Дия Гарина
Прощание со сказкой или…
Знаете ли вы, что такое родиться, в один день со старшим братом? Вот и Павлик Гавриков не знал, а просто родился, начисто испортив своему братишке шестой день рождения. Ну, посудите сами, каково было хмурому Женьке встречать его – день рождения, а не младшего братишку – без мамы, которая была очень занята появлением на свет нового члена семьи и целую неделю носа домой не показывала? Нет, папа, конечно, старался, чтобы старший сын получил положенные подарки, и бабушка приготовила изумительный торт, но… Что ни говори, а день рождения у Женьки был испорчен. Об этом он не забывал напоминать Павлику каждый год, когда до долгожданного дня оставалась всего лишь ночь, и можно было всласть поломать голову над тем, что тебе завтра подарят. Вот и сегодня вечером Женька влетел комнату, которую из последних сил делил с младшим братом, распахнув дверь так, словно за ней скрывались одновременно Бармалей, Фантомас и учитель музыки Сергей Семенович. То есть, хлопнув ее о стенку с грохотом горного обвала.
– Я не понял юмора, Джуниор! – с порога заявил старший брат, который за шесть лет посещения элитной английской школы приобрел сварливый характер и дурную привычку называть Павлика «Джуниор», что в переводе, как известно, означает просто «Младший». – Какого черта в моих учебниках делают всякие «Короли-львы», «Алладины», «Белоснежки» и прочие «Спящие красавицы»? Тебе мало своих полок?
Женька широко раскинул руки, обводя громоздившиеся до потолка бесконечные полки с книгами, львиную долю которых занимали сказки. «Золотые», «Серебряные» и «Изумрудные коллекции сказок», будто стойкие оловянные солдатики выстроились на стеллажах, не желая уступать ни пяди старенькому компьютеру, недавно поселившемуся в Женькином углу.
– Тебе завтра сколько стукнет, старик? – не унимался старший брат, решивший как всегда испортить Павлику настроение перед таким замечательным днем.
– Семь, – буркнул Павлик.
– Вот именно – семь! А ты как маленький все сказочками балуешься. Может, ты еще и в Деда Мороза веришь? А, Джуниор?
– Если ты еще раз назовешь меня «Джуниор»… – предупредил Павлик со злыми слезами в голосе.
– А как тебя еще называть? – удивился старший брат, наугад вытаскивая одну из «Сказок». – «Она уколола палец веретеном, и весь дворец погрузился в волшебный сон…» Полный отстой! Лучше бы в «ДУМ» играл, как все нормальные дети, чем верить в то, чего на самом деле не существует…
– А разве те монстры, которых ты в «ДУМе» громишь, существуют на самом деле? – взвился Павлик, и попытался вырвать книгу из рук брата.
– Может, и существуют, – процедил Женька, не желая уступать трофей. – Где-нибудь на других планетах. Зато твои сказки – стопудово дурацкие выдумки.
– Нет, не выдумки! – Павлик изо всех сил дернул книжку.
– Выдумки. Дурацкие!
Женька резко рванул «Сказочную коллекцию» к себе, раздался треск и Павлик, потеряв равновесие, полетел на пол. Все еще сжимая в руках половинку разорванной книги.
– Ах ты, гад! – Павлик украдкой протер глаза, чтобы старший брат не увидел его слез, – Это же моя любимая. И сказки в ней никакие не выдумки. Только все это в особой стране происходит. Ну, как в «Десятом королевстве». Видел?
– Видел-видел. И до слез хохотал, когда ты потом чуть все зеркала в доме не переколотил, проверяя их на волшебность. Хотел в сказочной стране оказаться?
– Хотел! – набычился Павлик, пытаясь с помощью скотча вернуть пострадавшей книге первоначальный вид. – А папа говорит, что если человек чего-то по-настоящему хочет, то обязательно добьется своего. Вот и я когда-нибудь в сказку попаду. Честное слово!
– А я даю честное слово, – Женька угрожающе пошел на Павлика, – что отучу тебя верить в дурацкие выдумки. Чтобы старшего брата не позорил. Все для этого сделаю! Даже…
– Все для этого сделаешь? – переспросил чей-то мелодичный голос. – Это хорошо. Просто превосходно.
– Это ты сказал, Джуниор? – Женька удивленно уставился на Павлика.
– Н-нет, – Павлик испуганно замотал головой, – не я. И голос не мой.
