Джеймс Роллинс
Глаз Бога

Часть первая
Разрушение и огонь

Глава 1

17 ноября, 07 часов 45 минут

по тихоокеанскому поясному времени

Авиабаза Лос-Анджелес

Эль-Сегундо, штат Калифорния

Паника нарастала.

Находясь на наблюдательной площадке над центром управления, Пейнтер Кроу чувствовал отчаяние от того, что внезапно смолкла болтовня находившихся здесь сотрудников. Волнение пробежало по цепочке командования и распространилось на весь Ракетно-космический центр. В столь ранний час здесь присутствовало только высшее руководство базы, а также главы нескольких исследовательских подразделений министерства обороны.

Просторный зал внизу выглядел уменьшенной копией центра управления полетами НАСА. От трех огромных жидкокристаллических экранов на дальней стене расходились ряды компьютерных консолей и пультов управления спутниками. На средний экран была выведена карта мира, исчерченная светящимися линиями, которые отображали траектории двух военных спутников и путь кометы.

На два экрана по бокам выводились в реальном времени кадры, снятые телевизионными камерами спутников. На левом – на фоне открытого космоса медленно перемещался изгиб земной поверхности. На правом – экран заполняло ослепительное сияние хвоста кометы, словно вуалью закрывавшего расположенные за ним звезды.

– Что-то пошло не так, – прошептал Пейнтер.

– Что ты имеешь в виду? – Его начальник стоял рядом с ним на наблюдательной площадке.

Генерал Грегори Меткалф возглавлял УППОНИР, Управление перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ, ведомство в составе Министерства обороны. Выпускник академии Уэст-Пойнт, Меткалф, негр лет пятидесяти с небольшим, был в полной военной форме.

Напротив, на Пейнтере был простой черный костюм, которому придавали еще более небрежный вид высокие ковбойские сапоги. Эти сапоги подарила ему Лиза, которая в настоящий момент отправилась в экспедицию в Нью-Мексико. Наполовину индеец, Кроу, наверное, должен был бы чураться таких сапог, но они ему, наоборот, нравились, особенно из-за того, что напоминали о невесте, с которой он не виделся уже целый месяц.

– Что-то напугало дежурного офицера, – объяснил Пейнтер, указывая на техника, сидевшего за консолью во втором ряду.

В этот момент ведущий специалист проекта присоединился к своему коллеге.

Меткалф небрежно махнул рукой.

– Ребята справятся. Это их работа. Они знают, что делают.

Генерал тотчас же вернулся к прерванному разговору с командующим 50-й космической эскадрильей, базирующейся в Колорадо-Спрингс.

По-прежнему встревоженный, Пейнтер внимательно следил за тем беспокойством, которое нарастало в центре. Его пригласили сюда наблюдать за этой сверхсекретной военной операцией не только потому, что он был директором группы «Сигма», действующей под эгидой УППОНИР, но также потому, что он лично разработал одно из устройств, установленное на борту спутников.

Оба спутника, ИГЭ-1 и ИГЭ-2, были запущены в космос четыре месяца назад. Аббревиатура «ИГЭ» обозначала «интерполяцию геодезического эффекта»; это название было впервые предложено военным астрофизиком, возглавлявшим один из проектов в рамках исследования силы земного притяжения. Ученый намеревался провести полный анализ искривления пространства и времени вокруг Земли, что должно было позволить более точно рассчитывать траектории баллистических ракет и спутников.

Эти работы были амбициозны уже сами по себе, но после того, как пару лет назад двумя астрономами-любителями была обнаружена приближающаяся к Земле комета, проект был спешно переориентирован на новую цель – особенно когда выяснилось, что небесная странница обладает аномальной энергетической сигнатурой.

Пейнтер искоса взглянул на свою соседку слева, отметив, как напряжена гибкая фигура сотрудницы Астрофизической обсерватории Смитсоновского института^[2].

