Диша Боуз
Личные дела
– Пойду приготовлю блинчики для этих пострелят. Тебе надо полежать. Я сам проверю, как там Уиллоу, – сказал Шон, чмокнул ее в щеку и вылез из кровати. Потом подхватил детей под мышки и унес из спальни. Малыши размахивали ручками и веселились, а их рыжие головы подпрыгивали вверх-вниз.
Лорен снова закрыла глаза, но понимала, что это ненадолго. Скоро проснется Уиллоу и разнесет весь дом, если Лорен немедленно не засунет ей в рот сиську.
Опьяненная спокойствием и благодарностью, она не могла ни на чем сосредоточиться. Все сработало, как всегда. Что бы между ними ни происходило, Шон и Лорен всегда находили способ помириться.
Когда они переставали разговаривать, она ощущала себя одинокой, словно бесконечные американские горки их отношений наконец закончились. Смирившись с тем, что он ушел, она ощутила неожиданное умиротворение. Но когда прошлым вечером он вернулся, практически умоляя, чтобы она приняла его назад, она испытала облегчение.
Она любила его почти полжизни.
Когда они впервые встретились, он знал все, а она ничего не понимала. Он был старше ее на четырнадцать лет и покорил ее своей брутальной красотой. Непринужденные очарование и изящество, рваные кожаные куртки и отсутствие дезодоранта. У него был свой книжный магазинчик, и он мог заполучить любую девушку или женщину. Черт, он мог заполучить даже супермодель. Когда она познакомилась с ним, у него было все, а у нее – ничего.
Лорен не могла поверить своему счастью, когда он нанял ее ассистенткой. Она была полна надежд, переехав в новый город, и наконец одно из ее мечтаний начало сбываться. Хотя у нее пока и не было здесь ни одного знакомого, но она устроилась на настоящую работу.
Книжный магазин был маленьким, если не сказать тесным. Они постоянно наступали друг другу на ноги. В каком-то смысле это было похоже на первобытный брачный танец. Она слышала все его телефонные разговоры и стеснялась пользоваться маленькой уборной, расположенной в глубине магазинчика. Особенно – хрустящего звука страниц из старых книг, которые они пустили на туалетную бумагу. Он же, в свою очередь, едва замечал ее присутствие.
Друзья Шона были поэтами, у которых брали интервью радиостанции. К нему естественным образом притягивались творческие личности, возможно, потому что его дом всегда был для них открыт. По утрам у него на кухне после рейвов джемили музыканты, пока в духовке готовился ирландский завтрак. Кто-нибудь всегда спал у него на диване, делал самокрутки на балконе, оставлял пятна от чашек на поцарапанном деревянном полу. Лорен была совсем на них не похожа: она и читала не так уж много. Только судьба могла свести их вместе. Он мог нанять кого угодно из своих друзей, но взял ее. А может, ему просто нужно было, чтобы кто-нибудь приходил на работу вовремя.
– Сколько блинчиков хочешь? – крикнул Шон из кухни.
– Четыре. Не знаю, несколько, – громко ответила она.
Лорен сомневалась, что он услышал ее сквозь крики детей. Вообще, блинчики ее мало интересовали: она не была голодна. Ей просто хотелось валяться в постели и думать о том, насколько больше ей повезло, чем Сиаре Данфи.
Скоро проснулась Уиллоу, так что Лорен наконец пришлось встать. Она пошла в ее спальню и вытащила малышку из колыбельки, вдыхая ее сонный запах. Дочка была уже не такой маленькой. Ей было почти два года, и она быстро росла. Лорен знала, что больше детей у нее не будет. Она покормила Уиллоу, сменила ей подгузник и отнесла на кухню.
Сидя за столом, Гарри и Фрея делали месиво из голубики и кленового сиропа.
– А вот и она. – Шон поднял Уиллоу на руки и поцеловал в макушку, одновременно переворачивая блинчики. – Я сегодня встречусь с Пэддером! – крикнул он, чтобы она смогла услышать его сквозь гвалт детских голосов.
Лорен выложила на стол арахисовое масло и клубнику.
