Дина Павлова
Олигарх в наследство
Глава 1. Инга. Сама виновата, или Начало больших неприятностей
Всем привет, мне восемнадцать лет и меня зовут Ингеборга, но вы можете называть меня Инга. Потому что Ингеборга – это для тех, кто мне не нравится. Пусть язык себе сломают! А кто хороший человек, тот не должен страдать, думая как ко мне обратиться.
Итак, мне восемнадцать лет, я Инга, а еще я рыжая. В принципе меня так многие и называют: «Эй, рыжая!». И я оглядываюсь. Потому что среди всех рыжих девушек Москвы я самая-самая рыжая. Глядя на меня, моя бабка, царствие ей небесное, всегда говорила с одобрением: «Бедные парни, уж эта их изведет». А чтобы все остальные тоже не ушли обиженными, бабушка и заставила родителей назвать меня Ингеборгой. Как бы там ни было, я очень люблю свое имя. В местах, где я росла, не было человека, кто бы повторил его с первого раза.
Конечно у мамы с папой было свое мнение на этот счет. Они хотели меня назвать Юлей, но, во-первых, какая я к черту Юля, а, во-вторых, только у бабушки, доктора философии, была своя квартира на Патриках, и злить уважаемого человека не хотелось. А жить в центре Москвы – очень даже. Родителей я понимаю. Да я сама ради недвижимости в таком месте назвала бы дочь не то что Ингеборгой, Хильдегардой! Но, увы, квартира всего одна, иждивенцев много, и хотя мы все готовы продаться за недвижимость, куш все-таки получили родители.
Убедившись, что в моем свидетельстве о рождении написано «Ингеборга», бабушка отдала ключи с брелоком с надписью «сарказм» маме, а сама отправилась в родовое гнездо – в Тульскую область, в село Николо-Жупань. Доживать свой век в спокойствии, как она тогда выразилась. Уж не знаю как у нее там было со спокойствием, но с того дня, как она с парой чемоданов вернулась в свой старенький дом, сон потеряло все село.
А вы думаете каково должно быть соседям, когда у тебя за забором поселилась самая настоящая ведьма?
Закончив преподавать философию, бабушка, невероятно активная пожилая леди, сменила профиль деятельности. В принципе, я считаю, что старость – это не повод уходить на пенсию, всегда можно начать новую карьеру. И мой личный краш, Серафима Альбертовна, так и поступила. Она начала гадать на картах, ворожить, даже составлять астрологические прогнозы. А там кстати считать надо. Но бабушке это было как два пальца! Она человек не то чтобы с высшим образованием, а с ученой степенью!
И понеслось! Мама мне часто говорила, что за время второй карьеры бабушка набашлила на еще одну квартиру на Патриках. Но, к сожалению, она пока что не обнаружена.
Из имеющегося наследства бабушки значится: дом одноэтажный с зеленым забором, девять соток огорода, конь Троша, пегий, кусается, метис рассел-терьера Арнольд восьми месяцев и десяток белых курей.
Перед смерть бабушка сказала что ни в коем случае дом не продавать, иначе проклянет с того света. Только как она себе представляла чтобы мы за этим добром ухаживали, после жизни в центре Москвы? Кому охота ехать в Жопань? Точнее в Жупань.
Но мама и тут подсуетилась. Конечно так-то я и сама виновата, но мама, как человек, который в свое время дочь продал за квартиру, быстро сбагрила конкурентку в Тульскую область. Даже повод подобрала приличный. Типа воспитывает она меня так, чтобы я за ум взялась. За ум, блин! Как будто она сама в этом что-то понимает.
Короче дело было так. После полугода страданий в Академии сельского хозяйства, куда меня вынудили поступить родители, я осознаю что сильно ошиблось в выборе будущей профессии. И мне нужно время чтобы подумать, кем мне лучше стать. А учитывая, что мои интересы достаточно разнообразны, начиная от китайской мифологии, заканчивая изучением горных пород Урала, то нужно время чтобы познать себя. Да и клуб сам в себя не сходит. Равно как и музей, выставки и кафе.
