Джек Адамс
Неква, или Проблема веков
Глава
II
Я находилась в холле отеля "Палас" в Сан-Франциско. Со времени моего последнего визита в этот город я успела обогнуть весь земной шар. За последние три года я не только вновь посетила основные достопримечательности Азии, Африки, Европы и Австралии, но и отправилась в плавание на китобойном судне в ледяные края крайнего юга. И все же я не нашла того, что искала.
Неудача принесла мне чувство глубокой печали и депрессии, которое я не стану подробно описывать. В течение пятнадцати лет я была странником в открытом море. Я прошла все широты от Гренландии до Южной ледяной полосы и теперь мысленно задавался вопросом: «Куда идти дальше?». Я решила, что не откажусь от этих долгих поисков, пока они не увенчаются успехом, или пока не наступит смерть, или пока на земле не останется ни одного неисследованного места.
Размышляя о том, что делать дальше, я взяла в руки вечернюю газету и рассеянно просмотрела ее страницы, пытаясь составить представление о ее содержании, читая заголовки. В редакционной колонке мой взгляд остановился на заголовке:
"НА СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС".
Речь шла о путешествии в регион, в который я еще не заглядывала. Я сразу же заинтересовалась и, пробежав взглядом по колонке, прочитала комментарии редактора.
"Открытие Америки, – говорил он, – было попыткой обнаружить более прямой и, следовательно, более короткий путь в Индию, плывя на запад. Цель не была достигнута, но эти поиски дали миллионам обездоленных и угнетенных людей христианского мира Новый свет, где они могли бы вершить свою судьбу в соответствии с идеалом основателя их религии, вне досягаемости политических и религиозных деспотий старого мира; и почему бы этому путешествию, даже если оно не достигнет полюса, не привести в конце концов к открытиям, имеющим неоценимое значение для человечества? Мы надеемся на это, и поэтому желаем самого большого успеха экспедиции, которая сейчас организуется в этом городе опытным путешественником и мореплавателем капитаном Рафаэлем Ганоэ".
Бумага выпала у меня из рук; я была потрясена; мои чувства были словно парализованы; сердце почти перестало биться; мой мозг на мгновение лишился способности мыслить. Когда до меня дошел весь смысл этого неожиданного заявления, я встала и зашагала по полу.
– Боже мой, – воскликнула я, – этого не может быть, этого не должно быть, но как я могу этому помешать? Все приготовления завершены. Я не могу, не смею в сложившихся обстоятельствах произнести ни слова, которое могло бы помешать этому отчаянному предприятию.
Я оказалась бессильна. Но в голове крутился голос:
– Если я не могу предотвратить это, я должна присоединиться к экспедиции, ибо никогда больше не позволю ему покинуть меня.
Мной было принято окончательное решение. Я была в самом расцвете сил, мне было около тридцати пяти лет, и я много путешествовала. Я прекрасно знакома с мореходством и разбиралась во всех науках, преподаваемых в наших высших учебных заведениях. Я подала бы заявление на должность научного советника, а если бы не получилось, то записалась бы на корабль простым матросом, если бы не предложили ничего лучшего.
Я приблизилась к зеркалу и долго и внимательно рассматривала себя. Я встала во весь рост и критически осмотрела женское лицо и фигуру, открывшиеся моему взору. Хотя я и не выглядела мужественно, но моя фигура была крепкой и мускулистой для представительницы моего пола, и при соответствующей маскировке она вполне сгодилась бы. Впервые за много лет я надела женские одеяния. Я путешествовала в мужском одеянии и никто не догадался, кем я была на самом деле. Защищенная этой маскировкой, я выполняла почти все обязанности на корабле и сумела получить должность, чего никогда не смогла бы добиться, оставаясь женщиной. Это не было чем-то новым. Я успешно применяла этот метод в течение многих лет и буду применять его снова.
Я взяла газету и более внимательно прочитала отчет об экспедиции. Корабль был одним из самых прочных из когда-либо построенных и оснащен всеми современными приспособлениями для комфорта и защиты экипажа во время плавания, которое предполагалось продлить на неопределенное время. В команду были набраны только смелые и опытные моряки. Поскольку времени было предостаточно, предполагалось использовать паруса вместо пара везде, где это было возможно. Поэтому большое пространство, обычно отводимое под уголь, в основном было зарезервировано под огромный запас тщательно подготовленной провизии для длительного пребывания в арктических регионах. Было учтено все, что человеческая предусмотрительность могла придумать для успеха этой экспедиции. Отважный командир решил потратить все необходимое время на тщательную разведку береговой линии замерзшего севера и обследование его морей.
