Джессика Таунсенд
Испытания Морриган Кроу

Пролог

Весна Первого года

Репортёры прибыли ещё до появления гроба. Они начали собираться у ворот с вечера и на рассвете стояли толпой, а к девяти утра уже клубились тучей.

Около полудня Корвус Кроу вышел из парадной двери и по длинной дорожке приблизился к высокой железной решётке.

Вопросы посыпались градом:

– Канцлер Кроу, не изменились ли ваши планы идти на переизбрание?

– Канцлер, когда начнутся похороны?

– Прислал ли президент свои соболезнования?

– Чувствуете ли вы облегчение?

Он поднял руку в перчатке, призывая к тишине:

– Прошу внимания! Я зачитаю заявление от имени своей семьи.

Из кармана его элегантного чёрного костюма появился листок бумаги.

– Мы благодарим граждан нашей великой Республики за поддержку в течение последних одиннадцати лет, – прозвучал чёткий властный голос, отточенный годами работы в правительстве. – Это было тяжёлое время для всей семьи, и горе наше ещё долго не забудется.

Канцлер кашлянул, прочищая горло, и поднял глаза на притихших слушателей – море любопытных лиц и объективов камер среди непрестанных щелчков и фотовспышек.

– Потерю ребёнка трудно перенести, – продолжал он, – и не только родным, но и всем жителям Джакалфакса, которые, мы знаем, разделяют нашу скорбь… – Десятки пар бровей взметнулись, недоумённый кашель расколол неловкую паузу. – Тем не менее, приветствуя этим утром Девятую эпоху Зимнеморской республики, мы уверены, что худшее позади…

«Кр-роу!» – донеслось с неба.

Лица дрогнули, плечи сжались, но никто не поднял глаза кверху. Чёрные птицы кружили над особняком с самого рассвета.

– Восьмая эпоха лишила меня любимой первой жены, а теперь отобрала единственную дочь…

Снова раздался пронзительный вороний крик. Один из репортёров уронил протянутый к оратору микрофон и шумно завозился, поднимая его. Залившись краской, он сбивчиво извинялся, но Кроу продолжал, не обращая внимания:

– Но в то же время эти годы унесли с собой тревоги, сомнения и отчаяние, омрачавшие её короткую жизнь. Моя дорогая Морриган… – он болезненно скривил лицо, – наконец обрела мир и покой… как и все мы. Славный город Джакалфакс, а с ним и весь штат Большой Вольфакр снова в безопасности. Бояться отныне нечего.

По толпе зевак, собравшихся возле забора, пробежал неуверенный шепоток, вспышки камер стали реже. Канцлер моргнул, снова подняв глаза. Листок бумаги шелестел от лёгкого ветерка, а может, оттого что заметно дрожали руки.

– Благодарю за внимание! Ответов на вопросы не будет.

Глава первая
Проклятие Кроу

Зима Одиннадцатого года (тремя днями ранее)

Кухаркин кот издох. Кто виноват? Конечно, Морриган.

Она понятия не имела, что случилось. Наверное, кот подобрал накануне какую-нибудь отраву. Никаких ран на теле, так что нападение лисицы или собаки исключено. Если бы не капелька засохшей крови в уголке пасти, можно было бы принять его за спящего. Тем не менее трупик уже застыл и окоченел.

Разглядев его на земле в тусклом свете зимнего утра, Морриган опустилась рядом на корточки. Задумчиво хмурясь, провела рукой по чёрному меху от носа до кончика пушистого хвоста.

– Прости меня, кухаркин кот!

Где бы выкопать могилку и стоит ли выпрашивать у бабушки кусок белого полотна для савана? Наверное, нет. Лучше взять одну из своих ночных рубашек.

Кухарка распахнула заднюю дверь, чтобы вынести собакам вчерашние объедки, и так перепугалась, увидев Морриган, что едва не выронила ведро. Потом заметила дохлого кота и сурово поджала губы.

– «Спасибо, Вышний, что не я лишний», – быстро пробормотала она, постучав по дверному косяку и целуя амулет, висящий на шее. Глянула искоса.

– Я любила этого кота.

– Я тоже, – кивнула Морриган.

