Джек Вэнс
Мыслитель Миров и другие рассказы

«Я его уничтожил. Я подумал обо всем, что нам пришлось пережить. Его воображаемые люди – существовали ли они на самом деле? Мне – и самим себе – они казались настоящими. Несет ли ответственность спящий за то, что происходит в его кошмарном сне? Не знаю. Я подчинился своим инстинктам, своей совести – называй это, как хочешь – и убил его».

Изабель Мэй взяла его за руку: «Мои инстинкты подсказывают, что тебе можно доверять. Пароль – детский стишок:

 
Проказник Том без лишних слов
Украл свинью и был таков».
 

V

Ланарк явился с отчетом к Кардейлу: «Рад сообщить, что дело успешно закрыто».

Кардейл скептически разглядывал агента: «Что именно вы имеете в виду?»

«Пароль в безопасности».

«В безопасности? Где?»

«Я подумал, что следует проконсультироваться с вами прежде, чем взять его с собой».

«Пожалуй, это чрезмерная предосторожность. Как насчет Изабель Мэй? Она задержана?»

«Для того, чтобы получить пароль, мне пришлось пойти на существенные, но вполне разумные уступки – в том числе обещать ей безусловное помилование. В частности, я обещал, что с нее снимут все предъявленные ранее обвинения, что ответственные должностные лица принесут ей извинения, и что ей выплатят штрафные убытки за необоснованный арест и прочий нанесенный ей ущерб. Она желает получить официально оформленный документ, подтверждающий выполнение ее условий. Если вы подготовите такой документ, я передам его ей, и с этой проблемой будет покончено».

Кардейл холодно произнес: «Кто уполномочил вас давать такие далеко идущие обещания?»

Ланарк безразлично ответил: «Вы хотите получить пароль?»

«Разумеется».

«В таком случае последуйте моим рекомендациям».

«Вы еще больший наглец, чем можно было ожидать на основании предупреждений Дитеринга».

«Результаты говорят сами за себя».

«Каким образом я смогу предотвратить использование пароля беглянкой в дальнейшем?»

«Насколько мне известно, пользуясь паролем, вы можете связаться с системой и заменить пароль».

«Откуда вам известно, что она еще не воспользовалась паролем и не перевела на свои счета все финансовые средства Казначейства?»

«Я упомянул ей о возмещении ущерба, и она получила соответствующую сумму».

Кардейл пригладил шевелюру: «Сколько она взяла?»

«Сумма не имеет большого значения. Даже если бы Изабель Мэй решила предъявить не столь разумные требования, выплаченные ей деньги не смогли бы полностью компенсировать все, что ей пришлось пережить».

«Таково ваше личное мнение». Кардейл никак не мог решить, чтó ему следовало сделать в данном случае – ругаться, угрожать или развести руками. В конце концов он откинулся на спинку кресла: «Завтра вы получите упомянутый документ – и не забудьте принести с собой пароль».

«Будет сделано, господин Кардейл».

«Я все еще хотел бы знать, сколько она взяла в качестве возмещения. Если хотите, эта цифра не будет опубликована».

«Мы перечислили на несколько персональных счетов сто один миллион семьсот шестьдесят два доллара».

Кардейл уставился на Ланарка: «Вы сказали, что была согласована разумная сумма!»

«Потребовать большую сумму было так же легко, как небольшую».

«Не сомневаюсь, что потребовать большую сумму было проще. Но вы назвали странную цифру. Почему семьсот шестьдесят два доллара?»

«Ровно столько, господин Кардейл, мне задолжало Центральное разведывательное управление, бухгалтер которого все еще отказывается выписать мне чек. Эта сумма отражает расходы, понесенные мной в ходе расследования предыдущего дела, когда мне пришлось давать взятки, угощать собеседников спиртными напитками и пользоваться услугами проститутки – надеюсь, вы не желаете вникать в дальнейшие подробности».

«А что означает дополнительный, сто первый миллион?»

«Эта сумма составит фонд, с помощью которого я смогу покрывать непредвиденные расходы, если мне снова будут делать неприятности. Кроме того, миллион долларов позволит мне справиться с раздражением, причиненным бухгалтером управления». Ланарк приготовился уйти: «Я вернусь завтра в то же время».

