Джейн Арчер
Родники любви
Страсть взяла верх над здравым смыслом, и она более не сопротивлялась.
Когда она пришла в себя, он, нежно поцеловав, взял ее за руки.
– Тебе хорошо?
– Да. – Она покраснела. – Но Дрэйк, я никогда не думала…
– И не думай.
В его взгляде она вновь увидела желание обладать ею.
– И все равно это не значит, что мы едем в Техас.
Он рассмеялся.
– С тобой не так просто, Селена. Но думаю, если ты все-таки отдашь мужчине свое сердце, то это будет навечно.
Чтобы он замолчал, она плеснула ему в лицо водой. Сейчас ей не хотелось говорить о будущем. Тут она обнаружила, что он возбужден. Хотя то, что он сделал, было очень приятно, ей захотелось, чтобы он оказался в ней. Но нельзя. Сейчас нельзя, хотя это несправедливо. Он не получил того удовольствия, которое доставил ей.
Прикоснувшись к нему, она заколебалась, но он, быстро схватив ее руку, плотно прижал ее к себе.
– Я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо. Но я не знаю?.. – Она вопросительно взглянула на него.
– Я покажу.
Он стал водить ее рукой, обучая ее. Видя, как это на него действует, она почувствовала, что может доставить ему радость и так.
…Когда его страсть утихла, он поцеловал ее руки. Улыбнувшись, он прижал ее к себе, и они скатились с гладкого камня в глубокое чистое озерцо.
Вынырнув в тумане водяной пыли, они, держась за руки, поплыли к берегу.
– Ты права, здесь замечательно.
– Но в Техасе лучше?
Он рассмеялся, потом их губы снова слились в поцелуе.
Глава 18
Селена вовсе не была смущена, что снова поддалась своей страсти.
Сидя на берегу в ожидании, пока на ней высохнет белье, она наблюдала за плескавшимся под водопадом Дрэйком. Нет, в том, что произошло, она никак не могла винить Дрэйка Дэлтона из Техаса. Уже в который раз она списывала все на любовные снадобья.
Роза ее предупреждала, но она ее не послушалась. Вспомнив о своей подруге и помощнице, она улыбнулась. Только сегодня утром, перед тем, как уйти на прогулку, она получила от Розы письмо. Никто из их друзей не исчезал больше из Нового Орлеана, дела в «Любовных снадобьях» шли хорошо, Роза нашла себе временную помощницу, а Альфред готовился к отъезду в Нью-Йорк.
Читая между строк, Селена поняла, что Роза очень переживает предстоящую разлуку с Альфредом. Как исцелить разбитое сердце? Правда, если у нее самой все будет идти так, как сейчас, ей придется всерьез об этом задуматься.
Мокрый, Дрэйк подошел к ней и, сев рядом, улыбнулся и взял ее за руку.
Она не могла отвести глаз от его сильной бронзовой груди. Одного легкого его прикосновения было достаточно, чтобы ее снова охватило желание, и она подалась к нему.
Закрыв глаза, она потрясла головой, чтобы в ней немного прояснилось.
– Дрэйк, надень что-нибудь, пожалуйста. Он подался к ней.
– Мы можем доставить друг другу еще большее удовольствие.
Она чувствовала на лице его теплое дыхание. Ее снова охватила страсть. Она закусила губу, надеясь, что от боли желание исчезнет.
– Мне нужно возвращаться, Дрэйк. Охранник или сам Густав могут начать меня искать. Да и Джой Мари будет волноваться.
Он убрал упавшую ей на лицо мокрую прядь волос.
– Здесь они нас не найдут. – Он нежно коснулся ее щеки. – Когда еще нам удастся вот так встретиться. – Он осторожно поцеловал ее в губы.
– Не надо, Дрэйк. – Оттолкнув его, она вскочила.
– Разве это плохо?
– Ты и сам все понимаешь. – Она торопливо направилась к одежде.
Он догнал ее и повернул к себе.
– Селена, скажи мне все честно. Взглянув в его карие глаза, она почувствовала, как тает ее решимость.
– Я… Я хочу тебя. Ты доволен? Он улыбнулся.
– Очень. Очень доволен!
– Но я не позволю тебе меня отвлекать. Мне столько нужно сделать. Мы должны поговорить, но не о нас. Нам надо наметить план. – Она замолчала, чувствуя на своих плечах его теплые руки. – Помоги мне.