Итак, решение принято. Я сразу же удалилась в свои комнаты. Мужское одеяние, которое я с таким успехом использовала, лежало в моих сундуках. Не стану сейчас утруждать читателя подробностями моей поспешной, но тщательной подготовки к сокрытию своей личности от зоркого взгляда того, кто знал меня гораздо лучше, чем многие, с кем я познакомилась в своих странствиях. Достаточно сказать, что все приготовления были завершены в моих личных апартаментах, не вызвав ни у кого подозрений. Я принарядилась в аккуратный матросский костюм, который был скрыт от посторонних глаз под широкими складками модного плаща. Я упаковала чемоданы, вызвала носильщика и приказала отнести свои вещи в меблированные комнаты, которые я заранее сняла. Там я избавилась от всех вещей, которые могли бы указать на то, что я женщина, и с саквояжем в руках направилась в док, где "Ледяной король" с невероятной тщательностью снаряжался опытным штурманом, на службу к которому я намеревалась поступить.
Это было в ранних сумерках великолепного вечера в мае 189… года. Я застыла на пристани на несколько мгновений, чтобы насладиться происходящим и собраться с силами для предстоящего испытания. Я была высокой и стройной, а моя внешность отличалась молодостью и утонченностью. И все же я льстила себе, что, имея за плечами многолетний опыт маскировки, смогу успешно сыграть выбранную роль. Когда я ступила на борт, меня встретил офицер, который обратился ко мне с привычным приветствием:
– Привет, Джек, что желаешь?
– Я хочу видеть капитана Ганоэ, – промолвила я. – Где я могу его найти?
– Он в своей каюте, – ответил офицер и пошел дальше.
Я поднялась на палубу. В спокойных водах залива отражалась полная круглая луна и ее звездные спутники. Гавань была почти пустынна. Суда то тут, то там украшали спокойную гладь воды. До моих ушей доносилась негромкая, тягучая и печальная музыка. Ее меланхоличные нотки манили меня к себе. Душа исполнителя, казалось, парила в воздухе под нежные прикосновения волшебного смычка. Сами волны, искрящиеся в лунных лучах, казалось, пританцовывали под ласковую мелодию.
Она доносилась из капитанской каюты. Я прошла туда так тихо, что меня не заметили. Как я и предполагала, музыкантом был капитан Ганоэ. Он был так поглощен жалобными нотами скрипки, через которую говорила его душа, что даже не заметил моего вторжения. Он был в задумчивости, отрешенный и не замечающий окружающей обстановки.
Я стояла и внимательно изучала стоящую передо мной фигуру. Это был мужчина зрелых лет, широкоплечий, среднего роста, крепко сбитый, плотного телосложения, со светлым цветом лица. Глаза у него были голубые, нос совмещал в себе греческие и римские черты, рот был твердым, а вся его осанка свидетельствовала о мужестве и силе характера. Его брови были широкими и глубокомысленными, выражение лица – добрым и твердым. Все оставляло впечатление, что, хотя он и был еще относительно молод, он до дна осушил чашу горького разочарования. Несмотря на то что я сочувствовала ему, его печаль приносила чувство сладостного облегчения. О, как заколотилось мое сердце, и на мгновение я почувствовала, что мне хочется припасть к его груди и с рыданиями поведать о своих обидах. Но нет, так не пойдет. Я должна проявить терпение и сначала выяснить из его собственных уст, в каком свете он будет воспринимать меня, когда узнает всю правду.
Я вывела его из задумчивости вопросом:
– Здесь ли капитан Ганоэ?
Он быстро поднял голову, удивленный появлением незнакомца в своей каюте, и ответил:
– Да, молодой человек, я капитан Ганоэ, и позвольте спросить, чем я обязан чести этого визита. Неужели вы не встретили офицера, который мог бы позаботиться о ваших нуждах?
– Да, – ответила я, – но я хотел увидеть и поговорить именно с капитаном Ганоэ.
Суровость покинула его лицо, и он велел мне сесть.
– Теперь, молодой человек, – сказал он, – пожалуйста, изложите полностью, но кратко, что вам нужно, потому что мое время полностью занято.