Несмотря на свои двадцать три года, доктор Джада Шоу обладала высоким ростом при худощавом телосложении бегуньи. Ее кожа была цвета крепкого кофе, а черные волосы вились короткими жесткими кудрями, подчеркивая длинный изгиб шеи. Одетая в джинсы и белый халат, она стояла, скрестив руки на груди, и нервно покусывала ноготь большого пальца.

Семнадцать месяцев назад молодую ученую-астрофизика похитили из Гарвардского университета и привлекли к этому сверхсекретному военному проекту, создав ей все условия для работы. Очевидно, девушка до сих пор чувствовала себя не в своей тарелке, хотя и старалась всеми силами это скрыть.

Ничего хорошего в этом не было. У доктора Шоу не было никаких причин так волноваться. Своей работой она уже успела заслужить международное признание. С помощью квантовых уравнений – эти вычисления выходили далеко за рамки научных познаний Пейнтера – молодая астрофизик разработала необычную теорию, связанную с так называемой «темной энергией», таинственной силой, которая составляла три четверти Вселенной и отвечала за ее ускоряющееся расширение в космическом пространстве.

Дальнейшим свидетельством незаурядного дарования доктора Шоу стало то, что она единственная из физиков обратила внимание на небольшие аномалии в поведении приближающейся небесной гостьи, ярко сияющей на ночном небе, кометы, получившей обозначение ИКОН.

Полтора года назад Джада Шоу задействовала новейшую камеру регистрации темной энергии, с матрицей в 570 мегапикселей, разработанную лабораторией Ферми здесь, в Штатах, и установленную в обсерватории в горах Чили. С ее помощью она проследила за продвижением кометы. Именно тогда ей удалось обнаружить аномалии, которые, на ее взгляд, свидетельствовали о том, что комета отражает или сама выделяет темную энергию.

Эти работы тотчас же были засекречены по соображениям национальной безопасности. Подобный источник новой энергии обладал огромным, неограниченным потенциалом – как экономическим, так и военным.

С этого момента сверхсекретный проект ИГЭ перенацелился на одну-единственную задачу: исследование потенциала темной энергии, которой обладала комета. Замысел заключался в том, что ИГЭ-2 предстояло пересечь сияющий хвост кометы, попытаться уловить аномальную энергию, обнаруженную доктором Шоу, и передать ее на второй спутник, кружащийся вокруг Земли.

К счастью, для того, чтобы ИГЭ смог выполнить эту задачу, инженерам пришлось внести лишь самые минимальные изменения в конструкцию спутника, который первоначально создавался для других целей. Изначально в его сердце была установлена идеальная сфера из чистого кварца. Предполагалось, что, когда спутник будет выведен на орбиту, эту сферу раскрутят с целью создания гироскопического эффекта, который можно было бы использовать для съемки искривления пространства и времени вокруг земной массы. Если эксперименты пройдут успешно, луч темной энергии от одного спутника к другому вызовет кратковременное возмущение в этой кривой.

Это был очень смелый эксперимент. Даже кварцевый гироскоп теперь в шутку называли «Глазом Бога». Пейнтер оценил новое прозвище, мысленно представив сверкающую сферу, которая вращается, ожидая возможности заглянуть в тайны Вселенной.

Послышался голос ведущего специалиста:

– Космический аппарат войдет в зону хвоста через десять минут!

Начался обратный отсчет. Взгляд доктора Шоу оставался прикован к потоку данных, бегущему по огромному экрану.

– Директор Кроу, надеюсь, вы ошибались, – сказала Джада. – Относительно того, что возникли какие-то неприятности. Сейчас не время для ошибок, особенно если учесть, что мы собираемся прикоснуться к энергии, связанной с рождением нашей Вселенной.

«В любом случае, – подумал Пейнтер, – теперь уже поздно поворачивать обратно».