«До завтра, Ланарк».

КАК ПОСТРОИТЬ МЕЧТУ

Когда Фарреро впервые встретился с Дуэйном Ангкером из фирмы «Марлé и Ангкер, структоры III-го класса», его что-то мысленно оттолкнуло и отвратило; заметив, как покривились плотно сжатые губы Ангкера, он понял, что ощущение было взаимным. Приземистый и плотный, Ангкер словно сосредоточил в себе густую, маслянистую жизненную силу – так, как в окурке сигары сосредоточены крепчайшие табачные соки.

Фарреро не встречался тогда с Леоном Марлé, другим партнером фирмы – его он не видел на всем протяжении своего трудоустройства. Он не узнал бы его, даже если бы столкнулся с ним лицом к лицу на пешеходной ленте – Марлé предпочитал, чтобы его не видели. Его одержимость неприкосновенностью частной жизни выходила за рамки обычной замкнутости и граничила с неврозом.

Ангкер не отличался такой отчужденностью. Дверь в его кабинет всегда была открыта. Весь день техники из соседних помещений могли видеть, как Ангкер безропотно нес тяжкое бремя работы, корпел и вкалывал, как, обращаясь к телеэкрану, он подчеркивал отрывистые распоряжения взмахами кулака.

Фарреро держался подальше от кабинета Ангкера, появляясь там только для того, чтобы получить новое задание. Он считал, что удовлетворительно выполняет свою работу. Если бы это было не так, Ангкер несомненно уволил бы его и сделал бы это с превеликим удовольствием. Тем не менее, теперь, постучавшись в открытую дверь Ангкера, чтобы отчитаться о проекте Вестгеллера, он знал, что его ожидали крупные неприятности.

«Заходи!» – не поднимая голову, отозвался Ангкер. Фарреро, страдавший глухотой, увеличил громкость слухового аппарата и зашел в кабинет.

«Доброе утро!» – сказал Фарреро.

Ангкер быстро взглянул на него и тут же опустил глаза.

Фарреро положил на стол два микрофильма: «Готово к исполнению. Я показал чертежи Вестгеллеру, он доволен».

«Вестгеллеру? Надеюсь, он может заплатить», – Ангкер вставил микрофильмы в прорезь.

«Ваш кредитный отдел одобрил его счет», – пояснил Фарреро. Оттуда, где он стоял, опущенное и тем самым укороченное лицо Ангкера выглядело, как неумело вылепленная маска. «Его предприятие изготовляет утяжеленное стекло. Типа того, из которого делают туристические подводные лодки. Кроме того, он вложил капитал в лунные рудники».

На боковой стене засветился экран с голографическим изображением большого, массивного здания на фоне мрачноватого елового леса. Это старомодное сооружение с высокими коньками крыши и множеством печных труб очевидно было предназначено противостоять натиску зимних снегов на протяжении многих лет. На крыше, над темно-красными стенами с серым цоколем и белыми наличниками, блестели, как начищенная медь, панели солнечных батарей. Огромные темные ели подступали почти вплотную к задней стене дома; в промежутках можно было видеть удаляющиеся в сумрачной перспективе стволы других таких же деревьев.

«А! Ага… – хмыкнул Ангкер. – Неплохо сделано, Фарреро. Где этот участок?»

«В восьмидесяти километрах от Минусинска, на берегу Енисея, – Фарреро опустился в кресло и положил ногу на ногу. – На пятьдесят четвертой широте».

«Туда далековато лететь», – угрюмо заметил Ангкер.

«Вестгеллер говорит, что ему там нравится. Зима, снег, одиночество. Девственные леса, дикие животные, крестьяне – все такое. Он приобрел сто двадцать гектаров в пожизненную аренду».

Ангкер снова хмыкнул, откинулся на спинку кресла: «Цифры?»

Фарреро тоже прислонился затылком к изголовью кресла: «Нам это обойдется в сто тысяч, плюс пять тысяч на случай непредвиденных расходов и пятнадцать процентов прибыли – то есть, в общей сложности, примерно сто двадцать одна тысяча. Таково наше предложение».

