Джек Тодд
Вспомнить всё
Что это было? Зачем? Даже если когда-то она и задумывалась о мистере Джейсоне в таком ключе, реальность не имеет ничего общего с её фантазиями. Он взрослый, давно состоявшийся мужчина и ей не представить себе, что ему от неё нужно. У неё нет ничего, чего не может дать ему любая другая женщина. Взрослая женщина. Здоровая женщина.
Ванесса перебирает руками по колесам ещё быстрее, едва задумавшись о том, что тот может воспользоваться её слабостью. В инвалидной коляске далеко не убежать, а уж без неё и подавно. От собственных мыслей становится противно. Они знакомы уже девять лет, и за это время мистер Джейсон ни разу не причинил ей вреда. Так с чего бы?..
Это что-то нездоровое. Вдруг из-за ночных кошмаров у неё развилась паранойя?
Визит в библиотеку на выходных уже не кажется такой хорошей идеей.
– Ну-ну, тормози давай, – Эрика останавливает Ванессу посреди коридора, когда она едва не сбивает ту с ног. – Куда ты так несешься? Хочешь, чтоб кто-нибудь тоже без ног остался?
Шутки у неё всё такие же дурацкие, но от них становится легче. Ванесса усмехается.
– Кто-то другой на моем месте мог бы за такое и ударить.
– Но на твоем месте ты, так что давай без этого, – она достает из кармана накинутой на плечи ветровки жвачку. – Я тут выяснила у ребят пару интересных вещиц, тебе наверняка понравится. У Эйвери родители-то живы-здоровы, так он говорит, что летом семьдесят второго его отец что-то там выиграл, и о нём писали в «Уайт Порт Ньюс», так что у них дома должен быть номер. Не знаю, тот или не тот, но он обещал с отцом поговорить. А, как тебе? Лицо у тебя такое, будто ты не рада. Или проглотила лимон.
– Так разве это не у него родители возвращаются в город только летом? Он же живёт в интернате всё время, кроме летних каникул.
– Ну да. Так до лета всего пара месяцев осталась!
Эрика выглядит такой довольной и гордой, что Ванесса невольно улыбается. Ей не хочется её расстраивать – особенно тогда, когда та добровольно пытается помочь.
– Значит, подождем, – в знак согласия кивает Ванесса. – Если за два месяца я сама что-нибудь не найду.
Отказаться от поездки в библиотеку не получится. Неважно, что там творится в голове у мистера Джейсона, хочется своими глазами взглянуть на архивы «Уайт Порт Ньюс».
К тому же, всегда можно подстраховаться.
– Кстати, Эрика, ты занята на выходных?
Прошлое: обещание
Ванессе Кларк едва исполнилось двенадцать, когда её бабушка умерла. Врачи констатировали сердечный приступ – ничего удивительного в восемьдесят два года. Тогда Ванесса чувствовала себя одиноко. Ей было страшно и некуда податься. Она никогда не общалась с соседями, хотя и знала, что через улицу от их дома жила добродушная пожилая женщина – Ванесса всегда здоровалась с ней, когда шла в школу. Миссис Лавли. Именно она обратилась в службу социальной защиты, с легкой руки которой маленькая Ванесса в итоге и попала в «Дом Святой Марии».
День похорон она помнит особенно хорошо. Единственное в Уайт Порте кладбище находилось за несколько кварталов от дома, и, представляя себя совсем взрослой, она добиралась туда на автобусе. Одна. Попрощаться с бабушкой Анной пришли всего несколько человек: миссис Лавли, какой-то незнакомый Ванессе пожилой мужчина и мистер Джейсон.
– Держи, – он протянул ей носовой платок. За стуком комьев земли и деревянную крышку гроба она почти не слышала его голоса. Этот звук кажется оглушительным. – Как ты себя чувствуешь, Ванесса?
Она всхлипнула и спешно утерла слезы. В те времена о ней заботилась только бабушка – следила за успехами в учебе, общалась с врачами и оплачивала лечение. Бесполезное, потому что реабилитация не дала должного результата. Врачи надеялись на то, что с последствиями травмы удастся справиться хотя бы частично, но ничего изменилось – тело Ванессы и по сей день парализовано ниже пояса. Но тогда, будучи ещё совсем маленькой девочкой, прикованной к инвалидной коляске, она верила в лучшее вместе с бабушкой.