– Черт возьми, Селена. Мне так не хочется тебя отпускать.
– Ну, пожалуйста.
Он провел по ее мокрым волосам.
– Хорошо. – Еще раз поцеловав ее, он подошел к своей одежде и натянул брюки. – Так лучше?
– Да, Спасибо. Я тоже оденусь.
– Тебе помочь? Она оглянулась.
– Не надо, я сама.
– Хорошо. – Надев рубашку, он присел на камень и стал обуваться. – Так что мы будем делать с Густавом Домиником?
Одеваясь, Селена чувствовала на себе его взгляд. Вдруг она поняла, что это ей приятно. С появлением Дрэйка в ее жизни она словно заново увидела мир, на который прежде не обращала внимания. Все теперь доставляло ей радость.
Первый раз за все время она не только поняла умом, но и прочувствовала сердцем ту жертву, которую Роза принесла Альфреду, когда во имя любимого поступилась своим счастьем. Но действительно ли для него лучше выиграть в деньгах и потерять Розу?
Дрэйк вынул из ботинка нож и попробовал его лезвие большим пальцем. – Ты должна сделать так, чтобы Доминик вышел из дома без охраны. Я неожиданно на него нападу, изобью до полусмерти и добьюсь обещания, что он всех отпустит.
Селена удивленно посмотрела на Дрэйка и даже перестала одеваться.
– Изобьешь? Заставишь пообещать? – Она подошла к нему прямо в нижнем белье. – Мы же говорим о Густаве Доминике.
– Ну и что? Он, как и все, человек, и в меньшей степени мужчина, чем большинство из тех, кого я знаю в Техасе.
– Но он гипнотизер. Может произойти что угодно.
– Я не верю во всю эту чепуху, Селена.
– Тогда объясни, что происходит.
– Я тебе уже говорил: наркотики или что-нибудь еще в этом роде.
– Он осторожен, не выходит из дома без охраны.
Она повернулась и пошла одеваться.
– Только не с тобой. Ведь так?
Она покраснела. В присутствии Дрэйка она почему-то все время смущалась. Это было ей абсолютно не свойственно.
– Да, наверное. Может быть, мне придется заключить с ним сделку: я – за всех остальных. Я останусь с ним на какой-то оговоренный период, если он пообещает отпустить остальных.
Дрэйк подскочил и бросился к ней.
– Нет. Так не будет. Сейчас же выброси это из головы.
– Но, Дрэйк. – Он так сильно прижимал ее к себе, что она едва дышала. Она хотела высвободиться, но он лишь слегка ослабил объятия.
– И слышать больше не хочу о том, что ты принесешь себя в жертву Доминику. – Он позволил ей отстраниться от себя еще чуть-чуть, чтобы она могла взглянуть ему в глаза.
– Давай попытаемся придумать что-нибудь получше.
– Дрэйк, по-моему, пока у нас маловато информации. Густав согласился поговорить со мной о гипнозе, и я хочу выяснить, мог ли он на самом деле воздействовать так на этих людей.
– Нам помогут старейшая, Жозефина и их люди. Или, наоборот, мы им в этом поможем.
– Жозефина – просто прелесть!
– Ты еще не видела старейшей, – улыбнулся Дрэйк. – Я хочу, чтобы мы вместе с тобой пришли к ней и поговорили о переменах, которые произвел на Мартинике Густав. Ты можешь выходить из дома?
– Сегодня мне удалось, но это не просто. – Она наконец оделась. – Мне на самом деле пора возвращаться.
– Ты уверена, что не стоит пробовать выбить что-нибудь прямо из Доминика? Она покачала головой.
– Мне бы очень этого хотелось, но нужно думать о Джой Мари, Джимми и остальных.
– Я хочу еще немного порыскать по острову и особенно по плантации Доминика. И если я выясню, что его рабочие…
– А я выясню, что Густав…
– То, возможно, мы остановимся на этом плане. – Дрэйк провел большим пальцем по ее щеке. – Только береги себя. И ничего не обещай Доминику.
– Я буду делать то, что потребуется.
– Твой ответ мне что-то не нравится. Она улыбнулась и взяла его за руку.
– Ты придешь ко мне сегодня ночью?