07 часов 55 минут

На протяжении шести мучительно долгих минут траектория движения ИГЭ-2 медленно исчезала в глубинах потока ионизированного газа и пыли. Правый экран, тот, на который выводилось изображение с телевизионной камеры спутника, заполнило сплошное белое «молоко». Теперь ИГЭ летел вслепую, полагаясь исключительно на телеметрическую информацию.

Пейнтер попытался охватить сразу все, улавливая царящее в зале возбуждение, ощущая историческое значение момента.

– Я регистрирую выброс энергии в ИГЭ-2! – доложил техник-связист, прильнувший к экрану.

Раздались жидкие восторженные восклицания, однако они быстро затихли, задавленные напряжением текущего момента. Эти данные могли быть ошибочными.

Все взгляды переключились на другую консоль, за которой сидел инженер-штурман, следивший за движениями спутника. Тот покачал головой. Судя по всему, не было никаких свидетельств того, что энергия, перехваченная первым спутником, была передана на его близнец, находящийся на орбите Земли. Внезапно инженер вскочил на ноги.

– Есть что-то! – закричал он.

К нему поспешил главный специалист РКЦ.

Пока все ждали подтверждения, доктор Шоу указала на экран с картой мира, по которому бежали строки телеметрической информации.

– Пока что выглядит многообещающе.

Раз вы так считаете…

В ползущем потоке данных для Пейнтера не было никакого смысла. И теперь этот поток пополз еще быстрее. Прошла еще одна напряженная минута, и стремительно бегущие по экрану цифры слились в сплошную неразборчивую полосу.

Техник-связист вскочил на ноги. На его консоли мелькали сообщения об ошибках и предупреждениях. Он тщетно пытался следить за продвижением спутника сквозь хвост кометы.

– Сэр, уровень энергии здесь зашкаливает, система не справляется с нагрузкой. Что мне делать?

– Немедленно отключить! – приказал главный специалист.

Продолжая стоять, связист быстро застучал по клавиатуре.

– Не получается, сэр! Системы управления и навигации спутника не отвечают.

Огромный экран справа внезапно погас.

– Теперь также пропал сигнал с телекамеры, – добавил техник.

Пейнтер мысленно представил спутник, летящий в пустоте сквозь холодный поток космического мусора, погруженный в кромешную темноту.

– Сэр! – Инженер, управляющий спутником ИГЭ-1, поднял руку, подзывая к себе главного специалиста. – Я только что получил новые показания. Вам нужно на них взглянуть.

Доктор Шоу переместилась к самым перилам, стараясь хоть одним глазом взглянуть на консоль. Пейнтер присоединился к ней, вместе с большинством высших офицеров, находившихся на наблюдательной платформе.

– Геодезический эффект меняется, – объяснил инженер, показывая на монитор. Отклонение ноль целых две десятых процента.

– Это просто невозможно, – пробормотала стоящая рядом с Пейнтером доктор Шоу. – Если только пространственно-временной континуум вокруг Земли не начинает сминаться складкой.

– И посмотрите, – продолжал инженер. – Гироскопический момент «Глаза» усиливается, усиливается значительно больше по сравнению с оценками, полученными перед запуском спутника. Я даже получаю сигнатуру ускорения!

Доктор Шоу крепче стиснула перила ограждения, казалось, готовая прыгнуть вниз.

– Этого не может быть, если только «Глаз» не получает энергию из внешнего источника.

Пейнтер почувствовал, что Джаде хочется во всеуслышание заявить, что причиной этого является темная энергия, но она сдержалась, не спеша делать скоропалительные выводы.

Раздался еще один голос – с поста, обозначенного «КОНТРОЛЬ».

– ИГЭ-1 теряет стабильность орбиты!

Пейнтер повернулся к большому экрану посредине, на который выводились карта мира и траектории спутников. Ровная синусоида ИГЭ-1 заметно исказилась.

– Судя по всему, гироскопические силы внутри спутника выталкивают его с орбиты, – объяснила доктор Шоу. В ее голосе прозвучала паника, к которой примешивалось восторженное возбуждение.