– Вижу-вижу!.. – В голосе кухарки слышался яд. – Заходи, – добавила она, осторожно пятясь, – тебя ждут в кабинете.

Морриган поспешила в дом. Задержавшись на секунду в коридоре, она оглянулась. Старуха писала мелом на деревянной стене: «кот при кухни сдох», дополняя длинный список, в конце которого значилось: «рыба стухла», «старый том – удар», «сев. проспер – потоп» и «новая скатерть – подливка».

– Я могу порекомендовать вам целый ряд превосходных детских психологов из Большого Джакалфакса и округи.

Новый детский инспектор даже не притронулась к чаю с печеньем. Она два с половиной часа добиралась из столицы на поезде, а потом шагала от станции до поместья Кроу под моросящим дождём. Пальто промокло насквозь, ко лбу прилипли мокрые волосы. Казалось бы, что сейчас может быть лучше, чем выпить горячего, но дама нисколько не заинтересовалась угощением.

– Если что, чай заваривала не я, – заметила Морриган.

Не ответив, инспекторша продолжала:

– Есть знаменитый специалист по детям с проклятием – доктор Филдинг. Уверена, что вы слышали о нём. Доктор Луэллин также очень известна – если вы предпочитаете более мягкий, материнский подход.

Корвус неловко откашлялся:

– Полагаю, их услуги не потребуются.

У него задёргался уголок левого глаза. Такое случалось лишь во время подобных обязательных инспекций, которые происходили ежемесячно и были, похоже, столь же неприятны отцу, как и самой Морриган. Отца и дочь ничто не объединяло, если не считать угольно-чёрных волос и носа с горбинкой.

– Морриган не нуждается в консультациях специалистов, – продолжал он. – Девочка достаточно здравомыслящая и хорошо представляет своё положение.

Инспекторша осторожно покосилась на неё. Сидя рядом на диване, Морриган старалась не ёрзать, но беседа, как всегда, тянулась невыносимо долго.

– Я не хочу быть навязчивой, канцлер, но… времени осталось мало. Все эксперты сходятся во мнении, что мы переживаем последний год эпохи – последний перед Тьмой… – При этом страшном слове Морриган отвернулась к окну. – Вы должны сами представлять, что в такой непростой психологический период…

– У вас есть список? – перебил Корвус с ноткой нетерпения, подчёркнуто-внимательно взглянув на стенные часы.

– Что? Да, конечно, канцлер. – Женщина достала из папки лист бумаги, руки её слегка дрожали.

«Неплохо держится, – подумала Морриган, – хотя это всего лишь второй её визит». Прошлая инспекторша разговаривала чуть слышным шёпотом и скорее умерла бы, но не села на один диван со своей подопечной.

– Мне зачитать? В этом месяце список совсем короткий. Поздравляю, мисс Кроу, – сухо произнесла она.

Морриган не знала, что ответить. С чем поздравлять, если от неё ничего не зависит?

– Начну с происшествий, требующих возмещения. Городской совет Джакалфакса требует семьсот кредов за ущерб, нанесённый градом стеклянному павильону.

Корвус раздражённо поморщился:

– Я полагаю, вы согласились с тем, что природные явления не могут быть с достоверностью отнесены на счёт моей дочери. После того пожара в Ульфе, причиной которого оказался поджог, помните?

– Да, канцлер, однако есть свидетель, который подтвердил, что в данном случае вина лежит на Морриган.

– Кто?

– Почтовый работник слышал, как мисс Кроу обратилась к своей бабке с замечанием о хорошей погоде, стоящей в Джакалфаксе. – Инспекторша заглянула в свои записи. – Град выпал четыре часа спустя.

С досадой взглянув на дочь, Корвус со вздохом откинулся на спинку кресла.

– Хорошо, продолжайте.

Морриган нахмурилась. Ни за что она не сказала бы о «хорошей погоде», стоящей где бы то ни было, а на почте просто пожаловалась бабушке на жару – разве это одно и то же?

– Местный житель Томас Братчетт скончался не так давно от сердечного приступа. Он был…

– Нашим садовником, помню, – перебил Корвус. – Ужасно неприятно! Гортензии сильно пострадали… Морриган, что ты ему сделала?

– Ничего.

Отец недоверчиво прищурился:

– Как, совсем ничего?