– Меня не смогут остановить все зомби и собаки Доминика. Она поежилась.
– Они – не зомби.
– Если я почему-нибудь не смогу, то пришлю Жозефину.
– Мне бы очень хотелось поговорить со старейшей.
– Подумаю, как это устроить… Так не хочется тебя отпускать. – Он крепко ее обнял и, подержав так несколько долгих секунд, отпустил. – Иди. А то я снова забуду обо всем, кроме нас, и передумаю.
Она быстро его поцеловала, взяла корзину с уже начавшими вянуть цветами и поспешила прочь. Выйдя на тропинку, она обернулась, послала ему воздушный поцелуй и скрылась за большим валуном.
Подходя к особняку Густава, она решила свернуть с дороги и подойти к дому с другой стороны, на случай, если кто-нибудь ее ищет. Ее не было достаточно долго, и она не знала, что сейчас происходит в доме. Но после встречи с Дрэйком ей хотелось выяснить все как можно быстрее, чтобы положить конец своим сомнениям и вернуться к нормальной жизни.
Она переложила цветы в корзине так, чтобы завядшие не слишком бросались в глаза. Встав под деревом недалеко от дома, она рассматривала белую беседку. Если ее вдруг увидят именно здесь, она скажет, что просто заснула в беседке.
Она осторожно пробиралась от дерева к дереву, надеясь незаметно войти в дом. Наконец остановилась у большого дерева, ветви которого нависли над беседкой, и приготовилась к последнему броску. Вдруг послышались голоса, и она поняла, что в беседке кто-то есть. Теперь незаметно подойти к дому не выйдет. Раздосадованная, она собралась было уйти, как вдруг раздался гневный голос:
– На колени, Джой Мари!
Селена удивленно посмотрела на беседку, но вспомнила об осторожности. Она прижалась к дереву и осторожно выглянула. В беседке были Густав и Джой Мари.
Густав так сильно встряхнул Джой Мари, что ее волосы разметались по плечам. Он встряхнул ее еще сильнее.
– Так ты подыскиваешь себе мужика из этих мулатов?! Из этих грязных рабочих с плантации?! Так вот, значит, зачем ты сюда приехала?!
– Нет, Густав. Нет. Я очень тебя люблю. Он отступил и ударил ее кулаком в живот. Она со стоном упала.
Селена направилась было к ним, но, сделав несколько шагов, остановилась. Все же она не должна себя выдавать. По крайней мере сейчас. Она поможет Джой Мари, подтвердив, что Густав ее бьет, но сделает это, когда нужно и где следует.
– Вставай! – грубо приказал Густав. Селена еще никогда не слышала, чтобы он говорил таким тоном. Она похолодела. – Джой Мари поднялась, держась обеими руками за живот. Посмотрев на Густава, она улыбнулась.
– Ты единственный мужчина, которого я хочу. Он теребил ее волосы, потом, намотав прядь на палец, сильно дернул.
Ее лицо исказилось от боли, и она подалась к нему. Она даже приподнялась на цыпочки, он снова дернул ее за волосы, и она застонала.
– Густав, не надо, пожалуйста. Мне больно.
– Ты меня вынудила. Я хочу сделать из тебя леди, а ты готова отдаться первому мужику с плантации. Это началось у тебя еще с братом твоего мужа.
– Нет! Никогда! Я тебе уже говорила…
Он снова ударил ее в живот, и Джой Мари согнулась пополам.
Выронив корзину с цветами. Селена прижалась к дереву. Неужели еще в Новом Орлеане она была права. Неужели и правда Дрэйк любит Джой Мари? Были ли между ними эти отношения до того, как Джой Мари сбежала с Густавом?
Дрэйк хочет, чтобы она поехала с ним в Техас, и на Мартинику он якобы приехал за ней. То ли это самое, что у Густава с Джой Мари? Что, если он возится с одной женщиной, а хочет на самом деле другую? От этой мысли ей стало плохо.
Джой Мари все еще стояла, согнувшись, держась руками за живот.
– Я люблю тебя, Густав.
– Тупая сука! Что ты знаешь о любви?! По щекам Джой Мари потекли слезы.
– Не говори так, Густав. Ты ведь тоже меня любишь. И просто боишься, что я от тебя уйду. Не бойся. У нас уже семья. Ты, я и маленький Джимми.
