Джецун Таранатха
История буддизма в Индии

Глава 6
О правлении Ашоки

В то время будущий царь Ашока^[31] достиг юношеского возраста. История его происхождения такова.

В царстве Чампарана, принадлежавшем роду Тару, был царь Немита из солнечной династии, который с пятьюстами советниками и огромным богатством управлял приграничными северными землями. От первой [жены] у него было шесть сыновей, которых звали Лакшмана, Ратхика, Шанкхика, Дханика, Падмака, а шестой носил имя Анупа.

Позже царь соединился с женой торговца, и она понесла. Тогда же скончалась мать царя, а женщина родила сына. По приказу царя ребенок был назван Ашокой^[32].

Ашока вырос. Он отличался в шестидесяти искусствах, восьми видах гадания, письме, счете и прочем.

В то время в присутствии многих людей советники спросили у брахмана-астролога, кто из сыновей царя станет следующим правителем. Он ответил:

– Тот, кто ест лучшую пищу, носит лучшее платье и сидит на лучшем месте.

Двое главных советников стали втайне выспрашивать у брахмана, что он имеет в виду, и тот сказал, что лучшая еда – простой рис, лучшее платье – грубое полотно, а лучшее место – земля. Поскольку другие сыновья царя жили в полном довольстве и лишь один Ашока питался и одевался просто, стало ясно, что он и станет царем.

Между тем горные земли Непал и Кхаси взбунтовались. Ашока был послан с войском, чтобы усмирить их. Он без труда подчинил горцев, обложил их податью и данью и, взяв подарки и деньги, предложил их царю, который сказал:

– Я очень доволен твоим благоразумием, силой и храбростью. Дам тебе, что попросишь.

Ашока ответствовал:

– Меня притесняют мои братья. Дай мне Паталипутру и все необходимое для проживания.

Немита даровал ему прошеное – в городе было разбито пятьсот садов, и, окруженный тысячью дев, игравших на инструментах, Ашока день и ночь проводил в наслаждениях.

Как раз умер Чамаша, царь Магадхи. Хотя у него было двенадцать сыновей и некоторых из них даже сажали на трон, никто не мог на нем удержаться, и несколько лет страной правил советник, брахман Гамбхирашила. Все это время между ним и царем Немитой была вражда. В затянувшейся битве на берегах Ганга принимали участие шесть старших сыновей царя, и в это время Немита умер. Думая, что известие о смерти царя может поднять моральный дух магадийцев, два главных советника решили не объявлять об этом и взять правление в свои руки. Однако на седьмой день люди обо всем догадались и перестали им повиноваться. Советники подумали, что настало время, которое было предсказано брахманом, призвали Ашоку и возвели его на трон.

Одолев магадийцев, каждый из шести старших сыновей взял себе по городу, и в тот же день они услышали, что Ашока стал царем. Получив это известие, они решили не переходить на северный берег Ганга, а вместе с пятьюстами вельможами стали править в своих городах – Раджагрихе и прочих, а шестой был Анга.

Первый сын царя следовал тайной доктрине Локаяты, второй поклонялся Махадеве, третий – Вишну, четвертый – тайной доктрине Веданты, пятый – ниргранте Пингале, а шестой склонялся к брахманскому учению Каушики. Каждый из них создал прибежище своей вере^[33].

Ашока же следовал отшельнику из семьи Бхрику, поклонявшемуся дакини и ракшасам, и принял в качестве своего божества Уму, богиню кладбищенских матрик. Проведя несколько лет в вожделении, он стал известен как Кама-Ашока^[34].

Затем он поссорился со старшими братьями и после войны, продолжавшейся несколько лет, умертвил своих шестерых братьев с их пятисотенной свитой, а заодно захватил несколько городов, так что все земли от Гималаев до Виндхьи оказались под его властью.

Он стал чрезвычайно свирепым и жестоким и не мог начать трапезу, не совершив чего-то ужасного, поэтому прямо с утра приговаривал кого-нибудь к смерти, заключению в темницу или телесным наказаниям и только после этого вкушал пищу. Кшемендрабхадра говорит, что в это время Ашока совершил множество военных подвигов, но поскольку это не касается существа дела, он не упоминает о них. Я также слышал много индийских легенд, но тоже не буду касаться этого вопроса.