Я незамедлительно отреагировала и без предварительных объяснений сказала:
– Я только что узнал из газет, что вы собираетесь отплыть в путешествие для тщательного исследования арктических районов, что еще не никто не пытался сделать, и я хочу отправиться с вами.
Он прибавил яркости лампе, которая до этого горела несколько тускло, и посмотрел мне прямо в лицо. Я почувствовала его пристальный взгляд, но выдержала его, ничем не выдав страха, который испытывала по поводу успеха своих планов. Но с внутренним трепетом я ждала его ответа. Поколебавшись мгновение, он решительно произнес:
– Вы не знаете, о чем просите. Вы молоды и утонченны. Эта экспедиция должна столкнуться со всеми известными и неизвестными опасностями, и никто, кроме сильных и опытных, не будет допущен к участию в ней. С моей стороны было бы неправильно отрывать такого молодого человека, как вы, от семьи, от общества и всех возможностей для успешной и полезной жизни, ради того чтобы отправиться со мной в эту опасную экспедицию. Дело в том, что вам лучше вернуться домой и оставить подобные опасные приключения для тех, кто не питает никаких надежд и по собственным причинам хочет спрятаться от мира. Пожалуйста, скажите мне, как вас зовут и откуда вы родом.
– Меня зовут, сэр, – ответила я, – Джек Адамс, и я только что вернулся из трехлетнего плавания, за время которого посетил крупнейшие морские порты мира. Я познакомился с жизнью в открытом море во всех центральных широтах, а теперь намереваюсь исследовать северный край. Что касается семьи, то у меня ее нет. Я сирота и совершенно один в этом мире. Я окончил школу, а затем поступил на судно в качестве юнги и дослужился до должности суперкарго. Я на практике изучил навигацию и никогда не плавал дважды по одному и тому же маршруту, когда мог этого избежать. Сейчас я предлагаю вам свои услуги, потому что хочу отправиться с вами в неизведанные районы севера. С меня хватит тропиков и умеренных зон. Если я не вернусь, то не оставлю никого, кто бы оплакивал утрату.
Он удивленно посмотрел на меня и заметно смягчился, ответив:
– Нам не нужен суперкарго, и у нас достаточно моряков. Я только что заключил партнерство с капитаном Сэмюэлем Баттеллом, который является не только способным офицером, имеющим большой опыт работы в Арктике, но и опытным ученым и математиком. Похоже, все места заняты.
– Я не ищу должности суперкарго, не прошу ни жалованья, ни даже питания, если в вашем магазине найдется место для припасов, которые я готов предоставить. Я могу и буду выполнять любую работу, которую мне поручат. Все, чего я хочу, – это чтобы мне разрешили отправиться с этой экспедицией, использовать свой собственный шанс и оплатить свой собственный путь.
– Вы, кажется, очень серьезно настроены, мистер Адамс, и я откровенно признаюсь, что восхищен вашим мужеством, хотя и сомневаюсь в вашем благоразумии в этом вопросе. Но что вы можете сделать и какие у вас есть доказательства того, что вы способны оказать ценную услугу в экспедиции такого рода? Что касается оплаты, то я не хотел бы, чтобы вы заключили, что я рассматриваю ее в качестве цели для человека с вашими авантюрными наклонностями. Никому из участников этой экспедиции не обещано жалованье, кроме простых матросов, а им платим мы с капитаном Баттеллом.
– Что касается того, что я могу предложить, – ответила я, – то по уровню образования и опыта я способен управлять судном и проводить все необходимые научные наблюдения и расчеты. Я знаком со всем, что было опубликовано об исследовании и освоении Арктики. Что касается моих способностей, то вы можете убедиться в этом, поинтересовавшись тем, что я знаю. Это лучшее доказательство моей подготовки и опыта работы в открытом море. Я не уклоняюсь от необходимой проверки.
– Вы правильно поступили, – сказал он, – и я посоветуюсь со своим партнером. Если он согласится, вы можете распоряжаться нашей библиотекой и научными приборами, помогать нам в наблюдениях и вести отчет об экспедиции. Я вызову капитана Баттелла.
Он прикоснулся к электрической кнопке, и через мгновение рядом с ним раздался звонок. Он сказал мне:
– Капитан Баттелл будет здесь через минуту, и я предоставлю это дело ему.
