У мальчиков было море водки и гитара. Тут же повеселев, я подсела к столу. Они пели что-то тюремное. Увидев меня, они сразу оживились.
– Дайте-ка гитару, – попросила я.
– О, спой, спой, – запросили они. Я взяла гитару и начала петь. Один – высокий, бритый – внимательно смотрел на меня, а посередине песни подошел, сел рядом и приобнял. Я смутилась и отложила гитару. Он удивлено посмотрел на меня.
– Ну, не хочешь – как хочешь.
И подсел к столу. Все внимание переключилось на него.
– Ну, я как освободился, захожу к ней… – начал он рассказывать. Про меня позабыли. И даже выпить не предложили – ждали, что сама попрошу. Я просить не стала и ушла. «Он у них, наверное, шишку гоняет, – решила я, – ну их, блатных, связываться». И стала одиноко у окошка.
Какой-то лаосец подошел и что-то спросил. Я показала: не понимаю. Тогда он ушел и вернулся с бутылкой. Я кивнула: наливай. Он налил, и тут подошел еще один. С женой или подругой. Мы выпили, и первый стал показывать второму на меня и его подругу: я, мол, лучше. Тот обиделся и заехал ему ногой в живот. Жена или подруга побежала звать на помощь, через несколько секунд сразу несколько дверей открылись, и из них стали выходить лаосцы – с велосипедными цепями, бутылками, железными прутьями. Началась свалка, я кое-как выбралась оттуда и пошла. «Ну их, – подумала я, – с ними лучше не связываться». Проходя мимо одной двери, я невольно задержалась. Играло что-то тяжелое и грузОвое. Внезапно дверь открылась.