Мистер Джейсон помогал по мере сил. Часто заходил к ним домой или отвозил бабушку за продуктами. Ванесса привыкла к нему, словно к отцу или старшему брату: в какой-то момент начало казаться, что он – тоже часть их маленькой семьи. Но обращалась она к нему как подобает и никогда не позволяла себе пересечь черту.
Бабушка Анна воспитала её приличной и скромной девочкой. И мистер Джейсон оставался мистером даже когда заходил к ним домой. Даже тогда, когда она вытирала лицо его платком.
– Не знаю, – честно призналась Ванесса. Взгляд затуманен слезами, она едва-едва могла рассмотреть его мрачное лицо, а зачитывающий последнюю молитву над могилой бабушки священник казался тёмной расплывчатой тенью. – У меня будто дыра где-то, но я не знаю, где и что с ней делать. У вас такое бывало, мистер Джейсон?
Она кусала тонкие губы и в тот момент едва ли осознавала, каким глупым мог оказаться этот вопрос. Конечно же бывало. Может, он и вовсе был привязан к бабушке Анне и чувствовал себя немногим лучше неё, просто не показывал своих чувств.
Ванесса опустила взгляд и взглянула на землю под колесами коляски. Ей стало стыдно.
– И не раз, – его печальной улыбки она не заметила, зато почувствовала, как он потрепал её по волосам. Мягко, с осторожностью. – У вас же никого больше не осталось?
Когда-то бабушка рассказывала Ванессе, что после смерти родителей у неё не осталось родственников. Ни братьев, ни сестёр, ни других детей. Лишь сама Ванесса.
«Только друг на друга мы и можем рассчитывать, милая моя», – часто повторяла та. Смеялась всегда так ярко и заразительно, словно не иронизировала над несправедливостью жизни. Старушка на пенсии и девчонка-инвалид – хорош дуэт.
Смеялась. Чувство вины скреблось внутри уже тогда, пробивалось сквозь остальные мысли и заставляло Ванессу сжимать руки в кулаки. Она ничем не помогала. До сих пор она частенько думает, что, не свались она на бабушку мертвым грузом, та бы… Противно.
– Нет, – она покачала головой. – И миссис Лавли…
Соседка стояла неподалеку, но даже не обернулась в их сторону. Ванесса не понимала. Если та обратилась в социальную службу, почему у неё не спросили, где она хотела бы остаться? На мгновение она подняла взгляд на мистера Джейсона и задумалась, что будет, если он захочет забрать её к себе, как сделала когда-то бабушка. Так ведь можно? Они почти родственники! Почти.
– Она сказала, что сообщила куда следует, – Ванесса нахмурилась. – А потом мне сказали, что определят меня в «Дом Святой Марии». Я даже не знаю, что это. Или где это.
Отчего-то тогда она представляла себя сумкой. Оставленной где-то на остановке, лишившейся владельца и теперь предоставленной самой себе. Вольной пойти куда угодно, только пойти некуда, да и возможности нет. И её, бесхозную, забрали ответственные люди и понесли туда, где для неё найдётся новый дом. В бюро находок. Или в комиссионный магазин.
На мгновение она даже хмуриться перестала.
– Сказал бы я, что у миссис Лавли сердце где надо, но язык не повернётся, – в те годы ей было не распознать мрачной иронии в словах мистера Джейсона. Тогда Ванесса приняла его слова за чистую монету. Она верила, что миссис Лавли всё сделала правильно. – Это интернат, Несс.
– Комиссионный магазин для детей? – с долей любопытства спросила она. Почти пошутила. – А вы сможете меня оттуда забрать? Знаете, как будто новую сумку купить.
Он смотрел на неё удивленно и явно не понимал, откуда в её голове такие мысли. Часто моргал и даже приоткрыл рот, будто не слышал в своей жизни чего-то более странного и хотел удивиться вслух. Сейчас она точно может сказать, что всё он слышал – учитель начальных классов, он день ото дня прислушивался к маленьким, увлеченным своими фантазиями детям.
Даже тем, чьи фантазии выходили за рамки разумного.
