Джеймс Уиллард Шульц
Черепоголовый

Полная версия

Глава

II

Черепоголовый считает еще один ку

Немногие из нас, кто не был маленьким ребенком, спали оставшуюся часть той ночи. Во всех вигвамах горели костры, и мужчины говорили о бесшумном, сильном, невидимом враге и оплакивали кончину молодого, недавно женившегося, отважного и благородного Маленькой Совы.

Наши быстрые охотничьи лошади были, как обычно, на закате привязаны рядом с вигвамами. Убийца не взял ни одной из них. Настало утро, и мы направились к нашим табунам, который паслись на равнине; ни одна из этих лошадей не пропала. Так мы решили, что Черепоголовый был где-то неподалеку, желая совершить еще одно ночное убийство в нашем лагере. Оставаясь на этом месте, было бесполезно пытаться его найти. Горный склоны к западу и югу от нас были покрыты густым лесом; на востоке хребет Большого Глаза частично зарос лесом и представлял множество укрытий для человека. После завтрака, когда плачущие родные укладывали завернутое в шкуры тело Маленькой Совы на росшее неподалеку хлопковое дерево, наши вожди собрались, чтобы обсудить, что дальше делать. Некоторые настаивали на том, чтобы оставаться на месте; лагерь и табуны должны были охранять воины общества Всех Друзей. Другие говорили, что охранять нужно и женщин, которые днем выходят, чтобы срубить новые шесты для вигвамов и набрать ягод; что тогда у мужчин не останется времени, чтобы охотиться, а без мяса мы будем голодать.

Наконец Большое Озеро сказал:

– Вот мы, мы пикуни, самое большое и сильное племя нашего союза. Вороны, Головорезы, сайю и все другие вражеские племена бегут при нашем приближении; и пока мы находимся здесь, в нашей богатой долине, одинокий враг не дает нам делать дневную работу. Никто не может безопасно охотиться в одиночку, никто не может успешно охотиться, постоянно боясь стрелы невидимого, хорошо укрытого врага, каким показал себя Черепоголовый. Мы не можем ночами охранять наш лагерь и наши табуны, а днем наших женщин, и при этом успешно охотиться. Нет, мы должны покинуть это место с густыми лесами и перебраться на реку Срезанных Берегов, где, если этот Черепоговый станет нас преследовать, он сможет найти укрытие только в маленьких рощах, которые растут по ее берегам.

Короткая речь вождя сразу была одобрена, и лагерному глашатаю было велено объявить, что мы немедленно уходим. Вигвамы были сложены, привели лошадей, которых быстро оседлали и навьючили, травуа нагрузили, и еще до полудня наш длинный караван вброд пересек вытекавшую из озера реку и перешел хребет Большого Глаза. Наши вожди, которые двигались впереди, еще поговорили немного о Черепоголовом и составили план, в соответствии с которым надеялись его поймать. Они послали лагерного глашатая назад, вдоль линии нашего каравана, велев ему кричать:

– Слушайте, Все Друзья, и Храбрецы, и Ловцы! Когда вы, один за другим, прибудете на южный приток реки Срезанных Берегов, то спешитесь и, укрывшись в зарослях, будете внимательно следить за нашим врагом, Черепоголовым. Пусть ваши женщины дадут вам вяленое мясо, пемикан, спинной жир и другую еду, чтобы вам хватило ее на две ночи. Да. Там, на развилке, вы будете лежать и ждать нашего врага, две ночи, если понадобится. Молитесь Солнцу, и все мы тоже будем молиться, чтобы вы смогли довести это до конца.

В соответствии с этим приказом вдоль линии каравана произошло много остановок, во время которых женщины открывали грузы на лошадях и травуа, чтобы дать своим мужчинам пищу, которая была им нужна. Мы спускались по широкой, поросшей кустами долине южного притока. По пути там были рощи молодых хлопковых деревьев с густым подлеском из ив, и по мере их прохождения члены общества Всех Друзей один за другим соскальзывали с лошадей и прятались там; там они стояли, с улыбкой слушая наши молитвы, наши мольбы, пока мы двигались по глубоко протоптанной тропе.