Левый экран показал, что профиль Земли становится больше, заполняя весь монитор, заслоняя черную пустоту открытого космоса. Спутник сошел с орбиты и начал медленное падение обратно в гравитационный колодец, из которого появился.

Передаваемое изображение быстро теряло четкость, заполняясь призрачными тенями, удваивающими и утраивающими картинку. Это говорило о том, что спутник вошел в верхние слои атмосферы. Быстро проносились очертания континентов, клубящиеся облака, ярко-синие просторы океанов. Через мгновение и этот экран также погас.

В центре воцарилась гнетущая тишина.

На экране с картой мира линия движения спутника расщепилась на конце в бахрому – это главный компьютер попытался экстраполировать различные траектории падения, принимая в расчет всевозможные переменные величины: завихрения в верхних слоях земной атмосферы, угол вхождения, скорость, с которой космический аппарат будет разваливаться на части.

– Судя по всему, обломки рассыплются вдоль восточной границы Монголии, – заметил специалист по телеметрической информации. – Возможно, что-то упадет и на Китай.

– Можно не сомневаться, Пекин подберет все до последней пылинки, – проворчал себе под нос командующий 50-й космической эскадрильей.

Пейнтер был с этим согласен. Китай обязательно заметит проносящийся над его территорией поток пылающего космического мусора.

Генерал Меткалф многозначительно посмотрел на Пейнтера. Тот понял, что означает этот взгляд. Новейшие технологии, воплощенные в спутнике, были строго засекречены. Они ни в коем случае не должны попасть в чужие руки.

На какую-то долю секунды левый экран ожил, но тотчас же снова погас – последняя судорога умирающего спутника.

– «Птичка» умерла! – наконец объявил управляющий полетами. – Все передачи прекратились. Теперь это просто падающая каменная глыба.

Поток телеметрической информации на экране с картой мира замедлил свой бег, затем полностью остановился.

Внезапно доктор Шоу схватила Пейнтера за руку.

– Нужно вывести на экран последнее изображение, – сказала она. – То, которое было получено перед самой гибелью спутника.

По-видимому, Джада увидела какую-то аномалию, нечто такое, что вселило в нее ужас.

Меткалф также услышал ее восклицание.

Пейнтер повернулся к своему начальнику.

– Прикажите, чтобы это было выполнено. Нельзя терять ни минуты.

Приказание было быстро передано по цепочке в центр управления. Инженеры и техники засуетились, творя волшебство. Через несколько минут заново оцифрованное, обработанное и подчищенное последнее мелькнувшее изображение опять расцвело на большом экране.

Послышались встревоженные возгласы.

Меткалф склонился к уху Пейнтера.

– Если хотя бы одно дуновение от этого спутника уцелело, его нужно обнаружить любой ценой. Оно ни в коем случае не должно попасть к нашим врагам.

Пейнтер не возражал, полностью согласный со своим начальником.

– У меня уже есть оперативники на месте.

Генерал вопросительно посмотрел на него, без слов вопрошая, как такое оказалось возможно.

Простое везение.

Однако нужно воспользоваться этим благоприятным случаем и тотчас же собрать поисковую команду. И все же Пейнтер молча смотрел на экран, не в силах оторвать от него взгляд.

Это была панорама Восточного побережья Соединенных Штатов, заснятая в то мгновение, когда спутник огненным метеором входил в плотные слои атмосферы. Изображение было достаточно подробным, чтобы разобрать крупнейшие приморские мегаполисы.

Бостон, Нью-Йорк, Вашингтон.

Все города лежали в дымящихся развалинах.

Глава 2

17 ноября, 23 часа 58 минут

по пекинскому поясному времени

Макао, Китайская Народная Республика

Охотясь за призраком, они пересекли половину земного шара.

Следуя за полуночной толпой, коммандер Грей Пирс сошел с парома на залитый ярким светом причал. Быстроходный катамаран совершил переход от Гонконга до полуострова Макао чуть больше чем за час. Стоя в очереди к паспортному контролю, Грей потянулся, разминая затекшую спину.