Улыбка на его губах в тот день горькая и печальная. Удивление во взгляде затухло и – сейчас-то Ванесса это понимает – сменилось жалостью и сочувствием. Может быть, тогда он жалел, что не мог взять её к себе, а может, о её детской наивности. Семнадцатилетняя Ванесса уверена, что в двенадцать лет она была настоящим ребенком: глупым, неспособным смотреть на вещи так, как делают это взрослые.
– Если бы это было так же просто, как купить новую сумку, – печально улыбнулся мистер Джейсон. – Мы обсуждали этот вопрос с твоей бабушкой, но для оформления опекунства я слишком мало зарабатываю. Впрочем, это уже лишние подробности.
И он был прав. Ванесса таких деталей не понимала, она о них даже не задумывалась. В её мире в те годы всё было легко и просто, и ей казалось несправедливым, что её не могут отдать близкому человеку. Зачем забирать её в какой-то дом и хранить там, если есть люди, готовые жить с ней под одной крышей? Ради этого она готова была научиться делать всё сама: справляться с коляской, передвигаться почти где угодно, даже принимать ванну. С последним ей всегда помогала бабушка, но Ванесса была уверена, что сумеет и сама.
Помогала. Странно было думать, что никогда больше бабушка Анна ей не поможет. Не посмотрит на неё, не улыбнётся и не пошутит как-нибудь забавно и немного глупо. Сама она так шутить не умела – над её шутками не смеялись даже ребята из школы.
– Жаль, что у вас не хватит денег, чтобы меня купить, – тогда она с серьёзным видом покачала головой. Больше не плакала и будто бы смирилась с происходящим. Священник у могилы наконец-то захлопнул книгу и отошёл в сторону. – Придётся немного пожить в интернате. Вы же рано или поздно их накопите?
Сейчас она знает о том, что в «Дом Святой Марии» редко заглядывают посторонние. Здесь учатся дети самые разные – и сироты, и те, чьим родителям не хватает времени на своих отпрысков. А может, желания за ними следить. Никто не стремится их оттуда забирать. Предоставленные самим себе, воспитателям и преподавателям, они годами живут в этом интернате и взрослеют. А повзрослевших детей «покупать» не желает никто.
Особенных – и подавно.
Но в двенадцать лет Ванесса мечтала, что рано или поздно мистер Джейсон придёт за ней, возьмёт её за руку и уведёт домой. Мечтала, что жить они будут долго и счастливо, как настоящая семья. Они же и так семья, правда? В последний год он разве что не жил в их доме. Заходил так часто, что миссис Лавли начала называть его социальным работником.
Ванесса ни о чём не говорил его тяжелый, какой-то даже отчаянный взгляд. Она протянула ему слегка влажный от слёз платок.
– Я буду стараться, – он опустился перед коляской на колени и крепко сжал её руки своими. – Только не обижайся, если у меня не получится. Ну или получится по-другому. Обещаешь?
– Я не буду обещать, если вы не пообещаете первым! – она возмутилась. Тогда ей казалось, будто он пытался её обмануть – точно так же, как мальчишки в школе, которые говорили, что вернут пенал, когда она откроет глаза, а вместо этого забросили его на шкаф.
Но ведь мистер Джейсон не такой. Он не мог пойти на такую подлость.
– Обещаю, мы ещё увидимся, – его улыбка успокаивала. – Не знаю, что насчёт денег и покупки, но я не оставлю тебя одну, Ванесса. Идёт?
Несколько секунд она смотрела на него с подозрением. Щурилась и решала, стоило ли ему верить. Никогда до этого он её не обманывал. И даже мальчишек тех наказал. Тогда Ванесса решила, что будет просто глупо считать его обманщиком.
– Идёт, – она кивнула. Краем глаза заметила, что все постепенно расходятся – прошёл мимо незнакомый пожилой мужчина, удалился куда-то высокий, похожий на тень священник и медленно двинулась в их сторону миссис Лавли. – Тогда я тоже обещаю не обижаться. И ждать, пока вы не придёте за мной в этот дом-интернат.
Наверняка в тот день ему хотелось сказать что-то ещё. Она помнит, как сверкали тогда его глаза и как он выдохнул, прежде чем миссис Лавли вновь вмешалась не в своё дело.
