Диана Викторовна Покормяк
Волчьи тропы
Глава III. Искупление вины
После похорон отца, Олеся приняла решение остаться в городе и присмотреть за Ритой. Пусть и с опозданием, но она исполнит долг старшей сестры. Тем более, в городе почти каждый день хоронят очередную жертву неизвестного убийцы – по слухам волка-людоеда, который прочно обосновался в их лесистой местности. Те, кто замечал его издалека, описывали с ужасом и в то же время с неописуемым восторгом его огромные габариты, его клыкастую пасть, да так воодушевлённо, будто им удалось посмотреть ужастик наяву, а не в кинотеатре.
Олеся потратила пару дней на то, чтобы уволиться с работы, расплатиться с хозяйкой квартиры, у которой она снимала жильё и перевезти в несколько заходов свои вещи обратно в родной город. Рита угрюмо твердила, что не желает её видеть, но Олеся понимала – на её месте она вела бы себя точно так же.
Их улица была идеальным пристанищем для набега зверей – лес рядом: то лисица прошмыгнёт в курятник и утащит упитанную курицу, то косуля запутается в садовых силках, выставленных для фазанов, то зайцы побродят среди грядок с таким важным видом, будто это их овощи. А теперь ещё каждую ночь со стороны леса отчетливо слышен волчий плач. Порою кажется, что он у твоей калитки – так пронзителен он и ужасен – люди стали запирать на засовы ворота, укреплять заборы и плотно закрывать ставни на окнах. Некоторые предусмотрительно поставили вторую дверь в доме – всё ж только зверь, но кто может рассчитать точно его силу, если его почти никто не видел и ничего не знает о его способностях?
Вот и Рита, стоит ступить на порог сумеркам, держит неподалёку от себя отцовское ружьё. На всякий случай. Никто ещё точно не знает, как хищник находит своих жертв, – у леса или на городских улицах, но ведь может быть и в домах? Рита, думая об этом, ёжится, особенно когда вой слышен совсем рядом, но присутствие сестры немного усыпляет страх, хотя она, конечно же, никогда не признается ей в этом.
Ночи напролёт плачет она приглушённо в подушку – тоска за отцом съедает её, будто проказа, всё время кажется, что есть и её вина – вдруг не досмотрела? Вдруг, если бы силком потащила его в больницу, то его ещё подлатали бы? Больницы он не любил, но порою без них не обходилось – слабое сердце не оставляет выбора человеку. На похоронах она хотела умереть – чтобы её положили рядом с отцом – ей больше не хотелось никого видеть. Мир в ту страшную минуту казался навсегда загубленным и необратимо хмурым. Она чувствовала, что отец всегда больше любил Олесю, нежели её – он никогда не показывал этого, но ребёнок всегда на тонком уровне ощущает эту едва различимую разницу. Настоящий подвиг, зная, что родитель любит тебя меньше, чем своё другое дитя, всё равно безоглядно и преданно любить его, даже несмотря на обиду.
Рита всё размышляет и размышляет об этом, глазея немигающим взглядом в тёмный потолок, где лунный свет, пробившийся в окно, рисует причудливые узоры. В соседней комнате спит Олеся, но её не покидает ощущение, что она одна. На душе так одиноко и тоскливо, что хочется выйти на крыльцо и завыть вместе с тем зверем, что бродит по их лесным тропкам. Сейчас ему самое приволье – что хочет, то и делает он, где пожелает, там и бродит, ведь ночь – его время. Утром снова соберутся в стаю местные охотники и пойдут по волчьим следам – у них цель: найти и убить того, кто уже отправил на тот свет с десяток людей. Среди жертв есть и мужчины, и женщины, и даже дети. Все мертвы, некому рассказать, как это происходит и где он их выслеживает? Дети и подростки тут же заверяют всех, что в их лесу завёлся оборотень – днём он человек, а ночью – кровожадный зверь, который разрывает в неистовом порыве глотки всем, кто попадётся ему на пути.