Почему-то маму мое решение поставить обучение на паузу приводит в негодование. То есть то что она сама швея при маме-профессоре, это нормально, а мне годик поискать себя никак нельзя? И на сорок дней любимой бабушки она решает что самое время обсудить мой поступок с многочисленной родней. Все как раз утомились поминать Серафиму Альбертовну, а шоу хочется.
– Что у тебя с учебой? – начинает мама.
– Ничего. Нет никакой учебы, – спокойно объясняю очевидное, повторенное раза три до этого.
– Значит ты бросила институт? – вопрошает. Началось… Сейчас будет драматическое представление. Благо за столом печальные родственники, тети и дяди, пришедшие поддержать маму. А поминки – это всегда масса событий. Все смотрят на нас с интересом. А мне между прочим восемнадцать, и я имею право на взвешенные самостоятельные решения, – Ты сейчас же восстановишься, или…
– Или что? – вскидываю брови.
– Поедешь жить в село.
– В Жупень, ага, – киваю. Да щас! Это вы поедете в эту дыру. А я девушка высокого полета.
– Ты там прописана, у бабушки. И раз ты не учишься и не работаешь, то, значит, поедешь туда… Ее соседка долго за хозяйством ухаживать не будет, даже за деньги! К тому же ты уже совершеннолетняя, а бабушка очень хотела чтобы ты продолжала ее дело.
А вот это уже совсем издевательство.
– Какое дело? Стать профессором философии или лохов разводить на деньги?
– Инга, ты все понимаешь, – качает головой мама. А ведь когда бабушка только объявила, что у нее третий глаз открылся, вся семья лежала в обмороке. Теперь же, когда речь зашла о том, кого выселять из элитной недвижимости, начинается: продолжай дело бабушки, гадай, проклинай, порти…
– Ты же шутишь, правда?
Смотрю на мать, на цокающую языком родню… Хоть в академию восстанавливайся! В лабораторию белого люпина, будь он проклят. Повисает пауза. На одной чаше весов – это продолжать страдать в стенах альма матер, а на другой – в Жупени с курами гавно клевать. Оба варианта так себе. Между тем в беседу слезает отец. Подбоченившись, он выдает свой вердикт.
– Хватит спорить, Ингеборга! Чтобы завтра тебя тут не было! А билет я тебе купил.
Глава 2. Инга. Две проблемы
С бабулей никогда не было скучно. Сколько себя помню, все каникулы, что я проводила в селе, были наполнены приключениями. Культурная программа – а была и такая – состояла из посещения заброшенной усадьбы, которую, к слову, потом восстановили.
А бескультурная – доводить богобоязненных старушек до прединфарктного состояния. Не то чтобы они считали что бабушка на них может наслать понос или чуму, но то что я – будущая ведьма – охотно верили. Цвет волос мне в помощь, как говорится. Из лучших воспоминаний – это когда баба Таша облила меня святой водой, видимо рассчитывая что из меня злой дух выйдет. Я начала трястись и подвывать к удовольствию соседских детишек. И злой дух действительно вышел. Только не из меня, а из нашей калитки, в образе моей бабушки, с веником в руках… В общем больше баба Таша ко мне не приближалась.
Бабушка ей потом еще пару раз соль на угол участка сыпала. Чисто на всякий случай. Ну а я… Я потом сказала что выла специально, а вообще могла и не выть. Но если все смотрят, то я готова быть в центре внимания.
И сейчас, когда я иду по улице, то мне становится грустно. Нет у меня того авторитета, чтобы пугать местное население. А они совсем распустятся без твердой руки бабули.
Дом, который теперь мой, находится на краю села. За ним – поле, а дальше лес. Вон и Троша пасется… Конечно на конкурсе лошадей призовые места он бы не взял. Но конь статный. И вредный. А ведь мне его кормить и поить теперь. И чистить. А я не умею…
И охота была бабушке завести лошадь? Впрочем это лирика. А вот Арнольд мне откровенно рад. Белый, с огромными рыжими пятнами, он бежит ко мне и начинает скакать на задних лапах. Я его тут же беру на руки, и он начинает вылизывать мое лицо. Он конечно не чистокровный, но я это переживу. Главное – ласковый, а если надо, защитит. Ну или я его.
