Джецун Таранатха
Держатель семи наставлений
Джецун Таранатха
Держатель семи наставлений
Джецун Таранатха
༄༅།།བཀའ་བབས་བདུན་ལྡན་གྱི་བརྒྱུད་པའི་རྣམ་ཐར་ངོ་མཚར་རྨད་དུ་བྱུང་བ་རིན་པོ་ཆེའི་ཁུངས་ལྟ་བུའི་གཏམ་ཞེས་བྱ་བ་བཞུགས།
Taranatha’s bka’ babs bdun ldan-gyi brgyd pa’i rnam thar ngo mtshar mad du byung ba rin po che’i khungs
Таранатха. Чудесное жизнеописание наставников линии передачи семи наставлений: история, подобная великолепной сокровищнице
Введение
Ом свасти!
Почтение гуру.
Вот история происхождения семи наставлений[5], которую можно сравнить с великолепной сокровищницей драгоценных камней.
Я припадаю к стопам своего святого учителя[6].
Снова и снова с благоговением простираюсь перед сонмом коренных гуру и гуру линии передачи, которые указывают существам путь Ваджрадхары. Я вкратце расскажу об их великих делах.
Хотя удивительные деяния даже одного сиддха не могут быть описаны искусным рассказчиком и за сто эонов, я все же осмелился написать это сочинение, основываясь на словах моего гуру.
Наш превосходный учитель Буддагуптанатха сказал, что, поступая таким образом, можно мгновенно оказаться в потоке учений будд трех эпох, в журчащей реке Дхармы, а слову Будды нет предела. Шантигупта, коренной учитель Владыки Буддагуптанатхи, сказал: «Я известен как держатель семи наставлений». Все они без остатка были испиты самим Владыкой.
Сараха
Наставление первое
Что касается первого наставления, то оно о махамудре[7].
В общем, махачарья Рахула, родившийся в Одивише[8], по касте был брахманом. Уже в юности он стал знатоком вед, веданг, восемнадцати главных наук и восьми вспомогательных. Когда он зачитал некоторые тайные тексты пятистам юношам-брахманам, перед ним явилась Ваджрайогини в облике девушки из харчевни и поднесла нектар абсолютной мудрости – сильное одурманивающее снадобье. Он без раздумий выпил и достиг пика самадхи, но был изгнан из касты. Брахманы хотели прилюдно опозорить его. Тогда ачарья силой йогического призывания вызвал у брахманов рвоту пивом. Кинув булыжник в озеро, он сказал: «Если я пил пиво, пусть камень утонет. Если вы пили пиво, а не я, пусть камень всплывет!». Камень лежал на поверхности воды. Так брахманы были посрамлены.
Затем Рахула отправился в Мадхьядешу[9], где стал буддийским монахом, а затем и бхикшу, сведущим в трипитаке.
Упадхьяей[10] этого ачарьи был стхавира Кала, а упадхьяей того – благородный Ашвагхоша. Упадхьяей Ашвагхоши был Упагупта, но мой гуру Буддагуптанатха говорит, что нельзя быть уверенным в произошедшем так давно. В тибетских хрониках говорится, что, хотя он считается духовным сыном и преданным учеником Рахулы, все же не стоит углубляться в историю и лучше просто поверить на слово.
Затем Рахула стал настоятелем Наланды[11]. Он практиковал учение и делал это успешно. В результате махаянские сутры получили широкое распространение, и это было время славы ачарьи.
Позднее он стал задумываться о тренировке ума и, не оставляя медитации об отсутствии у ума самости, начал странствовать, пока не пришел на юг, в Мархату.
Там он увидел йогиню, которая следовала тем же путем Освобождения. Она выглядела как дочь мастера по изготовлению луков и стрел. Знаками йогиня указала ему на смысл видимого, и так он узрел дхармату[12]. Взяв дочь мастера себе в супруги, он стал скитаться, изготовляя для людей стрелы. Когда его мудрость возросла, его прозвали Сараха, что означает «лучник».