Однажды Рита, сидя на лавочке со своей подругой Таней, заметила, как все подростки с их улицы сбились в кучу и стали о чём-то напряженно перешёптываться. Она не могла пропустить такое и, прихватив за руку приятельницу, поспешила к ним.
– Что обсуждаете? – спросила она заинтересованно. Где бы кто ни собирался, ей всё нужно было знать – такова была её любопытная натура.
– Как что? – удивились мальчишки и хором ответили: – Оборотня!
– Ха-ха-ха! – Рита рассмеялась, и хотела было уходить обратно к своему двору, но Таня настойчиво удержала её.
– Ну, давай послушаем? – молила она и Рита, хмыкнув, согласилась участвовать в их странной беседе.
– Ладно, – бурчит Рита. Но просто слушать она не может и тут же спрашивает ребят: – А с чего вы, собственно говоря, решили, что это оборотень?
Рыжеволосый Валера – предводитель ребятни с их улицы тут же вещает торжественным голосом, осматриваясь по сторонам:
– Так на телах, что находят в лесу, нет живого места!.. Трупы буквально в клочья разодраны…
– А ты откуда знаешь, как выглядят те трупы в лесу? – спрашивает Рита с подозрением. «Небось, сочиняет!» – решила она. Мальчишки те ещё сочинители небылиц.
– Так мой дядя работает в милиции, поэтому и знаю, – хвастливо поясняет Валера.
– Какой ужас! – поражается впечатлительная Таня. Она-то верит его словам и, дергая Валеру за рукав вязаной кофты, просит: – Расскажи, какие ещё подробности говорил твой дядя?
Валера, польщённый вниманием столь взрослой особы (Тане уже исполнилось шестнадцать), продолжает разбалтывать секреты следствия, о которых его семье было приказано молчать по просьбе того же дяди.
– Вчера днём на окраине леса нашли растерзанный труп женщины – это уже пятнадцатая жертва оборотня… Её кишки были обмотаны вокруг головы, а на месте, где должно было быть сердце – зияла огромная дыра! Представляете, какой неимоверной силой обладает этот зверь? Разве может такое обычный волк или человек? – Валера разводит руками – дескать, тут и думать нечего: всё понятно. Но на этом рассказ не окончен – он тут же прибавляет, сгущая краски: – А в её волосах найдена волчья шерсть! И следы… рядом с телом – волчьи следы. Пошёл мой дядя с коллегами по этим следам, которые потом каким-то немыслимым образом превратились в человечьи, а они дядю вывели в город! Волк снова стал человеком и вернулся домой – думаю, даже его родные не догадываются о том, кто он на самом деле!
Мальчишки раскрывают пугливо и в то же время восхищённо рты – подумать только! В городе все эти годы была такая скукота, а тут настоящий оборотень объявился! Таня всё ещё с сомнением глазеет на Валеру своими мнительными узковато-серыми глазами, но на Риту нашёл вдруг приступ смеха. Она, тыкая пальцем в обозлённого Валеру, произносит с иронией:
– Тебе ж двенадцать лет!.. И ты в таком возрасте веришь в подобную чушь?
– Это не чушь! – сердито выкрикивает Валера и хмурится.
– Но ведь люди-оборотни перевоплощаются только в полнолуние! – вспоминает старую легенду Таня, шмыгнув своим маленьким курносым носом. Её коротенькие белёсые волосы прилипли к вспотевшему лбу – она жутко переживает и хочет, как следует разобраться в этом вопросе.
Валера и тут находит лаконичное объяснение:
– Бывают же оборотни, которые оборачиваются волком по собственной воле! Значит, это именно такой оборотень!
– Нет никаких оборотней, глупый болван! – у Риты окончательно лопнуло терпение. Она разворачивается, и с досадой стремится к своему двору. Ей обидно, что и подруга поверила в эту ерунду. Пусть она и младше неё на пару лет, но это не повод верить в сказки!
Валера вдруг догоняет Риту и, развернув к себе, кричит ей в ухо:
– Пошли в лес, проверим! – он бросил вызов той, кто посмел отрицать его утверждения.
Но Рита качает головой и бурчит:
– Вот ещё!.. Заняться мне, что ли, больше нечем?