Туристы в большом количестве стекались на полуостров, чтобы принять участие в красочном фестивале Водяных фонарей, устроенном в честь появившейся в небе кометы. Сегодня ночью устраивались пышные празднования, в воды озер и рек запускали тысячи плавающих фонарей в качестве подношения духам умерших. Сотни огоньков качались даже на волнах вокруг причала, подобно россыпи светящихся цветов.

Стоявший в очереди впереди Грея сморщенный старик держал в руке плетенную из прутьев тростника клетку с живым гусем. И хозяин, и птица выглядели мрачными, что полностью соответствовало настроению Грея, измученного семнадцатичасовой дорогой.

– Почему эта утка все время пялится на меня? – недовольно проворчал Джо Ковальски.

– По-моему, это не просто утка, – ответил Грей.

Верзила Ковальски, одетый в джинсы и длинное пальто, был на голову выше Грея – то есть он возвышался над всеми вокруг. Кое-кто украдкой фотографировал американского гиганта с высеченным из камня лицом и коротким армейским «ежиком» на голове, словно случайно забредшего сюда Годзиллу^[3].

Грей повернулся к своему второму спутнику.

– Нам не приходится особенно рассчитывать на то, что наш человек сможет предложить нам что-либо существенное. Ты это понимаешь, не правда ли?

Сейхан пожала плечами, вроде бы равнодушно, однако даже по одной-единственной складке между бровей Грей почувствовал ее внутреннее напряжение. Они проделали столь долгий путь, чтобы лично переговорить с нужным человеком. Для Сейхан эта встреча была последней надеждой выяснить судьбу своей матери, которая бесследно исчезла двадцать два года назад, похищенная из собственного дома во Вьетнаме группой вооруженных людей. Сейхан тогда было девять лет. Долгое время она считала, что ее мать погибла, – до тех пор, пока четыре месяца назад не всплыла новая информация, позволяющая предположить, что мать до сих пор жива. «Сигме» пришлось задействовать все свои собственные ресурсы и связи в разведывательном сообществе, чтобы организовать поиски.

Скорее всего, это был очередной тупик, и тем не менее нужно было убедиться наверняка.

Впереди толпа рассеялась, и Сейхан наконец подошла к посту пограничного контроля. Она была в черных джинсах, высоких ботинках на шнуровке, свободной изумрудно-зеленой блузке в тон глазам и кашемировом жилете, чтобы защититься от ночной прохлады.

По крайней мере, Сейхан не бросалась в глаза здесь, где девяносто девять процентов народу имело азиатское происхождение. Однако поскольку в ее случае к азиатской крови примешивалась еще и европейская, результат получался более выразительным. Узкое лицо с высокими скулами казалось высеченным из бледного мрамора. Миндалевидные глаза сверкали подобно полированному нефриту. Мягкими в ней были только иссиня-черные волосы, ниспадавшие свободными волнами.

Все это не укрылось от внимания пограничника.

Толстый офицер, чье дородное брюшко напирало на пуговицы форменного мундира, уселся прямее, когда Сейхан подошла к нему. Двигаясь с кошачьим изяществом, в равной мере наполненным силой и угрозой, молодая женщина спокойно посмотрела пограничнику в глаза, протягивая свой паспорт. Ее документы, как и документы Грея и Ковальски, были фальшивыми, но они уже прошли более строгий контроль на границе в Гонконге, куда все трое прилетели из Вашингтона.

Ни у Грея, ни у Ковальски, ни тем более у Сейхан не было ни малейшего желания раскрывать китайским властям свое настоящее имя. Грей и Ковальски были сотрудниками «Сигмы», секретного подразделения в составе УППОНИР, занимающегося оперативной работой, которое состояло из бывших бойцов сил специального назначения, дополнительно получивших образование в различных областях науки, для эффективного противодействия глобальному терроризму. Сейхан в прошлом была наемной убийцей, работавшей на международную преступную организацию, до тех пор пока сила обстоятельств не вынудила ее вступить в союз с «Сигмой». Однако формально она так и не стала сотрудницей подразделения, предпочитая оставаться в тени.

