Денис Андреевич Маянцев
Одинокий вагончик
Часть первая
1
Итак. Прошу внимания! Интересная история! И совсем короткая! Я прошу тебя быть внимательным и в конце забыть всё, что ты узнал! Думаю, моя история тебя чем-то вдохновит! И надеюсь, в чём-то конкретном и тупом не поможет. Главное, не забивай себе голову глупостями.
Итак, начинаю.
Февральские дни были коротки. А порой и вовсе казались вечной ночью. Снега то валились лавиной и создавали белые горы, то, не успев и коснуться земли, превращались в прекрасную влажную пыльцу.
Нестабильная февральская погода…
К концу зимы население небольшого городка оказалось на грани морального упадка. На усталых лицах прохожих читалось отчаянное желание почувствовать тёплые весенние лучи.
И вот когда последний холодный месяц подошёл к середине, Оллимпио – скромного, меланхоличного интроверта – посетило вдохновение.
Он ощущал, что его разум изобретает идеи, которые помогут более осознанно идти по жизни.
Чувствовал, что его опыт опережает возраст и преподносит большие надежды на безупречно красивую жизнь, о какой он мог лишь мечтать.
– Прекрасная картина, – подумал Оллимпио, глядя в окно на малооблачное небо, меняющее цвет от тёмного до просветлённо-тёплого.
Из окна тянуло холодом, который охлаждал его тело, комфортно устроившееся на подоконнике. Ветер кружил снежинки, рисовал ими на стекле замёрзшие кристаллические узоры.
Оллимпио всегда любил сидеть в тихой комнате и рассуждать о том, что видит, вслух, делая из своих мыслей какие-то важные для себя выводы и подразумевая, что это имеет значение для всех.
– Из окна я наблюдаю один маленький вагончик, который идёт по своим рельсам, никого не ожидая и не догоняя.
Просто одинокий вагончик. Он никого за собой не тащил и не был ни у кого на хвосте.
Эта картина что-то напомнила Оллимпио.
Он взял ту чёртову сигарету, которую навязало ему общество, и закурил.
Слюна стала вязкой. Голова тяжёлой. Лёгкие начали потреблять больше кислорода. Сердце забилось в непонятном ритме. А виски, как гантели, сдавили мозг, будто запрещая думать о великом.
– Я подозреваю, что мир ни ногой ещё не в будущем, хоть в рекламе и говорят обратное. Он всё ещё в прошлом. Ни черта не меняется. Всё по старой схеме: дым валит из труб, развеиваясь в воздухе, чтобы в чьи-то дома для комфортного обитания пришло тепло. Леса продолжают вырубать, чтобы дать людям топливо. А власти управляют населением, чтобы оно пилило всё то, что прикажут «ради лучшей жизни потребителей». Просто стадный режим. А я чувствую себя тем самым одиноким вагончиком. Вернее даже, хочу быть как он. А если подумать ещё глубже, я всё ещё обычный вагон. Причём прицепленный к чему-то ведущему и не имеющий ни своего маршрута, ни возможности отцепиться, чтобы ехать по своей полосе.
Порой Оллимпио хотел иметь восхитительно индивидуальный имидж. Стать тем, кому бы желали уподобиться другие люди. И этим отчасти помочь миру стать совершеннее. И в результате почувствовать себя лучше.
Он постоянно тренировался, читал, смотрел поучительное кино и делал для себя какие-то выводы, что помогало держать самооценку в тонусе. Хоть у него и так было подтянутое тело, высокий рост да ещё и обаятельные сине-серые глаза.
Ни дня не проходило, чтобы в его голове не возникла хоть одна умная мысль. Но вопрос заключается лишь в том, для кого она была умной?
Старания Оллимпио не имели определённого направления, были хаотичными и переменчивыми. Его страсть стать лучше других задавливала его самого изнутри и сводила с ума.
Постоянное стремление к знаниям, развитию и становлению примерной личности обескураживало. К концу дня оно лишало Оллимпио энергии, и он страдал от передоза информации, которая не имела законченности и полной ясности.