– Ты с ним разговаривал? У него для тебя что-то появилось?
Шон пожал плечами.
– Думаю, в конечном счете он что-то найдет. Кто-нибудь из парней обязательно поможет. Пэддер хочет узнать, чем бы мне было интересно заниматься. Лорен, я не буду раскладывать чипсы в Aldi.
Шесть лет назад ему пришлось забросить книжный магазинчик, и с тех пор он ничем особенно не занимался. Фрея только родилась, когда они переехали в поселок, в котором выросла Лорен. Шону, который провел всю жизнь в городе, пришлось подстраиваться к новым для себя условиям. Уезжая отсюда, Лорен думала, что ей удалось сбежать, но спустя несколько лет, она вернулась с младенцем и мужем на буксире. То же место, те же лица. Шон совершенно не умел жить в таком крошечном пространстве. Когда родился Гарри, а потом и Уиллоу, то он заявил, что вместо поиска работы хотел бы посвятить себя отцовству. Книжный магазин все равно не приносил много денег.
Хотя Лорен и провела с ним практически всю жизнь, она все еще не понимала, какими умениями он обладал.
– Да, ты прав, кто-нибудь тебе что-нибудь предложит. – Она, как всегда, поддерживала его.
Пока им все удавалось. У них был собственный дом. Ее дом. Еще она унаследовала кое-что от бабушки, но деньги подходили к концу. Вообще, они рисковали в ближайшее время стать кандидатами на пособие по безработице. Если только Шон что-нибудь не придумает. Лорен старалась не заглядывать на свой сберегательный счет, на котором было все меньше и меньше денег. Когда она это делала, то срывалась на Шона из-за каждой мелочи.
Чем старше становились дети, тем дороже они обходились. Такой образ жизни нельзя было продолжать вести. Друзья Шона несколько раз приглашали его подработать на свои концерты, но, видимо, он был не настолько хорош, потому что его почти никогда не звали снова. Вероятно, причина была в том, что вместо того, чтобы заниматься рекламой их выступлений, он всю ночь пил бесплатное пиво в пабе с музыкантами.
Что-то должно быть пойти по-другому, чтобы они смогли преодолеть то, что между ними недавно случилось и привело к большой ссоре. Лорен теперь отказывалась быть в таком положении. Она никогда не думала, что окажется настолько близко к тому, чтобы его потерять, и, возможно, деньги смогут все решить.
Она не рассказала ему о своих планах переехать, но эта идея уже казалась не просто шальной мыслью.
Шон выложил блинчики на тарелку и позвал Гарри, чтобы тот помог ему отнести их на стол. Потом он наклонился к Лорен, заметив, что она пристально на него смотрит.
– Я все улажу, милая. Все изменится.
Сегодня она была настроена оптимистично. Казалось, что-то уже было по-другому.
Иногда Лорен курила. Она делала это только когда Шон был в доме с детьми. Сигареты наполняли ее чувством вины, которое заставляло ее ругаться на себя вслух. Если бы кто-нибудь увидел ее, то решил бы, что она сходит с ума, поэтому она убедилась, что делает это без посторонних глаз.
Мерзко. Это мерзко, Лорен. Это – твоя последняя сигарета. Вот так вот. А что, если кто-то из детей тебя увидит?
Теперь она даже не могла получить удовольствие. Из всего, что она больше всего в себе ненавидела, курение занимало первую строчку. За ним следовали веснушки и толстые щиколотки, из-за которых она никогда не носила босоножек.
Лорен курила с двенадцати лет. Она воровала сигареты без фильтра из папиного пальто, висевшего у входной двери, зная, что он их не считает. Лорен складывала их на ладони, одну к другой, а потом подносила к лицу, вдыхая их никотиновый запах.
Ее брат тоже курил, а папа всегда держал между пальцами недокуренную сигарету, которая дымилась, пока он обувался. Окурки шипели, когда он швырял их в пивные банки, а еще он всегда курил за рулем. Мама жаловалась, что его одежда пропахла табаком, но и у нее была собственная заначка, спрятанная под кучей бюстгальтеров. Именно сигарету из ее запасов Лорен выкурила в первый раз. Это было так же неизбежно, как попробовать кофе или сдать на права. Даже сейчас, открыв новую пачку и вдохнув аромат табака, Лорен вспоминала детство. Так пахли пальцы ее отца.