По крайней мере так обстояло дело до настоящего времени.

После того как Грей и Ковальски также прошли пограничный контроль, все трое покинули морской вокзал и подозвали такси. Пока машина протискивалась к тротуару сквозь плотную толпу, Пирс разглядывал широкую полосу полуострова Макао и соседние острова. Вокруг сияло манящее море неона, гремела музыка, сквозь которую пробивались отголоски людского гомона.

Макао, бывшая португальская колония, превратился в «Город греха» на побережье южного Китая – мекку азартных игр, размерами доходов уже превзошедшую Лас-Вегас. Всего в нескольких шагах от вокзала паромной переправы возвышалась золотая башня «Сэндс-Макао», одного из крупнейших казино города. По слухам, строительство огромного комплекса, обошедшегося в триста миллионов долларов, окупилось меньше чем за год. Воротилы игорного бизнеса продолжали стекаться в Макао, и новые казино росли как грибы после дождя. Общее их количество уже достигло тридцати трех, и это на город размерами в шесть раз меньше Вашингтона.

То, что происходит в Макао, остается в Макао.

И Грея такое положение дел полностью устраивало. Дожидаясь, когда такси доберется до них, он продолжал внимательно наблюдать за окружающей их толпой. Кто-то попытался отпихнуть его в сторону и завладеть машиной сам, но Грей железной рукой остановил нахала. Нагнув голову, Ковальски опустился на переднее сиденье, а Грей и Сейхан устроились сзади.

Подавшись вперед, молодая женщина быстро заговорила с водителем по-китайски. Через мгновение машина уже устремилась к месту назначения.

Откинувшись назад, Сейхан протянула Грею его бумажник. Тот изумленно уставился на свои деньги.

– Где ты его?..

– Тебя обчистил карманник. В здешних местах нужно держать ухо востро.

Сидевший впереди Ковальски громко рассмеялся.

Задумавшись, Пирс вспомнил человека, который пытался его оттолкнуть, чтобы завладеть такси. На самом деле это была лишь уловка с целью отвлечь его внимание, в то время как напарник облегчал содержимое его карманов. К счастью, Сейхан также обладала определенными навыками, приобретенными на улицах, во многом похожих вот на эти.

После того как была похищена ее мать, Сейхан росла в убогих детских домах, разбросанных по всей Юго-Восточной Азии, до тех пор пока ее не забрали с улиц, чтобы обучить искусству убивать. На самом деле они с Греем впервые встретились, когда молодая женщина выстрелила ему в грудь – не самое теплое знакомство. И вот теперь, после разгрома преступного картеля, на который она работала, Сейхан снова осталась сиротой, плывущей по течению, не зная, на что опереться в этом новом мире.

Она была наемной убийцей, не имеющей корней. Даже Грей опасался, что она может в любую минуту исчезнуть и больше никогда не появиться. Хотя за последние четыре месяца они сблизились, работая бок о бок в поисках матери Сейхан, молодая женщина по-прежнему сохраняла между ними глухую стену, принимая дружбу Грея, его поддержку и один раз даже разделив с ним постель. В тот раз они просто заработались допоздна, и это был только вопрос удобства, ничего более. И все же Грей не мог заснуть, лежа рядом с Сейхан, слушая ее дыхание, глядя на то, как она подергивается во сне.

Она оставалась диким зверем, норовистым, хищным, осторожным. Если приближаться к ней слишком быстро, можно ее спугнуть, и тогда она убежит прочь.