Набычившись, Ангкер бросил на Фарреро неожиданно пристальный взгляд, выпрямился в кресле и нажал кнопку. На экране появился план первого этажа в разрезе. Ангкер снова нажал кнопку. Появился план второго этажа. После третьего прикосновения к кнопке на экране развернулись детальные планы расположения стен и простенков. Ангкер поднял глаза; складки, ведущие от его ноздрей к уголкам рта, углубились – Ангкер поджал жесткие губы, выпятил их.

«Как ты рассчитал эту сумму? – Ангкер ткнул карандашом в сторону голографического экрана. – На мой взгляд, ты продешевил на пятьдесят или шестьдесят тысяч. Это большой дом, причем потребуется существенная отделка».

«Я не думаю, что продешевил», – вежливо возразил Фарреро.

«На каких основаниях ты составил смету?» – столь же ласково поинтересовался Ангкер.

Фарреро обхватил руками колено: «В расчетах я руководствовался философскими соображениями».

«Философскими?! – воскликнул Ангкер – так громко, что Фарреро пришлось уменьшить громкость слухового аппарата. – Но продолжай, продолжай, будь так добр».

«Продолжу. Один из недостатков современной цивилизации – и в то же время древней цивилизации, должен заметить – заключается в том, что человек со средним доходом неспособен получить самые желательные, с его точки зрения, вещи. Он никак не может привести жизнь в соответствие с мечтами. В компетентной личности типа „А“ этот дефицит возбуждает стремление зарабатывать больше денег, то есть повышать производительность. Некомпетентный и неэффективный человек типа „Б“ ощущает возмущение и неудовлетворенность, но его производительность не повышается. Людей типа „Б“ гораздо больше, чем людей типа „А“, в связи с чем, в долгосрочной перспективе, мы помогаем себе, предлагая реализующие мечты товары и услуги по сходной цене».

«Я – человек типа „Я“! – заявил Ангкер. – Для меня все эти рассуждения – бессмысленный набор звуков. Объясни, каким образом я смогу реализовать свои мечты и при этом извлечь пятнадцать процентов прибыли, если продам этот дом на шестьдесят тысяч дешевле себестоимости».

«Объясню. Нужно применять новые методы. Я тщательно изучил систему. Мои методы работают».

«Каким образом?»

Фарреро помолчал: «Лично я – человек типа „А“. Я хотел бы получать гонорар в размере пяти процентов поступлений от продажи всех домов, построенных с использованием моих методов. Рассматривайте это как официальный запрос».

«Продолжай».

«Прежде всего подпишите эту памятную записку».

Ангкер едва взглянул на записку: «Пожалуйста!» Он размашисто подписал бумагу снизу.

«Замечательно! – отозвался Фарреро. – Превосходно. Я распоряжусь, чтобы начали строительство». Он стал подниматься на ноги.

«Не торопись! Каким образом все это получится?»

Фарреро сказал: «Ну, прежде всего, в Восточной Сибири земля стóит недорого. Мы забиваем сваи из карболона в вечную мерзлоту, пользуясь спроектированными мной машинами. Устанавливаем столбы из карболона и прокладываем водопроводные и канализационные трубы, электропроводку и воздухопроводы, после чего заливаем плиту из коагулированного грунта. В данный момент я не могу раскрыть состав связующего вещества, но оно высокоэффективно. На плите сразу выкладывают керамическую плитку или паркет из твердых пород дерева. На этом заканчивается первый день работ. Затем – и в этом состоит сущность моих нововведений – стены и перегородки формируются вокруг предварительно установленных дверей, окон и каминов, которые не приходится вставлять в проделанные позже проемы. Таким образом срок выполнения работ сокращается на три дня. На третий день сверху опускается готовая сборная крыша; в ней заранее установлены осветительные приборы и теплоизоляция, после чего наносится наружное покрытие. На четвертый день производятся ландшафтные работы на приусадебном участке; отделочные работы занимают еще пару дней. После чего Вестгеллер сможет въехать в новый дом».

«Если не будет никаких задержек или сбоев».

«Не предвидится никаких задержек, кроме вызванных исключительно неблагоприятными погодными условиями».