Подобно большой змее, наш длинный караван поднялся на склон следующего хребта, чтобы дальше спуститься в более узкую долину реки Срезанных Берегов, там, где сейчас пересекает ее проложенная белыми дорога. В то время там не было подходящего для нас места для лагеря – слишком густой лес, слишком много кустов, решили наши вожди, и повели нас дальше, пока мы не миновали поросший соснами хребет Срезанных Берегов. Там река протекала через узкую щель на широкой ровной долине. Мы поставили лагерь на краю этой северо-западной равнины. Несколько бизоньих стад и многочисленные группы антилоп были видны повсюду. Незадолго до заката наш лагерный глашатай объявил, что утром будет охота на большое бизонье стадо, которое сейчас пасется у хребта Маленькой Реки, к северу от нас. Кроме того, наши вожди приказали, чтобы отряды Бешеных Псов и Несущих Ворона из общества Всех Друзей ночью охраняли наш лагерь.

Ночь прошла спокойно. Все мы поднялись очень рано, надеясь вскоре увидеть наших людей с Южного притока, которые несут скальп Черепоголового. Солнце поднималось все выше и выше, а они все не появлялись; становилось ясно, что они не видели нашего одинокого врага. Оставив стариков охранять лагерь, мы отправились на охоту – множество из нас были на самых быстрых охотничьих лошадях, и за нами шли женщины, которые вели лошадей, вьючных и тащивших травуа. Мы обнаружили большое стадо в том месте, где нам было удобно к нему приблизиться, и оттуда набросились на них. Это была моя первая охота на бизонов с ружьем, тем самым, что дал мне отец. Я застрелил жирную корову, после чего обнаружил, что зарядить ружье на скаку – задача нелегкая. Я дважды просыпал порох, которых сыпал себе на ладонь. Тогда я сунул ружье под ремень, взял лук со стрелами и смог убить еще двух коров, прежде чем лошадь моя запыхалась и прекратила погоню. Я посмотрел назад; все разговаривали, пели, смеялись, охотники и женщины уже начали разделывать свою богатую добычу. Я поторопился к своей; моя мать пришла мне помощь, назвав меня хорошим добытчиком. Я был очень рад.

День уже заканчивался, когда мы вернулись в лагерь, тяжело нагруженные мясом и шкурами. Ночь прошла тихо. Утром появились наши часовые с Южного притока и сообщили, что Черепоголовый не появлялся по дороге с озера Двух Священных Хижин. Это была плохая новость. Ночную охрану нашего лагеря должны были нести члены наших воинских обществ; наши женщины без охраны не могли рубить шесты для вигвамов или собирать ягоды. Мы думали, когда же Черепоголовый вновь появится среди нас. И кто станет его жертвой? Км он мог быть? Из какого племени? Мы и помыслить не могли о том, что скоро на все эти вопросы будет получен ответ.

На следующий день к нам прибыл, со своими женщинами и детьми, Сахта⁶ (Человек С Другой Стороны), наполовину пикуни, наполовину Плоскоголовый (калиспелс), и был двоюродным братом моей матери. Мы были очень рады его приходу, потому что в последний раз видели его несколько зим назад, когда он, покинув нас, вернулся к народу своей матери, с которым мы в то время были в состоянии войны. Он сказал, что очень устал жить на западной стороне, вдали от страны бизонов, где так трудно охотиться на лосей и оленей, обитающих в густых лесах, и не хотел возвращаться туда; с того времени он жил с нами, народом его отца. Он пересек Хребет по тропе Бегущего Орла⁷ и нашел наш след на реке Двух Священных Хижин.

Немедленно после прибытия Сатхи, пока его женщины ставили его вигвам, мой отец устроил пир в нашем вигваме, куда приглашен был Большое Озеро и другие вожди. Когда Сатха рассказал новости о Плоскоголовых и их стране, отец начал рассказывать ему о нашем ужасном враге Черепоголовом, и, едва он описал его внешность, как описывали его кайна, как Сахта воскликнул:

– Да я ведь знаю этого человека. Он кутенаи. Его соплеменники называют его Отрезанный Нос. Несколько зим назад он ранил очень большого настоящего медведя, и зверь напал на него и едва не убил; он так его ободрал, что голова его стала выглядеть, как череп. Это человек очень сильный, ужасно злобный, быстро впадает в гнев. Его собственный народ боится его. Лицо его так ужасно. Что ни одна женщина не станет его женой. У него нет своего вигвама, он живет у своих родных, и, хотя им это вовсе не нравится, они боятся выставить его. Как поступил он здесь, убивая сперва кайна. А потом и вас, пикуни, так делал он давно в лагерях Ворон и южных Больших Животов (арапахо), и других племен на бизоньих равнинах. Он не всегда в одиночку совершает эти ночные убийства; поскольку он делает это так успешно, многие из его племени хотят пойти с ним, и иногда он им это позволяет. Эти палочки для ку, которые он оставляет, и этот мех, который он к ним привязывает – это мех того самого медведя, который напал на его и потом умер от ран. Во время долгой болезни после этой схватки Обрезанный Нос имел видение, в котором ему явилось некое древнее животное, и сказало ему использовать этот мех, и тогда ему всегда будет сопутствовать успех при набегах на вражеские племена.

– Ха! так он кутенаи, этот крадущийся ночной убийца! Друзья, мы должны с ним покончить, даже если ради этого придется уничтожить все племя кутенаи! – объявил Большое Озеро.

– Да. Вместо того, чтобы совершать набеги то на одно, то на другое племя наших врагов, мы должны начать войну с одними кутенаи! – крикнул Маленький Пес, наш военный вождь, и с этим все присутствующие сразу согласились.

Моя мать было священной женщиной, строившей хижину солнца, и это дало ей привилегию принять участие в совете вождей, и она сказала:

– Вспомните сейчас, все вы, сколько зим и лет мы были в мире с племенами, живущими на запад от Хребта; как прекрасно было, когда, перейдя Хребет, они приносили нам свои подарки – сушеный камас, другие коренья, плетеные из травы корзины и сумки, мягкие оленьи шкуры, как они стояли рядом с нами и вместе с нами охотились на наших равнинах. Между нами и ними была тесная дружба, более чем дружба; некоторые из наших молодых воинов брали в жены их девушек, а их воины брали в жены наших девушек. Все надеялись – по крайней мере мы, женщины, молились об этом – что мирный договор, который вы, вожди, заключили с этими племенами – кутенаи, Плоскоголовыми, Речными Людьми, Народом Синей Краски, никогда не будет нарушен. Но он нарушен! И кем? Некоторыми нашими воинами, которые, недовольные набегами на наших врагов на равнинах, хотят пересечь Хребет и напасть на наших друзей, которые собирали и заготавливали коренья, чтобы отнести их нам. И каков результат? С того самого лета продолжается война, и в наших лагерях не смолкает плач вдов и сирот. А теперь вы хотите начать еще большую войну – войну с кутенаи, со всеми племенами Запада, которые были нашими самыми близкими друзьями. Нет! Я говорю, НЕТ! Вместо этого пошлите им то, что сбережет жизни тех, кого вы любите, и кто иначе должен умереть; пошлите им трубку мира. Я знаю, что они обязательно примут ее. Позвольте мне отнести ее. У меня нет страха…

– Женщина! Стройная Женщина! Замолчи! – перебил ее отец.

Снаружи были слышны печальные причитания; это был голос, охрипший от долгого плача по мертвому:

–Хайя! О вожди! Храбрые вожди! Благородные вожди! Пожалейте меня! Отомстите за смерть моего доброго мужчины!

Это была молодая вдова Маленькой Совы.

– Мы слышим тебя; то, о чем ты просишь, будет сделано – крикнул в ответ Большое Озеро.

– Я сам поведу против них военный отряд, – сказал Маленький Пес.

– Друзья мои, послушайте меня, – сказа Сахта. – Я советую вам то же, что и моя двоюродная сестра, Стройная Женщина: вместо того, чтобы начинать войну с кутенаи, пошлите им трубку мира.

– Ты говоришь так, потому что ты сам в дружбе с ними, – сказал мой отец.

– Посмотри только, какие ужасные несчастья они принесли кайна и нам, и сделал это этот самый Черепоголовый! – крикнул Железное Ожерелье.