Схватив за волосы, Густав поднял ей голову и заглянул в глаза.
– У нас маленькая счастливая семья? Джой Мари кивнула.
– Густав, если ты только захочешь, я подарю тебе ребенка. У нас будет свой ребенок. И Джимми останется с нами.
Прижавшись к дереву. Селена чувствовала себя глубоко несчастной и оскорбленной. Неужели это правда? Неужели нельзя верить никому, даже Дрэйку? Или это всего лишь сумасшедшие фантазии Густава? Но зачем? И почему Джой Мари позволяет Густаву обращаться с собой подобным образом? Неужели любовь и самопожертвование – это одно и то же? Она заплакала. Больше всего на свете сейчас ей хотелось уйти, но она не могла. Она должна знать все, как бы неприятно это ни было.
– На колени, Джой Мари, – хрипло сказал Густав.
Джой Мари опустилась перед ним на колени. Достав из жилетного кармана кристалл, он начал покачивать им перед лицом Джой Мари.
– Да, – Джой Мари улыбнулась. – Убери своим чудесным кристаллом мою боль.
Вытерев слезы, Селена во все глаза смотрела на них. Сейчас она должна оставить свои эмоции и думать лишь о том, как спасти Джой Мари.
Густав покачивал кристаллом.
– Ты расслабляешься, Джой Мари. Тебе хочется спать.
Джой Мари кивнула.
– Ты покажешь мне, чем занималась с рабочими плантации, с Дрэйком Дэлтоном, со своим мужем. Покажешь мне, как уже это делала. Помнишь?
Джой Мари кивнула.
Он медленно покачивал кристаллом, его голос был спокойным.
– Усни. Сейчас твои глаза закроются. Но полностью ты не уснешь. Ты будешь сексуальной, привлекательной, готовой принять меня в свои объятия. То, что ты сделаешь, будет тебе приятно. Это напомнит тебе о любви к мужу. И проснувшись, ты будешь счастливой и радостной.
Окаменев, Селена наблюдала.
– Твои веки становятся тяжелыми, очень тяжелыми. Тебе хочется спать, – мурлыкал Густав. Джой Мари закрыла глаза.
– Но ты горячая, очень горячая, – Густав убрал кристалл от ее лица.
Джой Мари сняла бюстгальтер, обнажив красивую грудь.
Селена отвернулась, но, снова заставила себя смотреть. Она была в ужасе от происходящего.
– Ты влюблена. Ты соскучилась по телу любимого.
Джой Мари схватила Густава за бедра и, прижавшись к нему грудью, стала о него тереться.
– Ты знаешь, что нравится твоему мужчине, детка.
Быстро расстегнув Густаву брюки, она вытащила пенис и стала тереть его. Потом взяла в рот.
Селена отвернулась и вдруг услышала свое имя. Вздрогнув, она встретилась взглядом с Густавом. Положив руку на голову Джой Мари, он улыбался.
Она бросилась прочь от беседки и остановилась только у дома. На веранде Джимми и Джон пили лимонад.
– Что случилось.
Селена? – обеспокоенно спросил Джимми.
Она посмотрела на них широко раскрытыми глазами. Попыталась что-то ответить, но не смогла и пошла к лестнице, ведущей наверх.
– Сядьте, мисс Селена. – Джон поставил стул рядом с Джимми. – Вас искали.
Покачав головой, она отказалась от приглашения, желая как можно скорее укрыться в доме.
– Садитесь. – Джон подошел к ней и повел ее к стулу. – Вы были в беседке?
Она наконец решилась взглянуть ему в глаза. В них было сочувствие.
– Не стоит ходить в беседку во второй половине дня. – Он снова кивнул на стул. – Отдохните. Я принесу вам лимонад.
Селена рухнула на стул.
– Хочешь посмотреть, что у меня есть? – Джимми протянул ей солдатика в красной английской форме.
Она машинально взяла его, не в состоянии отвести взгляд от видневшейся среди деревьев белой крыши беседки.
– Дядя Густав рассказывает мне о самых больших сражениях.
Селена резко повернулась к нему:
– Дядя Густав? А как насчет твоих друзей из Нового Орлеана?
Джимми смутился, но только на какой-то момент.
– Мои друзья на Мартинике. Я здесь счастлив с тетей Джой Мари и дядей Густавом. Селена снова почувствовала озноб. Появился Джон.