Она задумалась.

– Сказала, что клумбы красивые.

– Когда?

– В прошлом году.

Корвус с инспекторшей переглянулись. Женщина тихо вздохнула.

– Семья покойного просит совсем немного… Всего лишь оплатить похороны, обучение внуков в университете, а также сделать пожертвование в его любимый благотворительный фонд.

– А внуков сколько?

– Пятеро.

– Скажите, что я оплачу обучение двоим. Продолжайте.

– Директор школы в Джакалфаксе… Ой! – Женщина испуганно отшатнулась от Морриган, которая потянулась к столу за печеньем, но тут же успокоилась, убедившись, что касаться её не собираются. – М-м… Так вот, директор городской начальной школы Джакалфакса прислал счёт на возмещение убытков от пожара, всего на две тысячи кредов.

Морриган подняла голову:

– Буфетчица забыла выключить плиту на ночь – так написано в газете!

– Совершенно верно, – быстро кивнула инспекторша, не отводя взгляда от бумаг, – но также отмечается, что накануне она проходила мимо поместья Кроу и видела вас.

– И что?

– Она утверждает, что вы встретились с ней взглядом.

– Ничего подобного! – Морриган чувствовала, что закипает. Никогда и ни с кем она взглядом не встречалась: правила ей хорошо известны. Буфетчица просто выгораживает себя.

– Так значится в полицейском протоколе.

– Она врёт, врёт! – Морриган обернулась к отцу, ища поддержки, но тот смотрел в сторону. Неужели он и впрямь этому верит? Буфетчица же призналась, что не выключила плиту! От обиды к горлу подкатил комок. – Это неправда! Я никогда…

– Достаточно! – бросил отец.

Морриган угрюмо насупилась, скрестив руки на груди.

Кашлянув, Корвус кивнул женщине:

– Хорошо, оставьте мне счёт, и давайте скорее покончим со списком: у меня сегодня много встреч.

– Ну… это всё, что касается финансовой стороны, – сказала инспекторша, водя пальцем по странице. – В этом месяце мисс Кроу необходимо написать лишь три письма с извинениями. Одно – миссис Кальпурнии Малуф, местной жительнице, сломавшей бедро…

– Не в её возрасте вставать на коньки… – пробормотала Морриган.

– Ещё одно – в ассоциацию производителей джема по поводу испортившегося мармелада и, наконец, мальчику, которого зовут Пип Гилкрест. Он на прошлой неделе проиграл в словарном конкурсе штата Большой Вольфакр.

Морриган вытаращила глаза:

– Я только пожелала ему удачи!

– Вот именно, мисс Кроу. – Инспекторша передала список Корвусу. – Так поступать не следовало… Канцлер, насколько я понимаю, вы опять ищете нового репетитора?

Отец вздохнул.

– Мои помощники обращались во все агентства в Джакалфаксе и даже в некоторые столичные, однако, по-видимому, наш замечательный штат в данный момент испытывает критическую нехватку частных преподавателей. – В его голосе сквозила неприкрытая ирония.

– А что произошло с мисс… – Она заглянула в записи. – Мисс Линфорд? Когда мы беседовали в прошлый раз, вы были ею довольны.

– Характер оказался слабоват! – усмехнулся Корвус. – Не продержалась и недели – ушла и не вернулась. Никто не знает почему.

Он ошибался. Морриган хорошо знала почему.

Мисс Линфорд так боялась проклятия, что не могла находиться с ученицей в одной комнате. Странно и унизительно, когда тебе выкрикивают спряжения неправильных глаголов с другой стороны двери. «Раздражает» – не то слово! В один прекрасный день Морриган не выдержала – просунула в замочную скважину сломанную авторучку, полную чернил, и дунула в неё изо всех сил. Впрочем, гордиться тут было нечем.

– У нас в отделе есть небольшой список учителей, согласных работать с про́клятыми детьми, – сообщила инспекторша. – Совсем небольшой, – добавила она, смущённо пожав плечами, – но, возможно, найдётся кто-то…

Корвус прервал её жестом:

– Не вижу необходимости!

– Простите, сэр? – подняла брови женщина.

– Вы же сами упомянули, что близится Тьма.

– Да, но… впереди ещё целый год.