Их добродушная соседка больше всего на свете любила совать нос в чужие дела. Особенно тогда, когда считала, что знает что-то, о чём не догадываются другие. Наверное, в те годы она подозревала мистера Джейсона в каких-то непотребствах. Ванессе смешно думать об этом даже сейчас.
Может быть, уже не настолько.
– Никак не можете оставить девочку в покое? – спросила та с улыбкой. Таким тоном, что даже Ванессе стало противно – словно соседка пыталась заткнуть им рты. И это всегда неприятно, пусть рот и пытались заткнуть елейными интонациями, словно патокой или сладкой газировкой. – Уверена, она быстро попадёт в какую-нибудь замечательную семью. Такие умницы и красавицы надолго в интернатах не задерживаются.
В семнадцать Ванессе смешно вспоминать об этих словах. В интернатах задерживаются все, кому не везёт туда попасть – кто-то на несколько лет, а кто-то на всю жизнь. Зависит от возраста. Она провела тут чуть меньше пяти лет, но и они кажутся целой жизнью – новой. Серой. И сейчас она уверена, что тогда их когда-то казавшаяся добродушной соседка откровенно язвила и издевалась.
Строила из себя правильную.
– Вы сама доброта, миссис Лавли, – мистер Джейсон выпрямился во весь рост, улыбнулся – иначе – и положил ладонь Ванессе на плечо. – Удивительно, что вас до сих пор от самой себя не тошнит. Тяжело, наверное, так жить?
– Удивительно то, что вас с такими манерами до сих пор палкой не погнали из школы, – поджала губы та. – По-хорошему говорю, отстаньте вы от девочки. У неё вся жизнь впереди, а вам… Повзрослеть бы, да за ум взяться.
– Не лезли б не в своё дело, – его взгляд тогда был таким мрачным, что сейчас Ванесса вполне могла бы его испугаться, но в двенадцать она не понимала, что взрослые на самом деле ссорились. – Любопытство сгубило кошку. И не одну.
Миссис Лавли разве что не затряслась от возмущения. Вздернула нос, сжала в руках небольшую сумочку и, так ничего и не ответив, пошла в сторону выхода с кладбища. Ванесса и по сей день не знает, отчего та так не любила мистера Джейсона. А может, всех своих соседей с Грин-стрит.
– Проводить тебя домой, Ванесса?
– Не обязательно. Сюда я сама приехала. На автобусе, – сказала она. Для неё это своего рода подвиг – раньше сама она ходила только в школу.
– Ты большая молодец, Несс, – он всё-таки обошёл её вокруг и толкнул коляску вперёд. – Я тобой горжусь.
В тот день Ванесса не оборачивалась. Смотреть на могилу бабушки не хотелось. Не хотелось верить в то, что она приедет домой, а той там снова не будет. Не хотела мириться с тем, что её дом в ближайший месяц сменится неприветливым серым зданием на окраине Уайт Порта.
***
К четырнадцати годам Ванесса всё-таки привыкла справляться со всем самостоятельно. Избегать крутых и неудобных лестниц, принимать душ, передвигаться на коляске и без неё – научилась тому, чему её никогда не учила дома бабушка. Привыкла к обществу других детей, к безучастности местных воспитателей и правилам.
Настоящее правило в интернате только одно: не переходить дорогу директору. Или миссис Донован. Только ленивый не знал, что стоит поссориться с Мегерой, как тут же начнутся проблемы – неожиданные проверки, запреты, отработки. Щепетильная, готовая заставить ходить по струнке любого, та любила ловить детей на ошибках так же сильно, как и лесть.
И льстить Ванесса научилась даже раньше, чем запомнила, что на поездку в город нужно письменное разрешение воспитателя, а собираться в жилых комнатах шумными компаниями запрещено. И всё-таки иногда у неё не получалось.
– Что вы делали в коридоре второго этажа посреди ночи, мисс Кларк? – спросила миссис Донован. Глаза у той блестели за линзами очков в тонкой оправе. Ванессе тогда казалось, что в этих очках Мегера похожа на сову. Надменную, недовольную сову. – Вам прекрасно известно, что после отбоя воспитанникам положено находится в своих комнатах. И это я не говорю о том, что в комнатах не допускается устраивать эти ваши… сходки.