– Сегодня в джунглях очень жарко, вы к этому , не привыкли, – Он протянул Селене стакан холодного лимонада. – Пожалуйста, выпейте. – Теперь вы, наверное, не станете днем выходить из дома?
Она сделала несколько глотков, оторвалась, потом допила лимонад. Ей стало немного лучше. Тем не менее она никак не могла остановить поток своих лихорадочных мыслей. Густав не хотел детей от Джой Мари, поскольку собирался жениться на Селене. Дрейк же, возможно, преподал ей тот же урок и по той же причине. В какой-то момент показалось, что она вот-вот потеряет сознание.
Неужели все мужчины такие жестокие обманщики? Или только Густав? Она посмотрела на Джимми. Как он будет вести себя с женщинами, когда вырастет? Сможет ли по-настоящему любить? Роза, наверное, была права. Видимо, она понимала намного больше, чем казалось Селене.
Ее размышления прервали появившиеся на тропинке Джой Мари и Густав. Джой Мари снова была полностью одета. Сорвав цветок, Густав сунул его ей в волосы. Она звонко рассмеялась и поцеловала его в щеку.
Селене стало дурно. Неужели все здесь посходили с ума? Ей очень хотелось встать и уйти к себе.
– Сейчас на них смотреть приятнее, чем раньше. – Джон лениво развалился на стуле.
Она снова увидела сочувствие в его глазах и вспомнила его внимание к Джой Мари. Неужели он тоже любит Джой Мари Дэлтоы?
Но сейчас Джон прав. Похоже, он один из немногих оставшихся в своем уме людей Доминика. Она выпрямилась на стуле и заставила себя улыбнуться входящей на веранду Джой Мари.
– Селена, мы уже начали за тебя беспокоиться. – Джой Мари быстро чмокнула ее в щеку. – Где ты пропадала?
– Да, где вы были. Селена? – В руке Густав держал корзину с помятыми и увядшими цветами. Она почувствовала, как вспыхнуло лицо, но от ледяного взгляда Густава улыбка застыла у нее на лице.
– Должна признаться, я увидела громадного паука и от испуга даже бросила корзину, Я не могла заставить себя возвращаться той же дорогой и немного заплутала. Зато насладилась красотой Мартиники.
Густав протянул ей корзину.
– Если вы снова надумаете отправиться за цветами, то непременно скажите мне. Я покажу, где растут самые красивые.
– Спасибо. В следующий раз я буду осторожнее. – Она подняла подбородок. – Кстати, где вы нашли мою корзину? Я бежала так быстро, что не помню, где ее уронила.
– Недалеко отсюда.
– У беседки, – улыбнулась Джой Мари. – Там так хорошо. Но простите, сейчас я должна идти. Нужно проверить, все ли в порядке с обедом. – Улыбнувшись всем, она скрылась в доме.
– Сегодня такой трудный день, что перед обедом мне, наверное, лучше поспать, – по-прежнему улыбаясь, Селена вышла вслед за ней.
Глава 19
Сидя на стуле у окна. Селена смотрела на закат. Красные, оранжевые и желтые лучи заходящего солнца играли на бирюзовых волнах моря. Она была взволнована, смущена, напугана и не знала, что делать дальше. Ей было так плохо, что не радовал даже этот великолепный пейзаж.
Густава, похоже, ничуть не беспокоило, что она видела их с Джой Мари. Казалось даже, что он этому рад. Она ожидала совсем другой реакции. Да и Джой Мари, вернувшись, выглядела абсолютно счастливой, словно они пришли с обычной прогулки. Но, может быть, Густав внушает ей, что она счастлива? От этой мысли она поежилась.
Но на самом деле она так и не нашла никаких ответов. Наоборот, появились новые вопросы. Она отчаянно хотела поговорить об этом с Дрэйком, но могла ли она теперь ему доверять? Был ли он действительно любовником Джой Мари или это всего лишь очередная фантазия Густава? Отличить вымысел от правды становилось все труднее.
Меньше всего ей хотелось присутствовать сейчас на продолжительном обеде маленькой «семьи» Густава. Может быть, сославшись на головную боль, заказать обед в спальню? Но Густав решит, что она боится встречи с ним. Однако они уже виделись и теперь, если она не выйдет к обеду, вряд ли ее отсутствие он истолкует как проявление слабости.