– Боишься, что я окажусь прав? – потирая руки, ухмыляется он под одобрительные возгласы ребят.
– Не дождешься, дурак! – Рита принимает вызов и устремляется в сторону леса, что в нескольких шагах от их улицы. Плотной стеной стоит угрюмый тёмный лес, будто шепчет: лучше обходи меня стороной и в мои густые чащи – ни ногой!
Валера с воодушевлением кричит остальным ребятам:
– Айда в лес!
Но от большой толпы отходит лишь половина смельчаков – остальные же, включая худенькую, как тростинку Таню, продолжают стоять на месте. Они-то понимают, что в лесу только смерть и ужас, и не хотят испытывать лишний раз судьбу. На прошлой неделе, возвращаясь из школы (уже наступил сентябрь), домой так и не дошла десятилетняя Лена – зверь разорвал её в дубовой роще, бедняжку. С тех пор почти все родители начали оставлять детей дома или встречали их из школы, прихватив с собой какое-нибудь орудие в виде огромного разделочного ножа или топора.
Валера, окинув презрительным взглядом тех, кто остался, собрал в кучу отважившихся разделить с ним опасный путь, и начал говорить:
– Держитесь меня! В случае чего, у меня есть вот это! – он достаёт из своего рюкзака маленький топорик и хвастливо машет им перед одобрительными физиономиями друзей.
– Здорово! – выкрикивают они с восторгом и жмутся к своему предводителю. В этой разношёрстной толпе восемь подростков разных возрастов – от десяти до четырнадцати лет. Валера не самый старший, но самый смелый и отчаянный.
– Ох! – откидывая каштановые кудри со лба, произносит с иронией Рита, но, на всякий случай, тоже становится рядом с Валерой. Нет в их лесах никаких оборотней, а убийца – скорее всего волк-людоед, как и полагают горожане в их городке.
Новости просочились в прессу – какой-то журналюга-умник, поместил в свою статью про потенциального убийцу картинку оборотня – но Рита верила в то, что это он ради славы и прибыли. Ведь, чем сенсационнее статья, тем больше покупателей и не важно, что за всем этим бредом нет никаких убедительных доказательств.
Они подходят к лесу и на миг останавливаются. Рита всегда любила лес – эти исполинские сосны, эти столетние ветвистые дубы с тёмной кроной, казались ей древними богами, которые перешёптывались между собой с помощью ветра. Иногда ей даже чудилось, что она понимала их язык и когда-то была одной из лесных богинь, которых родила матушка-земля и баюкала в колыбелях из ивовых прутьев. Но сейчас Рита побаивается этих лесных дебрей – там завёлся нехороший зверь, чужак, который пришёл непонятно откуда, и как бы ей хотелось, чтобы он провалился сквозь землю и больше не терроризировал их город.
Валера с напряжением вслушивается в шелест веток и делает остальным знак – пора заходить в лес, но ступать следует тихо и осторожно. Так и поступают – никто не хочет своим громким топотом привлечь страшного убийцу. Деревья обступают их со всех сторон, угрюмо нависают над ними мощными ветками, опутывая тенями и сыростью. Осень уже чувствуется – её лёгкое туманное дыхание, её прохлада окутывает эту стайку смельчаков, наведавшихся на лесные тропы, но берёзы и дубы пока зелены и сочны. В траве всё ещё видны яркие полевые цветы, а у небольших болот, спрятавшихся между соснами и осинами, мелькают цветущие кустарники болиголова. Пройдя метров двести, они выходят на поляну с осокой и с тревогой смотрят на странный толстый пень, на котором видны бурые капли.
– Это кровь! – тут же заявляет Валера и подходит поближе, чтобы рассмотреть – вдруг ещё что удастся интересное заметить? Если бы его сейчас увидел отец, то непременно бы отходил ремнём по заднице, чтобы неповадно было таскаться в столь опасное место.