Мгновение спустя вошел тот самый офицер, которого я встретила, когда впервые поднялась на борт корабля, и я была официально представлена. Он сердечно пожал мне руку, и капитан Ганоэ рассказал ему, зачем я пожаловала, и, совершенно неожиданно для меня, сказал:
– Мистер Адамс обладает прекрасной квалификацией, и я думаю, что нам лучше поручить ему научную работу экспедиции. Мы сможем помогать ему в случае необходимости. Это позволит нам полностью посвятить себя изучению ситуации в опасных водах Арктики, а мистер Адамс будет вести протокол всех открытий, которые могут представлять ценность, и посылать их копии на воздушных шарах, как мы и предполагали, чтобы в случае гибели экспедиции ветры могли донести информацию о наших открытиях до цивилизованных частей земного шара.
Очевидно, в мыслях капитана Ганоэ я уже была назначена на должность, которую из всех других я бы предпочла, и которая позволит мне всегда находиться рядом с его собственной каютой. И капитан Баттелл согласился с этим, сказав:
– Я встретил мистера Адамса по прибытии и был приятно поражен его внешним видом и явной решимостью видеть старшего офицера "Ледяного короля".
И, повернувшись ко мне, продолжил:
– Теперь я с удовольствием проведу вас в библиотеку, которая станет вашей каютой на время плавания.
Капитан Баттелл по внешнему виду был полной противоположностью капитану Ганоэ. Он был мощного телосложения, среднего роста, со смуглым цветом лица, темными волосами и стальными серыми глазами под широкими и насупленными бровями. Общий контур его черт говорил о мужестве, твердости и силе характера. Он был именно тем типом человека, от которого можно ожидать наилучшего результата в чрезвычайной ситуации, требующей качеств высшего порядка.
Все научные сотрудники соответствовали самым высоким требованиям. Библиотека содержала ведущие научные издания, а также энциклопедии, историческую и общую литературу, тщательно каталогизированную для удобства пользования.
Всевозможные научные приборы, диаграммы, карты, глобусы, фотоаппараты и т. д. были подобраны с особой тщательностью. Среди специальных принадлежностей были воздушные шары, о которых упоминал капитан Ганоэ. Они были небольшими и могли быть запущены в кратчайшие сроки. Они предназначались для того, чтобы время от времени отправлять их в небо с герметично запечатанными отчетами об экспедиции, ее ходе, открытиях и т. д. Хорошо известно, что во время равноденствия нагретый воздух из тропиков поднимается на большую высоту и устремляется к полюсам, а холодный воздух течет к экватору, заполняя вакуум и вызывая равноденственные бури. Предполагалось, что эти маленькие шары будут отнесены ветрами на юг и окажутся на поверхности суши, где их подберут цивилизованные люди; если же они упадут в воду, то содержимое капсул сохранится, и океанские течения смогут доставить их до берегов цивилизованных стран. Таким образом, были приняты все меры предосторожности, чтобы мир получил пользу от возможных открытий, даже если экспедиция потерпит крушение.
Я была довольна своей каютой. Вся окружающая обстановка показалась мне вполне подходящей, независимо от испытаний и опасностей, с которыми мы могли бы столкнуться. Я была зачислена в экспедицию и занимала должность, которую предпочитала всем другим, так как она позволяла мне часто общаться с командиром и знакомиться с его мнениями и настроениями, а также отмечать, какие изменения произошли с тех пор, как я его видела в последний раз.
Я не теряя времени погрузила свои чемоданы на борт и приготовилась к путешествию. Вскоре "Ледяной король" вышел в море. Мы остановились у одного из Алеутских островов, где приняли на борт собачьи упряжки, которые предназначались для исследований во льдах. Сани были сконструированы таким образом, что их можно было легко переделать в лодки, в которых поместилась бы вся команда и хороший запас провизии на случай, если мы будем вынуждены покинуть корабль. Мы ожидали, что будем заперты во льдах на всю зиму, но с нашими санями и собачьими упряжками мы могли продолжать наши исследования на большие расстояния во всех направлениях, имея корабль в качестве отправной точки. Капитан Баттелл был китобоем и был знаком со всеми методами арктических путешествий. Его долгий опыт плавания по северным водам позволил ему предвидеть многие опасности, с которыми мы могли столкнуться, и сделать необходимые приготовления для их преодоления.