Раньше он был стхавирой, старейшиной, а теперь стал сам по себе. Сам царь с огромной свитой пришел посмотреть на него и стал насмехаться, но ачарья, одетый как кузнец, сказал:
– Не стоит! Я брахман, живу с девушкой, плетущей корзины.
Я не неприкосновенный, но и не неприкасаемый.
Я прошел обучение у бритоголовых монахов, но все же странствую со своей женой.
Иметь или не иметь – в чем разница?
Дело только в восприятии.
А те, кто не понимает этого, подобны ядовитым змеям.
Услышав это и множество доха – ваджрных песен[13], царь и его пятитысячная свита ясно увидели все так, как оно есть. Сараха преобразился в видьядхару[14] и чудесным образом полетел по небу, пока наконец не скрылся из виду. В результате этого события появились сотни тысяч людей, демонстрирующих сосредоточение, и слава Сарахи распространилась повсеместно. Говорят, что, вдоволь потрудившись на благо существ, он в своем бренном теле отправился в царство Будды.
В общем, тибетцы придерживаются этой версии. Согласно фрагменту индийской книги Буддакапалы, в котором приводится список сиддхов, брахман Рахула и стхавира Рахула – разные люди, поскольку нет записей о том, что брахман Рахула постригался в монахи. Даже переводчик Миньяг[15] соглашается с этой версией и не видит противоречий.
Учеником Рахулы был ачарья Нагарджуна, который родился на юге Индии, в Видарбхе[16], в касте брахманов. При рождении было сделано предсказание: если сто монахов, сто брахманов и сто простолюдинов будут приглашены на празднование, то мальчик проживет семь лет, семь месяцев и семь дней. Иначе умрет сразу же. Поэтому родители сделали так, как им велели.
К окончанию отведенного срока жизни Нагарджуну со слугами отправили в путешествие. Так он прибыл в Наланду, где настоятель монастыря Рахула передал ему мантру Амитаюса для укрепления жизненной силы. Став монахом, он на лету схватывал все: трипитаки Махаяны и Хинаяны и вспомогательные науки. Затем он стал практиковать садханы Махамаюри, Курукуллы, девяти якшей и Махакалы, а также обрел сиддхи пилюли, глазной мази, меча, быстрых ног, эликсира и сокровищницы. В результате он так отточил свое мастерство, что мог забирать и отдавать жизнь, а якши, наги и асуры просились к нему в услужение. Доведя до совершенства волшебную силу эликсира, он обрел ваджрное тело. Говорят, он получил магические силы и предвидение.
Усердствуя в мантре Махакалы в Дханьякатаке[17], Нагарджуна занимался тантрой Махакалы и его умилостивлением. Поддерживаемый Ачалой, он узрел иллюзорную форму Махакалы с дакинями вокруг головы, а затем призвал Махакали из каждой из восьми тантр Махакалы – от двурукого обличия до восемнадцатирукой Курукуллы. После этого он заручился поддержкой видья-дакинь. Говорят, он был мастером ста шестидесяти садхан и довел до совершенства восемь обычных сиддхи, таких как сиддхи меча и ртути.
Далее рассказ о том, как он кормил и обеспечивал Сангху. В то время Рахулабхадра упражнялся в садхане Арья Тары. Когда Нагарджуна прибыл в Наланду, настоятель как раз давал учения пятистам монахам. К тому моменту уже двенадцать лет в стране царил голод, и окрестности Магадхи[18] опустели. Видя во всем результат кармы существ, ачарья произвел алхимическую переплавку, получив золото, на которое закупил зерна, искоренил голод на обширной территории и сделал Сангху процветающей. Завершив садхану, ачарья Рахула увидел, что земли снова опустели. Нагарджуна спросил его, отчего это произошло. Ачарья не смог дать внятного объяснения, так как опасался, что возникнут препятствия в практике садханы. По прошествии двенадцати лет голод закончился, и Рахула наконец сказал: «Хотя я и мог пролить дождь из пропитания, к сожалению, твое сострадание к существам было слабым. Ты отошел от пути бодхисаттвы, и теперь для очищения этого тебе надлежит возвести сто восемь монастырей, тысячу храмов и десять тысяч святынь».