Подходит поближе и Рита. Её тоже мучают вопросы об убийце, хотя она и не высказывает это вслух. Наклоняясь к пню, она размышляет над тем, кого же убили здесь? Ту бедную девочку, которая возвращалась из школы через лесные тропы домой, или очередного охотника, которому не удалось убить зверя, и который сам стал добычей? Бурые пятна действительно напоминают засохшие капли крови. Она морщится и вдруг замечает, что в коре этого полу-гнилого пня, у самой земли торчит клок чёрной шерсти. Вытащив его, она долго рассматривает синевато-тёмную шерсть, определенно волчью, и поражается оттенкам.
– Вот видишь! – заглядывая ей через плечо, шепчет Валера. – Разве непонятно, чья шерсть?
– Волчья, чья же ещё? – цедит сквозь зубы Рита.
– Да оборотня! – настаивает Валера.
Рита махнула рукой, но промолчала. С этим упрямцем спорить бесполезно. Насочинял с три короба и верит в свои небылицы, как в святую истину.
Остальные тоже приглядываются к Ритиной находке и вдруг начинают ныть.
– Пошлите домой! – они всматриваются в заросли пятиметрового орешника и им чудится там страшная волчья морда с огромными белоснежными клыками, на которых застыла человеческая кровь.
И тут, словно в подтверждение их видений, по лесу прокатывается протяжный вой. Унылая волчья песня будто поёт им уже заупокойную – дескать, сами напросились, нечего было соваться в мой лес!
Подростки в ужасе разбегаются кто куда, включая Валеру, который забыл обо всём на свете. На поляне остаётся лишь Рита. Этот вой, будто злое заклинание, связывает намертво ноги – она чувствует, что не может пошевелиться. Со смятением она всматривается в тёмные пятна кленовых крон и всё пытается сдвинуться с места, но не выходит. Вот и ранний осенний вечер подкрался незаметно, вот и туман выступил из болот и теперь ползёт к её ботинкам – он будто норовит от неё скрыть все лесные тропы, чтобы навеки осталась здесь и не нашла дорогу домой.
Рита не знает, на что решиться – то ли начать звать на помощь, то ли плюхнуться в обморок – становится жутко от осознания своей глупости: пошла на поводу у этого дерзкого мальчишки и оказалась в логове убийцы. Олеся, должно быть, уже ищет её, но когда найдёт – будет слишком поздно. Рита вдруг уверовала в то, что уже никогда не выйдет из этого леса… живой. Страшный зверь растерзает её тело, наслаждаясь её беззащитностью, а сквозь её останки потом прорастут мох и деревья. Её не упокоенный дух будет вечно бродить между вечнозелёных исполинских сосен и проклинать тот день, когда она не послушалась сестру, которая просила её не ходить в этот лес, пока не пойман убийца.
Пока она думала об этом, то заметила – за ней наблюдают. Чьи-то большие зелёные глаза сверкают между листвой лесной яблони, будто две изумрудных луны, и нет сил оторвать взор от этих пронзительных очей. Последние закатные лучи солнца прыгают с одной ветки на другую, но обладатель зелёных глаз так и остаётся невидим. «Вот и убийца!» – подумала с ужасом Рита и зажмурилась. Зверь он или человек? Скоро всё станет ясно. Когда распахнула глаза, то обнаружила, что на ближайшей тропе стоит чёрный волк. Встав на дыбы, он принюхивается, потом с осторожностью начинает подступаться к ней. Почему-то туман расступается перед этим зверем, будто податливый слуга, пытающийся выслужиться перед своим хозяином. Рита снова пытается пошевелиться, но ноги её, будто окаменелые колоды, намертво вросшие в землю. Не убежать ей от проклятой судьбы! Разве заслужила она такой конец?
– Только подойди, и я придушу тебя! – грозится она, понимая, что это глупо. Волк огромен и силён – она видит его налитые мышцы, натренированные в постоянной охоте за людьми и оценивает шансы уцелеть – да нет их, они сведены к нулю.