Решив так, она нацарапала Джой Мари записку, в которой попросила прислать ей обед наверх, и дернула за шнурок. Довольная своим решением, она подождала, пока в дверь не постучала служанка, отдала ей записку и вновь вернулась к окну. Скоро спустится ночь и придет Дрейк. Как принять его после того, что услышала? Что ему сказать?
Она не знала, совершенно не знала. Захотелось залезть в горячую душистую ванну, надеясь, что сегодня ее уже не побеспокоят. Сбросив прямо на пол халат, она опустилась в душистую пену. Стало очень хорошо, и она тут же вспомнила, как они с Дрейком купались у водопада, вспомнила его сильное тело, их страсть. Ей очень хотелось доверять Дрэйку, но она знала, что не может себе этого позволить. Пока.
Горела свеча, отбрасывая на стены отблески пламени. В доме все было тихо, Селена расслабилась и задремала. Вода смыла все ее боли, печали и разочарования. Ей снились поцелуи Дрэйка, его руки, прикосновения, которых до того она не знала.
Дверь в ванную, заскрипев, открылась. Она вздрогнула и проснулась, не понимая, где находится. Кто-то вошел в ванную с подносом в руках. Горничная? Но почему она принесла обед так рано и прямо в ванную?
– Cherie, я просто не нахожу себе места после того как узнал, что вы плохо себя чувствуете.
– Густав! – Это возмутительная бесцеремонность. Она глубже погрузилась в пену. – Как вы смеете сюда входить!? И как вы сюда попали? Я же заперла дверь! Он рассмеялся.
– У меня есть ключ. Вы еще не готовы к обеду?
– Мне здесь не нужно: ни обеда, ни вас.
– Ваше желание для меня закон. – Взяв под-, нос, он вышел из ванной.
Облегченно вздохнув, она взяла полотенце. Но еще до того, как она успела вылезти, в дверях снова показался Густав.
– Вы даже не представляете, насколько красивы при свете свечи., И как чудесно пахнет ваша ванна.
Селена покраснела и тут же вспомнила, чем занимался Густав с Джой Мари.
– Густав, дайте сегодня мне отдохнуть. Но уходить он, видимо, не собирался.
– Селена, что же вы такое сегодня делали, что так устали? Вы же знаете, я не хочу, чтобы вы ходили одна.
– Ответьте лучше, что вы делали с Джой Мари. Он хихикнул.
– Я полагал, что к этому мы больше не вернемся. Я просто делаю ее счастливой.
– Вы ее унижаете, разрушаете.
– Нет. Она женщина, которой необходимо кому-то быть нужной, женщина, готовая для мужчины на все. Чтобы быть счастливой, она должна делать счастливыми других. А сегодня днем я был счастлив. Это не должно вас шокировать, вы же врач.
– Дело не в этом. Вы ее били.
– Она занимает определенное место в моей жизни, и мы оба вполне довольны нашими отношениями.
– Не могли бы вы выйти, чтобы я оделась? – Ей некуда деться, она съежилась в воде, только что такой теплой и приятной, ставшей вдруг холодной и враждебной.
– Я помогу вам. – Войдя в ванную, он взял ее халат и развернул перед ней.
Поразившись снова, она нахмурилась.
– Как вы смеете даже думать об этом?!
– Селена, мы созданы друг для друга. Почему же мы должны избегать того, что нам приятно? Я хочу вас видеть, прикасаться к вам, обнимать вас. Почему я должен ждать?
– Из-за Джой Мари. Я не хочу, чтобы ей было больно.
– Она об этом не узнает, и поэтому больно ей не будет.
– Я не хочу вас здесь видеть. Уходите. Какой-то момент он пристально смотрел на нее.
– Как пожелаете. – Он бросил халат и закрыл за собой дверь.
Схватив полотенце, она быстро вытерлась и натянула на себя халат. Сейчас он казался ей более открытым, чем следовало. Она надеялась, что Густав оставил ее комнату, хотя очень в этом сомневалась. Если даже ей придется разговаривать с ним лишь в тонком шелковом халате, так тому и быть. Вздернув подбородок, она вышла из ванной.
Густав отвернулся от окна. Последние лучи заходящего солнца бросали на его лицо желтоватые отблески.