С этого момента наше плавание на север через Берингов пролив и в Северный Ледовитый океан прошло без каких-либо происшествий, достойных упоминания. После прохождения пролива наш курс лежал немного восточнее севера, чтобы избежать льдов, пока мы не достигли 165 градусов западной долготы от Гринвича, а затем – на север. Капитан Ганоэ часто заходил в мою каюту, чтобы скоротать время за беседой. С каждым разом его дружеские чувства, похоже, только усиливались. Он всегда обращался ко мне по имени Джек, и в этих беседах он становился все более доверительным и все больше раскрывал мне свою внутреннюю сущность, свои давние надежды и разочарования.
Однажды вечером, после того как мы провели в море примерно четыре месяца, он вошел в мою каюту с необычайно мрачным видом. После обычного приветствия он зажег сигару и погрузился в изучение материалов, не разговаривая со мной в течение нескольких минут, как вдруг произнес:
– Джек, ты когда-нибудь задумывался, какие пустяки порой меняют весь ход жизни? Я часто удивляюсь себе, что пускаюсь в эту дикую охоту за гусями, с риском потерять имущество, бизнес, комфорт, а возможно, и саму жизнь, в поисках того, что мне не нужно и что в лучшем случае, если я найду, удовлетворит лишь праздное любопытство. И все это из-за пустякового происшествия. Вы когда-нибудь задумывались об этих странных следствиях, вытекающих из пустяков?
Он говорил с горечью, и я решила воспользоваться случаем и вывести его на откровенность. Мне хотелось проникнуть в самые глубины его души, и с этой целью я ответила:
– Да, капитан, я часто думал об этом и осознал это на собственном опыте. Иногда мне кажется, что после долгих лет скитаний я нахожусь здесь, с вами, и это почти чудо. В моем случае на меня повлиял не пустяк, а суровая необходимость. Мне было совершенно нечего терять, и я думал, что смогу найти нечто такое, что в сложившихся обстоятельствах сполна возместит мне все трудности и опасности, с которыми мне придется столкнуться. Но вы находились в другом положении. Вы были независимы. У вас было богатство, бизнес и влиятельные друзья, в то время как меня лишили наследства, и я был брошен на произвол судьбы, не имея ничего, кроме рук и мозгов, чтобы работать. Мой выбор был вынужденным, но остается загадкой, почему вы бросили прибыльное дело и организовали эту экспедицию, затратив на нее столько труда и денег, в то время как ее заявленные цели представляются вам малозначительными. Похоже, что в вашем поступке кроется противоречие, которое я не могу понять.
– И в этом кроется загадка, – сказал капитан. – На самом деле я никогда не придавал большого значения освоению Арктики. С моей точки зрения, открытие полюса не представляло бы особой ценности для человечества, поскольку от него не было бы никакой практической пользы. Даже открытие плодородной территории, что может быть вполне возможным, не принесет большой пользы миру, так как все это будет недоступно для тех представителей человечества, чье положение могло бы улучшиться благодаря открытию новой земли и строительства дешевых домов. Если такая успешная развязка принесет мало пользы миру, то для меня самого она будет представлять еще меньший интерес. Меня мало волнует, что мы найдем в конце этого путешествия.
– Тогда, – сказала я, – если вы так расцениваете цели этой экспедиции, мне как никогда любопытно узнать, что могло побудить вас предпринять ее. У вас должна была быть какая-то веская причина. Я не могу понять, как люди могут действовать без мотивации.
– Да, – сказал он, – меня побудила организовать эту экспедицию сила, более могущественная, чем я сам, но когда я спрашиваю себя, чего я ожидаю добиться этим, правда заставляет меня ответить: "Ничего". Что же касается мотивации, то я полагаю, что мною двигало всепоглощающее желание забыть страдания прошлого в активной деятельности настоящего.
– Однако это не та информация, которая открывает тайну. – ответила я. – Вы довели мое любопытство до предела, но не смогли его удовлетворить. Возможно, я смогу подлить елея в мутную воду и дать вам возможность понять, что вы руководствовались ошибочными представлениями и что на самом деле в прошлом нет ничего такого, о чем бы вы хотели забыть. Пересмотр дела, конечно, не повредит, и он выявит тот факт, что оно было источником страданий просто потому, что все обстоятельства не были до конца поняты.
– У меня нет желания, – сказал капитан, – скрывать от вас историю моей жизни, если вы хотите ее услышать. Но я прекрасно ее осознаю, и она такова, что ни что ее не исправит.
