о своих жильцах. И в случае облавы или проверки булочник мог лишь сообщить приметы этих людей полицейским – подчиненным мсье Фуше.
Мадам Фармье, по обыкновению беременная, закудахтала, увидев Джейка. Натаниэль надеялся, что, когда мальчик отдохнет после путешествия и привыкнет к окружающему, он сможет быстро найти общий язык с большим и шумным семейством Фармье.
Лорд Прайд стащил со своего сына башмаки, куртку и брюки, а затем уложил его на узкую кровать. Джейк тут же широко раскинул руки. Натаниэль скривился. Просто удивительно, сколько места может занимать маленький мальчик шести лет! Прайд примостился на край кровати рядом с сыном, не надеясь особенно на долгий сон. Ведь кто знает, будет ли эта ночь спокойной?
Глава 18
Какой-то тип принес послание на улицу д'Анжу на следующий день. Это был грязный подросток в сдвинутой набекрень кепке, из-под которой торчал клок немытых темных волос. Лакей, отворивший парадную дверь, презрительно оглядел пришельца с ног до головы и велел тому отправляться к черному входу.
Парень фыркнул, покачав головой, сунул в руки лакею конверт и, прежде чем тот успел опомниться, спустился вниз по ступенькам и убежал.
Лакей с нескрываемым отвращением посмотрел на конверт, словно ожидая, что из него вот-вот покажется что-то мерзкое. Но, к своему удивлению, он увидел, что надпись на конверте сделана изящным почерком и адресовано послание графине де Бокер.
Габриэль сидела вместе с Катрин в залитой солнцем гостиной. Женщины оживленно болтали о каких-то пустяках, когда слуга внес письмо на серебряном подносе. Графиня сразу же узнала почерк – сердце ее так сильно забилось, словно готово было выскочить из груди.
– Извини меня, Катрин, – улыбаясь, проговорила Габриэль и вышла из гостиной.
Вбежав в свою комнату, она нетерпеливо вскрыла конверт. Послание, написанное тем самым шифром, который они разработали с Натаниэлем в Берли-Мэнор, было как две капли воды похоже на письма Гийома. Он сообщал ей о способе связи с ним – через продавщицу цветов на цветочном базаре. Ее магазинчик был слева от входа. Цветочница будет продавать примулы. Габриэль должна была купить букет, а затем дать продавщице три су и вместе с монетой передать зашифрованную записку.
В письме не было ничего личного – ни обращения, ни подписи. Но большего графиня и не ждала.
Габриэль, нахмурившись, стала ходить по комнате. Натаниэль не собирался раскрывать ей своего местонахождения. Но почему?
Конечно, она понимала: он должен быть предельно осторожен – ведь с ним Джейк. Однако ей нужно было знать, где он находится. Графиня не могла понять почему, но даже сама мысль о том, что он находится в Париже, совсем недалеко от нее, а она должна связываться с ним через какую-то цветочницу, была для нее невыносимой.
Ну что ж, она сама найдет его. Усевшись за секретер, Габриэль принялась составлять послание лорду. К сожалению, она не могла сообщить ему ничего интересного. Графиня лишь написала, что Талейран вернулся из Пруссии и собирается провести в своей резиденции в Париже несколько недель.
Сунув запечатанный конверт в сумочку, Габриэль выскользнула из дома, наняла экипаж и отправилась на цветочный базар. Там было так же людно, как и накануне. Воздух был напоен запахом цветов, которые заботливые торговцы то и дело сбрызгивали водой.
За прилавком магазинчика сидела старая карга во вдовьем головном уборе. Старуха равнодушно взглянула на Габриэль, сунула ей букет примул и протянула за деньгами изуродованную артритом руку.
Не моргнув глазом, торговка взяла конверт и три су. Габриэль ушла, поднеся к лицу букет примул и вдыхая их чудный аромат.
Недалеко от магазинчика Габриэль притаилась под каким-то навесом и стала ждать. Не прошло и получаса, как к старухе подбежал мальчишка. Паренек схватил конверт и помчался по направлению к мосту, соединявшему маленький островок Сен-Луи с его большим собратом – островом Сите.
Габриэль еле успевала за мальчиком. Она не могла бежать, не привлекая к себе всеобщего внимания, поэтому ей пришлось идти быстрым шагом. И хоть мальчишка двигался гораздо проворнее, графине удалось не потерять его из виду. Она видела, как, пробежав по Орлеанской набережной, паренек свернул на улицу Будэ.