– Значит, показалось, – беспечно заявил старший Гавриков, но на всякий случай внимательно осмотрел комнату. Даже под двухъярусную кровать заглянул. – Да, кто ж так книги клеит, Джуниор? Ладно, давай сюда свою «Коллекцию»…
Женька отобрал у Павлика скотч и очень быстро придал пострадавшей книжке почти первоначальный вид. Вероятно, сказывалась привычка.
– Все, – старший брат, преувеличенно торжественно вручил исцеленную книгу Павлику. – Забирай свое сокровище. Можешь даже ее под подушку положить. И увидеть во сне всю эту ерундистику. Смотри только, не испугайся!
– После того, как ты мне свой дневник показал, я уже ничего не боюсь, – обиженно пробормотал Павлик, втискивая книгу на переполненную полку.
– Вери гуд, – похвалил Павлика Женька. – Значит, не испугаешься, когда я ночью через балкон вернусь.
С этими словами Женька направился к своей кровати, что на нижнем ярусе, и с помощью нескольких рубашек скрученных в комок создал иллюзию лежащего под одеялом тела. А потом под укоризненным взглядом младшего брата быстро облачился в «клевый прикид»: черную водолазку, кожаные штаны и жилетку. Повязав голову черной же банданой с оскаленным черепом и скрещенными костями, Женька приложил к губам палец, погрозил им Павлику и, выйдя на балкон, растворился в вечернем сумраке. Только тихий скрип сообщал, что он не пустил в ход волшебные крылья, а всего лишь спустился по пожарной лестнице.
Павлик вздохнул. Если бы только мама узнала! Но от кого? Не от него же, Павлика? Фигушки! Павлик – не предатель. Еще раз вздохнув, младший Гавриков потушил свет и полез на свою кровать, гадая, какие же подарки он получит завтра от папы, мамы и бабушки. К тому, что проще дождаться летом снега, чем подарков от старшего брата он давно уже привык.
Проснулся Павлик от света. Не желтого электрического, не лилового предрассветного и не пронзительного солнечного. Зыбкое серебристое сияние струилось по комнате, как вода в кристально-чистом ручье. И в нем как в настоящей воде скользила вдоль полок с книгами призрачная женская фигура. Тоже немного сияющая. Павлик кинул быстрый взгляд на Женькину кровать, но там все еще горбился ком из накрытых одеялом рубашек. И хоть мальчик оказался один на один с таинственной гостьей, он совсем не испугался. Потому что сразу понял: он спит. А разве можно бояться сна?
– Но ты вовсе не спишь, – негромко произнесла призрачная женщина, и мальчику показалось, что это заиграл оркестр маленьких серебряных колокольчиков.
Павлик ничуть не удивился тому, что незнакомка так легко прочла его мысли. Только смутился очень и попытался не думать совсем. Но это оказалось непросто. Скоро голова его была полна обрывками самых невозможных и фантастических предположений на тему: маленький мальчик и приведение, мальчик и инопланетянка, мальчик и …
– Фея, – улыбнулась женщина, перестав быть прозрачной. И Павлик увидел, что его гостья прекрасна. Как и положено настоящей фее.
– Какая такая фея? – на всякий случай переспросил он, опасаясь, что ослышался.
– Добрая, – ответила фея, зависая над кроватью Павлика. – Добрая фея из сказки… Из сказки… Из многих сказок. Меня так и зовут Добрая фея. А если коротко, то просто – Дея.
– А-а-а, – протянул Павлик, прислушиваясь к ударам радостно застучавшего сердца, – А что вы здесь делаете?
– Читаю…
– Читаете? – опешил Павлик. – Что читаете?
– Всё. Все сказки, которые у тебя есть.
– Понятно-о-о, – Павлик, даже немного расстроился. Он-то думал, что фея явилась к нему, чтобы забрать в сказочную страну, где младшему Гаврикову предстоит спасти какую-нибудь принцессу, Белоснежку или Герду… Ну, на худой конец – Красную шапочку. А она читает, оказывается! Для этого, между прочим, библиотеки есть!
– В библиотеку я не попаду, – вздохнула фея.
– Почему? – спросил сконфуженный Павлик.
– Потому что я могу приходить только туда, где в меня верят. Так что библиотеки для меня закрыты. Особенно по ночам. Понятно?