Волк вдруг скалится, и она видит его большие острые клыки, ещё чуть-чуть и прыгнет к ней на шею, вопьётся в белую кожу и разорвёт юную плоть. И, словно в подтверждение этого, он ускоряет шаг – громадные лапы припускаются на бег, в одно мгновение сократив небольшое расстояние между ними до минимума. Рита уже не в силах сдержать страх в себе – ее громкий крик оглашает лесную чащу – с веток черёмухи пугливо слетают вороны, а из зарослей бузины, чьи пышные кусты облеплены иссиня-чёрными ягодами, вдруг слышится выстрел. Волк уже был у самых ног Риты, но выстрел спугнул его – он прыгнул в заросли папоротника и был таков. Рита вдруг снова почувствовала свои ноги и, в последний раз глянув на то место, где скрылся зверь, потеряла сознание.
* * *
Очнулась она уже ночью и поняла, что лежит в своей постели. Над ней склонилась Олеся – всё это время она протирала ей лоб холодным полотенцем, потому как у сестры был жар, и гладила её по каштановым кудрям.
– Слава богу, всё обошлось! – выдохнула она с облегчением, наблюдая, как Рита приподнялась на локти и принялась осматривать своё тело – всё на месте! Зверь не успел покалечить её и удрал. Она начала припоминать, что произошло, и вспомнила о выстреле.
– Кто меня спас? – спросила она. «Вероятно, какой-то охотник!» – решила она. Жаль, что он промахнулся и не убил волка!
Олеся устало вздохнула, кинула взгляд на ружьё, которое стояло у кровати, и Рита всё сразу поняла.
– Так это была ты? – поразилась она. Её сестра всегда была таким нежным созданием, но ради неё не побоялась взять в руки отцовское ружьё, к которому никогда не прикасалась ранее.
Олеся молча кивнула и с укором воскликнула:
– Зачем ты пошла в лес?.. Я же просила тебя не ходить! – она вдруг разразилась громким плачем и, прильнув к лицу сестры, заголосила: – Если с тобой что-то случится – я никогда не прощу себе! Я и так виновата перед тобой!.. Виновата! – она вспомнила обо всех своих грехах, о том, что оставила Риту пять лет назад одну, уехав из города, и вина снова легла на её сердце тяжким бременем.
Рита, которая всё это время держалась с сестрой отчуждённо, вдруг обняла Олесю и тоже начала плакать. Но это были слёзы облегчения – в этот момент она простила её, хотя думала, что этого никогда не произойдёт. Если бы не Олеся – не видать ей больше белого света, а сдабривать землю своими костями и становиться пищей для червей.
Умостившись на край постели, они крепко обнялись и сидели так около часа в полном молчании. Рядом, у их ног мирно спал Леший – Олеся специально запустила собаку домой – с ней было не так страшно слушать вой, который теперь каждую ночь слышался из леса. Леший был старый, но отважный пёс. Внешностью он напоминал телёнка – крупный и рыжий, немного неуклюжий, с большими ушами, которыми улавливались любые подозрительные звуки и шорохи.
Мерно тикали часы на стенке, показывая, что уже полночь, а в печке, что находилась в зале, ещё трещали весело поленья – сентябрь ночами холоден и неприветлив в их краях, хотя и не так суров, как на Севере.
Потянувшись к тумбочке, чтобы взять кружку с водой, Рита спросила у сестры:
– Кто сказал тебе, где я нахожусь?
– Таня. Она сразу ко мне прибежала, как только ты пошла в лес, но я целый час не могла найти тебя, долго плутала между троп. И… хорошо, что ты начала кричать, иначе бы я точно опоздала, – её глаза расширились от ужаса, когда она вспомнила эту картину – большой волк уже почти что настиг Риту, которая почему-то застряла в траве, будто в металлическом капкане, из которого не вырваться.
Рита вдруг горько усмехнулась и произнесла:
– Знаешь, этот чудак Валера всё утверждал, что убийца – оборотень… А оказалось так, как я и думала – он обычный волк, хоть и крупнее, чем остальные его собратья. Да и люди в городе о том же говорят…
Олеся нахмурилась – между тонкими русыми бровями обозначилась морщинка. Она была растрёпанной – длинные льняные волосы раскиданы беспорядочно по плечам, на лице размазана тушь, а большая отцовская рубаха в клетку застёгнута через пуговицу. В голубых полупрозрачных глазах – тревога. Нелегкий вечер выпал на её долю, когда ей пришлось бежать в лес на поиски сестры: от этого испытания ещё долго не отойти ей. Вспоминая, как выглядел волк, она вдруг сказала:
– Волк вроде, а было в нём что-то… необычное… Ты не заметила? – тут же спросила она.