Слушать её смешно. В те годы Ванесса жила в комнате одна, и уж точно не устраивала никаких «сходок». И то, как Мегера произнесла это слово – тоже смешно. Почти выплюнула – презрительно и с возмущением. Всем своим видом, от скрещенных на груди рук до слегка прищуренных глаз та показывала, насколько ей неприятны подобные выходки.
Чужие выходки. Мегере просто хотелось на ком-то отыграться, а Ванесса попалась под горячую руку. И приспичило же выйти на прогулку в день её дежурства.
– Захотелось проветриться, – честно призналась она. – На другом конце этажа сегодня шумно, так что заснуть никак не получалось.
Ванесса огляделась вокруг и заметила, что в учительской, куда привела её миссис Донован, сегодня многовато вещей: кто-то оставил у стола небольшую спортивную сумку, и представить себе, что она принадлежит Мегере у неё не вышло. Сумка у той должна быть строгой, черного или коричневого цвета, а эта – красная.
– Вы хотели присоединиться к своим друзьям, мисс Кларк? Я думала, что уж вы-то в состоянии понять, что глупости того не стоят.
– После отбоя всего пятнадцать минут прошло, миссис Донован. Но я знаю, что правила есть правила – можете наказать меня по всей строгости.
Губы Мегеры дрожали. Она сделала несколько шагов в сторону и села за стол. Даже сидела как подобает: с идеально ровной спиной, сложив свои худощавые руки перед собой. Словно прилежная ученица на уроке. Ванесса в инвалидной коляске вдруг почувствовала себя неуютно и тоже попыталась выпрямиться, хоть и была уверена, что держать спину ещё ровнее не выйдет.
– Мне жаль, что вы так легко поддаетесь чужому влиянию, – произнесла миссис Донован. Наверняка в её представлении Ванесса просто пыталась сбежать из спальни и попасть на вечеринку на другом конце этажа – туда, где мальчишки из старшей группы отмечали чей-то день рождения. Она с ними не общалась даже, а о вечеринке услышала краем уха в коридоре. Но кто она такая, чтобы переубеждать Мегеру? – Уверена, что отработки послужат вам уроком. Дурная компания способна погубить и сильного человека, а уж внушаемого…
Ей оставалось только кивать – и она кивала. Хмурила брови и опускала взгляд, словно и правда чувствовала себя виноватой. Сказать в своё оправдание можно было что угодно, но Мегера ей не поверила бы. Если та уверена в своей правоте, то переубедить её невозможно. Ванесса ещё помнит, как год назад именно миссис Донован несправедливо обвинила Питера Моргана в краже – спасло того только отсутствие реальных доказательств, но с тех пор он попал у Мегеры в настоящую немилость.
Никто не появлялся на отработках чаще Питера Моргана.
Дверь в учительскую со скрипом отворилась, когда миссис Донован делала последние пометки в журнале.
– Простите, что так поздно, но я кое-что забыл.
Ванесса услышала смутно знакомый мужской голос, но оборачиваться не стала. Разглядывала протянутую Мегерой бумажку и недовольно кривилась. Четыре часа! Четыре часа после занятий в течение недели. Пять минут, которые она успела провести в коридоре, того точно не стоили.
– Да, я заметила, мистер Джейсон, – Мегера подтолкнула ногой красную спортивную сумку, словно о ту можно запачкаться. – Заберите, пожалуйста. И не забудьте, что завтра ваш рабочий день начинается в половину восьмого. Директор опозданий не приемлет. А вы можете идти, мисс Кларк. Надеюсь, в следующий раз вы будете умнее.
– Обязательно, миссис Донован. Спокойной ночи, – кивнула Ванесса, разворачивая коляску.
В тот день в дверях стоял её мистер Джейсон. Каштановые волосы здорово отросли, а в уголках глаз залегли едва заметные ещё морщины, но в остальном он практически не изменился. Улыбался всё так же тепло, как и пару лет назад. А сама она улыбнуться не сумела.
Он всё-таки пришёл за ней? Детская, наивная радость поднялась в груди ровно на одно мгновение. Ванесса собственными ушами слышала, как Мегера говорила о работе. Да и ей давно уже не двенадцать. В четырнадцать она уже знала, что нельзя просто явиться в интернат за понравившимся ребенком. Известно, что для этого нужны не только деньги.