Однако мысли перетекали из его головы в звуковые вибрации.
– Я, конечно, всё понимаю. Вижу разные варианты исхода событий. Но что, если всё оставить как есть. Не лезть в неизвестное русло, вернее, перестать это делать, хоть я одной ногой уже в нём. Меня не волнуют мои ошибки. Я не боюсь боли. Я вижу возможность. Я жду счастье.
Будь я птицей – летел бы свободно, не оставаясь в стае, направляющейся на юг. Это ведь глупо – быть как все. Не индивидуально.
Оллимпио желал отличаться от друзей зрелостью, которой не пахло и за версту. Перебраться в отдельное жилье и писать свой роман о жизни. Но что-то его останавливало. Мнение друзей и близких, что это делать ещё рано? Нет. Деньги? Тоже нет.
Оллимпио боялся одиночества, хоть и неизмеримо желал его иногда.
2
Двумя днями ранее.
Крошечные пузырьки вереницей поднимались со дна стакана с пивом, тусклые жёлтые светодиодные ленты красиво просвечивали два бокала в баре.
Оллимпио был единственный непьющий среди друзей. И они в первый же миг, когда подошла официантка, чтобы принять заказ, засмеяли его до такой степени, что он в смущении уставился в пол. Мол, он внезапно решил начать вести здоровый образ жизни. А недавно был не прочь пить по три стакана светлого каждый выходной день.
– Почему ты не пьёшь? Сидишь ведь, облизываешься.
– Да. Хочу. Но если возьму, то завтра себя возненавижу. Я просто чувствую, что мне пора браться за ум. А алкоголь мне в этом уж точно не помощник.
– А ты типа алкоголик… Прям уж так каждый день пьёшь… Не неси ерунду, выходной же! Пора расслабляться.
– С такими рассуждениями и становятся алкоголиками, – сказал Оллимпио.
– Да брось, Олли. Не порть своей философией нам настроение в выходной. И себе не создавай проблем. Зачем опять накручиваешь себя?
– Знаете, я всю ночь не мог заснуть от мыслей, что я иду в неверном направлении. Моя жизнь будто чей-то эксперимент, к которому я должен подобрать правильную формулу, чтобы всё не полетело к чертям. И мне в голову пришла идея.
– Ты случаем не обкурился, когда её изобретал? – с шутливой интонацией спросил первый.
– Ну выкладывай. Что ты надумал? – второй посмотрел на первого.
– Я хочу переехать и жить отдельно. Как раз нашёлся вариант. У семьи есть помещение, которое раньше арендовали под склад. А сейчас там пустота, тишина да пыль на полу. И я вот подумал, почему бы мне не поселиться там.
– Слушай, а жить на что будешь? Эта недвижимость же на окраине стоит, ты мне об этом уже говорил. И как добираться до города, работы?.. Ты же всё на права никак не можешь сдать. И не рано ли тебе вообще, брат?
– Ребят, я всё продумал. Работать буду недалеко от жилья. Там и магазин, и спортзал рядом. Всё есть, – немного неуверенно сказал Оллимпио. – До города изредка да буду ездить. А рано или нет – жизнь покажет.
После бара Оллимпио решил прогуляться по тёмному городку. Мнение друзей смутило его, и он уже начал сомневаться в принятом решении съехать.
– И вот казалось бы. Ночью я был уверен, что уеду. Был полон амбиций и решимости. А сейчас плутаю в сомнениях и считаю свою идею глупой.
Надо сбросить груз и написать об этом стих или какой-нибудь прозаический текст.
Жизнь коротка. Нужно успеть столько всего сделать. Сегодня начинаю всё с чистого листа. Вот бы убрать лишний вес и бока. Хотя, наверное, это всё самонакрутка. Чёртова самооценка! Мне нужна девушка! Может, хоть она спасёт моё самолюбие. Чего я способен достичь? Ведь я могу стать кем угодно и получать неплохие деньги. Вот все завидовать будут. Было бы неплохо побриться. А может всё же главное научиться жить? Мне же это нужно сделать, правильно? Но это вряд ли выйдет. Ведь если у меня будет девушка, то об этом и речи быть не может, потому что в наше время они любят всё брать на себя. Я постоянно чувствую себя виноватым и у всех хочу просить прощения. Хотя я не такой уж и плохой. Возможно, это просто комплексы. Чёртовы комплексы.