Ангкер резко наклонился вперед, направив острие карандаша на Фарреро: «Не следовало представлять смету Вестгеллеру, не проконсультировавшись предварительно с моим управлением».

«Я сделал только то, за что вы мне платите, – с быстротой, свидетельствовавшей о предварительной подготовке, возразил Фарреро. – Разработал проект, подготовил смету, продал дом».

«Ошибаешься! Тебе платят не только за работу, но и за соблюдение интересов компании. Допустим даже, что твоя система эффективна. Финансирование твоих теорий само по себе обошлось нам в кругленькую сумму. У меня тоже есть теории, которые я хотел бы финансировать – и, так как я руковожу компанией, моим теориям уделяется первоочередное внимание».

«Хорошо понимаю вашу точку зрения, – вежливо отозвался Фарреро. – Тем не менее, это близорукий подход. Принося пользу всему человечеству, мы тем самым приносим пользу себе. Таков фундаментальный принцип „Лиги надежды“, и я в нее вступил».

«И ты надеешься платить за достижение целей этой организации моими деньгами?»

Фарреро задумался на несколько секунд: «На этот вопрос я мог бы ответить „Да“ или „Нет“. Ответив „Да“, я мог бы указать на тот факт, что ваше личное состояние намного превосходит сумму, достаточную для удовлетворения ваших потребностей. Тем не менее, я отвечу „Нет“. Я получил недвусмысленные указания: мне поручили предлагать цены, позволяющие компании извлечь прибыль в размере пятнадцати процентов, и я в точности выполнил это требование».

Когда Ангкер злился, его собачьи карие глаза пучились, светлели и становились рыжими. Теперь он взялся обеими руками за край стола; внутренне трепещущий Фарреро, глядя прямо в глаза начальнику, заметил в них рыжий огонек.

«Пятнадцать процентов, – сказал Ангкер, – позволяют компании существовать, ни шатко ни валко. Тем не менее, твои суждения должны прежде всего служить интересам фирмы. Мы гарантируем заказчикам только высококачественное выполнение работ, ничего больше. Если наши расценки их устраивают, дело в шляпе. Если нет, они могут обратиться в одну из тридцати девяти фирм, получивших такую же лицензию, как наша».

Поднимаясь на ноги, Фарреро возразил: «Вы забываете, что предлагаемая экономия средств – моя идея. Я разработал систему».

«Работая на мою компанию!»

Лицо Фарреро порозовело: «Пользуясь оборудованием компании, я построил, в интересах компании, небольшой макет здания, чтобы проверить осуществимость и надежность моего проекта. Всю свою систему я разработал еще до того, как закончил Институт. Так или иначе, я зарегистрировал патент под своим именем».

«Очень хорошо! – многозначительно заметил Ангкер. – Теперь тебе придется передать право собственности на этот патент фирме „Марлé и Ангкер“».

Фарреро засунул руки в карманы: «Вы шутите!»

«Фарреро, сколько тебе лет?»

«Двадцать восемь».

«Ты учился в Институте четыре года, изучая методы строительства III-го класса, не так ли?»

«Совершенно верно».

«Таким образом, если бы тебе не удалось найти работу в строительной фирме III-го класса, эти четыре года можно было бы считать потерянными зря».

«Странно от вас это слышать, – заметил Фарреро. – На мой взгляд, это не имеет никакого отношения к обсуждаемому вопросу. Какое значение в данном случае имеет существование других компаний, входящих в нашу ассоциацию?»

«Большое значение – по двум причинам. Если фирма „Марлé и Ангкер“ внезапно снизит расценки, возникнет перекос во всей отрасли. Конкуренты не слишком беспокоятся о том, какую прибыль мы извлекаем – постольку, поскольку мы не нарушаем существующую структуру цен».

«Исключительно близорукий подход».

«Во-вторых, допустим, что ты больше не будешь работать в фирме «Марлé и Ангкер». Само собой, тебе придется подать заявку на трудоустройство в другой фирме, входящей в ассоциацию. Почему? Потому что других компаний, получивших лицензии на строительство III-го класса по всему миру, нет. Когда они получат от тебя такую заявку, они мне позвонят и спросят: «Почему от вас ушел этот парень по имени Фарреро?»