В четырнадцать она уже понимала, что проблем от неё будет больше, чем пользы.
– Здравствуйте, мистер Джейсон, – она всё-таки улыбнулась. За ней он пришёл или нет, Ванесса была рада его видеть. Рада видеть кого-то близкого и родного в этом сером, невзрачном месте.
– Привет, Несс, – кивнул он ей, спешно подхватив красную сумку. Её удивило, как у него получилось улыбнуться ещё и Мегере. Ванесса была уверена, что та оказалась не в восторге от его манеры общаться с воспитанниками. – А вы не переживайте, миссис Донован, опаздывать не в моих правилах.
– Даже не думайте задерживать мисс Кларк. Она и так достаточно сегодня задержалась, – Ванесса услышала предостережение Мегеры, прежде чем дверь в учительскую захлопнулась у неё за спиной.
В коридоре тихо. Не было слышно голосов празднующих мальчишек, не доносились из-за дверей возмущения миссис Донован. Казалось, в такой тишине биение сердца и прерывистое дыхание звучали непозволительно громко. Что нужно говорить в таких ситуациях? Ванесса не представляла. Не знала, куда себя деть и какие слова подобрать.
– Сменили работу, мистер Джейсон? – вопрос она выбрала не из лучших.
– Как видишь, – его голос звучал так легко и непринужденно, словно и не прошло двух лет с их последней встречи. Словно расстались они только вчера. – Я же обещал, что мы ещё увидимся.
– Мне же было всего двенадцать, – тогда ей было стыдно за саму себя. Каких же глупостей она наговорила ему два года назад – жуть. – И я ничего не знала об интернатах. Кто бы слышал, что в тот день я просила вас меня купить. Надеюсь, вы никому об этом не рассказывали.
– Не переживай, Несс, хранить секреты я тоже умею, – он потрепал её по волосам, как в детстве.
Улыбка вновь проступила на губах сама по себе. Неважно, как они расстались. Неважно, что за два года она успела убедить себя в том, будто он забыл о ней. Она всё равно скучала по нему всё это время.
Сердце стучало всё так же гулко.
– Это же не ради меня? – спросила она. Посмотрела на него внимательно и нахмурилась.
– А ради кого? – мистер Джейсон оглянулся на закрытую дверь учительской и опустился перед коляской на колени. Точно так же, как и в прошлый раз. – Я понимаю, что два года – это очень долго, Ванесса, но у меня не было возможности устроиться сюда раньше.
Он думал, будто она возмущалась. Ванессе стало стыдно. К щекам прилила кровь, ей хотелось отвернуться и посмотреть куда угодно, лишь бы не в его карие глаза, но она старалась держаться.
– Не стоило, – пробормотала она, всё-таки потупив взгляд. – Я не хотела, чтобы из-за меня вам пришлось менять работу. Вы были отличным учителем, да и… Мы же не родственники даже. Я просто к вам привязалась.
– А теперь буду отличным воспитателем, – наверняка он понял её неправильно, потому что, поднявшись на ноги, улыбаться начал ещё ярче и увереннее. Привычным жестом толкнул её коляску вперёд. – Я обещал миссис Донован не задерживать тебя, так что давай, показывай, где твоя комната.
В тот день Ванессе показалось, что она снова стала глупой двенадцатилетней девочкой. Радовалась, словно ребенок, и ворочалась в кровати чуть ли не до самого утра. Он всё-таки вернулся к ней.
От мысли, что в неприветливом «Доме Святой Марии» у неё всё-таки появился кто-то близкий, на душе стало теплее. Ванесса привыкла справляться со всем самостоятельно, но справиться с одиночеством у неё не получалось. Все эти два года она скучала по уютным вечерам дома, по возможности рассказывать о каких-то глупых мелочах мистеру Джейсону за игрой в монополию или просмотром мультиков по телевизору.
И смириться с отсутствием телевизора в интернате оказалось куда проще, чем с отсутствием единственного близкого человека. Завести друзей – настоящих – у неё пока не вышло. Но ведь он у неё был? Самый настоящий, самый верный друг, который пришёл за ней даже сюда.
Заснула Ванесса только под утро – с теплой, довольной улыбкой на губах.