Все мои проблемы могут начинаться с комплексов. Хотя я всё равно буду болваном в чьих-то глазах. Этого никак не изменить.
Что я вообще тут делаю? Зачем я здесь хожу, будто стараясь впечатлить зрителей своей романтичностью? Людям ведь вообще плевать на то, что я из себя представляю.
Мне уже двадцать, а я до сих пор не понял главного. Что я здесь делаю?
Как я здесь очутился? Я писатель? Но писатель должен иметь цель. Он должен уметь отправляться в неизвестность. Это не домик строить из спичечных коробков.
А с девушками так вообще… Когда вижу красивую, у меня трясутся колени. Начинаю нервничать и разум перескакивает с одной мысли на другую.
Я замёрз гулять. Но мне вроде легче. Надо что-нибудь написать. А если не напишу, забуду.
Для начала. Начало. Начну… Как бы начать?
Было бы неплохо съесть горячий бургер и выпить кофе. Ведь я замёрз.
Оллимпио достал трясущимися руками телефон из кармана, опёрся на столб блекло-жёлтого фонаря посреди узкой улицы с влажным асфальтом и начал что-то писать.
– Так. Надо писать. Хотя еда может помочь думать. Нет, я сперва напишу, а потом поем.
Итак.
«Отпускаю те года, в которых ждал судьбы повиновенье.
Понимаю:
Чем старей,
Тем больше ощущаю счастье в памяти забвеньем».
– Нет. Чертовщина какая-то. Надо идти домой и поесть.
По пути домой Оллимпио сорвался и купил в магазине виски. И пока шёл, глотал его на каждом шагу.
Через три километра ночной прогулки он уже был пьян и зажат. Думал, что в очередной раз сделал всё не так. Колени, челюсть и рёбра дрожали от холода. Но он продолжал непокорно стоять на улице уже перед домом и смотреть на звёзды.
– Кинематографично я стою. Хоть снимай фильм. Мне с детства кажется, будто я главный герой вечного сериала, который смотрит какая-то семейка гоблинов на дешёвом телевизоре. Мне паршиво. Но мне и хорошо. От дрожи в челюсти расслаблен живот. Но я совсем потерялся в жизни. Что мне делать? Проще всего наглотаться валерьянки и откисать до следующего вечера. А это выход? Ни черта это не выход.
Боже, как бы я хотел с лёгкостью отпускать то, во что вкладывал свою душу. И жить дальше!
Скольким девушкам я писал стихи. Ради скольких тренировался и развивался. Всё напрасно?
Помню былые влюблённости.
Одна была похожа на актрису. Другая на гимнастку. Третья на учителя. Четвёртая вообще казалась девушкой орхидей. У пятой были горящие интересом глаза, которые не отрывались от меня. У десятой глаза полнились печали. А у сороковой… просто голубые глаза, к которым я ничего не чувствовал.
Все девушки хорошие. Но однажды у них случались несчастья, и повсюду начинала царить тьма. Боже, теперь у меня страх перед каждой девушкой. Почему так? Я никого не люблю. Теперь я не верю в любовь и счастье. Хотя. Может, я уже излечился? Ведь любовь – это болезнь. Может, одиночество всё изменит? Всё вернёт. Может, это возродит во мне страсть к выживанию, и я захочу быть не один. Перестану бояться девушек? А может, мой мир пожелает всего и сразу. Нет. Всё бессмысленно. Я же всё равно когда-то умру. Скорее всего, я чего-то не понимаю во всех этих перипетиях судьбы. Явно! Во главе всех событий – неожиданные странности, которые вводят меня в заблуждение и заставляют что-то выбирать. А дальше буду виноват сам в своём выборе из предоставленных мне вариантов. Хоть правильных, хоть нет.