– Твое место на Мартинике, Селена. Ты – редкий цветок среди экзотических растений.
– Ваши сладкие речи для меня ровным счетом ничего не значат.
– Я знаю. За твоей красотой скрывается каменное сердце. Но это мне тоже нравится. У тебя будут великолепные дети.
Селена подошла к нему, решив получить ответы, чего бы это ей ни стоило.
– Я приехала сюда навестить Джой Мари. И еще затем, чтобы побольше узнать о гипнозе.
– И я ведь не заставлял тебя ехать сюда, правда? – Он взял в руку мокрую прядь ее волос, потом отпустил.
– Нет.
– И я пообещал рассказать о гипнозе, правда?
– Да.
– Я не избегаю разговаривать с тобой об этом и с удовольствием поделюсь своими знаниями. Но хочу, чтобы сначала ты познакомилась со мной поближе: посмотрела мою плантацию, насладилась созданной мною жизнью, осознала свое место в этом мире.
– Все это вы уже сделали. Он неторопливо оглядел ее, потом снова посмотрел ей в лицо.
– И я сам хотел узнать тебя получше.
– Вы знаете меня достаточно хорошо.
– Ты прекрасный цветок, но для меня ты пока не расцвела. И я знаю, как сделать, чтобы это случилось.
Она обхватила себя руками, чтобы унять охватившую ее дрожь.
– Думаю, из этого ничего не выйдет.
– Ты недооцениваешь возможностей и значения гипноза. Но я научу тебя всему.
– Именно этого я и хочу. – Она боролась со злостью, страхом и отвращением. Старалась думать о Джой Мари, о Джимми, о друзьях и о том, как их всех освободить. Если они, конечно, этого захотят.
Он улыбнулся и дотронулся до выглядывавшего из жилетного кармана кристалла.
– Сядьте вот здесь. – Он пододвинул стул к открытому окну и поставил второй напротив. Взяв за руку, он подвел ее к стулу. Сам он сел напротив так, что их колени почти касались.
– Теперь слушай. – Его голос был тихим, нежным, успокаивающим. – Гипноз я изучал в основном во Франции. Я закончил свое образование, когда понял, что большего получить уже не могу, и отправился путешествовать, углубляя и дорабатывая свою собственную теорию гипноза.
Селена подалась вперед, не замечая, что теперь он может, заглянув в вырез платья, видеть ее грудь.
Но Густав это сразу же заметил. Его взгляд скользнул вниз и, улыбнувшись, он откинулся на спинку стула.
– Итак, моя теория. Каждый человек обладает как сознанием, так и подсознанием. Сознание контролирует слух, зрение, обоняние, осязание, одним словом, чувства. Память находится под контролем подсознания.
– И что?
– В то время как сознание способно и к анализу, и к синтезу, подсознание к синтезу не способно.
– А что такое синтез и анализ? – Селена не могла понять, хочет ли он поставить ее в неловкое положение, показав, что она ничего не понимает, или на самом деле объясняет теорию гипноза.
– Синтез это процесс, при котором происходит обобщение. Как врач ты анализируешь симптомы больного и в результате ставишь диагноз. В данном случае это и есть синтез. При анализе все наоборот. Если ты слышишь, что кто-то простудился, ты начинаешь думать о симптомах.
– Да, но…
Он поднял руку.
– Сначала дослушай. Для процесса синтеза необходимо обобщение результатов анализа. Сознание способно как к первому, так и ко второму, в то время как подсознание – только к последнему. Другими словами, в подсознании идут лишь процессы анализа без синтеза. В результате подсознание воспринимает как реальность любое предоставленное ему обобщение, так как не способно к синтезу и не может сопоставлять подобные обобщения.
Селена кивнула, желая, чтобы» он поскорее заканчивал со всей этой чепухой и переходил к сути.
– Сознание и подсознание находятся у каждого человека в определенном соответствии. Я же работаю именно с неспособным к синтезу подсознанием.
– Но каким образом? Я по-прежнему ничего не понимаю.
– Не рассчитывай, что за несколько минут ты научишься тому, чему я посвятил всю жизнь.
– Нет, конечно, я понимаю.
– Можно сказать, что гипноз – это сон наяву, во время которого функционирует подсознание. Из этого следует: все, что я скажу, впоследствии сознание принимает за правду.