Нагарджуна понимал, что одному сделать это не под силу, поэтому решил попросить денег у богатого якши Дзамбалы[19] и нанять нагов[20] для работы. Попутно он хотел обратить их в веру, для чего стал начитывать мантру Курукуллы. Так он вызвал дочерей царя нагов Такшаки. Когда явились две принцессы с помощницами послушать наставления, чистейший аромат сандала наполнил воздух вокруг. Когда они ушли, аромат исчез вместе с ними. Это повторялось снова и снова. Нагини отвечали на все вопросы так: «Мы дочери царя нагов Такшаки. Чтобы защититься от приставаний, мы натерлись лучшим сандаловым маслом».
Тогда ачарья захотел изобразить Тару из такого же пахучего сандалового дерева и стал просить его в дар. Он сказал:
– Поскольку вы, должно быть, мои помощницы в строительстве монастыря, как это было оговорено ранее, пойдите и попросите у своего отца древесину, а затем возвращайтесь.
Нагини произнесли:
– Пусть ачарья сам придет к нагам. Так повелел царь. По-другому желаемого не получить.
Тут Нагарджуна понял, что заодно сможет получить «Стотысячную праджняпарамиту», что окажется весьма полезным как для нагов, так и для людей, и потому спешно отправился к нагам.
В некоторых источниках говорится, что Нагарджуна видел лики предыдущих будд – Кашьяпы и Канакамуни. Другие говорят, что у него были видения многих других, и весьма четкие.
Видя бескорыстное служение нагов, многие архаты, следовавшие учению Бхагавана Шакьямуни, говорили: «Мы – архаты, тогда как ты – человек с тремя ядами. Почему тебя не разит яд нагов?» Ачарья отвечал: «Потому что я овладел мантрой Махамаюри».
Кроме того, в других источниках указывается, что он заявлял о том, что постулат джайнов признает все нереальным. Тогда как большинство монахов в то время считали обратное. Он спросил: «А как, по-вашему, обстоят дела? Вы считаете, что все существует по собственному волеизъявлению?» Затем он рассказал о пророчестве Будды, в котором говорится, что позднее шраваки, придерживающиеся таких взглядов, останутся в меньшинстве и будут обращены мадхьямиками.
Нагарджуна оставался там долгое время и даровал Дхарму нагам. Он вынес из моря большую «Праджняпарамиту», дхарани[21] и тарки[22] нескольких видов. Некоторые говорят, что наги утаили от него несколько дополнительных шлок «Стотысячной праджняпарамиты». Во-первых, потому что наги еще те хитрецы, а во-вторых, потому что то время было неподходящим, поскольку Дхарма тогда трижды подвергалась нападению врагов. Второй довод мне кажется более разумным. Об этом говорится в трех главах китайских пад, найденных в тексте из двадцати тысяч шлок и извлеченных из «Стотысячной праджняпарамиты».
Выйдя на сушу, Нагарджуна составил множество шастр, относящихся к разным классам текстов, а также оспорил и опроверг врагов Махаяны, таких как бхикшу Шанкара[23]. Более того, когда появились тексты сендавских шраваков, которые не соответствовали Махаяне, Нагарджуна собрал все их книги и спрятал под землей. Позже, на юге, в Джатасангаре, что дословно переводится как «постриг», он посрамил тиртиков[24]. Поспорив с пятьюстами тиртиками на веру и одолев их в споре, он заставил их принять прибежища в Дхарме. Как раз в то время он воздвиг много храмов и ступ[25]. Говорят, что статуи, воздвигнутые этим ачарьей, можно найти по всему свету. Благодаря ему Махаяна засияла подобно Солнцу. Когда он захотел превратить Колокол-скалу и другие горы в Динкоте[26] в золото, Арья Тара сказала, что в будущем это приведет к раздорам, и потому он передумал. Однако говорят, что там действительно нашли не одну золотую жилу и скалы приобрели золотистый оттенок.