Она бросала курить во время каждой беременности. Ну, хоть так. Однако снова начинала после каждых родов. Каждый раз. Сигареты были ее единственной слабостью, помимо Шона.
Обычно ей хорошо удавалось контролировать тягу к табаку, порой неделями она сдерживала гложущее ее чувство. Но потом ни с того ни с сего оно снова брало над ней верх. Иногда она просыпалась утром и слышала голоса в голове, которые утверждали, что ничего страшного не случится, если она выкурит всего одну штучку.
Каждый раз закуривая, она мучилась и словно становилась меньше в размерах. Она еще не успевала докурить сигарету до конца, как из-за чувства вины у нее вдруг начинали дрожать руки, и, затушив окурок, она убегала обратно в дом, а потом несколько минут судорожно мыла ладони и пальцы. Если получалось, она еще и принимала душ до того, как притронется к детям.
– Я, наверно, покурю перед тем, как ты уйдешь, – шепнула она Шону. Они стояли у раковины, отмывая тарелки после завтрака.
Он бросил сигареты несколько лет назад и был единственным, кто знал, что она все еще курила. Вот такими они были друг с другом. Она всегда могла сказать ему что угодно.
– Иди сейчас. Дети не заметят.
Они взглянули на малышей, сидевших за столом над альбомом с наклейками.
Иди сейчас, настаивал голос у нее в голове.
Лорен не курила нигде, кроме сада. Там она могла скрыться от пытливых взглядов своих детей, но оказывалась на виду у Данфи. Их дворы выходили один на другой.
Она переживала, что Сиара Данфи может застать ее с сигаретой. Сиара Данфи, обладательница светлых волос, собранных в конский хвост, и идеально нарумяненных щек. И ее дети-херувимчики в безупречно выглаженной одежде, на которой нет крошек от Weetabix[1]. В глазах всех остальных родителей в деревне Сиара была абсолютно безупречной. Но Лорен было жаль ее бедных детей, и она была уверена, что и Сиара испытывала то же чувство по отношению к своим малышам.
Лорен видела фото, которое Сиара вчера запостила в Instagram. Она не могла понять, как ей удалось заставить детей стоять неподвижно достаточно долго, чтобы фото получилось не смазанным. И почему они всегда выглядели веселыми, улыбались на камеру, подмигивали матери. Лорен не была дурочкой: она понимала, что все это – не более чем красивая картинка. Особенно это касалось фото Сиары и ее мужа, на которых они изображали идеальную пару. Идеальными в них были только зубы.
Проще от этого не становилось. Как и в случае с сигаретами, Лорен могла прожить несколько дней, не заглядывая в Instagram, чтобы оградить себя от ненужных эмоций. Это была не зависть – она не хотела быть Сиарой Данфи. Речь шла о чем-то другом – о какой-то эмоции, которую она помнила еще из подросткового возраста. Тогда ей хотелось, чтобы такие девочки просто перестали существовать.
Но последнее фото, опубликованное Сиарой через неделю после того поста с обвинениями, особенно раздражало Лорен. Она знала, что все посмотрели видео и знали, о ком шла речь. Теперь Лорен ожидала, что со дня на день что-нибудь произойдет. Сиара не понимала, в какую опасную игру ввязалась, потому что не знала, на что способны эти женщины. Она не общалась с ними будучи подростком.
Лорен стояла в углу своего сада, держа тлеющую сигарету за спиной и нервно раскачиваясь. После каждой затяжки она озиралась и быстро выпускала дым. У нее было трое детей. Если бы кто-нибудь застал ее за курением, то возле ее двери быстро бы образовалась толпа, готовая ее линчевать.
Большую часть жизни она чувствовала себя изгоем. Она к этому привыкла. Но в последнее время события приняли другой, более мрачный оттенок.