Селена похолодела.
– И, просыпаясь, человек в этом даже не сомневается?
Он улыбнулся.
– Я не могу заставить человека идти против его основных желаний и принципов, но предполагаю, что могу, например, в это время чему-нибудь его научить или подтолкнуть развитие его желаний и принципов в нужном мне направлении.
– Значит, с помощью гипноза можно заставить человека забыть о мучающих его страхах, или…
– Или наоборот, вызвать из памяти страшные воспоминания, сделать так, чтобы человек не чувствовал боли во время хирургической операции. У гипноза очень большие возможности, а я делаю так, чтобы он приносил пользу мне и многим другим.
– А что насчет сеансов?
– В их основу легли работы Месмера, проводившего исследования магнетического воздействия животных друг на друга, что и положило начало изучению гипноза. Мы с Джой Мари получили некоторые весьма интересные результаты. Все ли в этих сеансах правда? Честно говоря, не знаю. Но люди рады, полагая, что разговаривают со своими усопшими близкими. Так что же здесь плохого?
– Это нечестно. Он махнул рукой.
– Честность, реальность. Все это субъективно.
– Но правда есть правда.
– Вовсе нет. На войне правой себя считает каждая из сторон. Моя дорогая Селена, правда – понятие весьма относительное.
Нахмурившись, она закусила губу. Разумеется, – .она была с ним не согласна, но спорить не хотелось. Нужно, чтобы он говорил. Однако если он и в самом деле полагал, что правда относительна, то вполне понятно, что он смог устроить себе на Мартинике такую жизнь.
– В общем, я даю людям то, что они хотят, и получаю взамен то, что нужно мне. Разве это плохо?
Селена пыталась собраться с мыслями. Слова Густава ее озадачили. Он сумел подать все так, что казалось, он никому не делает ничего плохого. И все же она не думала, что все здесь так просто. И так мило.
– Ведь так? – Наклонившись к ней, он взял ее за руки.
– Вроде и правда, в этом нет ничего плохого. Он кивнул, задержал ее руки еще на какое-то время, потом вытащил из жилетного кармана кристалл.
– Селена, лучший способ понять, что такое гипноз – испытать его на себе.
– Не знаю. Я бы лучше посмотрела, как вы это будете делать с кем-нибудь другим.
Он склонил голову набок, обдумывая ее слова.
– Хорошо.
Он встал, прошел по комнате и дернул за шнурок. Вскоре, приоткрыв дверь, в комнату заглянула горничная.
– Монсеньор?
– Зайди, Джин. Мы проводим здесь маленький эксперимент. Джин вошла.
– Закрой дверь и принеси из ванной свечу. – Густав повернулся к Селене. – Вскоре у тебя не останется сомнений насчет моих возможностей.
Джин сделала, что ей было приказано, и теперь стояла рядом с ними со свечой в руках.
Густав поднял кристалл и начал водить им у Джин перед глазами.
– Тебе хочется спать, очень хочется спать. Ты устала, очень устала. – Он говорил монотонно, снова и снова повторяя одни и те же слова.
Вдруг Селене тоже захотелось спать, и она тут же отвела глаза от кристалла. Когда она снова повернулась, Джин стояла неподвижно с закрытыми глазами и ровно дышала.
Густав взглянул на Селену.
– Конечно, с первого раза загипнотизировать ее не так уж просто. Но потом она будет входить в транс быстро и легко. – Он снова посмотрел на горничную, – Теперь, Джин, медленно проведи рукой прямо над пламенем свечи. Жара ты не почувствуешь. Наоборот, тебе будет казаться, что у тебя замерзли руки.
Джин провела над свечой правой рукой настолько медленно, что пламя непременно должно было ее обжечь, но она дрожала, будто от холода.
Селена изумленно посмотрела на нее.
– Теперь, Джин, опусти руку. Ты проснешься и будешь свежей и счастливой. Ты проснешься по моему счету.
Он сосчитал до десяти.
Джин открыла глаза, улыбнулась, посмотрела на свечу, а затем смущенно осмотрела комнату.
– Вы хотите что-нибудь еще, монсеньор?
– Нет, это все. – Густав сел напротив Селены. Поставив свечу на стол. Джин зябко потерла руки.
– Вам не холодно здесь, монсеньор? Густав улыбнулся.