Как-то раз, идя по дороге, Нагарджуна увидел детей и одному из них предсказал, что тот станет царем. Затем он отправился в Уттаракуру[27], другие земли и обитель асуров[28], где провел двенадцать лет. Когда он снова вернулся в Джамбудвипу[29], тот мальчик, о котором говорилось ранее, стал царем, известным нам под именем Удаяна[30]. Царь чествовал ачарью чем мог и, более того, благодаря духовным советам ачарьи обрел эликсир жизни и слугу якшу.
Нагарджуна построил пятьсот монастырей для Сангхи. Позже он около двухсот лет прожил на Шрипарвате[31] в окружении якшинь, практикуя Мантраяну. Там он обрел тридцать два благоприятных знака[32]. Говорят, что позже он отдал свою голову в качестве подношения. Он не дожил полугода до шестисот семидесяти одного года. Младший сын Удаяны, известный как Сушакти (Одаренный) или Шактиман, метил на царство. Мать сказала ему:
– Твой отец благословлен ачарьей на то, чтобы иметь равную с ним продолжительность жизни. У ачарьи ваджрное тело, он не может умереть. Принцы, предшествовавшие тебе, умерли, так и не взяв бразды правления. Те, кто в очереди между сыном и внуком, тоже умрут.
Сушакти расстроился, но она продолжила:
– Однако есть способ. Поскольку ачарья – бодхисаттва, если ты попросишь у него голову, он и это сделает. В тот момент, когда умрет ачарья, умрет и твой отец, и власть перейдет к тебе.
Принц отправился на Шрипарвату и попросил голову ачарьи, но ее нельзя было отрубить. Однако ачарья видел свою карму и знал, что в прошлом острой травинкой перерезал горло существу. Так что он смирился с тем, что лишится головы от травинки куша. Раздался голос: «Я отправляюсь в Сукхавати[33]. Но позже вернусь и займу это тело».
Земля содрогнулась. Говорят, начался голод, который длился двенадцать лет. Принц, зная, что ачарья мастерски владеет эликсиром жизни, испугался, что голова воссоединится с телом, и потому отнес ее далеко от места обезглавливания. Оттуда ее забрали якши. Голову положили на огромный валун, который раскололся, и в месте раскола образовалось пять каменных изваяний божеств тантры Арьи Авалокитешвары. Якша, который принес голову, воздвиг храм как для головы, так и для тела. Ранее расстояние между головой и телом составляло около двенадцати миль[34], а теперь, как говорят, оно около трети мили[35].
Мой гуру[36], видевший этот волшебный храм, говорит, что стены его мысленно можно соединить так, что они напоминают валун, обе стороны которого высоки и не имеют входа. Ходят слухи, что, глядя через щель в стене, можно увидеть голову и тело ачарьи, напоминающие фрагменты каменного изваяния на троне.
Учеником этого ачарьи был махасиддха Шаварипа. Пока Нагарджуна жил в Бенгалии, на востоке Индии, трое детей учителя танцев устроили для него представление. Он позвал их к себе и, увидев, что их карма благоприятна, показал изображение бодхисаттвы Ратнамати. Один из детей сказал: «Я тоже хочу посмотреть». Но когда ему показали зеркало, он увидел, что его удерживают в адском пламени. Испугавшись, он стал умолять дать ему средство, способное помочь избежать этой участи. Благодаря посвящению в Чакрасамвару и медитации на него истинная природа ребенка очистилась. Он также смог узреть лик бодхисаттвы Ратнамати, который обратился к нему: «Отточи практику юганаддхи[37] и отправляйся в Южные горы. Живи там охотой ради блага существ».