Вот и сейчас Сейхан сидела в такси напряженная, натянутая, словно струна виолончели. Протянув руку, Грей обхватил ее за плечо, привлекая к себе. Он почувствовал, как сталь ее мышц постепенно смягчается. Не сопротивляясь, молодая женщина прильнула к нему. Одной рукой она рассеянно теребила маленький брелок на шее в виде крохотного серебряного дракона. Другая отыскала руку Грея, палец скользнул по шраму на тыльной стороне запястья.

До тех пор пока Сейхан не найдет свое место в этом новом мире, рассчитывать на большее не приходилось. Грей чувствовал, чем подпитывалась энергия поисков ее матери, продолжавшихся уже четыре месяца. Для Сейхан это была возможность заново узнать себя, возродить связь с единственным человеком в мире, который любил и оберегал ее, восстановить потерянную семью. Лишь тогда, подозревал Грей, она сможет отвернуться от прошлого и заглянуть в будущее.

И он разделял эту цель, жаждал, чтобы Сейхан достигла ее, и готов был сделать все возможное, чтобы это произошло.

– Если этому типу хоть что-нибудь известно, – объявил Грей вслух, – мы из него это вытрясем.

0 часов 32 минуты

– Они уже в пути, – доложил звонивший. – На месте они будут через несколько минут.

– И ты убедился в том, Томаш, что это именно они?

Чжулон Дельгаду расхаживал вдоль своего письменного стола, сделанного из цельного куска цейлонского атласного дерева. Это дерево было очень редким и очень дорогим, что полностью отражало вкусы хозяина стола. Весь кабинет был заполнен антиквариатом, смесь португальского и китайского, как и сам Дельгаду.

– Мы предприняли попытку похитить документы у того из мужчин, который ниже ростом, – объяснил Томаш, – но вмешалась женщина. Каким-то образом ей удалось отобрать у нас его бумажник.

Определенно, мастерства в подобных делах ей не занимать.

Остановившись, Чжулон прикоснулся к одной из трех фотографий, лежавших на столе. Подобно ему самому, эта женщина представляла собой смесь европейской и азиатской культур, но только в ее случае это были французская и вьетнамская кровь.

Дельгаду увидел свое отражение, мелькнувшее на черном экране компьютерного монитора. Он носил фамилию своего отца, символизирующую португальское присутствие в Макао, которое уходило корнями к опиумным войнам начала девятнадцатого столетия. Но именем своим он был обязан материнской линии. Точно так же от отца ему достались круглые глаза и обильная растительность на лице, а от матери – утонченные черты и гладкая кожа. Хотя ему было уже за сорок, многие давали ему на вид гораздо меньше. Другие ошибочно полагали, что его юношеские манеры поведения свидетельствуют о недостатке опыта, – и совершали еще более роковую ошибку, стремясь этим воспользоваться.

Подобные промахи допускались только один раз.

Чжулон переключил свое внимание на женщину на фотографии. Наемная убийца с богатым послужным списком – неудивительно, что за ее голову была назначена высокая награда. Пока что самой щедрой оказалась израильская спецслужба «Моссад», которая так оценила какие-то былые ее преступления. Дельгаду заверили в том, что ее убьют, заставят замолчать до того, как кому-либо станет известно об его причастности.

В этом заключался главный его талант: двигаться незаметно, действовать, оставаясь в стороне, использовать любую возможность.

Затем Чжулон изучил фотографию солдата, бывшего спецназовца. Загорелое лицо, серо-голубые глаза с морщинками от солнца в уголках, волевой подбородок, покрытый тенью черной щетины. Ставки на этого человека продолжали расти, особенно на протяжении последних двенадцати часов. Похоже, он нажил себе массу врагов – или же ему были известны какие-то важные тайны. Это не имело значения. Чжулона интересовала исключительно оплата. Пока что самую высокую цену предложил анонимный клиент из Сирии.

Третий мужчина с лицом гориллы, похоже, был простым телохранителем. Его нужно будет просто устранить с дороги, чтобы добраться до настоящей награды.