– Понятно. Непонятно только зачем вам вообще читать? Вы же в этих сказках живете…
– Живу, – фея легким кленовым листом спланировала на край кровати мальчика. – И потому мне очень интересно, что вы про нас в своих книгах насочиняли. Есть у людей такая нехорошая привычка – все приукрашивать и преувеличивать. Вот как сейчас помню, рассказала я Шарлю историю про Красную Шапочку. Честную и правдивую от первого до последнего слова. И что же теперь нахожу в твоих книгах? Что Серый волк проглотил бабушку и Красную Шапочку, а потом охотники убили волка, разрезали ему живот – б-р-р, гадость какая! – и оттуда вышли целые и невредимые бабушка с внучкой!
– Ну, правильно, – не понял Павлик ее возмущения.
– Нет, не правильно! – воскликнула фея. – Все было совсем не так!
– А как? – жадно спросил Павлик, надеясь услышать эту историю из уст очевидца, но…
Но тут заскрипела пожарная лестница, и в прикрытую занавеской балконную дверь прокрался опасливо озирающийся Женька.
– С кем это ты тут разговаривал? – шепотом спросил он, косясь на дверь. – Мама, что ли, заходила?
– Да, нет, Женька! – воодушевлено начал Павлик, – Это же фея со мной говорит, разве ты не видишь?
– Нет, – зевнул Женка, – не вижу. А вижу, что ты со своими сказками совсем того…
Он покрутил пальцем у виска и начал развязывать кроссовки. Возмущенный Павлик уже собирался обвинить брата в полной и окончательно слепоте, как вдруг заметил, что комната пуста. То есть, кроме него самого и спящего на ходу Женьки в ней больше никого нет. А источником серебристого света, струящегося в теплом летнем воздухе, была всего лишь полная луна.
– С такими «приходами» ты скоро на меня кидаться начнешь, – ворчал тем временем юный гуляка, принимаясь за развязывание второго шнурка. – Надо с этим срочно что-то делать!
– Конечно! – подтвердил знакомый мелодичный голос. – Надо что-то делать. И я даже знаю что именно.
Ночная тень, сгустившаяся в углу, дрогнула, и на середину комнаты вышла женщина в одежде из причудливо движущихся лоскутьев тьмы. Лицом она была поразительно похожа на Добрую фею, всего лишь минуту назад говорившую с Павликом. Те же прекрасные тонкие черты только чуть более резкие. А улыбка, которой она одарила мальчиков, была горькой, как неисполненные мечты.
Одним прыжком Женька очутился между незнакомкой и застывшим от неожиданности Павликом.
– Что вы здесь делаете? – голос старшего брата напряженно зазвенел, а рука быстро шарила по кровати, пытаясь в поисках какого-нибудь оружия. – Кто вы такая?!
– Я – фея, – улыбнулась черная женщина.
– Которая говорила с моим братом? – нахмурился Женька, казалось, ничуть не удивившийся такому обстоятельству.
– Нет! – замотал головой пришедший в себя Павлик. – Врет она все! Никакая она не фея…
– Ну, почему же… – подняла бровь незнакомка. – Я тоже – фея. Феи ведь бывают разные: Добрые и …
– И злые, – закончил Павлик, покрывшись холодным потом.
– И бывшие Добрые, – пояснила гостья, медленно приближаясь, – Меня зовут Зея.
– Что вам здесь нужно? – еще раз повторил Женька, не сходя с места, так что скоро Злая Фея оказалась рядом с ним.
– Мне? Ничего. Это тебе было что-то нужно. Кажется, ты хотел, чтобы твой брат перестал верить в такую чепуху как сказки? Правильно?
– Ну, – хмуро согласился Женька.
– Так вот, я могу это устроить. Если только ты выполнишь одно мое… поручение.
– Какое?
– О, ничего сложного в нем нет, – улыбнулась Зея. – Особенно для тебя. Ты ведь уже перестал верить в сказки?
– Еще бы! – хмыкнул старший Гавриков, – Мне ведь завтра тринадцать исполняется. То есть уже сегодня. Так что в вас я тоже не верю. Это все сон.
– Пусть будет сон, – охотно согласилась Зея, – Только если ты сделаешь все, как я скажу, после этого сна Павлик даже слова такого не вспомнит – «сказки». Ну, как, согласен?
– Согласен, – тряхнул головой Женька. – Чего не сделаешь для любимого младшего брата!
Павлик хотел возмутиться, но вдруг обнаружил, что не может даже мизинцем пошевелить. «Чары, – пронеслось у него в голове, – Она заколдовала меня!»