– Здравствуй, Инга! – из дома бабушки выходит тетя Уля. Она ровесница моей матери, и единственная, кто бабушку не боялся. Почти. Остальные и на участок-то зайти опасаются. Верят что там проклятие такое, что оторвет ногу. – Ты как, на время или на постоянку?
– Здравствуйте! – я бы и рада сказать что на выходные, но что-то мне подсказывает, что встряла я надолго, – Поживу пока тут… Надо разобраться с хозяйством…
– И правильно, – кивает, – Оставайся. Природа красивая, люди тут хорошие.
– Ага, и все меня знают, – соглашаюсь.
– Да ты не переживай. Это бабушку боялись и не очень любили, а у тебя проблем не будет…
Оптимистка, блин. Между тем тетя Уля продолжает:
– Тут две проблемы только… – откашливается, – Твоя бабушка, земля ей пухом…
– И царствие небесное, – подсказываю.
– Да, небесное… – кивает, – Короче тут дело такое…
Тетя Уля умеет приободрить. То есть к имеющимся проблемам, которые заключаются в неумении ухаживать за конем, незнанием что и куда сажать, а также отсутствии денег у меня еще и две проблемы?
– И?
– Во-первых, к бабушке ходил поклонник… И он теперь страдает и часто сидит у калитки, плачет.
Мои глаза закатываются сами. Поклонник! Плакать приходит! Какой из?!
Вообще у бабушки было два мужа. Точнее три, из официальных. Тут просто вопрос как считать. С моим дедушкой она развелась через полгода после рождения мамы, потом был еще один муж, с ним она тоже развелась, а потом она снова сошлась с дедушкой… И снова с ним развелась. После этого в ЗАГС она не ходила, справедливо считая это фикцией. Поэтому следующие семь мужей были неофициальные.
– И кто?
– Дядя Гена…
– А, этот алкаш? – ну, это не проблема. Кстати его бабушка прокатила, говорила что старый он, а она любит молодое мясо. – Так, а вторая проблема какая?
– Евгений Вадимович, – это уже тетя Уля произносит шепотом, так что я оглядываюсь по сторонам. Может этот Евгений Вадимович уже стоит тут, неподалеку?
– Что-то я про него и не знаю. Тоже поклонник? – хмурюсь. Чувствую, что тут-то собака как раз и зарыта. И судя по всему, персонаж не местный. Местных у нас по имени-отчеству не называют.
– Нет, – мотает головой и, сделав шаг ко мне ближе, продолжает, воровато оглядываясь. – Это сын Вадима Ивановича…
Вадима Ивановича, Вадима Ивановича… Хмурюсь.
– Стоп, это Парушкин что ли?
– Да, – кивает. А я закатываю глаза. Помню как во время моего последнего посещения бабушки к воротам подъехала какая-то иномарка, оттуда выскочил мужик с лысиной и в очках и долго орал по поводу бумеранга, котла в аду, каких-то бабок, которые нашлют проклятия, экстрасенсов и Николая Чудотворца. Смысла я не уловила, потому речь была эмоциональной и путаной. Бабушка мне тогда объяснила, что это местный дурачок и внимания обращать на него не стоит. Ну я и забыла про него…
– Ну я помню Парушкина.
– Вот помер он.
– Жаль конечно, – вру я, – А дальше?
– Дальше Евгений Вадимович считает, что виновата в смерти папы Серафима Альбертовна. – объясняет тетя Уля, – Даже полицию натравливал на твою бабушку. А когда выяснилось, что это бесполезно, то и налоговую.
– И как? – хмурюсь. Про это я как раз и не знаю.
– Твоя бабушка была оформлена как самозанятая, поэтому в этом направлении ничего сделать ему не удалось.
– А разве у самозанятых есть такой раздел – оказание эзотерических услуг или ворожба?
– Есть конечно. Только называется это «услуги населению», – охотно делится соседка, а я думаю, что бабуля все-таки молодец. Заработала – налоги заплатила! Бизнес должен быть ответственным, как говорил наш Президент.