Попав под влияние ложных верований брахманов, Ашока совершал жертвоприношения живых существ. По наущению риши Гокарны из рода Бхригу, который уверил царя, что принесение в жертву десяти тысяч людей укрепит его власть и поспособствует его спасению, Ашока построил жертвенный дом. Он повсюду искал человека, который мог бы умертвить десять тысяч человек, но долгое время не удавалось никого найти. Наконец появился Чандала из Тирахути, и Ашока стал отправлять в жертвенный дом всех, кто заслуживал смерти, приказав ему: «Убивай всякого, кто войдет в дом, пока число убитых не достигнет десяти тысяч». Сам царь считал, что так он поклоняется Уме.

Когда были загублены одна или две тысячи человек, этот убийца как-то отправился за город, и один бхикшу, желая изменить его поведение, в подробностях рассказал ему об адских наказаниях за убийства животных. Однако палач не понял значения его слов и подумал: «Я так долго просто отрубал головы, когда можно было, как говорит этот бхикшу, жечь, резать на куски и снимать кожу».

Новыми способами он увеличил число убитых до пяти тысяч. И тогда прежнее имя царя изменилось на Чанда-Ашока (Ашока Жестокий).

В то время ученик архата Яшаса, хорошо знавший писания шраманера^[35], занятый размышлением о пути подготовки, заблудился и попал в жертвенный дом. Когда Чандала собрался ударить его мечом, послушник спросил, за что он хочет его убить, и палач рассказал о приказе царя Ашоки. Тогда послушник попросил дать ему отсрочку в семь дней, обещая не выходить из жертвенного дома. Палач согласился.

Шраманера, увидев в доме обилие крови, плоти, костей, кишок и прочего, постиг шестнадцать аспектов истин, начиная с непостоянства, и до истечения семи дней стал архатом. Также он обрел сиддхи.

Когда прошло семь дней, палач подумал: «Раньше никто подобный мне в руки не попадался, значит, нужно придумать что-нибудь новое». Он наполнил огромный котел кунжутным маслом, посадил в него шраманеру и разжег под котлом огонь. Несмотря на то, что огонь горел весь день и всю ночь, это не причинило послушнику никакого вреда.

Палач известил об этом царя, и тот, очень удивившись, пошел в жертвенный дом, чтобы увидеть все своими глазами. Палач бросился на царя с мечом в руках и, когда тот возмутился, сказал:

– Царь, ты же сам приказал убивать всякого входящего, пока число убитых не достигнет десяти тысяч.

На это царь возразил:

– Но ты вошел в дом раньше меня. Значит, сначала следует убить тебя.

Пока они спорили, шраманера являл разные чудеса – вызывал проливной дождь, молнии, летал по воздуху и прочее. Царь и палач прониклись почтением, бросились к его ногам, и зерно их Просветления проросло.

Послушник даровал наставление, и царь глубоко раскаялся в своих проступках и сразу же разрушил жертвенный дом. Он спросил послушника, как ему теперь очиститься.

– Царь, я не в силах указать тебе путь, но на востоке в Куккутараме живет учитель, архат Яшасваджа, который сможет рассказать тебе об этом.

Тогда царь направил архату послание: «Арья, прибудь в Паталипутру и освободи меня от проступков. Если откажешься, я сам приду к тебе».

Понимая, что прибытие царя навлечет беды на многих, архат Яшас прибыл в Паталипутру. Каждый день он давал учения царю, а каждую ночь – четырем классам последователей в монастыре.

Со времени встречи с архатом царь стал почтительным и целыми днями занимался благими делами. Каждый день он снабжал всем необходимым тридцать тысяч бхикшу.

Когда архат Яшас жил в других местах, Магадхе и прочих, царь отправил пятьсот торговцев за драгоценностями на остров драгоценностей. Все прошло успешно, и они уже плыли назад с полными трюмами различных каменьев, но когда они легли в дрейф у побережья Индии, наги взволновали море и унесли весь товар к себе. Торговцам пришлось возвращаться с пустыми руками, прося милостыню по дороге. Однажды разнесся слух, что через семь дней торговцы прибудут в Паталипутру. Поскольку никто не знал, что с ними произошло, все, включая брахманов, паривраджаков^[36] и прочий люд, собрались, предвкушая, как увидят игру цвета и чудесные свойства каменьев. На седьмой день, когда царь с народом пришел в сад для встречи, они увидели измученных торговцев в еле прикрывающей тела одежде. Никто не ожидал такого зрелища, и сад наполнился смехом.

Царь спросил, что случилось. Торговцы, рассказав свою историю, добавили:

– Господин, если ты не укротишь нагов, никто больше не захочет плавать за сокровищами. Уж сделай что-нибудь с нагами.