– Не будьте слишком уверены в этом, – сказала я. – Но пока история не будет рассказана, я, разумеется, не смогу составить разумное мнение о деле. Однако наблюдения и опыт убедили меня в том, что у каждого вопроса всегда есть две стороны и что для того, чтобы разобраться в фактах во всей их полноте, мы должны внимательно изучить обе стороны.
– Что ж, – сказал капитан, – я вижу, что вы созданы для работы юристом и удивляюсь, как вы вообще стали моряком. Вы, несомненно, обладаете судейским складом ума, и, чтобы скоротать однообразие времени, я передам этот вопрос на ваше рассмотрение, оставляя за собой право, однако, принять решение самому. Я всегда пользовался своим естественным правом рассматривать любой вопрос с собственной точки зрения и решать его в соответствии со своим собственным пониманием добра и зла.
– Это все та же известная всем история о всепоглощающей любви и жестоком разочаровании, за которой последовали долгие годы душевных терзаний, от которых я до сих пор пытаюсь избавиться. Я был сиротой и жил с дядей-холостяком, Ричардом Сейджем, в одном из пригородов Нью-Йорка. Он был моим опекуном и душеприказчиком наследства, оставленного мне отцом. Дядя был добр и снисходителен, а овдовевшая тетя, которая вела его хозяйство, была для меня почти любящей матерью, и поэтому дни моего детства прошли в счастливом довольстве.
– Однажды туманным, пасмурным утром мой дядя объявил за завтраком, что его вызвали к постели старого друга Джеймса Ван Несса, который, как говорят, умирает. Он сказал, что не вернется, пока его другу или не станет значительно лучше, или он не умрет, и чтобы я не расстраивался, если он будет отсутствовать несколько дней, а может быть, и недель.
– Через неделю я увидел, как мой дядя подъехал к воротам и помог выйти из кареты очень красивой девушке. Он подозвал меня к себе и представив меня, сказал:
– "Рафаэль, я привез тебе младшую сестру. Это мисс Кэсси Ван Несс, к отцу которой меня позвали. Меня назначили ее опекуном, и здесь будет ее новый дом. И мать, и отец ее умерли, и у нее нет близких родственников. Помните об этом и сделайте все, что в ваших силах, чтобы ее пребывание у нас стало как можно более счастливым."
– Мы сразу же стали большими друзьями. В то время Кэсси было четырнадцать или пятнадцать лет, а мне – восемнадцать. Она оказалась самой веселой, яркой и очаровательной маленькой леди, которую я когда-либо видел. Наверное, я влюбился в нее с первого взгляда.
– С тех пор я часто думал, – медленно добавил он, – что даже его сатанинское величество может выглядеть очаровательно красивым, потому что, к моему глубокому сожалению, Кэсси оказалась, как мне кажется, в десять раз большей лицемеркой, чем древний Иуда, который предал поцелуем.
– Но довольно об этом. Наши занятия в школе, продолжавшиеся около пяти лет, были для меня непрерывным круговоротом восхитительных впечатлений, которые, казалось, наполняли каждую прожилку и фибру моего существа безграничным счастьем. Во время каникул мы с Кэсси всегда были вместе, либо дома, либо в путешествии, и многие экскурсии, прогулки и поездки доставляли нам удовольствие.
– Я окончил колледж в двадцать три года, и мы строили планы на будущее. Я унаследовал долю в пароходстве, работающем по маршруту Ливерпуль – Нью-Йорк, что позволяло нам часто пересекать Атлантику во время каникул и посещать главные достопримечательности Великобритании и континента. Я приобрел вкус к путешествиям, и было решено, что я должен посетить Восток, в то время как Кэсси вернется в колледж, чтобы завершить изучение предметов высшего образования. Предполагалось, что я пробуду там около трех лет, за это время я должен был обогнуть земной шар, а по возвращении мы бы поженились.
– С этими намерениями я, благодаря влиянию моего дяди, получил выгодную должность в фирме импортеров, чья торговля распространялась на все части восточного континента и Австралию. Вечером накануне отъезда я надел на палец Кэсси обручальное кольцо с бриллиантом, а на шею – золотую цепочку и медальон особой работы.