Осталось разобраться что там случилось между бабушкой и Парушкиным. И почему Парушкина-младшего до сих пор не отпускает, несмотря на смерть всех участников конфликта.
– Так и что хочет этот Евгений Вадимович?
– А кто ж его знает. Вчера приезжал, спрашивал, приедут ли наследники и когда. А я что? Я-то откуда знаю… Но теперь он точно нарисуется, через полчаса все село будет в курсе что ты тут.
– Ладно, спасибо… – вздыхаю. С местных олигархом мы разберемся, чего не сказать про коня и курятник. И, закрыв эту тему, мы переходим к обсуждению хозяйства. Вот это настоящая проблема! Проблема проблем, я скажу вам!
Глава 3. Инга. Бизнес-план
Самое сложное – это надеть на коня недоуздок. Недоуздок – это такой намордник для лошади, только состоит из веревочек, в которых я и путаюсь. Бабушка всегда надевала его с легкостью, а я… Я сейчас тренируюсь на Троше под наблюдением соседки. Мы его завели в сарай к его огромному разочарованию.
– Троша, не крути головой, – Троша же пытается дотянуться до сена… А я понимаю что конь гораздо умнее новой хозяйки.
– Ты не забывай, ему в это месяце еще прививку от столбняка делать надо. – напоминает тетя Уля, – Я тебе телефон ветеринара дам.
– Спасибо, – вздыхаю. Да, хреново нам будет с тобой, Троша. – Да не вертись ты!
Короче придется сначала на пеньке тренироваться. Умаявшись, мы возвращаем коня на пастбище, и я наконец иду пить кофе. Меня всегда интересовало, как у бабушки получалось гадать? Точнее получалось ли, или это было обыкновенное разводилово?
Как происходил процесс, мне видеть не приходилось. Да и к рабочим инструментам бабушка меня не подпускала. Хотя пару раз я подбиралась к ее столу, и, пока она возилась с курами, выдвигала ящики и жадно рассматривала карты, свечи, какие-то книги и таблицы.
Мне грустно осознавать, что теперь я могу лазить в бабушкиных вещах сколько угодно, и никто уже и слова не скажет. Я сажусь за ее стол и достаю из ящика стопку книг, все эзотерического содержания. И, делая глоток кофе, начинаю их листать по очереди. Я их особенно-то и не читаю, скорее надеюсь что где-нибудь между страницами запрятаны деньги. Ну а что? Я так однажды, учась в седьмом классе взяла томик Тургенева на предмет изучения «Муму», а там… А там был утешительный приз. Так что по собачке я плакала недолго. С тех пор время от времени я открывала классиков, но больше мне так не везло, папа быстро просек что в нашей интеллигентной семье все-таки есть читающие люди.
Но, как говорила бабушка про своего зятя, он простой как русская трехлинейка. А это значит, что если где-то и лежат миллионы, то точно не в книгах. Уж бабушка придумала бы куда спрятать деньги. Так чтобы никто не нашел.
Мои мысли прерывает звонкий лай Арнольда и шум мотора. Неужели олигарх приехал? А что, тетя Уля права. Полчаса-то прошло. Не выпуская кружку из рук, иду во двор, открываю калитку. И точно. Мерседес стоит, а рядом… Рядом с ним парень. И я скажу что парень что надо. Высокий, широкоплечий, в черной футболке, солнечных очках, каких-то фенечках. На стиле, все как я люблю.
– Чем обязана? – закрываю за собой калитку и, прижавшись к ней спиной, делаю глоток кофе. Парень смотрит на меня поверх темных очков где-то полминуты, затем произносит:
– Так это ты теперь ворожишь и на людей порчу насылаешь?
Вот же хам.
– И ворожу, и порчу, – киваю. Могла бы и тебя испортить, если бы вел себя прилично. – Что надо?
– Я пришел напомнить, что Бог есть. И сегодня, между прочим, Благовещение, так что самое время подумать о душе. А ты еще девушка молодая, так что у тебя есть время и возможность покаяться.
– Ты что, из секты «Свидетели Иеговы»?
– Я Евгений Парушин, а ты Ингеборга, так ведь?
Сразу видно человек из приличной семьи, в детстве водили к логопеду и заставляли учить скороговорки.