Царь забеспокоился и стал советоваться с мудрецами, но ни брахманы, ни паривраджаки не знали, что предпринять. Только один архат с шестью абхиджнянами^[37] подумал: «Решение должно быть предложено в форме предсказания божеством. Если я лично приду с ответом, люди могут посчитать, что я забочусь только о бхикшу. Да и царь не поверит, а тиртики начнут обвинять». Поразмыслив, он сказал так:

– Великий царь, безусловно, решение есть. И оно будет объявлено твоим божеством-хранителем.

На рассвете царь услышал, как божество-покровитель, жившее над ним^[38], сказало:

– Поклонись Будде, царь. И наги утихнут.

А божество-хранитель, жившее ниже^[39], сказало:

– Уважь Сангху, царь. И наги утихнут.

Утром царь собрал людей, рассказал о полученных предсказаниях и спросил:

– И что теперь делать?

Приближенные отвечали:

– Нужно спросить у архата, вчерашнего предсказателя.

Его вызвали, и он в знак подтверждения [сказанного духами] написал на медной доске:

Приказ царя Ашоки:

Послушайте, наги!

Верните все отобранные у торговцев драгоценности, —

и бросил ее в Ганг. Кроме того, на главном перекрестке города, на самом высоком столбе поставили сосуд из восьми материй, украшенный золотыми изображениями царя и нага.

На следующее утро море выбросило медную пластину к воротам царского дворца с бурей и дождем, вызванными разъяренными нагами, а изображение царя на сосуде склонилось перед изображением нага.

На вопрос царя архат ответил:

– Это значит, что накопленные заслуги нага в настоящее время больше, чем царя. Чтобы увеличить свои заслуги, пожалуйста, простирайтесь перед Буддой и Сангхой.

Царь, почувствовав вдохновение, стал простираться перед изображениями и чайтьями в семь раз больше прежнего. А архат в одно мгновение отправился в царства нагов и богов и во все другие и пригласил [живущих там] архатов. Царь построил огромный дом для угощений. Архат ударил в ганди^[40], и тут же прибыли все архаты с Сумеру и из ее окрестностей, и царь три месяца угощал шестьдесят тысяч архатов. Тем временем образ царя на сосуде постепенно изменялся и через сорок пять дней уже стоял вровень с образом нага, а потом образ нага начал сгибаться и еще через сорок пять дней оказался у ног образа царя.

Людей охватило великое удивление: «Так вот каковы плоды почитания Трех драгоценностей!»

Снова бросили в Ганг ту же самую медную пластину. На следующий день во дворец пришли посланники нагов в человеческом облике со словами:

– Все драгоценности возвращены на берег моря. Пошлите за ними торговцев.

Когда царь уже собрался это сделать, тот же архат сказал:

– Это не такое уж большое чудо. А вот если вы скажете им, чтобы через семь дней они сами на своих плечах принесли сюда драгоценности, и они так и сделают, это будет чудом из чудес.

Так и поступили. На седьмой день к царю, окруженному толпой людей, под видом торговцев явились наги, поднесли сокровища и припали к его ногам. Это было [грандиозное] зрелище, и царь устроил по этому поводу большое пиршество.

Царь тем временем совершил магический ритуал якша-ратха, отчего к нему явилось четыре корпуса лошадей размером со слонов и людей ростом с тала (пальму). Не пролив ни единой капли крови, царь покорил все страны к югу от гор Виндхья. Также он завоевал на севере Гималаи и снежные горы, лежащие за царством Ли, а на востоке, юге и западе – все земли Джамбудвипы вплоть до океана и пятьдесят малых двип (островов).

После этого архат Яшас^[41] разъяснил царю предсказание нашего Учителя Самьяксамбудды и убедил украсить земли чайтьями, содержащими реликвии Татхагаты.

Для этого решили разделить на части реликвии Учителя, доставшиеся в свое время царю Аджаташатру, которые надежно хранились в земле под большой чайтьей в Раджагрихе. Царь и архат Яшас вместе с людьми отправились туда, чтобы извлечь их. Выкопав яму глубиной в три человеческих роста, они увидели горящее железное колесо, вращавшееся так быстро, что к нему нельзя было подступиться.

По совету местной старухи, они пустили воду с водопада, находящегося в трех йоджанах на западе, это помогло остановить вращение колеса и потушить пламя. Стали рыть дальше и дошли до медной пластины, на которой было написано:

Здесь лежит магадийская мера реликвий Татхагаты.