«Я им скажу: «Он придает слишком большое значение философским принципам. Он вступил в «Лигу человеческого достоинства»…»

«В „Лигу надежды“».

«…И каждый раз, когда он видел способ сэкономить средства, он спешил предложить заказчику скидку прежде, чем посоветоваться с управлением. Симпатичный парень, но от него одна головная боль». И во всех тридцати девяти компаниях твою заявку отправят в мусорную корзину – такова вторая причина, по которой они имеют самое непосредственное отношение к обсуждаемому вопросу».

«Понятно».

«А теперь о твоей системе. Она очевидно была спроектирована, пока ты работал у нас. Таким образом, она является интеллектуальной собственностью компании. Это подтверждается тысячами юридических прецедентов».

«Я разработал свой метод и десятки других методов, когда я учился в Технологическом институте».

«Доказательства?»

«В патентном бюро».

«Когда зарегистрированы патенты?»

Фарреро махнул рукой: «Неважно. Моя основная идея – в том, чтобы затраты на строительство домов класса III можно было свести на уровень класса II – а это, конечно, невозможно запатентовать».

«Причем идея практически нецелесообразна. Если заказчики желают платить по расценкам II-го класса, пусть покупают дома II-го класса в нашей дочерней компании, „Экс-Эй-Би“».

Фарреро протянул руки к начальнику: «А общественное благосостояние ничего для вас не значит? Вы хотите делать деньги, но ничего не давать взамен? Это кредо воришки, а не бизнесмена!»

Ангкер прикоснулся к кнопке на столе: «Дэйв? Эрнест Фарреро скоро пройдет мимо твоего кабинета, направляясь к выходу. Приготовь для него последний чек. С этой минуты он уволен».

«Будет сделано», – послышался ответ.

Фарреро разгорячился: «Это просто глупо! Это несправедливая месть! Если вы не можете обсуждать отвлеченные идеи, не прибегая к грубому принуждению, вы – неблагородный, бесчестный человек, заслуживающий банкротства! По сути дела, я сделаю все для того, чтобы вы потеряли свои деньги».

«Даже так? Ты не найдешь работу ни в одной фирме, входящей в ассоциацию, могу тебя заверить».

«Пустая угроза! Я намерен основать свое собственное предприятие».

«Ты забыл о существенной детали – для этого нужна лицензия. А у тебя ее нет. И тебе ее не выдадут. А без лицензии ты не сможешь ни построить, ни продать даже собачью конуру – ни на Земле, ни на Марсе, ни на Луне».

Фарреро с улыбкой покачал головой: «Если бы вы были правы – а вы не всегда правы, о чем свидетельствует ваше отношение к „Лиге надежды“ – я действительно оказался бы в незавидном положении».

«Готов держать пари на твои грязные лиловые носки, что ты в незавидном положении! Возвращайся в Институт и постарайся научиться уму-разуму!»

«Инфантильные оскорбления и угрозы, господин Ангкер. Позвольте мне кое-что предсказать – если хотите, можете рассматривать мой прогноз, как ответную угрозу. Вы только что выслушали описание новаторских принципов строительства. У меня в запасе еще несколько изобретений – и прежде, чем я их полностью реализую, вы начнете стремительно терять доходы и пригласите меня в фирму в качестве равноправного партнера. Не забывайте мои слова, господин Ангкер».

Фарреро выключил слуховой аппарат и вышел из кабинета.

Ангкер прикоснулся к еще одной кнопке. Отозвался тихий голос: «Да?»

«Вы прослушивали последний разговор в моем кабинете?»

«Нет», – ответил Марлé.

«Послушайте – это очень любопытный разговор». Ангкер отрегулировал рекордер и воспроизвел запись беседы.

«Что вы об этом думаете?» – спросил Ангкер невидимого Марлé.

«Как вам сказать, Дуэйн… – тихо и любезно ответил голос Марлé. – Вы могли бы подойти к этой ситуации не столь прямолинейно…» Голос партнера превратился в шепот и замолк, после чего послышался снова: «Доказывать право собственности на патенты очень трудно. Тем не менее, может быть, это только к лучшему. Наша отрасль стабильна. Мы делаем деньги. Невозможно предсказать, к чему привели бы подобные новшества. Может быть, следует созвать совещание членов ассоциации и, так сказать, выложить карты на стол. Думаю, после этого никто не наймет Фарреро и не заключит договор об использовании его процесса».