Местные женщины обращались к Сиаре за советом и одобрением. Она составляла списки сайтов, посвященных воспитанию детей, и отправляла ссылки в местную группу в WhatsApp, утверждая, что внимательно изучила все страницы. Местные мамочки, доверявшие ей, отчаянно ловили крошки одобрения, которые она оставляла на своем пути. Они восхищались ее прекрасным домом и пускали слюни на ее красавчика-мужа, который, похоже, переложил все обязанности на нее. Но самое главное – Сиару ценили в интернете, и всем этого было вполне достаточно. Таким образом, тот факт, что Лорен публично осудила Сиару, мог иметь ужасные последствия для всей ее семьи.
Стоя с сигаретой, Лорен попыталась через сад заглянуть в кухню Сиары. Она была почти уверена, что соседка смотрела на нее вчера, когда она гонялась за детьми. Уиллоу в истерике, Гарри без единого предмета одежды и Фрея, бегущая во всю прыть. Дети Сиары точно себя так не повели бы: они просто этого не умели. То фото появилось в ленте как будто по сигналу, словно некое сообщение, которое заставило Лорен сравнить себя с ней.
Сегодня все было наоборот: Лорен была уверена, что на нее никто не смотрит. Дом Данфи казался неподвижным, тихим, почти безжизненным. Даже горшки с фиолетовыми анютиными глазками, висевшие у них на крыльце, не шевелились. Казалось, что дом отделен от всех стихий каким-то щитом, заключен в невидимый пузырь.
Лорен докурила и пошла в дом. Гарри и Фрея кидались друг в друга вилками. Уиллоу залезла на кухонную стойку, подставив себе стул. Шона нигде не было видно.
– Твою ж мать! – пробормотала Лорен себе под нос и помчалась снимать Уиллоу со стола. Она даже не успела вымыть руки после сигареты. Чувство вины за то, что ей пришлось прикоснуться к ребенку пальцами, пропитанными никотином, накрыло ее.
– Где ты был, пока я вышла покурить?
Лорен обнаружила Шона в спальне. Он надевал пиджак и не заметил, как она вошла, пристально вглядываясь в свое отражение в напольном зеркале. Раньше они часто им пользовались, но сейчас оно было почти полностью скрыто под шарфами, бусами, коронами и крылышками феи, принадлежавшими Фрее.
Лорен удалось загнать всех трех детей в одну комнату и заставить Фрею пообещать, что она не позволит Уиллоу делать ничего опасного. Всего десять минут.
– Ой, да мне пописать надо было.
– Ты сейчас уходишь?
– Ага, Пэддер меня ждет. Тебе надо помочь собрать детей в школу? – спросил он.
– Нет, я сама. Все нормально.
Шон подошел и потрепал Лорен по щеке, а потом притянул к себе ее лицо. Его улыбка все еще была красивой, а борода за последние дни стала немного более неопрятной. Лорен нравилось ощущение холода от его колец на коже, когда он так держал ее лицо.
– У нас все будет хорошо, моя любовь, моя милая, дорогая Лорен. Хватит переживать.
Она оттолкнула его руки, слегка покраснев.
– Но… – начала было говорить Лорен, но не смогла найти правильных слов.
– Что?
– Не знаю.
– Ты можешь мне сказать, о чем думаешь. – Он внимательно посмотрел на нее.
– В последнее время происходит какое-то безумие, и я не могу разобраться в собственных мыслях.
– Все встанет на свои места. Очень скоро. Просто нужно, чтобы прошло немного времени. Мы с тобой вместе, наша семья вместе, и это – самое главное. – Было странно слышать, как он говорит в такой манере. У него была душа поэта, но обычно он не был особенно сентиментальным. Он старел, и, наверное, это было к лучшему. – Мне надо, чтобы ты держала себя в руках. Не наделай глупостей, – добавил он. После этих слов Лорен от него отстранилась. – Я ненадолго. Всего на несколько часов. Давайте сегодня днем займемся чем-нибудь вместе: ты, я и Уиллоу. Пока пострелята не вернулись из школы.
– Может, займешь ее чем-нибудь, пока я посплю?
– Что угодно, милая, но сейчас мне пора. Не хочу заставлять Пэддера ждать.