– Смерть Черепоголового доставит мне не меньше радости, чем несчастной вдове, которая находится снаружи, – сказал Сатха. – Вы не должны знать покоя, пока не покончите с этим ужасным человеком. Но воевать с кутенаи до тех пор, пока они не буду полностью уничтожены – это невозможно. Почему? Потому что у них есть союзники – Плоскоголовые, Речные Люди, Народ Синей Краски, и все они сильно настроены против вас и ваших сородичей на этих равнинах, где вы не даете им появляться, чтобы добывать мясо и шкуры бизонов, и то же делают ваши военные отряды, лето за летом нападающие на их охотничьи лагеря и угоняя их табуны. Прямо сейчас больше ста вигвамов Плоскоголовых стоят вместе с южными кутенаи на озере Священного Танца (озеро МакДональд), и на озере Большого Мешка (озеро Кинта) стоит много вигвамов Речных Людей вместе с северными кутенаи.

Теперь совету было над чем подумать. Наконец Большое Озеро произнес:

– Сахта прав. Мы не в силах уничтожить все племена на западе, которые обитают в своей стране густых лесов и высоких скал. Если бы мы только могли выманить их на открытое место…

– Сахта, в каком из лагерей кутенаи обитают родственники Черепоголового? – спросил мой отец.

– У северных кутенаи.

– А где находится озеро, о котором ты сказал, озеро Большого Мешка? Как туда пройти?

– По тропе от озера Священного Танца, вверх по реке Лжеца (река Плоскоголовых), это два дня пути верхом. Другой, лучший путь с равнин – по тропе от Маленького Внутреннего озера (озеро Уотертон в провинции Аьберта, через Хребет, это немного больше дневного пути. Длинное узкое озеро – это озеро Западной Стороны, тропа проходит по его северному берегу; в его нижней части есть хорошее место для лагеря.

– Ха! Я знаю это озеро; водил туда военный отряд четыре лета назад. В его нижней части было двадцать вигвамов кутенаи. Мы убили четверых из них и забрали большой табун их лошадей, – сказал Хвост Красной Птицы.

– Да. Я слышал об этом. Позднее еще двое умерли от ран, которые вы им нанесли, – сказал Сахта.

– Хайя! Хорошо! Хорошо! – воскликнул Хвост Красной Птицы и затянул песню победы.

– Сахта, между своими набегами на наши равнины может ли этот Черепоголовый всегда жить со своими родственниками из северных кутенаи? – спросил мой отец.

– Всегда он с ними. Он никогда не посещает ни северных кутенаи, ни другие племена на западе, потому что, видишь ли, в его собственном племени есть вдова, которую он хочет сделать своей женщиной. Она всегда отказывалась поставить с ним вигвам, но он надеется, что она все же изменит свое мнение на этот счет.

– Вот! Теперь я вижу, как мы можем покончить с этим Черепоголовым. Все, что нам нужно сделать – это пересечь Хребет, найти лагерь его племени и тщательно за ним наблюдать, пока мы не сможем убить его, когда он будет входить или выходить из него. Это может потребовать много времени, но в конце концов мы с ним покончим, – сказал Маленький Пес.

– Это может оказаться очень трудным делом – следить за лагерем кутенаи, как ты это предлагаешь, – ответил Сахта. – Мужчины ежедневно выходят на охоту, и рано или поздно они вас обнаружат.

– Для этой цели не нужен большой отряд; достаточно будет нескольких человек, – сказал Большое Озеро.

– Да. Не больше четверых – священное число. Ну, так кто будут те трое, кто пойдет со мной? – спросил Маленький Пес.

– Нет! Не ты, наш военный вождь. Ты нужен нам здесь и сейчас, когда большие вражеские военные отряды собираются совершить на нас набег, – сказал Большой Озеро, и с этим все согласились.

– Я сам возглавлю этот отряд, – объявил мой отец. При этом моя мать вскрикнула, как от боли, и склонилась на своем сиденье.

– А я, знающий дорогу к этому озеру Большого Мешка, буду вашим проводником, – сказал ему Хвост Красной Птицы.

Остальные, кто был в вигваме, и собравшиеся снаружи стали кричать, что хотят присоединиться к отряду. Большое Озеро заставил их замолчать.