Ангкер с сомнением хмыкнул: «Я предупредил его, но не уверен в этом на сто процентов».

В голосе Марлé послышалась вежливая, но настойчивая нотка: «В ассоциацию входят сорок компаний. Вероятность того, что Фарреро обратится в любую из этих фирм, равна соотношению единицы к тридцати девяти. Поэтому каждый из членов ассоциации возьмет на себя соответствующие обязательства, чтобы защитить свои интересы».

«Хорошо. Я созову совещание».

На следующий день Ангкер вызвал секретаршу: «Соедините меня с Вестгеллером».

«Сию минуту… Впрочем, господин Ангкер, господин Вестгеллер как раз позвонил и желает с вами поговорить».

«Пусть говорит».

На экране Ангкера появилось лицо Лорина Вестгеллера – жирное, благодушное, с блестящими голубыми глазами. «Господин Ангкер! – сказал Вестгеллер. – Я решил не поручать вашей фирме дальнейшее осуществление моего проекта. Вы можете выставить мне счет за проделанную работу».

Ангкер набычился: «В чем дело? Цена слишком высока?»

«Нет, – отозвался Вестгеллер. – Цена тут ни при чем. По сути дела, я готов потратить гораздо больше – порядка миллиона».

У Ангкера отвисла челюсть: «Кто… Я имею в виду, следует ли мне направить к вам консультанта?»

«Нет, – отказался Лорин Вестгеллер. – Я уже подписал контракт – с одним из ваших бывших служащих, господином Фарреро. Как вам, наверное, известно, он теперь самостоятельно ведет дела».

Ангкер уставился в экран: «Фарреро? У него нет строительной лицензии! Как только он вобьет в землю первую сваю, мы подадим на него в суд».

Вестгеллер кивнул: «Он уведомил меня об этом. Благодарю вас, однако, за совет. Всего наилучшего!» Экран помутнел, розовое послесвечение быстро погасло – осталось только серое матовое стекло.

Ангкер связался с Марлé и выпалил последние новости.

«Мы ничего не можем сделать, пока Фарреро не попытается начать строительство, – сказал Марлé. – Как только он совершит какие-либо незаконные действия, мы вчиним ему иск».

«Он что-то задумал. У Фарреро не все дома, но он не дурак».

«Никого, кто сумел заручиться контрактом стоимостью в миллион, нельзя назвать дураком, – согласился обладатель тихого голоса. – Нам остается только ждать. Вы можете нанять детектива, чтобы тот следил за Фарреро».

«Я уже это сделал».

Через два часа на столе Ангкера прожужжал сигнал вызова.

«Да?» – рявкнул Ангкер.

«Звонит господин Лескович».

«Соедините меня».

На экране появилось лицо детектива.

«Так что же?»

«Фарреро ускользнул».

«Каким образом?»

«Он зашел в общественный туалет на центральной пересадочной станции. Я стоял напротив, в зале ожидания, с детектором в руке. Детектор давал положительные показания. Но Фарреро не двигался десять минут. Я стал подозревать неладное и зашел в туалет, чтобы проверить, в чем дело. Его пиджак висел на крючке, с потайным излучателем в подкладке. Он от нас ушел».

«Найдите его!»

«Я уже поручил это четырем агентам».

«Позвоните мне сразу же, как только что-нибудь узнáете».

Через шесть месяцев на столе Ангкера прозвучал сигнал вызова. Не отрывая глаз от модели карибского острова, Ангкер отозвался: «Да?»

«Звонит господин Лескович».

«Пусть говорит».

На экране возникло лицо детектива: «Фарреро вернулся».

«Когда?»

«Судя по всему, на этой неделе».

«Вы узнали, где он пропадал?»

«На этот счет ничего не могу сказать».

«И что он теперь делает?»

«Он в управлении Франклина Керри из фирмы „Арматуры Керри“. Он провел там уже два часа».