Она проводила его до входной двери, а потом смотрела, как он садится на свой мотоцикл и с ревом уезжает. Первым, на покупке чего она настоит, когда продаст этот дом и получит немного наличных, будет семейный автомобиль. Она не рассчитывала, что Шон найдет работу.
Стоя в дверях, Лорен посмотрела в сторону дома Данфи. Красный «Жук» Сиары стоял на подъездной дорожке, значит, кто-то наверняка был дома. Когда Лорен вернулась к детям, Фрея уже оделась в школу. Гарри голышом валялся в кровати. Уиллоу плакала, потому что никто не уделял ей внимания, которого, как ей казалось, она заслуживала.
– Гарри, давай надень что-нибудь.
– Но я не хочу в школу.
– Я тоже не хотела, и посмотри, что из меня выросло, – ответила Лорен.
В это время года на земле было больше листьев, чем на деревьях. Сначала Лорен отвела в школу Фрею, потом забросила Гарри в детский сад. Уиллоу крепко спала в плетеном слинге у нее на спине. Лорен время от времени брала смартфон и использовала фронтальную камеру, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Уиллоу была единственным ребенком, не унаследовавшим ее рыжие кудри. Ее волосы были мягкого каштанового цвета, более светлыми на кончиках и неукротимыми, как ее дух. Они лежали на плече Лорен и почти полностью закрывали лицо малышки.
Несмотря на то, что на дорожке все еще стоял «Жук» Сиары, Лорен ненадолго остановилась напротив дома Данфи. Это было внушительное сооружение с фигурами, похожими на гаргулий, сидевшими на высоких колоннах возле входа. Ворота находились в тени раскидистых деревьев. Угольно-серый цвет фасада уравновешивали элементы из камня и стекла. Дом был современным и ухоженным, а еще выглядел внушительно, словно особняк, высившийся среди крестьянских домиков.
Она уже несколько раз пробиралась к дому Сиары, но лишь ночью или если ее автомобиль не стоял на подъездной дорожке. Лорен в темноте перелезала через изгородь, разделявшую их сады, когда была уверена, что Данфи не было дома.
Затем прогуливалась по пышному, аккуратно подстриженному саду, восхищаясь усилиями, которые в него вложил ландшафтный дизайнер. Идеальная игра света и тени. Потом она заходила на задний двор и смотрела сквозь стеклянные двери на зимний сад. Ее приводили в восторг книги по саморазвитию, лежавшие на кресле. Игрушки, выглядывавшие из ящиков для хранения. Эспадрильи, которые Сиара оставила валяться на ковре. Затем Лорен шла туда, откуда можно было увидеть кухню. Казалось, она была самым чистым и сияющим местом во всем доме. В ней вообще не было никаких следов пищи, кроме хромированной миски с аккуратно выложенными фруктами.
Наконец она доходила до кабинета – домашнего офиса Джерри. Он выглядел более обжитым, чем все остальные помещения в доме, которые ей довелось увидеть. На столе лежали стопки бумаг и стоял стакан с недопитым виски. Галстук свисал со спинки кресла на колесиках. На полу даже валялись смятые бумажные пакеты из-под фастфуда.
Лишь однажды Лорен чуть не поймали на месте преступления. Это произошло несколько месяцев тому назад. Она стояла напротив кухонного окна Сиары, держа руки в карманах мешковатого кардигана. Лорен потеряла счет времени, представляя, как залезает на один из барных стульев горчичного цвета. Двойные стекла были практически звуконепроницаемыми, так что она не услышала, как Белла заходит на кухню. Заметив вспышку ее розового плаща, Лорен резко пригнулась, как только девочка отвернулась от открытого холодильника. Она сползла вниз, и ее замшевые ботинки утонули в клумбе. Лорен зажала голову между коленями и крепко зажмурилась, ожидая, что Сиара сейчас выйдет на улицу и начнет ей угрожать. Но ничего не произошло. Казалось, тогда она чудом спаслась, однако это никак не удержало ее от того, чтобы снова туда пойти.