В будущем ее достанет один бедный царь.

Увидев это, Ашока высокомерно отмахнулся:

– Не мне суждено их взять. Здесь сказано «бедный», а значит, это кто-то другой, – и он повернулся и хотел уйти.

Снова архату пришлось увещевать царя. Вырыв яму в семь человеческих ростов, дошли, наконец, до реликвий, которые первоначально составляли одну большую магадийскую меру, а теперь увеличились до шести вьюков. Они хранились в самом последнем из семи сундуков, помещенных один в другой, а первый был из железа. В четырех углах сундука лежало по камню, которые изливали свет на йоджану вокруг. Это было своего рода подношением зажженного светильника. Ценность каждого драгоценного камня была так велика, что с ней не могла сравниться вся собственность Ашоки в его империи. Поняв это, царь подавил свою гордость.

Он взял только одну большую меру, а остальное оставил и скрыл как прежде. После того как отвели поток, железное колесо вновь загорелось и стало вращаться. Все сверху засыпали землей.

Используя сильных якшей в качестве гонцов, царь разослал повсюду свой указ, и в течение суток были построены чайтьи в восьми святых местах^[42] и ограда в Ваджрасане. Кроме того, во всех странах Джамбудвипы, начиная с царства Ли на севере, было установлено в общей сложности восемьдесят четыре тысячи столпов^[43], содержащих реликвии Муни. Затем царь повелел, чтобы каждой из этих чайтий ежедневно подносили тысячу ламп, благовоний и гирлянд, а к дереву бодхи ставили сорок пять тысяч кувшинов из золота, серебра и вайдурьи с ароматной водой и пятью нектарами, и в своем дворце, который находился довольно далеко от Бодх-Гаи, царь каждый день лично подносил десять тысяч курильниц и ламп. Более того, в течение трех месяцев он чествовал в Паталипутре всем возможным шестьдесят тысяч архатов, которые занимали высокие почетные места, а арьев и обычных существ угощал на земле. В конце он предложил каждому монаху одеяние стоимостью в лакх. В ту же ночь царь со своими приближенными на плечах самых сильных якшей отправился в паломничество по установленным чайтьям и за семь дней посетил все места на Джамбудвипе, отмеченные в честь найденных сокровищ.

Повсюду он совершил подношения в десять раз больше обыкновенного на все чайтьи, содержащие реликвии Будды и шраваков, надел золотые украшения, а дерево бодхи украсил всевозможными драгоценными камнями.

На восьмой день царь усиленно молился, чтобы благодаря совершенным благим деяниям достичь Просветления и стать высшим среди людей. Он просил своих подданных присоединиться к нему в этой молитве, но те стали поговаривать, что царь много хлопочет, а толку от этого мало. Другие говорили, что его молитва вряд ли исполнится, поскольку в царе нет высшего Просветления.

Услышав это, царь сказал:

– Если моя молитва будет исполнена, пусть содрогнется земля и с неба посыплются цветы.

Как только он произнес это, земля содрогнулась и с неба посыпались цветы. Тогда вера у людей возросла, и они присоединились к молитве.

Когда прошло три месяца, в течение которых царь угощал бхикшу по случаю освящения чайтий, в сад вдруг явилось множество простых бхикшу. Царь сделал им большое подношение и оказал особое уважение пожилому монаху, который сидел во главе ряда. Тот был очень глуп и малообразован, он не мог прочесть ни одной шлоки, тогда как даже среди младших бхикшу было много питакадхар^[44].

После угощения монахи, занимавшие нижние места, спросили у него:

– Ты знаешь, чем вызвано особое отношение к тебе царя?

– Не знаю.

– А мы знаем. Царь скоро придет к тебе послушать Учение. Тебе придется дать ему наставления.

Монах был поражен в самое сердце и сказал:

– Я стал монахом шестьдесят лет назад, но до сих пор не знаю ни одной шлоки. Если бы я знал, что так все сложится, я бы нашел кого-то, умеющего давать учения, и предложил ему эти прекрасные кушанья. Но я все съел сам. Что же мне теперь делать?

И ему стало грустно. Божество сада подумало: «Нельзя допустить, чтобы царь неуважительно подумал о бхикшу». Оно приняло человеческий облик и подошло к пожилому монаху со словами:

– Когда царь придет к тебе за учением, скажи ему: «О великий, даже земля со всеми ее горами подвергнется разрушению, что же говорить о твоем царстве? Великий царь, подумай об этом».