– Эти подарки были сделаны по специальным эскизам, а сами рисунки уничтожены. Я никогда не забуду последнюю ночь, которую мы провели вместе. Вид моей невесты в великолепном вечернем платье, бриллиантовое обручальное кольцо, сверкающее на ее прекрасной руке, золотая цепочка и медальон с бриллиантами, роскошная копна золотистых волос с красивым украшением – все это навсегда запечатлелось в моей памяти.
– Мой корабль отплыл от одного из причалов на Гудзоне возле Батареи. Мы планировали обогнуть земной шар мимо мыса Горн, Сандвичевых островов, Японии, Китая, Австралии, Африки, Европы и затем вернуться в Америку, останавливаясь во время плавания во всех важнейших морских портах и интересных местах. Это позволит нам с Кэсси вести переписку без длительных перерывов.
– В течение первого года моего отсутствия в каждом порту я получал пачку писем из дома, и в ней всегда были письма от Кэсси. Мы договорились писать друг другу по крайней мере раз в неделю, не дожидаясь ответов, а потому часто случалось, что я получал от нее целую пачку писем за один раз, и чтение этих ласковых посланий было единственным всепоглощающим удовольствием, которого я с нетерпением ждал, когда мы приходили в порт. Каких бы проблем ни возникало, но любящие письма Кэсси никогда не подводили.
– Однако в конце концов они разом прервались. Письма от дяди приходили регулярно, и через них я узнавал о Кэсси, но не получал никаких вестей от нее самой. Я писал ей каждую неделю, но мои письма не приносили ответа. Я был несчастен и просил дядю выяснить, в чем дело, и сообщить мне, благополучно ли доходят мои письма.
– Ответы дяди сначала были уклончивыми, но наконец, выразив самое сердечное сочувствие мне, он сообщил, что мои письма приходят регулярно, но Кэсси передумала о наших отношения, и они остаются нераспечатанными. Он приложил лондонский вексель на сумму, причитающуюся мне по наследству, а также полный отчет о состоянии дел с момента вступления в должность и заключение суда относительно всего имущества и инвестиций, перешедших ко мне от отца. Все документы были готовы и должным образом заверены, так что не было ничего, что требовало бы моего присутствия в Нью-Йорке. Он посоветовал мне не возвращаться домой, а продолжать работать на прежнем месте, поскольку Кэсси скоро выйдет замуж и мое присутствие будет болезненным как для нее, так и для меня самого, и поставит в неловкое положение всех заинтересованных лиц.
– Я был поражен. Я не мог, не желал, не хотел верить, что Кэсси изменила нашим взаимным и неоднократным обещаниям любить и хранить верность друг другу. Я не мог получить никакого ответа от своего дяди. Тетя умерла уже несколько лет назад. Я написал своему адвокату, чтобы узнать, если это возможно, о правдивости сообщения о помолвке и предстоящем браке. Он ответил незамедлительно, заявив, что это не только правда, но и что брак уже заключен. Он писал, что его вызвал мой дядя, который был слаб здоровьем, чтобы оформить бумаги по поводу имущества Кэсси Ван Несс, которое она очень хотела уладить с пользой для себя до своего замужества.
– "Когда все финансовые вопросы были улажены, – писал мой адвокат, – я был удивлен, когда меня позвали стать свидетелем ее брака с Ричардом Сейджем. В финансовом отношении она преуспела, но мне трудно поверить, что это была взаимная любовь. Однако ваш дядя, несомненно, влюблен в нее, и она действительно красива".
– В этом же письме содержалось лестное предложение от фирмы нью-йоркских импортеров за мою долю в пароходной компании, и я посоветовал своему поверенному немедленно заключить сделку и переслать вырученные деньги в Лондон, а также избавиться от всего моего имущества в Нью-Йорке и его окрестностях, списки которого находились в его распоряжении. Я решил никогда не возвращаться домой, так как это было бы неприятно для меня и, конечно, неудобно для моего дяди. После этого единственной моей корреспонденцией из Нью-Йорка была почта от моего адвоката.
– Когда я добрался до Лондона, то нашел письмо от своего поверенного с векселями в банке Англии на все мои капиталы и интересы в Америке. В этом письме также содержалась информация о том, что у моего дяди большие проблемы: его брак с Кэсси привел к большому несчастью. Она внезапно покинула его, не объяснив причины своего странного поведения. Она просто оставила записку, в которой сообщала, что не будет жить с ним. Это было последнее известие о ней.
– "Конечно", – добавил мой адвокат, – "найти ее в этом большом городе будет практически невозможно, если она намерена скрываться."