– Всего год. Теперь это уже пустая трата времени и денег, не находите?

Морриган вскинула глаза, неприятно потрясённая словами отца. Даже инспекторша выглядела шокированной.

– Со всем уважением, канцлер… Управление по делам про́клятых детей не считает это пустой тратой. Образование является важной составной частью детства.

Корвус раздражённо прищурился:

– Однако плата за образование представляется довольно бессмысленной, когда детство вот-вот закончится. Лично мне кажется, что можно было не беспокоиться вовсе. С тем же успехом я мог отправить в школу своих охотничьих собак: живут они даже дольше и с гораздо большей пользой.

Морриган резко выдохнула и сжалась, словно получив удар в живот.

Вот она, правда, которую девочка так старалась вытеснить из сознания, но никогда не могла забыть! Которую знал и ощущал глубоко в душе каждый про́клятый и носил в себе, как татуировку на сердце: «Смерть придёт за мной во Тьме».

– Полагаю, мои друзья из партии Зимнеморья согласятся со мной, – продолжал Корвус, устремив на женщину яростный взгляд и не обращая внимания на дочь, – особенно те, что финансируют ваш крошечный отдел.

В комнате воцарилась тишина. Снова покосившись на девочку, инспекторша стала укладывать бумаги в папку. Морриган уловила проблеск сочувствия в её взгляде, и в душе шевельнулась ненависть.

– Что ж, хорошо. Я проинформирую управление о результатах нашей беседы. Доброго дня, канцлер!

Так и не подняв глаз и даже не оглянувшись, инспекторша поспешила к двери. Корвус нажал кнопку на столе, вызывая помощников.

Морриган поднялась с дивана. Хотелось что-нибудь крикнуть, но вырвалось лишь робкое:

– Можно я…

– Делай что хочешь! – Корвус перебирал бумаги на столе. – Только не мешай.

Дорогая миссис Малуф!

Мне очень жаль, что вы не умеете кататься на коньках.

Мне очень жаль, что вы решили пойти покататься на коньках, хотя вам миллион лет и ваши хрупкие кости ломаются от любого сквозняка.

Мне очень жаль, что по моей вине вы сломали бедро. Я не нарочно. Надеюсь, вы быстро выздоровеете. Пожалуйста, примите мои извинения и поправляйтесь скорее!

С уважением,

Морриган Кроу

Лёжа на ковре в малой гостиной, Морриган переписала письмо начисто и засунула в конверт, но заклеивать не стала. Отец всё равно захочет проверить, и потом, вдруг даже её слюна способна вызвать чью-то смерть или по меньшей мере банкротство?

Она вдруг застыла, услышав в коридоре цокот каблуков. На стенных часах полдень, бабушка вернулась с утреннего чая у подруг, а может, мачеха ищет, на кого бы возложить вину за царапину на серебряной ложке или порванную занавеску.

В малой гостиной, самой тёмной в доме, было удобнее всего прятаться. Солнце в окна почти не попадало, и никому тут сидеть не нравилось, кроме Морриган.

Шаги затихли вдали, и она с облегчением перевела дух. Потянулась к радиоприёмнику, покрутила медную ручку настройки. Треск и визг статических помех сменился голосом диктора:

«На этой неделе в северо-западной части штата Большой Вольфакр продолжается ежегодный зимний отстрел драконов. Службой борьбы с опасными дикими животными обнаружено уже более четырёх десятков бродячих рептилий. Всё больше сообщений о замеченных драконах поступает из окрестностей курорта Диптаун-Фоллс, популярного места отдыха у…»

Бодрый гнусавый голос продолжал бубнить новости, но Морриган уже принялась за следующее письмо.

Дорогой Пип!

Мне очень жаль, что ты пишешь слово «патока» с тремя «а».

Мне очень жаль, что ты идиот.

Мне очень жаль, что ты провалил словарный конкурс, потому что ты идиот.

Пожалуйста, прими мои глубочайшие извинения за тот вред, что я тебе причинила. Обещаю, что больше никогда не пожелаю тебе удачи неблагодарный маленький

С уважением,

Морриган Кроу

По радио уже шёл репортаж о наводнении в Проспере. Люди рассказывали о затопленных домах, оплакивали утонувших близких и домашних питомцев. Морриган печально вздохнула. Оставалось только надеяться, что отец прав и к стихийным бедствиям она отношения не имеет.