В конце улицы графиня остановилась и спряталась за дверью одного из домов. Ветер носил над островом сырой воздух, пахнущий грязью и помоями. Мальчишка остановился у дома номер тринадцать. Она не видела, кто открыл дверь, но через несколько мгновений посланный уже убежал из дома, весело подпрыгивая. Он пробежал мимо Габриэль, не заметив ее. Девушка быстро прошла вниз по улице, внимательно оглядев дом под номером тринадцать, а затем повернула назад. По крайней мере, теперь ей было известно, где находятся Натаниэль и Джейк. Впрочем, это не принесло ей пользы.
Натаниэль грубо выругался, когда мсье Фармье принес ему наверх письмо. Ведь он дал точные указания булочнику – велеть цветочнице, чтобы она доставляла все послания в кабачок Жерара, расположенный на набережной. А уж только оттуда их можно было забирать. Фармье, конечно, начисто забыл о его указаниях. К тому же его мозги явно были затуманены утренней выпивкой.
Габриэль наверняка проследила за мальчиком. Именно так он бы сам поступил в данных обстоятельствах, а их мысли всегда совпадали.
Прайд вышел на улицу, но нигде не увидел высокой фигуры с рыжими кудрями. Но так и должно быть: опытная шпионка не могла попасться на пустяке.
Скорее всего, она не привела за собой людей Фуше и не приведет – по крайней мере, до тех пор, пока Джейк с ним. Но все равно все было испорчено. Прайд уже не был уверен в безопасности их жилья; а он не мог себе этого позволить, не подвергая опасности сына. Натаниэль вернулся в дом и поднялся в свою комнатку под крышей. Очевидно, ему придется переехать в другое место. Пусть Габриэль думает, что он все еще живет здесь и посылает сюда все свои послания. Но дом булочника так подходил Джейку!
Через несколько мгновений ступени заскрипели, и дверь в комнату распахнулась.
– Папа! – воскликнул Джейк.
– Воспитанные люди сначала стучат, а уж затем входят в комнату, – сердито проговорил Натаниэль, раздраженный неожиданным вторжением ребенка.
Джейк опустил глаза и опять стал похож на того покорного ребенка, каким его привык видеть отец в Берли-Мэнор.
– Чего ты хочешь? – мягче спросил Прайд, взяв сына за подбородок и повернув к себе. – Чем это ты вымазался?
– Конфетами, – ответил мальчик, проведя по губам ладонью. – Они липкие.
– Знаю. Пойди-ка сюда.
Натаниэль подвел сына к столику, намочил в воде полотенце и стал яростно тереть его подбородок.
– Там во дворе есть кролики, – вырываясь, проговорил Джейк. – Они в клетке. Можно мне пойти посмотреть на них? Анри будет их кормить.
– А как же ты разговариваешь с Анри? – Прайд повернул лицо сына к свету, чтобы посмотреть, не осталось ли липких следов. – Он ведь не говорит по-английски.
Казалось, Джейк смутился.
– Наверное, жесты говорят не хуже слов? – заметил Прайд. Джейк не понял, что имел в виду его отец, но заметил, что тот уже не так сердится.
– Так я пошел, пап? – переминаясь с ноги на ногу, спросил мальчик.
– Не «я пошел», а «можно я пойду?» – автоматически поправил его лорд.
– Можно я пойду? – нетерпеливо повторил Джейк. – Это же здесь рядом, во дворе.
– Понимаю, но…
Но тут Натаниэль заметил, что говорит в пустоту – маленькие ножки уже бежали вниз по ступенькам.
Лорд Прайд улыбнулся, он надеялся, что ребенок не свяжет свой завтрашний обед с пушистыми комочками, которых он увидит сегодня. И вдруг ему безумно захотелось увидеть Габриэль, рассказать ей о Джейке, услышать ее веселый смех. Внезапно Натаниэль поймал себя на мысли о том, что ему бы хотелось, чтобы она, проследив за мальчиком, пришла к нему – так же, как приходила всегда.
Но подобные мысли были сущим безумием.
– Итак, вы полагаете, мадам, что сумели войти в доверие шефа тайных агентов?
Фуше вертел в своих коротеньких пальцах незажженную сигару и смотрел на Габриэль из-под полуприкрытых век.
– Он согласился принять меня на службу, – спокойно ответила она, откинувшись на спинку стула.
Дело происходило в кабинете Талейрана.
– А каким образом вы вернулись во Францию?
– На рыбацкой шхуне, которая шла из Лимингтона в Шербур.
– И вы были вместе с Прайдом.
Это звучало не как вопрос, а как утверждение.
Габриэль держалась непринужденно, но мысли ее поскакали вперед. Как Фуше мог узнать об этом? Талейран не мог сказать ему. Графиня взглянула на своего крестного отца, но лицо у него было непроницаемым.
– Да, – ответила девушка.
Фуше изобразил подобие улыбки:
– Похоже, вы не уверены, мадам.