«Керри! Это один из наших клиентов! По меньшей мере, он рассматривает наши предложения… Вы можете что-нибудь еще сообщить о Фарреро?»

«У него денег куры не клюют – он остановился в „Глориане“».

Ангкер сказал: «Подождите минутку!»

Переключив канал связи, он сообщил о происходящем партнеру.

«Пока что у нас нет никаких оснований для решительных действий, – уклончиво ответил Марлé. – Придется еще подождать – посмотрим, что будет дальше».

Ангкер снова соединился с детективом: «Следите за ним. Сообщайте мне обо всем, что он делает. Узнайте, чего он хочет от Керри».

«Будет сделано», – экран погас.

Ангкер вломился в кабинет Марлé: «Он опять принялся за свое!»

Марлé сидел в полутьме, глядя в окно на многоярусный город. Он медленно повернулся к партнеру: «Надо полагать, вы имеете в виду Фарреро».

Ангкер расхаживал взад и вперед: «Теперь он в конторе Глокмайндера. А перед этим навещал Крэйна и Хаггарти. Мелких клиентов он не обхаживает, но как только чует крупный заказ…»

«Что говорит Глокмайндер?»

«То же самое – то, что говорили Керри и Крэйн, Хаггарти и Деплэйн, Черчуорд, Кленко и Вестгеллер. Глокмайндер заключил с Фарреро контракт, но больше ничего не объясняет».

Марлé поднялся на ноги, потирая подбородок: «Кто-то из управления ему доносит. Или он каким-то образом получает доступ к нашей информации».

Мышцы вокруг рта Ангкера напряглись: «Я пытался обнаружить утечку – никто ничего не знает». Он сжимал и разжимал кулаки.

Марлé повернулся к окну: «Детектив ничего не сообщает?»

«Я представил вам его последний отчет. Фарреро заказывает материалы по всему миру – строительные и ландшафтные. Но нигде не производятся никакие незаконные работы, все делается по лицензии».

«Ловкач!» – Марлé размышлял, поигрывая тяжелым куском синего шпинеля, которым пользовался в качестве пресс-папье.

«Он угрожал мне – и сдержал слово, – мрачно пробормотал Ангкер. – Из-за него мы потеряли миллионы».

Марлé бледно улыбнулся: «Вот именно».

Наступило молчание. Ангкер мерил пол грузными шагами. Марлé смотрел в окно.

«Что ж, – сказал наконец Марлé. – Нужно что-то делать».

Фарреро арендовал двухкомнатную контору в Башне Небожителей, с окнами, выходящими на запад, в сторону Амаргоса-парка и торчащей вдали Стелы Всех Наций. Кроме того, он нанял секретаршу – мисс Флору Густафсон, претендовавшую на скандинавское происхождение, в доказательство чего она демонстрировала волосы, светлые, как березовая кора, и глаза, голубые, как Гейрангер-фьорд. Флора была чуть больше котенка, но в ней все прекрасно сочеталось – кроме того, она за версту чуяла детективов.

Прожужжал сигнал вызова. Флора включила телеэкран и сразу узнала, кто звонил: «А, добрый день, господин Вестгеллер! – на экране появилась круглая, румяная физиономия Вестгеллера. – Я сейчас же соединю вас с господином Фарреро».

«Благодарю вас», – отозвался Вестгеллер. Флора бросила на экран проницательный взгляд и вызвала Фарреро.

«Привет, господин Вестгеллер! – сказал Фарреро. – Что я могу для вас сделать?»

«Мой старый приятель, Джон Эчеверри, хотел бы построить усадьбу, и я порекомендовал ему к вам зайти».

«Очень хорошо, господин Вестгеллер. Попробую его принять – хотя в последнее время мы очень заняты».

«Всего хорошего, Фарреро!» – Вестгеллер внезапно исчез с экрана. Фарреро слегка улыбнулся, потирая подбородок, после чего вышел в приемную и поцеловал Флору.