Дорогая Ассоциация производителей джема!

Не кажется ли вам, что в жизни бывают неприятности похуже испорченного мармелада?

«Далее в программе:,Не может ли Тьма оказаться ближе, чем мы думаем?’’» – произнёс гнусавый голос.

Морриган застыла, обратившись в слух. Опять это слово!

«В то время как большинство экспертов сходятся во мнении, что до конца нынешней эпохи остался ещё целый год, горстка неортодоксальных хронологов утверждает, что отмечать приход Тьмы нам придётся гораздо раньше. Попали они в яблочко или сели в лужу?»

По спине побежали мурашки. Нет, сели в лужу, и никак иначе!

«Но сначала о другом. В столице не прекращаются панические слухи о грозящей нехватке вундера, – продолжал диктор. – Сегодня утром официальный представитель «Шквал индастриз» выступил на пресс-конференции с заявлением».

Мужской голос, едва слышный за гулом аудитории, произнёс:

«Ответственно заверяю, что слухи об энергетическом кризисе абсолютно беспочвенны…»

«Громче!» – раздалось из зала.

«Запасы вундера в Республике по-прежнему неисчерпаемы, и мы продолжаем направлять этот ценнейший природный ресурс на благо общества».

«Мистер Джонс, как вы прокомментируете сообщения о массовых отключениях энергии и отказе вундертехнологий в Саутлайте и Дальневосточном Санге?! – выкрикнул репортёр. – Эзра Шквал знает об этих проблемах? Собирается ли он наконец показаться на публике и объяснить ситуацию?»

Выступающий откашлялся.

«Повторяю: это не более чем беспочвенные слухи и оснований для паники нет. Наши высокотехнологичные системы мониторинга не выявили никаких признаков истощения запасов вундера или нарушений в работе вундероборудования. Железные дороги Республики функционируют идеально, равно как энергосеть и медицинские службы. Что касается мистера Шквала, то он прекрасно сознаёт высокую ответственность «Шквал индастриз» как единственного поставщика вундера и продуктов его переработки. Мы, как и прежде, готовы…»

Его снова перебили.

«Мистер Джонс, как вы относитесь к предположению, что перебои в поставках вундера могут быть связаны с про́клятыми детьми?»

Морриган уронила авторучку.

«Я не… не понимаю, что вы имеете в виду», – на миг сбился представитель.

«Дело в том, – стал объяснять репортёр, – что в Саутлайте и Дальневосточном Санге числятся в реестре трое про́клятых, в то время как в штате Проспер их нет, и перебои энергоснабжения его не затронули. В Большом Вольфакре имеется про́клятый ребёнок – дочь видного политика Корвуса Кроу. Можно ли ожидать, что Большой Вольфакр будет следующей жертвой кризиса?»

«Ещё раз заявляю: никакого кризиса нет, и…»

Застонав, Морриган выключила радио. Теперь ещё и это! Ничего ещё даже не произошло, а она уже виновата. Сколько же писем с извинениями придётся писать через месяц? Становится тошно от одной только мысли.

Тяжело вздохнув, она подняла с пола авторучку и продолжила.

Дорогая Ассоциация производителей джема!

Мне очень жаль ваш мармелад.

С уважением,

М. Кроу

Корвус Кроу, отец Морриган, занимал пост канцлера Большого Вольфакра, крупнейшего из четырёх штатов Зимнеморской республики. Постоянно очень занятый и озабоченный, он не переставал работать даже в тех редких случаях, когда обедал дома. Слева и справа от него всегда сидели помощники – Лев и Прав. Корвус вечно их увольнял и нанимал новых, потому всех и называл так, чтобы не путаться с именами.

– Прав, отошли циркуляр генералу Вильсону, – услышала Морриган его голос, усаживаясь за стол вечером.

Напротив сидела новая жена отца – Айви, а дальше, в конце стола, – бабушка Орнелла. На девочку никто не обратил внимания.

– Его штаб должен представить проект бюджета для нового полевого госпиталя не позже начала весны, – продолжал отец.