– Да, я. Ты-то что приперся?
– Мне передали что ты теперь вместо Серафимы Альбертовны, продолжаешь ее черное дело.
– Женя, быстрее, быстрее… Мне еще курей кормить. – на самом деле я понятия не имею когда и кого кормить, но слушать этого душнилу уже и не хочется.
– Ты должна снять проклятие с моего отца.
– Так он помер же, – пожимаю плечами, – Нет тела, нет дела.
– Ты это не придуривайся! Я вас знаю, – подходит ближе, и я невольно разглядываю его бицепсы под футболкой. Все-таки он мачо. Красивый мачо. Жаль что тупой. – Твоя бабушка прокляла не только отца, но и все потомство до седьмого колена.
И ведь верит.
– В чем прокляла?
– В самом важном!
Повисает пауза. Я смотрю на Женю после чего начинаю кивать:
– Я кажется начинаю догадываться. Импотенцию наслала?
Мое предположение вызывает эффект разорвавшийся бомбы. Мачо бледнеет, затем краснеет, после чего начинает орать:
– Ты что несешь! Какая импотенция? Ты с ума сошла?
А я, не дожидаясь пока мне прилетит от идиота, влетаю обратно на участок и запираю калитку. Арнольд с лаем бежит за мной.
– Ты куда? Эй!
Но я уже в доме, в обнимку с собакой, тихонько выглядываю в окно, надеясь что через забор Женя не полезет. Не зря его папу бабушка назвала местным дурачком. Тут что один, что второй… А ведь взрослые люди. И в такую чушь верят. Я не отрываясь смотрю на калитку, и тут вижу как через нее перелетает какой-то предмет. Кирпич? Но тогда бы в окно кинул. Дождавшись когда шум утихнет, я наконец выпускаю собаку из рук и аккуратно выхожу из дома.
Тишина. Уехал Женя. А что кинул?
О… Это прекрасно. Издали вижу что какая-то книга. Библия? Нет. Календарь православных праздников. Спасибо, Женя, за подарок. Лучше бы продал этот календарь и купил бы себе мозги. А табличку с рекламой эзотерических услуг с забора все-таки лучше снять. А то пойдет ко мне народ, а я не бабушка, у меня нет таланта дурить головы простым людям. Еще бы и Жене объяснить что я не ведьма.
Или… Возвращаюсь обратно к книгам. А с него-то и заработать можно. Потому что ждать чудес от родителей не стоит. А на хозяйство деньги нужны. Да и кушать тоже хочется.
Глава 4. Инга. Начинающий вурдалак
За следующие пару часов я понимаю три вещи: с коня толку никакого – он только жрет и кусается, куры могут нести яйца, а заниматься огородом надо уже сейчас. Кстати на подоконнике несколько кустов помидор, а в сарае – пара ведер картошки, которую надо будет посадить – бабушка успела подготовить, так что летом с голоду я не умру.
Однако мои мысли летят дальше. Они у меня вообще трудно контролируются. Бывает начнешь думать что приготовить на завтрак, а через минуту зачем-то вспоминаешь что ДНК человека и банана совпадает на пятьдесят процентов. А если это так, значит ли это что мы все образовались в результате взрыва какой-то звезды? Но тогда выходит что человек – родственник банана? И если так рассуждать, то мы почти одинаково разумны… Тогда может, банан не стоит есть на завтрак потому что это каннибализм?
Кстати о тупости. Стоя в курятнике и рассыпая крупу, я замечаю что квочки мне не доверяют. То есть они понимают что я не бабушка! И меня гасятся. А ведь согласно исследованиям, если иной курице отрубить голову, она проживет еще от пары дней до полугода. Из чего можно сделать вывод что не настолько они и тупые! Хотя и тупые.
Это к вопросу о Евгении Вадимовиче, насколько его можно раскрутить на деньги. То есть если проводить аналогию с курами, то даже не имея никакой необходимости в мозге, они вполне себе социальны, что все равно подразумевает какой-никакой ум. А значит, каким бы ни был идиотом Женя, действовать придется аккуратно.