– Да нет! – Рита покачала головой, но потом добавила: – Разве что шерсть интересного чёрно-синего цвета… да глаза… такие ярко-зелёные… пронзительные и… жуткие…
– Это точно! – Олеся кивнула головой и чтобы отвлечь сестру, предложила: – Давай посмотрим телевизор что ли? Я сделаю чай… У нас есть пирожные и конфеты… Или ты хочешь спать?
Рита махнула рукой и ответила:
– Какой там спать! Не усну я после этой прогулки в лесу… Так что иди, ставь чайник на печь, а я найду что-нибудь увлекательное по телевизору, – она посмотрела на Олесю с теплотой и радостью.
В этот вечер она чуть не лишилась жизни, но вновь обрела давно потерянную сестру.
Глава IV. Испытание на прочность духа
Рите – девятнадцать. Она заочно учится в местном техникуме на бухгалтера и подрабатывает на обувной фабрике. Там строгие тюремные правила, но она игнорирует их. Это обстоятельство немало злит нового начальника. Старый был таким снобом, но этот ещё хуже. Хоть и молодой ещё, но поднаторел в работе – так и норовит подловить какую-нибудь работницу на промахе, чтобы выписать штраф или сделать выговор в кабинете. Очень часто Рита мечтала, чтобы на него свалилась тяжёлая люстра, которая висит в первом цеху, где она работает с остальными. Вот было бы зрелище! Люстра вряд ли прибила бы этого эгоиста, но сбила бы спесь и высокомерие с его вечно надменного лица.
Пару месяцев назад ей пришлось познакомиться с новым начальником необычным способом. Какой-то незнакомый темноволосый мужик в сером костюме деловито расхаживал по цеху, заложив руки за спину, и заглядывал во все углы. Подойдя к Рите, он вдруг встал как вкопанный. Она сидела на брусовке и срезала с деталей на машинке края. Стоило ему прилепиться к её рабочему столу и у неё предательски начали дрожать руки. Она решила, что это очередной журналист – они тут довольно часто околачивались, и процедила сквозь зубы:
– Чего уставился?.. Иди куда-нибудь в другое место… не мешай работать…
В прошлый раз ушлый корреспондент, взяв интервью у начальника, умудрился сфотографировать Риту на рабочем месте, хотя она всячески отворачивалась и потом её злую физиономию в газете лицезрел весь город, из-за чего она готова была провалиться сквозь землю от стыда. Но сейчас она не позволит снова сщёлкать её для очередной заурядной статьи, проплаченной их начальством.
– Ты что, с ума сошла? – услышала она вдруг из-за спины. Это был их технолог – Ирина Петровна. Она подлетела к Рите и воскликнула грубо: – Да ты хоть знаешь, кто перед тобой? – вытаращив на неё свои обильно накрашенные серые глаза, она готова бы убить нерадивую работницу.
– И кто же? – недовольно спросила Рита, наблюдая, как высокий брюнет растягивает свои полные губы в презрительную усмешку.
– Это Константин Владимирович Леснов, наш новый директор! – технолог была в не себя от досады, что ей вот так пришлось представлять нового начальника перед цехом. Не торжественно и пафосно, а скоропалительно и глупо – благодаря этой пигалице.
– Ладно, чего уж там! – снисходительно произнёс новоиспечённый директор и, развернувшись в зал, поманил всех к себе рукой. Тут же, как по волшебству заглох конвейер, и женщины, на которых были надеты разноцветные косынки и фартуки, дружно поспешили к необычайно симпатичному начальнику – старожилы тут же отметили вслух – среди директоров таких красавцев ещё не было!