– Будет сделано, канцлер, – кивнул Прав. Он держал в руке какие-то синие лоскутки. – Что насчёт новой обивки в вашем офисе?

– Пусть будет лазурная. Поговори с моей супругой, она эксперт в таких делах… Не правда ли, дорогая?

Айви просияла.

– С фиалковым оттенком, дорогой, – звонко рассмеялась она, – в тон твоим глазам!

Мачеха выглядела в поместье Кроу чем-то чужеродным. Золотые локоны и бронзовый загар, полученный за лето на знаменитых пляжах юго-восточного Проспера, где она «снимала стресс», никак не сочетались с волосами цвета воронова крыла и болезненно-бледной кожей урождённых Кроу, к которым солнце никогда не приставало.

«Возможно, потому-то она отцу так и понравилась», – подумала Морриган. Ничего похожего на остальных. Здесь, в мрачном обеденном зале, Айви казалась экзотической диковинкой, привезённой из дальних стран.

– Лев, что сообщают из Шестнадцатого лагеря по поводу вспышки кори?

– Удалось изолировать, но отключения энергии продолжаются.

– Как часто?

– Раз-два в неделю. В пограничных городах замечены случаи недовольства.

– У нас в Большом Вольфакре? Вы уверены?

– Ну разве что лёгкая паника, не более того. Ничего похожего на бунты в трущобах Саутлайта.

– Жители тоже считают, что это из-за нехватки вундера? Ерунда, у нас таких проблем нет. В поместье всё гладко, как никогда. Взгляните – на улицах светло, как днём! Наши генераторы полны до краёв.

– Да, конечно, канцлер. – Лев смущённо помялся. – И это не осталось незамеченным публикой.

– Ах, ах, ах! – прокаркал голос с конца стола. К обеду бабушка Орнелла выходила при всём параде: длинное чёрное платье, драгоценности на шее и пальцах, жёсткие, стального цвета седые волосы уложены на макушке в настоящую башню. – Что ещё за перебои? Не верю! Просто-напросто какие-то дармоеды не платят по счетам, и поделом им, если Эзра Шквал отключил энергию. – Говоря, она продолжала нарезать свой бифштекс на крошечные кровавые ломтики.

– Освободите завтрашний день, – велел Корвус помощникам. – Нанесу визит в пограничье, пожму руки местным – они и притихнут.

Бабушка ехидно хохотнула:

– Им бы не руки жать, а самих прижать как следует. Тебе достался характер, Корвус, не зарывай его в землю!

Лицо канцлера приобрело кислое выражение. Морриган сдержала улыбку. Горничная как-то назвала бабушку стервятником в юбке. Прямо в точку! Однако наблюдать за её выпадами было довольно занятно – когда доставалось кому-нибудь другому.

– Вообще-то, сэр, завтра День ставок, – напомнил Лев. – Вы обещали произнести речь перед юными кандидатами от Джакалфакса.

– Чёрт возьми, ты прав! – хмыкнул Корвус.

«А вот и нет! – хихикнула про себя Морриган, накладывая в тарелку тушёную морковь. – Он Лев».

– Неудобно ещё раз отказываться… Когда и где?

– В полдень в ратуше, – ответил Прав. – Будут ученики школы Святого Христофора, академии Мэри Хенрайт и городской начальной школы.

– Хорошо… – вздохнул Корвус. – Только не забудьте оповестить газетчиков из «Кроникл» – пускай пришлют корреспондента.

– Что такое День ставок? – спросила Морриган, проглотив кусочек морковки.

Как обычно, все глянули на неё со смутным удивлением, как на лампу, которая вдруг отрастила ноги и стала отбивать чечётку.

– Пожалуй, стоит пригласить и приютские школы, – продолжал отец, будто не слышал. – Внимание к низшим классам повышает популярность.

Бабушка Кроу застонала:

– Ко-орвус, ради всего святого, зачем так усложнять? Одного фото с каким-нибудь недоумком вполне достаточно. Выбери посимпатичнее, пожми ему руку и распрощайся.

– Хм, а ведь верно! – кивнул он. – Спасибо за совет, мама… Лев, передай соль.

Прав осторожно кашлянул:

– На самом деле, сэр… Не столь уж плохая мысль пригласить детей из школ попроще. Можно получить репортаж на первой странице.