Сегодня Лорен заметила, что входная дверь дома была приоткрыта. Она снова проверила Уиллоу через смартфон. Все еще спит. Ей вдруг стало интересно, почему в доме было так тихо, но была одна вещь поважнее: Лорен надо было ей кое о чем сказать. Еще до того, как объявить об этом Шону, она хотела рассказать Сиаре о своем решении переехать.
Она представила, как Сиара радуется и испытывает облегчение, узнав о ее планах. Переезд стал бы своего рода оливковой ветвью. Он положил бы конец всем этим годам вражды и пререканий между ними. Как только семья Лорен уедет, никому из них не придется жить рядом с плохими соседями.
И ей хотелось, чтобы Сиара узнала об этом до того, как нанесет ей новые удары.
Направляясь к дому, Лорен улыбалась, предвкушая, как разделит прекрасную новость о своем отъезде с человеком, который хочет, чтобы она исчезла.
Ожидая, что Сиара в любой момент появится в дверях и спросит, что соседка делает на ее участке, она не строила иллюзий. Лорен знала, что ей тут не рады.
Однако никаких признаков присутствия Сиары не было, даже когда Лорен уже дошла до самой входной двери. Она заглянула в прихожую, стараясь не переступать порог.
– Сиара?
Никто не ответил. Дети Сиары всегда хорошо себя вели, но даже по их меркам сегодня было слишком тихо. Возможно, Белла ушла в детский сад, но Финна тоже совсем не было слышно.
– Это Лорен. Есть кто дома?
Она должна была быть там. В отличие от Лорен, которой приходилось везде ходить пешком, Сиара покидала дом исключительно за рулем.
Лорен зашла в прихожую, больше похожую на обложку журнала, посвященного дизайну: ряд высоких розовых орхидей в хромированных горшках стоял вдоль одной стены; люстра, ниспадающая с потолка водопадом пузырьков, и гигантское позолоченное зеркало у противоположной стены. Дальше по коридору была дверь, которая, как уже знала Лорен, вела в гостиную. Напротив нее находилась кухня, и дверь в нее была распахнута настежь. Все это казалось каким-то запретным и странным, как когда ей было тринадцать лет и она забрела в секс-шоп в городе, пока ее мама разглядывала украшения в витрине на другой стороне улицы. Лорен стояла возле входа, изучая постеры на стенах и странные предметы, которые ей ни о чем не говорили. Например, кожаный ошейник с шипами казался слишком опасным для питомца. Продавцы болтали между собой, не замечая, что Лорен зашла в магазин. А потом мать с криком выволокла ее оттуда за руки.
Все еще ожидая, что Сиара появится в любой момент, Лорен кралась по коридору, который заканчивался внушительной винтовой лестницей, ведущей в спальни. Если Сиара отдыхала наверху, то где были дети? Лорен знала, что не должна была тут находиться, еще с прошлого раза. Но смутное ощущение, что что-то не так, заставляло ее идти вперед.
И тут она увидела на полу что-то похожее на кучу тряпок. Копна золотистых волос. Это была Сиара, неподвижно лежавшая с повернутым в сторону лицом. Она была такой же тихой, как и весь ее дом. Лорен прикрыла рукой рот, чтобы не закричать и не разбудить Уиллоу. Она протянула руку и, чтобы хоть немного успокоиться, потрогала дочь за свисавшую ножку. Лорен ощутила мягкое сонное дыхание малышки на своей шее.
– Сиара! Ты в порядке? – спросила она напряженным шепотом, бросаясь к соседке, но затем резко отшатнулась. К горлу подкатила тошнота. Вокруг головы Сиары расходилась лужа свернувшейся крови. В ноздрях тоже запеклась кровь, а руки и ноги были неестественно согнуты, словно у человечка, нарисованного ребенком.
Сиара была мертва, и Лорен понимала, что должна уйти. Пусть кто-нибудь другой возьмет на себя эту ответственность и вызовет полицию. Не она. Особенно после того, какое предупреждение ей сделал Шон.
Был ли это несчастный случай или нет, неважно. Лорен не должна была стать тем, кто найдет тело.
Ведь именно этого Сиаре и хотелось бы.