Мой отец сказал:

– Еще двумя в моем отряде я просил бы стать Не Бегуна и Сердитого Бизона.

– Ай! Я охотно пойду с тобой! Этот Черепоголовый не переживет нашего похода по его голову! – крикнул Не Бегун, который был в толпе снаружи и теперь вошел, сопровождаемый Сердитым Бизоном, которому тоже понравилось, что его выбрали в эту четверку. Оба они были сильными воинами, но, возможно, не столь опытными, как Хвост Красной Птицы.

Начался долгий разговор относительно похода против Черепоголового. Сахта давал им советы, подробно описывая расположение лагеря северных кутенаи, советуя, как к нему приблизиться, и как потом наблюдать. Он считал, что Черепоголовый, на некоторое время удовлетворившись после убийства Маленькой Совы, должен отправиться в свой лагерь по тропе Бегущего Орла, по которой и сам он только что пришел. Кроме того, он посоветовал отцу двигаться от Маленького Внутреннего озера через Хребет к озеру Большого Мешка только по ночам. Итак, было решено, что лагерь будет перенесен к Внутренним озерам, и что ой отец и трое его людей там уйдут от нас, направившись к Маленькому Внутреннему озеру и оттуда за Хребет.,

Едва ушли наши гости, мать печально сказала отцу:

– Ты знаешь, как велико мое желание мира между нами и другими племенами. Как мог ты сам так быстро крикнуть, что готов повести свой отряд против кутенаи?

На это отец спокойно ответил:

– Стройная Женщина, подумай немного. Разве ты не видишь, что, пока жив этот Черепоголовый, не может быть мира между нами и племенами с той стороны?

И тут, совсем рядом со входом, снова послышался тот же охрипший голос, который теперь взывал:

– Одинокий Человек! Одинокий Человек! Великий вождь! Отважный вождь! Тень Маленькой Совы взывает к тебе! Отомсти за его смерть, о могучий воин! Принеси мне, несчастной вдове, скальп этого Черепоголового, чтобы я могла выкрасить лицо в черный цвет и танцевать с ним!

– Послушай это! – сказал отец матери. И потом крикнул, чтобы его услышали снаружи: – Мы сделаем для тебя все, что сможем, бедняжка. Моли Солнце о нашем успехе.

– Ай! Я буду молиться, не прекращая, – ответила вдова и медленно пошла прочь, снова и снова произнося имя своего любимого.

Немного погодя моя мать сказала:

– Обещай мне все же, что после того, как убьешь этого Черепоголового, подешь вместе со мной к кутенаи, чтобы предложить им трубку мира.

– Да. Я обязательно это сделаю, – быстро ответил отец.

Из-за того, что у нас было много мяса, которое нужно было высушить, мы смогли снять лагерь только два утра спустя. Потом, снова пройдя по горной тропе, мы пересекли Настоящий Хребет⁸ и, спустившись по частично поросшему лесом западному склону, поставили лагерь прямо у нижней части верхнего из Внутренних Озер, на большой безлесной равнине, простиравшейся от его песчаных берегов до ручья Настоящего Хребта. Все ночи, пока мы оставались на реке Срезанных Берегов, ночная охрана продолжалась, и сейчас тоже выставлялась на закате, потому что считалось, что Черепоголовый находится недалеко, что он не ушел за горы.

Ночь снова прошла спокойно, и утром отец и трое, что шли с ним, начали готовится к тому, чтобы покинуть нас. Моя мать сделала для них хижину для потения, и Сахта, который сам был жрецом Солнца, тоже вошел в нее и молился вместе с ними об успехе их предприятия. Я стоял рядом вместе с матерью, слушая их все, эти сильные молитвы, эти песни, обращенные к богам неба, и к живущим в воде, самым сильным из которых было некое древнее животное, которое было нашим помощником. И, пока я их слушал, о, как же хотел я быть с ними вместе, и сопровождать этих четверых в походе на нашего Черепоголового врага!