Покормив кур и с божьей помощью заведя коня в сарай и дав ему сена, я наконец возвращаюсь в дом. Вообще в Жупени скучновато. Прям чувствуется что это не Москва, остро чувствуется. Но самое паршивое – это хозяйство. Мне становится не по себе от одной только мысли что придется и за животными ухаживать, и за огородом следить, и в доме успевать навести красоту. Да я через месяц сдохну от такой жизни! А ведь если мама меня из дома выперла, то обратно уже не пустит. Как и папа. Это те еще инфантилы, похуже меня.
Так и что мне, всю жизнь тут куковать, в Жупени?
Эх, надо было сразу поступать в театральный, а мать не слушать. Нет, продавили, и пошла в эту Академию сельского хозяйства! В итоге всю жизнь себе испоганила. Ну какая лаборатория белого люпина? Нафига она мне упала?
И, повздыхав и поев геркулесовой каши, отправляюсь спать. Мне-то теперь в шесть утра коня выводить! И курам пшена сыпать.
Кстати вопрос к бабушке: если она такая ведьма была, почему не организовала мне богатого жениха? Другим же привораживала, а я чем хуже? Вот был бы у меня муж депутат или бизнесмен, а лучше все сразу, я бы стала актрисой, играла бы роли в кино и театре… А с третий стороны, зачем мне муж? Нет, лучше бы бабушка мне денег наколдовала. А муж, тут еще непонятно какой попадется. А с деньгами все проще, они всегда одинаковые и понятные, главное это их количество.
Просыпаюсь я от крика, мать его, петуха. Придушила бы. И охота бабуле было курятник строить прямо под окнами? Время пять… А он орет. Когда я кормила его подружек, он на жердочке прятался. А сейчас он значит кукарекает! Когда меня нет рядом! Ссыкло! Все мужики такие, и куда замуж идти при таких-то обстоятельствах?
Смысла нет ждать до шести утра, полагаю что конь и куры хотят жрать, поэтому поднимаюсь и, выпив кофе, иду заниматься хозяйством. И в тот момент когда я выхожу из дома, с банкой куриной еды, за калиткой раздается вой! Отчего я подпрыгиваю на месте. Сука! Неужели бабуля и правда ведьмой была? Там кто? Вурдалак? Покойник? Зомби пожрать пришел? Кто воет-то?
Понимаю что не поможет мне никто… Даже Арнольд, зараза, и тот спит, причем у меня в постели… Охранник! Я аккуратно ставлю банку на землю и, глядя на калитку, раздумываю, что делать. Говорят что от нечисти помогает молитва. И христианский крест. Только у нас не то место где можно найти подобную атрибутику. Хотя… Полоумный Женя в меня православным календарем кидался. Вот если бог есть, он меня и защитит. Там на обратной стороне как раз икона нарисована! Ну а если не защитит, то я этим календарем нечистую силу как раз и огрею.
Снова прислушиваюсь. Вой не прекращается, даже становится громче. Взяв с крыльца календарь, подхожу на цыпочках к калитке и резко открываю. Какое-то тело лежит на ступенях, на боку… От тела исходит запах алкоголя. И тут до меня доходит. Это же дядя Гена! Меня соседка накануне предупреждала что он тут ходит плакать. А я уже напридумывала всякого. Сунув подмышку календарь, строго интересуюсь:
– Вы что тут делаете?
Тело поднимается:
– Инга, девочка моя! А как на бабушку похожа. Такая же красавица.
– За красавицу спасибо конечно, – разглядываю сквозь сумерки пропитое лицо дяди Гены, – Но выть тут под окнами не надо. Идите домой!
– А можно я на крыльце Серафимы Альбертовны посижу? Она меня пускала…
Смотрю на дядю Гену, затем, махнув рукой, соглашаюсь:
– Сидите. Только сначала покормите кур, коня и выведете его. И сидите сколько угодно на крыльце. А я пойду еще посплю, не привыкла я так рано подниматься.
И, проследив, как дядя Гена понесся к курятнику, я иду в дом, где в кровати сладко дрыхнет Арнольд. Тоже мне собака! Меня чуть вурдалаки не утащили, а он даже не пошевелился!