– Я не то чтобы не уверена, – промолвила графиня. – Просто мне любопытно, откуда вы об этом знаете?
– Вы путешествовали с пропуском, подписанным мной, мадам. У ворот Кана вы показывали этот пропуск. Мои люди всегда обращают внимание на такие вещи.
– И они узнали лорда Прайда?
Фуше покачал головой:
– Нет, я сам догадался об этом.
Дьявол! Грязная, поганая свинья! Но неужели они видели Джейка? Весь первый день он спал в карете, и она была почти уверена, что стражники не заглядывали внутрь. Но Натаниэль-то ехал верхом!
– Так, может, вы сообщите нам, где мы можем найти лорда Прайда? – предположил Фуше.
Он сунул сигару в рот и принялся шарить по карманам в поисках спичек. Но, поймав взгляд хозяина дома, Фуше отложил сигару и потянулся за бокалом с коньяком.
Перед глазами графини опять встало видение: Гийом с небольшой раной на спине, из которой внезапно брызнула кровь. Она почувствовала тяжесть его тела, ощутила, как жизнь покидает его. И опять девушка услышала этот звук – то ли стон, то ли протестующий, тихий крик, раздавшийся в тот момент, когда кинжал сделал свое дело.
Натаниэль Прайд украл у Гийома де Гранвилля его жизнь, а у Габриэль – человека, которого она любила больше жизни.
– Мадам?
Фуше наклонился вперед, и его лицо оказалось рядом с лицом графини.
– Нет, – услышала девушка свой голос, который доносился до нее откуда-то издалека. – Нет, я не знаю, где он. Он не скажет мне. Прайд обещал прислать записку.
– И уже прислал?
Габриэль представила торговку цветами в руках людей Фуше. Она покачала головой.
– Нет еще.
– Понятно, – нахмурился Фуше. – Простите меня, мадам, но мне кажется, вы не очень-то уверены в том, что говорите.
– Я не заметил этого, Фуше, – заговорил Талейран. Он улыбнулся и наполнил бокал своего гостя.
– К тому же я устала, – промолвила графиня. – Это было долгое путешествие. Я рассказала вам о ситуации в Англии все, что могла, описала все, что видела в бумагах лорда Прайда…
С этими словами Габриэль поднялась.
– Вы нам отлично помогли, мадам, – заметил Фуше, вставая вслед за ней. Он так пристально посмотрел на графиню, что у нее холодок побежал по спине. – Надеюсь, вы немедленно сообщите нам, как только английский тайный агент даст о себе знать.
– Разумеется, – ответила графиня де Бокер.
– Мне пора, Талейран. – Фуше поклонился и добавил: – Я, как обычно, выйду с черного входа. Нет, нет, – запротестовал он, когда Талейран потянулся к звонку. – Не стоит звать лакея. Я сам найду дорогу.
– Уверен, мой друг, что найдете, – произнес Талейран, спокойно улыбаясь. – Но не могу же я позволить, чтобы такой человек, как вы, ушел без сопровождения. Конвой мсье Фуше к подъезду, Андрэ! – приказал Талейран слуге, который появился в комнате сразу же после звонка, как будто он стоял за дверью.
Когда дверь за министром полиции закрылась, Талейран с гримасой отвращения покачал головой:
– Как будто я настолько глуп, что позволю ему в одиночестве бродить по дому. Он еще, чего доброго, стащит столовое серебро!
Габриэль слабо улыбнулась:
– Вы думаете, он мне поверил?
Ее крестный отец покачал головой:
– Нет. Ты была поражена его вопросами, чего он и добивался. Я уверен, что он знает гораздо больше, чем ты ему рассказала. Уж таков Фуше.
– Но если он не поверил мне, то почему не сказал об этом?
Министр пожал плечами:
– Ты частное лицо, и у тебя есть влиятельные друзья. Он не может обвинить тебя в чем-нибудь, пока ты не совершишь открытого предательства. Можешь быть уверена – он выяснит, почему ты лгала, и установит за тобой слежку.
– Да, – промолвила Габриэль. – Я тоже уверена, что он так и сделает.
С этими словами графиня направилась к двери.
– Ты знаешь, мне тоже любопытно, почему же ты все-таки сказала неправду? Из-за ребенка? Но даже если Фуше и поймает лорда Прайда, я смогу защитить мальчика. Фуше не будет от Джейка никакой пользы, если сам шеф тайных агентов окажется у него в руках.
– Знаю… И не знаю, почему я солгала. Я не собиралась этого делать и думала в эту минуту о Гийоме. Но почему-то я поступила именно так. – Габриэль пожала плечами. – Мне надо предупредить Натаниэля о том, что Фуше известно, что он в Париже.