Когда церемония потения завершилась, мы с отцом направились к реке, где он искупался, как было положено, и оставшуся часть дня оставался рядом с ним; я очень за него волновался. Так же вела себя моя мать. Да, мы не могли показывать свой страх о том, что те, кто должны уйти, более не вернутся. Моя мать дала ему пояс, красиво расшитый перьями разных цветов, в качестве приношения Солнцу, и мы с ним пошли в рощу у реки, где привязали его к дереву, и молили Солнце послать ему успех в походе против врага и благополучного возвращения к нам. Для меня и моей матери ночь пришла слишком быстро, и с тяжелыми сердцами мы смотрели на то, как он и трое его последователей покидают наш вигвам и уходят в ночную темноту.

Ночь прошла без происшествий, и все мы решили, что Черепоголовый действительно ушел от нас за горы, к своему народу. Все же мы решили не рисковать. Наши женщины выходили, чтобы рубить шесты для вигвамов или собирать ягоды, но всегда под сильной охраной, а по ночам члены общества Всех Друзей охраняли наш лагерь. Животные, на которых можно было охотиться, были многочисленны, и мне не составляло труда обеспечивать мясом наш вигвам. Так шли дни. Каждую ночь мы с матерью молились о моем отце; каждое утро она добавляла зарубку на маленькой палочке, отсчитывая ночи, когда его не было с нами.

Однажды утром, сделав очередную зарубку, мать сказала:

– Уже пятнадцать ночей прошло с тех пор, как ушел твой отец.

– Да. Он не очень далеко, это лагерь кутенаи; возможно, скоро он будет с нами.

Едва я это произнес, как мы услышали какой-то шум на восточном краю лагеря; голоса становились все громче, потом начался женский плач. Мы вышли наружу; со всех сторон бежали люди, и мы тоже побежали туда. Когда мы присоединились к толпе, нам позволили пройти к ее центру, глядя на нас печальными, полными жалости глазами, и моя мать спросила:

– Что все это значит? Что случилось?

Ответ был:

– Хайя! Что-то очень плохое; твой мужчина мертв!

– О, нет! Нет! – воскликнула моя мать и рванулась вперед, пока, в середине толпы, мы не увидели Не Бегуна, похудевшего, с большими глазами и растрепанными волосами, который разговаривал с Большим Озером и другими вождями. Моя мать, подбежав к нему, схватила его руку, крича:

– Мой мужчина! Мой мужчина! Где он?

Печально, очень печально, Не Бегун посмотрел на нее и, опустив голову, просто показал знаком: «Мертв!»

При этих словах она упала у его ног и лежала так, словно она тоже умерла. Добрые женщины вернули ее к жизни и унесли, знаком дав мне понять, чтобы я за ними не шел. Я стоял и слушал Не Бегуна, который повторял свой рассказ: между вершиной Хребта и озером Большого Мешка отряд моего отца, в котором было всего четыре человека, был неожиданно атакован большим отрядом кутенаи, которым руководил сам Черепоголовый, и из четырех только сам Не Бегун смог уцелеть после этого нападения, только лишь потому, что спрыгнул с утеса на верхушку дерева и потом спустился по нему. Он потерял ружье и вынужден был скрываться от врагов в густом лесу, покрывавшем горные склоны. Он сказал больше: о том, как храбро вели себя мой отец, Хвост Красной       Птицы и Сердитый Бизон при внезапном нападении, и были убиты, не успев разрядить свои ружья; сам он в это время был сзади них на тропе, иначе и ему пришлось бы разделить их судьбу. Сам он, перед тем как спрыгнуть с утеса, смог выстрелить в Черепоголового, успев хорошо прицелиться, и явно не промахнулся. Неужели магия Черепоголового настолько сильна, что пули не могут пронзить его тело?

Все это я слушал вполуха. Мой отец мертв! О, какое горе! Никогда, никогда больше я его не увижу! Я горел от гнева на этого Черепоголового. Теперь говорил Маленький Пес, он сказал, что теперь сам поведет военный отряд на Черепоголового и его племя. Я сказал себе:

– Как бы сильно не возражала моя мать, я стану членом этого отряда!

Я нашел мать одну в нашем вигваме, охваченную горем; она вновь и вновь оплакивала моего отца, повторяя его имя. Я сказал ей, что собирается военный отряд, и что я присоединюсь к нему. Она не ответила, продолжая рыдать.