Но сперва Чжулону нужно было изолировать этих людей.

Проще всего было бы схватить их прямо в здании морского вокзала, однако подобное похищение у всех на глазах привлекло бы слишком большое внимание. После того как Макао в 1999 году перешел под юрисдикцию Китая, Чжулону приходилось действовать более скрытно. Однако были тут и свои положительные стороны: жесткие меры нового правительства очистили полуостров от большей части враждующих между собой преступных триад, избавив Чжулона от конкуренции и позволив ему упрочить власть своей собственной организации. Теперь, как босс Макао, как кое-кто его называл, он имел свою долю во всем, а китайское правительство по большей части закрывало глаза на его деятельность, довольное тем, что в делах царит строгий порядок, а чиновники еженедельно получают свою долю.

Макао богател, и вместе с ним богател Чжулон.

– Твои люди уже прибыли в казино «Лиссабон»? – спросил он Томаша, убеждаясь в том, что никаких ошибок не будет. – Они готовы встретить наших гостей?

– Sim, senhor^[4].

– Хорошо. Какое сопротивление вы ожидаете встретить?

– Огнестрельного оружия ни у кого из них нет. Однако мы подозреваем, что у всех троих есть при себе ножи. Но это не должно создать никаких проблем.

Чжулон удовлетворенно кивнул.

Закончив разговор по телефону, он бросил взгляд на плазменный экран, стоящий на старинном португальском морском сундуке. Люди Томаша заблаговременно подкупили одного из охранников казино «Лиссабон», чтобы тот предоставил доступ к системе внутреннего видеонаблюдения, в первую очередь к камере, установленной в одном из кабинетов люкс, расположенных отдельно от главного игрового зала. Подобных кабинетов в Макао было в изобилии; они обслуживали крупных игроков, желающих получить в свое распоряжение отдельный стол или собирающихся повеселиться в обществе элитных проституток.

Сейчас в этом кабинете находился всего один человек; он сидел на обтянутом красным шелком диване, дожидаясь гостей. В течение последних нескольких дней этот человек слишком много говорил, рассказывая всем кому ни попадя об этой ночной встрече, делясь надеждами на скорое богатство. А как только пошли разговоры о недавно появившихся больших деньгах, причем нежданно свалившихся из-за границы, это известие достигло ушей Чжулона Дельгаду. И он быстро установил личности новоприбывших.

Там, где текут деньги, всегда можно получить прибыль.

Чжулон шагнул за письменный стол. Его родовой особняк выходил на площадь Леал-Сенаду, историческое колониальное сердце Макао, где на протяжении столетий проходили парадным строем португальские войска, а теперь по праздникам плясали китайские драконы. Вот и сегодня ночью все деревья были увешаны фонарями и клетками с певчими птицами. Напротив особняка в маленьком храме, посвященном умершим, в глиняных чашках горели свечи, призванные освещать дорогу душам, покинувшим свои тела.

Но самый большой огонь висел в небе, дрожащий и яркий: серебристое пламя кометы.

Удовлетворенный, Чжулон уселся в кресло и полностью обратил свое внимание на плазменный экран, готовый насладиться ночным развлечением в казино «Лиссабон».

0 часов 55 минут

Это был не тот Макао, который помнила Сейхан.

Выйдя из такси, молодая женщина огляделась по сторонам. Прошло уже больше пятнадцати лет с тех пор, как она в последний раз бывала здесь. По дороге из порта ей так и не удалось узнать тот сонный португальский городишко из прошлого, с узенькими улочками, особняками в колониальном стиле и вычурными площадями. Теперь все это скрывалось за уходящими ввысь стенами неона и сверкающего стекла. В прошлом даже казино «Лиссабон» представляло собой довольно убогое заведение, ничем не похожее на тот пышный подарочный торт, каким стало теперь, не говоря уж про самую последнюю редакцию, «Гранд-Лиссабон», позолоченную башню тысячу футов высотой в форме цветка лотоса.