Чуть позже появился царь, преподнес бхикшу шафрановые одежды и сел слушать наставления. Поскольку царь уже был полон благоговения, когда монах повторил заученную фразу, он подумал, что это совершенная истина, и испытал восторг, размышляя над ее значением.

Божество сада снова явилось пожилому монаху и сказало не принимать ни крошки пищи, подаваемой благочестивыми.

После чего монах принял наставления от ачарьи и, однонаправленно сосредоточившись на этой мысли, достиг архатства в три месяца. Он провел сезон дождей в саду Париджатавана в Тушите и вернулся в Сангху в Паталипутру. Одежды, которые он получил от царя, были насквозь пропитаны ароматом деревьев Париджаты, и этот запах распространялся повсюду. Удовлетворяя любопытство монахов, он рассказал все как было, чем немало их удивил.

Эта история дошла и до царя, и он подумал: «Даже глупый монах может достичь архатства – вот какова сила Учения! А случилось это благодаря тому, что я подарил ему новые одежды. Вот какова польза другим от моего подаяния!» И он с новыми силами взялся угощать три лакха монахов на протяжении пяти лет. Каждый день с утра он чествовал пищей и одеждой архатов, в середине дня – арьев, а вечером – простых монахов.

Ближе к концу жизни царь дал обет пожертвовать по сто крор золота Сангхам Апарантаки, Кашмира и Тогара. Он полностью выполнил свое обещание перед Сангхой Кашмира и Тогара, а также преподнес им равное количество других вещей. Однако когда осталось передать Сангхе из Апарантаки четыре крора золота и прочее, царь слег от болезни.

Племянник Ашоки Васавадатта, бывший казначеем, нарушил царское повеление и удержал остальное. У самого царя в то время была только половина плода миробалана^[45], которым он утолял жажду. Он с великим почтением предложил ее архатам, которые пришли к нему. Архаты единодушно воскликнули:

– Добродетель от этого подношения гораздо больше, чем от тех девятнадцати тысяч крор золота, которые ты отдал, пока был на вершине власти!

Как-то раз служанка, обмахивавшая царя мухогонкой с ручкой, усыпанной камнями, задремав от полуденного зноя, уронила на него мухогонку. Ашока подумал: «Прежде великие цари обмывали мне ноги. А теперь самая ничтожная из служанок пренебрегает мной» – и умер с раздражением.

Из-за этой гневной мысли он переродился нагом в большом озере в Паталипутре. Говорят, в то время архат Яшас размышлял над тем, где переродился великий благочестивый царь. Узнав, что Ашока родился нагом, архат отправился на берег озера. Вследствие прежней привязанности царь с величайшей радостью вышел на берег, но когда он набросился на птиц и животных, обитавших там, чтобы их съесть, архат сказал:

– Берегись, великий царь!

Тот тут же прекратил это, умер и переродился среди богов на небесах Тушиты.

Так как этот царь питал огромное почтение к Учению Будды и построил по всей земле множество храмов и других религиозных сооружений, буддизм распространился повсюду. И его прежнее имя изменилось на Дхарма-Ашока (Ашока Благочестивый).

Когда он не смог пожертвовать монахам Апарантаки все обещанные сто крор золота, один из его мудрых советников сказал:

– Царь, есть выход. Передайте правление монахам, и это будет стоить сто крор золота.

Так он и сделал. Ради возрастания добродетели Ашоки Сангха правила страной два дня, после чего советники выкупили власть за неизмеримое количество золота и прочих богатств. А затем посадили на трон внука царя по имени Вигаташока.

В сочинении Кшемендрабхадры эта биография составлена в хронологическом порядке. Кроме того, у шраваков в их книгах существует касательно этой биографии семь авадан^[46]:

1) авадана об Ашоке («Ашока-авадана»),

2) авадана об обращении Ашоки («Ашока-винита-авадана»),

3) авадана об усмирении Ашокой нагов («Ашокена-нага-винита-авадана»),

4) авадана о столпах («Чайтья-авадана»),

5) авадана об угощении («Уцава-авадана»),

6) авадана о поднесении золота («Сварна-дана-авадана»),

7) авадана о Кунале («Кунала-авадана»).

Из них вторая и седьмая переведены на тибетский язык, а остальные я видел в индийском оригинале. Рассказы о поднесении золота и некоторые другие есть и в «Кальпалате».