Позже обе его жены Логи и Гуни стали дакинями[38] Падмавати и Джнянавати, его сподвижницами в махамудре и сочинительницами дох. В тибетской традиции история звучит так же. Говорится, что он жил с двумя женами на южной горе Шрипарвата и они вели себя так, будто были охотниками. Он достиг состояния ваджрадхары[39] и стал известен как махасиддха Шаварипа. Теперь, объединив охоту на зверей с духовными занятиями, с помощью неправедных методов он достиг многого. Этот ачарья также известен как Сараха-младший. Его учеником был Луипа, учеником Луипы – Денгипа, учеником Денгипы – Тилопа, учеником Тилопы – Наропа, учеником Наропы – Домбипа, а учеником последнего – Кусалибхадра. Это один из вариантов описанной линии преемственности. Другая ветвь – Тилопа, сиддха Луипа, Дарикапа и Антарапа.
Что касается Луипы, то он был писцом у царя Уддияны[40] в западных областях, который известен как Кундугепа. Однажды Луипа встретил Сараху-младшего (Шаварипу), тот спел доху и дал ему абхишеху[41] и упадешу[42]. Луипа стал размышлять об этом. Все еще будучи царским писцом, он отправился на кладбище. Там Луипа занял место среди собравшихся дакинь. Он раздал плоть перерожденного семь раз[43] и был посвящен в самовозникшую мандалу Ваджраварахи, которая дала ему такой совет: «Хотя ты и отверг позу вытянутых ног и посланников сансары, ты должен пытаться умилостивить Ваджрасаттву, нашего могущественного царя».
Луипа понял, что необходима непоколебимая медитация и что если он ранее накопил карму, то ему придется испытать ее последствия. Более того, он знал, что необходима напряженная практика, если он хочет пожинать плоды. И хотя Луипа жил на подаяние, любовь и ненависть бушевали в нем, вызванные обеспокоенностью будущим. Поэтому он отправился на восток, в Бенгалию. У берегов Ганга Луипа увидел гору рыбьих потрохов и решил остаться там. Так он прожил более двенадцати лет, питаясь рыбьими потрохами и медитируя. Он обрел высшие сиддхи махамудры. Луипа понял, что пришло время обратить царя Одивиши, его министров и все окружение. Царь Одивиши как раз собирался встретиться с другим правителем из южного царства. По этому случаю он установил в роще трон и расставил по дороге предметы поклонения. Когда брахман, читавший тексты, притягивающие удачу, предстал перед царем, на троне оказался человек с синеватым оттенком кожи, с длинными растрепанными волосами и такой худой, словно его принесло туда ветром. Брахманы обратились к нему:
– Освободи место!
Никакой реакции. Тридцать брахманов попытались стянуть его с трона, но он даже не шелохнулся и просто смеялся над их усилиями. Ачарья произнес:
– Этот трон – как три мира!
В одном мире господин, в другом – слуга.
И все же люди с развитым умом могут радоваться святым делам других.
Эмахо! Сансара полна чудес, что уж тут говорить![44]
Царь, услышав это, крикнул:
– Бей его!
Но ачарья лишь рассмеялся при виде приближавшихся воинов: «Ха-ха, хи-хи!» – и они окаменели. Один из воинов понял, что перед ним сиддха, и потому проникся уважением, отчего смог двигаться. Он донес свои мысли до остальных воинов, и те тоже ожили. Царь в изумлении подошел ближе и спросил:
– Кто ты?
Тот вторил:
– Кто ты?
– Я царь.
– Я тоже царь.
– У тебя нет царских регалий.
На это ачарья сказал:
– Земля подобна большому ложу —
Хорошо бы покрыть ее щедростью,
Тогда люди обретут веру в вас.
Светильник-луна проливает свой холодный свет,
А ветер так приятен.
Необъятное небо – мой балдахин.
Я обнимаю свою супругу, которая ни к чему не привязана[45].
Ох! И если это похоже на царственность,
Значит, я бесстрашный и расслабленный царь йогинов!
Ачарья уполномочил царя и его министра практиковать Чакрасамвару, дав им соответствующие наставления и учения абхисамаи[46]. Он сказал:
– На юге, в Кумаракшетре, есть продажная женщина. Иди послужи ей!