Я вышел, чтобы больше узнать об отряде – когда он выходит, будут ли воины пешими или верхом. Тут в восточной части лагеря снова поднялся шум, и я побежал туда, чтобы узнать, в чем дело. В центре толпы было семеро молодых всадников, которые несколько дней назад уехали от нас, собираясь навестить утсена, находившихся где-то в горах Медвежьей Лапы. И вот те на! У их восточного подножия, у холмов Сладкой Травы, они обнаружили большой лагерь Лжецов (кри), там было около сотни вигвамов, и они убивали наших бизонов, из наших бесчисленных стад.

Большой Озеро немедленно собрал совет, и я присоединился к толпе, собравшейся вокруг вигвама, чтобы слушать, что там происходит. Вожди быстро собрались, чтобы решить этот вопрос. Вторжение в наши земли, охота на наших бизонов – такого Лжецам не дозволялось. Месть Черепоголовому и его племени откладывалась. Лагерный глашатай разнес весть о том, что все, кроме четыре отрядов общества Всех Друзей должны быть готовыми утром выступить в поход против Лжецов под предводительством самого Маленького Пса.

Я вернулся домой и задумался на этой новой проблемой. Я принадлежал к группе Синопакс (Маленьких Лис), из общества Всех Друзей, куда входили молодые воины общества. Получалось, что я не должен идти сейчас в поход на Лжецов; тень моего отца взывала о мести. Я мог прямо сейчас отправиться в поход на Черепоголового, даже если бы мне пришлось в одиночку выйти против этого ужасного врага. Но должен ли я быть один? У меня был близкий друг, Амунис⁹. Да, Амунис охотно пошел бы со мной. Я поторопился к его вигваму, позвал его и прошептал:

– Я иду за Хребет, чтобы попытаться найти и убить этого Черепоголового. Я пойду один, если ты не пойдешь со мной!

– Пойти с тобой? Конечно, пойду. И не нужно говорить шепотом. Никто не помешает мне сделать то, что я хочу, – ответил он.

Это была правда; он был сиротой, его домом был вигвам его дяди. Мы вошли в него, и Амунис сразу сказал этому угрюмому воину:

– Дядя, Медвежонок и я уходим за Хребет. Мы хотим найти и убить этого Черепоголового и посчитать на нем ку.

Дядя посмотрел на Амуниса, посмотрел на меня; его губы дрогнули. Потом он сказал:

– Даже самые прославленные воины никогда не считали большего ку. Идите, юноши, идите, и пусть Солнце защитит вас.

Я вернулся к матери и сказал ей о своем решении; но она была в таком состоянии после своей потери, что, казалось, не слышала меня; она сидела на своей лежанке, плакала и повторяла имя моего отца. Моя бабушка – мать матери – и несколько теток были с ней. Одна из теток крикнула, что я слишком молод и слишком неопытен для такого предприятия. Бабушка с яростным видом повернулась к ней и велела ей закрыть рот. Она сказала, что, пусть я и молод, но правильно делаю, что хочу отомстить за смерть своего отца, и что она сама приготовит мне все, что понадобится в этом долгом походе по горам. Она порылась в наших вещах, нашла для меня подходящую сумку и положила в нее три пары мокасин, шило и нитки из жил, красную краску, мой гребень и маленькое зеркальце, и ломоть пемикана. Я взял запасные кремни для ружья, огниво, отцовскую подзорную трубу и был готов идти.

Тем временем в лагере цари ла большая суета – отряды общества Всех Друзей готовились к походу на Лжецов. Амунис присоединился ко мне, и мы вместе смотрели, как они садятся на своих прекрасных лошадей и выходят, руководимые Маленьким Псом, отряд за отрядом, одетые в великолепные военные наряды, и каждый отряд в свою очередь пел свою военную песню в сопровождении барабанов.

Наконец настала ночь. Я попытался успокоить свою мать, но она, казалось, была не в состоянии понять, что я ухожу, чтобы разделаться с Черепоголовым. Все, что она могла сделать – это крепко меня обнять, продолжая произносить сквозь рыдания имя моего отца. Амунис ждал меня. Я вышел, мы сели на лошадей, на которых рассчитывали проделать первую часть своего пути, покинули лагерь и отправились вниз по долине.