Он представился, как полагается и стал рассказывать о том, какие нововведения собирается ввести в цеха. Говорил он довольно мелодичным и задорным голосом, но глаза выдавали в нём твёрдую и упрямую натуру. «Сделает мою жизнь несносной!» – решила Рита. Особенно после того, что она ему наговорила, не понимая, кто предстал перед ней. Начальники ведь все злопамятны, а этот не будет исключением – она была уверена в этом.
Так и произошло. Хотя в этом была и её вина. У неё замечательно получалось только одно – хорошо разбивать и ронять всё то, что находилось в цеху. Однажды она нечаянно толкнула и чуть не упустила на пол брусовочную машину, за что тут же получила нагоняй от Константина Владимировича. Он будто заранее чуял, когда она что-нибудь натворит эдакое и именно в такие моменты крутился в их цеху неподалёку.
Но потом работа поглотила его целиком, и он почти всё время проводил в других цехах или вместе со своими дизайнерами разрабатывал новую обувь. Рядом, – во втором цеху швеи сшивали готовые детали, а дальше клеилась подошва, и наводился последний лоск. Вся обувь у них была из кожи и замша, она была очень востребована даже за границей. Итальянцы заключили пару контрактов с их обувной фабрикой и прислали к ним своего технолога Роберто. Ему было лет сорок – невысокий и полный, он ходил между рядами и подсказывал работницам, любившим делать брак, как избежать ошибок в работе.
Работа начиналась в семь утра, вставать приходилось в пять утра, чтобы успеть к смене. Риту провожала на работу Олеся – как ни крути, все пути в город вели через лесистую местность. С собой они теперь неизменно брали ружьё. Днём, пока Рита была на фабрике, Олеся усиленно искала работу, но пока безрезультатно. Она уже решила присоединиться к сестре – ведь на фабрику всё время кто-то требовался, но Рита категорично отказалась. На фабрике работало много бывших заключенных – грубые манеры этих женщин, их пошлые шутки и склоки шокировали бы порядочную Олесю. Рита пожалела сестру и настояла на том, чтобы она подыскала что-нибудь другое. Сама-то она могла найти общий язык с кем угодно и дать отпор кому угодно. Когда она только пришла сюда – год назад, одна из работниц подсунула в её ящик бракованные детали, неправильно пробрусованные. Подлость ещё не раз доводила Риту до слёз на этой фабрике, но после разговора с отцом, она стала более жесткой и добивалась справедливости. Тогда он сказал ей: «Сильные люди умеют держать удар, даже если весь мир против них, потому как знают – правда на их стороне. А в тебе есть эта сила духа – всегда была, и досталась она тебе от матери!». «Но я же ревела там, в цеху, разве я сильная?» – удивилась Рита, вспомнив, как её ругала технологша за брак, который сделала не она. Отец, гладя её по голове, ответил: «Сильным людям тоже бывает тяжело, они тоже могут впасть в депрессию, но потом они снова поднимают высоко голову и идут в бой. В следующий раз они уже знают, с кем имеют дело и не дадут себя в обиду!». Эти слова подействовали на неё, как животворящий бальзам. Когда в её ящике оказался очередной брак – нерадивая соперница по брусовке опять поменяла её красиво отделанные детали на свои бракованные, Рита с воинственным видом подозвала технолога, рассказала о своих догадках и воскликнула:
– Постойте здесь и понаблюдайте, как брусую я, и как брусует она. Тогда вам станет понятно, кто здесь делает брак.
Ирина Петровна была не в восторге от такой затеи, – у неё было полно работы, но она согласилась. Уже через пару минут она заметила, что Рита брусует хорошо, а её соседка всё время рвёт на машинке края кожаных заготовок. Она отчитала женщину и пообещала влепить ей штраф за клевету и за брак.
Рита смогла отстоять свою честь, показала всем забиякам, что она не из робкого десятка, но несправедливость тут была нормой. Сразу после нового директора, в их цех пришла новенькая. Это была юная восемнадцатилетняя студентка кулинарного училища. Она решила подработать на летних каникулах, но вскоре пожалела об этом. Её встретили так же неприветливо, как и Риту, но, в отличие от последней, она не смогла дать им отпор. Женский коллектив, особенно такой непростой, как на этой фабрике, чувствуя в ком-то слабость, тут же цепляется за него, будто пиявка и норовит сломать и уничтожить. От этого – и признание своего мнимого превосходства, и поощрение от таких же склочниц и сплетниц, как и они.