– Ваш рейтинг популярности в провинции и впрямь не мешало бы приподнять, – добавил Лев, подойдя к другому концу стола за солью.

– Можешь не деликатничать. – Корвус хмуро покосился на дочь. – Мой рейтинг не мешало бы приподнять где угодно.

Морриган вздрогнула, испытав чувство вины. Как канцлеру сохранить симпатии избирателей, которые все свои неприятности неизменно связывают с его дочерью? Просто чудо, что отец уже пятый год сохраняет свою должность, а перспектива на следующий год – предмет ежедневного беспокойства.

– Однако мама права: не стоит собирать толпу, – продолжал он. – Найдите другой способ обеспечить первую страницу.

– Там будет аукцион? – снова встряла Морриган.

– Какой ещё аукцион, чёрт возьми?! – взорвался отец.

– Ну, ставки же.

– Вышние силы!.. – фыркнув, вздохнул он и вернулся к своим бумагам. – Айви, скажи ей.

– День ставок, – солидно выпрямившись, начала объяснять мачеха, – это день, когда дети, закончившие начальную школу, получают возможность продолжить образование – если им повезёт, конечно.

– Или их родители достаточно богаты, – вставила бабушка.

– Ну да… – Айви слегка смутилась. – Если они умны и талантливы… или их родители в состоянии дать взятку, то уважаемые люди из престижных школ делают на них ставки.

– Значит, не каждый может учиться дальше?

– Конечно нет! – рассмеялась мачеха. Кивнув на служанку, которая поставила на стол соусник, она добавила шёпотом: – Будь все образованными, откуда брались бы слуги?

– Но это же несправедливо! – возмутилась Морриган, провожая покрасневшую девушку взглядом. – А что получает тот, кто делает ставку?

– Возможность следить за образованием избранного кандидата, – объяснил Корвус, нетерпеливо отмахнувшись, – формировать юные умы, наше будущее и всё такое прочее. Довольно вопросов, тебя это не касается… Лев, во сколько у меня встреча в четверг с председателем аграрной комиссии?

– В три.

– А я могу пойти? – спросила Морриган.

Корвус озадаченно моргнул, лоб собрался в морщины.

– Зачем тебе идти на мою встречу с председателем?..

– Да нет, в ратушу!

Мачеха изумлённо округлила глаза:

– Ты? На День ставок?

– Я просто… – Морриган слегка смутилась. – У меня скоро день рождения, вот и был бы подарок. – Растерянность на лицах родных подтверждала подозрения, что её послезавтрашнее одиннадцатилетие успешно забыто. – Там может быть интересно… – Она опустила взгляд в тарелку, уже жалея, что вообще раскрыла рот.

– Там неинтересно! – ядовито усмехнулся Корвус. – Там политика. Нет, ты не можешь пойти. Совершенно исключается. Нелепая идея.

Морриган поникла на стуле, чувствуя себя донельзя глупо. А чего она ожидала? Отец прав: идея смехотворная.

Семейство Кроу продолжало жевать в напряжённой тишине. Нарушил молчание Прав.

– На самом деле, канцлер… – начал он осторожно.

– Что? – Корвус с раздражением бросил вилку, устремив на помощника свирепый взгляд.

– Ну… если бы… то есть я не утверждаю, что это стоит делать, но, если бы вы взяли с собой дочь, это помогло бы, так сказать, смягчить ваш имидж… в некоторой степени.

Лев нервно потёр руки:

– Мне кажется, сэр, что Прав… э-э… прав. – Поймав уничтожающий взгляд канцлера, он сбивчиво пролепетал: – Т-то есть, я в том смысле, что, согласно опросам, избиратели в Большом Вольфакре считают вас несколько… м-м… суховатым.

– Отчуждённым, – уточнил Прав.

– Вот именно… Вашему рейтингу не повредит, если напомнить, что вас вскоре ждёт участь… м-м… убитого горем отца. С точки зрения газетчиков, это придало бы событию некоторую… э-э… пикантность. – Лев мучительно подбирал слова.

– Насколько пикантную?

– Для первой страницы.

Корвус молчал, задумавшись. Морриган видела, как дёргается уголок его левого глаза.