Джон Эчеверри, примерно шестидесяти лет, высокий и тощий, был бледен, как сырое тесто. Тонкие пряди редких седых волос на его большой яйцевидной голове слегка шевелились при малейшем дуновении, как непослушные самостоятельные придатки. Глаза господина Эчеверри, погруженные в глубокие впадины, казалось, никогда не моргали. У него были большие уши с длинными бледными мочками и длинный бледный нос, кончик которого подергивался, когда он говорил.

«Присаживайтесь! – пригласил его Фарреро. – Насколько я понимаю, вы намерены начать строительство?»

«Вот именно. Курить у вас можно?»

«Ни в коем случае!»

Эчеверри удивленно взглянул на Фарреро и недовольно пожал плечами.

«Что вы хотели бы построить? Предупреждаю – у меня высокие расценки. Я делаю то, чего хотят клиенты, но это обходится недешево».

Эчеверри поиграл пальцами в воздухе: «Что-нибудь вроде просторного сельского дома в тихом месте, где нет никаких соседей. Я готов заплатить».

Фарреро постучал карандашом по столу, положил карандаш и продолжал наблюдать за клиентом.

Эчеверри сказал: «Вестгеллер считает, что вы очень хорошо выполнили его заказ. Больше ничего, в сущности, он не прибавил».

Фарреро кивнул: «Это предусмотрено контрактом. Я вынужден скрывать подробности сделок, чтобы предохранить себя – в частности, от бывших работодателей, Марлé и Ангкера. Редкостные мошенники!»

«В самом деле? Мне говорили, что у них высокая репутация».

«Вас ввели в заблуждение. Ангкер – мрачный тупой увалень с нравственными понятиями гиены. Марлé – невероятно уродливый тип, боится показываться на людях. Друг другу они не доверяют и скандалят, как умалишенные. Их компания на краю банкротства. Работу они выполняют спустя рукава, не дают никаких гарантий и безбожно обсчитывают заказчиков».

«Гм! – поднял брови Эчеверри. – Далеко идущие обвинения, я бы сказал!»

«И это только вершина айсберга, – Фарреро отрегулировал слуховой аппарат. – Будьте добры, говорите громче, господин Эчеверри. Я едва разбираю ваши слова».

«Хорошо, вернемся к моему проекту. Я хотел бы видеть образец вашей работы. Если все, что вы делаете, скрыто под завесой секретности…»

Фарреро прервал его: «В скрытности скоро не будет необходимости. В настоящее время меня главным образом беспокоит чрезмерное количество клиентов. В обозримом будущем у строителей класса III не будет новых заказов, пока я не продам тысячу сто тридцать два поместья».

«Любопытно! Как вы определили такое число?»

«Неважно, этот вопрос может подождать. Могу вас заверить, у меня есть все основания для того, чтобы не разглашать информацию. Фирма „Марлé и Ангкер“ – безжалостный и недобросовестный конкурент. Они дошли до того, что нанимают шпиков, чтобы те у меня все вынюхивали – представляете себе? Они способны нанести подлый удар ниже пояса. Кстати… Флора! Соедини меня с конторой Вестгеллера!»

Эчеверри задумчиво почесал кончик носа.

Прошло несколько секунд. На экране появилось личико Флоры: «Господина Вестгеллера сегодня не было в его управлении».

Фарреро повернулся к Джону Эчеверри: «Привычка, приобретенная на ранних этапах деловой карьеры. Максимальная осторожность! Должна быть предусмотрена любая случайность! Тогда это было необходимо. Теперь, наконец, я могу успокоиться».

Эчеверри деликатно разглядывал носки ботинок: «Прежде чем мы продолжим, могу ли я взглянуть на вашу лицензию строительного подрядчика?»

«У меня нет такой лицензии».

«Как же так? Вы строите незаконно?»

«Ничего подобного».

Эчеверри поджал губы: «Будьте добры, объясните».

Фарреро задумчиво смотрел в окно: «Почему нет? У вас есть свободное время?»

«Что вы имеете в виду?»

«Свободное время – в данный момент».

«Как вам сказать… В данный момент у меня нет никаких срочных дел».

«Если вы согласитесь провести со мной несколько часов, я смогу не только объяснить ситуацию – я смогу продемонстрировать свои методы».

«Хорошо! – Эчеверри поднялся на ноги. – Должен признаться, вы возбудили у меня любопытство».