А министру, брахману, он сказал:
– На востоке, в Пакрананагаре, есть кухарка с сыном. Послужи ей! Будете служить хорошо, обретете высшие сиддхи за двенадцать лет.
Оба отказались от сансарических удовольствий и последовали совету. Царь стал слугой продажной женщины и омывал ноги мужчинам, которые приходили к ней, при этом не оставляя медитацию. Однажды в полночь пришел мужчина и увидел пламя в травяной хижине слуги. Присмотревшись, он увидел, что свет исходит от самого слуги, и понял, что тот достиг сиддхи. Вместе с проституткой они стали молиться ему с особым усердием.
Ачарья начал даровать Ваджраяну по всей стране. Однажды он позвонил в колокол Дхармы и устроил ваджрное пиршество. Пока он левитировал с шестнадцатью тысячами женщин, все они достигли высших сиддхи. Человек, о котором говорилось ранее, обратился с молитвой к ачарье, и ему было дано пророчество. В восточной части города стоял каменный столб, в верхней части которого был изображен слон, обращенный хоботом на восток. Было предсказано: если каждый год втирать в изображение меру горчичных зерен, слон повернется на запад, и тогда будут обретены сиддхи. Этот царь стал известен как сиддха Дарикапа, или Дарипа, что означает «слуга проститутки».
Министр тем временем прислуживал в харчевне. Как-то, очищая рис от шелухи, он увидел природу своего ума[47]. Однажды он погрузился в созерцание так глубоко, что голуби съели весь рис, и хозяйка сильно отругала его. В другое время он пел ваджрные песни, и все обрели сиддхи. Он широко распространил Ваджраяну, и несметное число людей обрело Освобождение. Поскольку он в основном работал с рисом сорта денги, его стали называть Денгипа.
Позже учеником Шаварипы стал владыка Майтрипа, или Майтригупта. Он был брахманским тиртиком, но позже, встретив Наропу, обратился в буддизм. Майтрипа стал умолять Наропу дать ему надлежащие посвящения и упадеши. Он принял посвящение в монахи в Наланде и, отучившись у Ратнакарашанти и других высокообразованных гуру, стал великим пандитом.
В конце концов он поселился в Викрамалашиле, который тибетцы называют Намгонцул[48]. В то время как он не отходил от поведения пандита и его сиддхи процветали, он узрел Ваджрайогини. Майтрипа осознал, что ему следует ознакомиться с практикой медитации. Пока он изучал все внутренние, тайные учения, монах-новичок увидел, как он распивал пиво с женщиной, в результате чего в Сангхе пошли разговоры. Ачарья на это изрыгнул молоко, а когда новичок стал что-то говорить, его вырвало пивом. Более того, когда старшие монахи и прочие узнали об этом случае и пришли за ачарьей, пиво превратилось в молоко, а женщина стала невидимой, хотя некоторые говорят, что она превратилась в ритуальный колокольчик. Позже, когда монахи устроили за ним слежку, сиддха не успел замаскироваться с помощью мантр, и его изгнали. Он постелил шкуру на берегу Ганга и стал жить там. В то время настоятелем монастыря, как считается, был Атиша[49]. Чтобы очистить эти неблаговидные поступки, Атиша должен был прослушать свод Дхармы и отправиться в Тибет[50] для создания множества неразрушимых искупительных фигурок[51].
Хотя Майтрипа имел безграничные силы, он не до конца постиг реальность. Когда сбылось пророчество его божества-покровителя, он решил пойти к горе Шрипарвате, чтобы найти Шаварипу. По дороге на юг он встретил принца Сакару, и они отправились на Шрипарвату вместе. Местные поговаривали: «Шаварипа – сиддха. Как его найдешь?»
Они молились ачарье с единственной целью. Через шесть месяцев эта встреча произошла. Длинные волосы Шаварипы шевелились будто живые, с них падали гниды, обе супруги взывали к нему. Вера Майтрипы немного ослабла.