С воодушевлением взявшись за дело, они уже к обеду довели новенькую до слёз. Маша, – так звали девушку, стала мишенью жестоких шуток. Она с ужасом поняла, что очутилась в рассаднике зла и ненависти. Беспомощно осмотревшись по сторонам, она остановила пытливый взгляд на выходе. Рита перехватила этот взгляд и всё поняла. К вечеру эта русоволосая девушка зайдет в кабинет технолога и скажет: «Извините, но я не смогу здесь работать». Рита твёрдо решила помешать этому. Не так часто в их цех приходили адекватные люди – ей захотелось, чтобы Маша, с которой она успела подружиться, осталась. Машу посадили за машинку, где она училась пришивать молнии к осенним сапогам. Тогда было ещё лето, но заказы делались тут заранее. Технолог попросила одну женщину подучить Машу, – та клятвенно пообещала присматривать за ней. Но на деле, стоило Ирине Петровне исчезнуть в другом цеху, она послала ученицу к чёртовой матери, когда Маша спросила, как правильно делать строчку. Издевательства посыпались и от других. Рита, заметив это, остановила брусовочную машину, подошла к ней и подсказала как нужно. Девушка была ей безмерно благодарна – впервые она увидела здесь такое дружелюбное и участливое лицо.
Больше всех над Машей издевалась Лера – молодая светловолосая женщина с короткой стрижкой. То грубо заденет локтем, да так, что Маша едва не прошьёт себе палец на машинке вместо молнии, то глупо пошутит над её нелепым фартуком. Отходя от неё, как бы невзначай шепнёт на ухо одной из работниц: «Посмотри, какая толстая корова!». А работница, хихикнув, ответит ей: «Ну, это ненадолго!.. Здесь она быстро похудеет!». Чуть позже они уже обсуждают оттенок волос бедняжки: «Ну что это за безобразный мышиный цвет? Неужели нельзя покрасить волосы в какой-нибудь другой, если природа обделила?».
Рита всё слышит, несмотря на гул конвейера, да наматывает на ус. У Леры в этот день именины. Она принесла торт и фрукты, собрала к вечеру в центре зала всех женщин и начала принимать поздравления. Лишь Маша продолжала сидеть на стуле, склонив понуро голову над своей машинкой.
Подошла очередь и Риты поздравить именинницу. Она и поздравила – да так, что той вовек не забыть. Подойдя к небольшому столу, где стоял торт, Рита взяла его, с шутками и прибаутками подлетела к Лере и зарядила ей этим тортом в физиономию, да так, что та и опомниться не успела, как с неё смеялся весь цех. Все сразу догадались о том, что это была месть за Машу. Технолог опешила, открыв рот от изумления. Одна из работниц пояснила ситуацию насчёт Маши и Ирина Петровна ограничилась только лёгким замечанием в адрес Риты. Сама она потом пошла в соседний цех, где была её подруга и всё рассказала о выходке Риты, после чего они долго смеялись. Эта знаменитая история передавалась из уст в уста и вскоре дошла до самого директора. На следующий день Леснов появился в цеху, и всё время глазел на Риту ироничным взглядом.
Риту такое внимание не радовало, но когда она увидела, что Маша, вопреки всему, всё-таки пришла на работу, приободрилась. Так они и подружились. Ни у кого больше не возникало желания обидеть Машу – её оставили в покое. Настала осень и время учёбы, но Маша продолжала иногда приходить на подработку по пятницам и по субботам, когда они выходили в дополнительную смену, чтобы успеть закончить заказ. У Риты же сессия в техникуме должна была начаться только в ноябре, поэтому она по-прежнему практически жила на фабрике.
Однажды, во время обеденного перерыва, они завели в столовой разговор о лишнем весе. Маша, ткнув пальцем с обидой на свои круглые бока, произнесла удручённо:
