Диана Соул
Иллюзия греха. Публичный дом тетушки Марджери
Та, ненастоящая я, таяла под его прикосновениями, позволяя увлечь себя на диван и избавиться от чересчур скромного наряда. Мужчина жадно ловил каждый ее стон, не мешая девичьим пальцам срывать пуговицы со своего жилета и расстегивать рубашку.
В реальности, едва одежда оказался на полу, пуговицы с нее оторвала я, для достоверности происходящего.
– Я заберу тебя из этого места, – шептал Аластар, пока я пристраивала его на диване, чтобы не сшиб чего, находясь под воздействием.
Конечно! Заберет! Я горько усмехнулась. Эту реплику я слышала уже раз сто от различных клиентов, и что-то ни один не вспомнил о ней утром.
– Ты достойна большего…
Ага, и это я тоже слышала.
Мне даже стало грустно, что и Аластар сломался под напором моей магии. Было в этом нечто печальное, словно окончательно погибшая надежда на чудо решила воскреснуть, но все равно издохла в мучениях.
Даже самый стойкий сноб оказался похотливым слабаком.
Находящийся во власти иллюзии мужчина продолжал покрывать поцелуями мое тело, заставлял просить о большем и выгибаться ему навстречу. Аластару было не столь важно то удовольствие, которое он может получить от обладания вожделенной женщиной, сколько доставить приятное ей. Он скользнул рукой по внутренней стороне моих бедер, легко отведя их в сторону. Я из его мечты жаждала ласки его пальцев, и не только пальцев.
– Скажи, что действительно хочешь меня, – прошептал он. – Что все это не за деньги?
– Да-да, – вслух отозвалась настоящая я, в этот момент как раз забирая вексель со стола. – Мне безразличны твои финансы, все только ради вечной любви.
Мне вдруг очень захотелось станцевать вальс, кружась в одиночку по гостиной и празднуя победу, но едва начавшееся веселье было грубо прервано звоном часов.
Едва взглянув на циферблат, я обомлела, осознавая, что почти упустила момент прошествия суток с начала действия магии. За окном уже вовсю брезжил рассвет, угрожая через несколько минут прервать мой иллюзорный спектакль на полуноте.
– Черт! – выругалась я и сделала первое пришедшее на ум – погрузила клиента в мимолетный сон, торопливо наполняя его память беспорядочными воспоминаниями.
Пускай у него с моей иллюзией все будет: и чувственная ночь любви, и совместное засыпание в обнимку. Увы, физически Аластар так и остался неудовлетворенным, хотя ради этого я бы даже пожертвовала обивкой дивана, но значит, судьба у него такая.
Пользуясь его сном, я стащила с него обувь и брюки. На мгновение замерла над трусами, так и не решившись снять.
Черт бы с ними! Пускай Аластар этого и не узнает никогда, но ни одна продажная женщина так и не осквернила его мужское естество.
Я отошла от дивана, полюбовавшись своей работой, и принялась ждать мгновения, когда магия исчезнет.
Оно не заставило себя ждать, через полминуты ресницы Аластара дрогнули. Мужчина рывком вскочил с дивана:
– Ваша маска, – ошарашила его приветствием и протянула ставший ненужным аксессуар. – Доброе утро, господин сноб! Кажется, вы проиграли спор.
Породистое аристократическое лицо вытянулось, отразив смесь растерянности и удивления, а я впервые с момента нашего знакомства спокойно и не отвлекаясь на магию смогла разглядеть Аластара.
Его измученные недосыпом глаза стального цвета в обрамлении густых длинных ресниц блуждали взором по гостиной, изучая обстановку. А смуглое лицо с правильными чертами и острыми, словно грани бриллианта, скулами было сковано недоверием. Я бы назвала Аластара даже красивым, если бы не проступающая гримаса отвращения к происходящему.
Сноб. Как есть сноб и ханжа.
А ведь на вид ему уже лет тридцать. Довольно зрелый возраст, что даже удивительно, ведь во многом непонятные для меня принципы мужчины теперь не казались юношеским максимализмом.
Первая растерянность окончательно покинула клиента, сменившись гневом и озлобленностью. Причем озлобленностью на самого себя.
Осознание произошедшего между нами навалилось на него, заставляя рухнуть обратно на диван и схватиться за голову.
– Не расстраивайтесь, – приободрила я, кладя рядом с ним поднятые с пола брюки, жилет, рубашку и пиджак. – Вы сделали лишь то, чего захотели сами.
– Ты подлила мне что-то в чай? – бесцветным голосом поинтересовался Аластар, не отнимая ладоней от висков.
В голосе все еще теплилась надежда, которую я немедля разрушила.
– Нет, но, если не верите, можете сдать ваш плащик на экспертизу. Я думаю, он достаточно пропитался вылитым на пол напитком, чтобы маг-следователь сумел сделать выводы.
Этой фразой я заработала взгляд сверкающих гневом стальных глаз. Притягательное зрелище видеть человека, уязвленного собственным самолюбием.
– Значит, все ради денег? – Он обнаружил опустевший стол, откуда я забрала ценную бумагу.
В ответ лишь изобразила игривый реверанс:
– Отдельное спасибо за столь щедрую мотивацию. Я, как честная куртизанка, выполнила свою часть сделки. Вы до меня дотронулись, и не только дотронулись, руки у вас от этого не отсохли, а член не отвалился. Так что, как видите, я не прокаженная, как вы посчитали вначале.
– Ты хоть понимаешь, что натворила? – Вся брезгливость ко мне и обстановке вокруг полностью вернулась к Аластару. Он разглядывал собственные руки, трусы, тело, и я видела его желание отмыться от моих прикосновений с мылом. – Ты понимаешь?!
Я зло усмехнулась. Мерзко ему, значит. А как нашептывать глупости на ушко, тут ему было не мерзко.
– Разумеется, понимаю. Заработала триста тысяч. – В моем голосе звучал вызов. – Я вообще на этом диванчике много денег заработала. Поэтому даже хорошо, что после всего между нами случившегося вы на себя трусики натянули, а то испачкаться, поди, боитесь.
– Дура. Сука конченая! – прорычал брюнет, растеряв всю напыщенность и манеры аристократа. Кажется, произошедшее, наконец, окончательно накрыло его. Он остервенело пытался надеть измятую одежду и явно спешил покинуть мой негостеприимный дом. – На кону спора стояла моя честь! А теперь мне придется признаться, что я нарушил свое слово ради ночи с продажной девкой…
Я вскинула бровь в удивлении. Неужели он надеялся этим произвести на меня хоть какое-то впечатление, разжалобить или воззвать к моей совести? Можно подумать, это я к нему пришла с деньгами и упрашивала с ним переспать ради проверки моральных устоев.
Зря он попытался еще и меня виноватой сделать, этим только окончательно вселил желание унизить его до конца.
– Вам еще придется заплатить друзьям по счету, – напомнила я. – Насколько помню, на кону стояли огромные деньги.
– Три миллиона!
Я невольно присвистнула, но тут же яркая улыбка озарила мое лицо.
Даже привычная осторожность и правило не лезть на рожон не помешали громко расхохотаться:
– Выходит, вы такая же продажная сучка, как и я, господин Аластар. Только вы свою честь и достоинство оценили несколько дороже. Что ж, признаюсь, мне абсолютно не жаль, что ваш кошелек обеднеет на данную сумму. Как раз наоборот, желаю вам немного думать, прежде чем ввязываться в подобные авантюры. А еще испытать все прелести жизни отвратительного для самого себя человека. Вы ведь уже ненавидите себя, не так ли?
В ответ он просверлил меня испепеляющим взглядом, одновременно заканчивая застегивать пуговицы пиджака. Жилет так и оставался распахнутым, а я в очередной раз насладилась собственной вредностью, что сумела оторвать от него все застежки.
– Стерва! – Аластар подхватил с пола плащ и кинулся на выход из гостиной.
– А как же маска? Вас же могут узнать, а это станет ужасным клеймом на репутации такого достойного человека, как вы! – издевательски крикнула я вслед, но вместо ответа услышала лишь, как из гардероба забрали второй плащ, а затем грохнули входной дверью.
Тенденция, что уже вторую ночь подряд из моего дома клиент сбегает, сверкая начищенными ботинками, мне не нравилась. Сегодня необходимо срочно ее исправлять, надеюсь, в городе подобных Аластару клиентов более не найдется.
Я убрала со стола чайный сервиз, а так и недочитанную книгу отнесла в спальню. Продолжать ее изучение я планировала днем, после того как немного высплюсь и схожу в банк обналичить вексель.
Несколько минут под душем дали мне возможность немного расслабиться после затянувшихся на два дня боевых действий с Аластаром. А едва голова коснулась подушки, сон немедля одолел уставшее сознание.
***
Проснулась от назойливого трезвона в дверь. Кто-то уже десять минут как стоял на пороге и упорно мучил входной колокольчик.
– Кого там черти принесли? – Я, позевывая, встала с постели, накинула халат и побрела открывать. – Надеюсь, это не сноб решил за маской вернуться…
Пока спускалась по лестнице, пыталась окончательно проснуться, но организм еще не успел восстановиться и требовал продолжить отсыпаться.
– Кто там? – подходя к двери, поинтересовалась я и уже приготовилась провернуть ключ в скважине.
– Доктор Стоун, мисс Фелз. Откройте, пожалуйста.
Холодный озноб мгновенно прошил мое тело, а рука невольно отдернулась от связки ключей, передумав открывать.
– Никого нет дома, – ляпнула я и тут же зажала себе рот рукой.
Вот дура! Невыспавшаяся дура!
– Очень смешно, мисс Фелз, – отозвались за дверью. – Но я принес успокоительные капли, поэтому вам в любом случае придется открыть.
Черт возьми! Дурацкий докторишка!
Я попыталась взять себя в руки и восстановить сбившееся от волнения дыхание. Удалось.
Я распахнула дверь и вымучила приветливую улыбку:
– Доброго утра, доктор Стоун!
– Вечера, – поправил он. – Доброго вечера, мисс Фелз! Уже четыре часа пополудни. – В его руках кроме вчерашней трости действительно обнаружилась литровая бутыль с биркой на боку. – Вы так и не пришли за лекарством, поэтому я решил взять на себя смелость и занести его самому.
Я глядела на те самые успокоительные капельки, судя по объемам которых, угомонить ими можно даже слона, не то что хрупкую меня.
– Проходите, – вежливо пригласила я и посторонилась, пропуская незваного гостя в дом. – Чаю?
– Благодарю, но нет. – Доктор прошел в гостиную и уверенно уселся на диван.
Вот уж кто не стеснялся испачкаться о мои интерьеры. Стоун чувствовал себя вполне естественно в гостях, и, не знай он мой маленький секретик, я бы даже не насторожилась его приходу, а действительно восприняла как добрый жест воли и желание отдать пациентке лекарство.
Я поплотнее закуталась в халат и села напротив в свое кресло. Как же так я проспала практически весь день и не успела не только в банк, но и деньги Каролине отдать? А ведь хотела забежать к коллеге. Да и подготовиться к следующему клиенту еще нужно.
– За лекарство спасибо. – Я бросила взгляд на пузырек. – Но не стоило утруждаться, я бы в любом случае зашла к вам завтра.
Доктор Стоун очаровательно улыбнулся и откинулся на спинку мебели. Он не выглядел мне угрозой, но только я все равно искала подвох в его поведении.
– Почему вы так на меня смотрите? – не выдержала я, а рука сама потянулась за сигаретой и зажигалкой. Заправлять курево в мундштук не стала, хотелось поскорее втянуть тяжелый дым и почувствовать то лживое облегчение, которое он нес.
– Вы очень много курите, – наконец произнес мужчина. В голосе слышались явные нотки неодобрения. – Вы ведь молодая девушка, зачем гробить здоровье? Вам еще рожать, как-никак.
– Мое здоровье убивает эта работа. Курение же помогает немного скрасить столь медленное самоубийство, – парировала я. – Что же касается детей, я не собираюсь рожать.
– Почему? – На лице Стоуна мелькнул интерес.
– Не делайте вид, что не знаете маленького закона жизни куртизанок. Дети, рожденные в публичном доме, – собственность публичного дома.
Деймон невозмутимо кивнул – разумеется, он знал об этом.
– Так не задавайте же тогда глупых вопросов, – добавила я. – Мои дети или родятся не здесь, или не родятся вовсе.
Ответила чистую правду. Да в этом и не было особого секрета, логику, подобную моей, поддерживали многие девочки. По той же причине Каролина стала специализироваться на отношениях с женщинами. А после редких мужчин, которые к ней иногда заглядывали, литрами пила противозачаточные и абортные снадобья.
Но были и те, кто со мной не соглашался, особенно в нашем элитном борделе. Временами у той или иной девочки появлялся более-менее постоянный клиент, и тогда барышня, рискуя, делала ход конем. «Случайно» беременела и шантажировала клиента незапланированным наследником. А какому аристократу понравится скандал на весь Панем, где куртизанка во всеуслышание объявит результат анализов экспертного мага.
И временами такие игры срабатывали. Раз в два-три года к Марджери приезжали богатеи, внося огромные деньги выкупа за горе-мамашу и ее отпрыска. Тотчас бывшая куртизанка и ее ребенок получали свободу.
Но гораздо чаще эти истории заканчивались более печально: магический анализ не доказывал выгодного отцовства и барышня с ребенком отправлялась в заведение классом ниже нашего, где продолжала дорабатывать свой век. Либо сдавала чадо в приют и оставалась здесь, в Квартале Продажных Дев. Трех таких кукушек я знала и фактически не общалась с ними никогда. Противно было.
– И все же не курите, – попросил Стоун, с любопытством заглядывая в мои глаза. – Тем более, как я понял, у вас от беременности есть какие-то свои методы предохранения. Гораздо кардинальнее, чем абортное зелье.
Какой тонкий намек, я даже изумилась его столь витиеватой формулировке, ради интереса все же переспросив:
– А вы, собственно, о чем?
– О вашей девственности. Я ведь не слепой и не дурак, знаю, что видел.
Я попыталась сохранить невозмутимое лицо.
– Шлюха-девственница? – изумилась я. – Вы только Марджери не говорите, не то она подвергнет сомнению вашу квалификацию.
– А еще я лучший выпускник курса, – так же, как и я, невозмутимо парировал Стоун.
Что ж, отпираться более не было смысла, но вот попробовать соврать шанс оставался:
– Просто мои клиенты предпочитают менее стандартные способы близости.
– Да неужели? И никто ни разу за три года не захотел классики?
– Именно так. Просто я божественно отдаюсь сзади, а между собой мужчины называют меня королевой минета.
Молодой доктор призадумался. Примерно минуту он размышлял о чем-то неизвестном, пока не произнес:
– Любопытная версия. И все же в первый момент я засомневался в том, что увидел, и решил после всех осмотров заглянуть в медицинские карты, оставленные моим предшественником. Каково же было мое удивление, когда я заметил там многочисленные нестыковки. И не только у вас, Торани.
Я напряглась. Новость о том, что доктор Фрэнсис наверняка подделывал не только мою карту, меня не удивила, а вот то, к чему начинал клонить молодой Стоун, пугало до чертиков.
– У вас, пациентка Фелз, удивительный случай. В частности, первый в истории медицины. Восстановление утраченной девственности. Ведь судя по записям покойного Френсиса, с нею вы уже давно расстались. Поэтому у меня следующий вопрос: зачем Фрэнсис подделывал вашу карту, если все именно так, как вы говорите? Ведь в таком случае вашу девственность афишировать надо, как самый редкий аттракцион для почтенных господ. Богатые встанут в очередь, чтобы отдать вам свои деньги.
– Они и так в очереди, – невесело буркнула я, понимая, что докторишка зажал меня в угол. Конечно, еще оставались варианты, ведущие меня в еще большую пучину лжи, но решила, что хватит. Стоун слишком хитер и проницателен, чтобы позволить себя обмануть. – Доктор, давайте начистоту. Назовите цену своего молчания, и закроем на этом тему.
– Цену? – Его брови поползли вверх от удивления. Кажется, предложения денег он искренне не ожидал.
– Пять тысяч, и вы забываете о моей девственности, не задаете лишних вопросов и уж тем более не даете для них повода старухе Марджери.
Теперь Стоун выглядел не только удивленным, но еще и оскорбленным.
– Я не собираюсь брать с вас денег. Если вы так хотите, чтобы я молчал, я промолчу. Об этом стоило лишь попросить.
Вот теперь настала моя очередь удивляться. К благородству в своей жизни я не привыкла настолько, что даже в этом жесте невиданной щедрости искала подвох.
– Тогда что? Ночь любви? Вы, видимо, за этим сюда пришли. – Я поднялась с кресла и сделала шаг к доктору, по пути развязывая халат.
Материя мягко соскользнула с тела, упав на пол и оставив меня полностью обнаженной.
– Что вы хотите за молчание? – томно прошептала я, ища ответ в его темных как омут глазах.
Я развратно оседлала колени мужчины, широко разведя бедра. Стоун же с укоризной молча смотрел на меня, не отвечая ни на вопрос, ни на провокационные действия.
Пришлось прильнуть к нему сильней, крепко прижимаясь животом и грудью, обвить руками шею и потянуться к губам.
– Нет! – Сильные руки легли на мою талию и словно игрушку сняли с себя, пересадив на диван.
Доктор Стоун встал, отряхнулся и неодобрительно покачал головой:
– Торани, вы, конечно, очень красивая девушка, но подобное даже при вашей профессии нахожу слишком откровенным и безвкусным совращением. Так что, пожалуй, воздержусь.
Я едва рот не открыла от удивления. Этот мужчина уже второй раз за вечер умудряется меня шокировать. Как так? Я потянулась к ниточкам суккубьей магии, которой вдруг решительно захотела приструнить самоуверенного наглеца, но ничего не почувствовала. Они, словно оборванные, висели в воздухе прямо передо мной, бессильно покачиваясь, и никак не могли зацепиться за Деймона.
Я вдруг с ужасом осознала, отчего так произошло. Происходящему могло быть только одно объяснение, и оно меня не устраивало.
Стоун был явно кем-то из старых клиентов, но вот только моя память, на которую я никогда раньше не жаловалась, дала сбой, силясь его узнать.
Логика же подсказывала, что и сам доктор не ведет себя, как кто-то из моих бывших любовников. Иначе бы немедля воспользовался ситуацией.
Он поднял с пола халат и, обезоруживающе улыбаясь, протянул мне.
– Давайте договоримся с вами, Торани, – тихо произнес он. – Вы больше не прыгаете на меня голой попой, а я буду молчать о вашем секрете. Для меня это ничего не стоит, вам же это сэкономит нервы. Я же вижу, как вы переживаете из-за этого.
Кивать в подтверждении я не стала, мне удалось лишь гулко сглотнуть. От переживаний во рту стало подозрительно сухо.
– Вот и славно. – Он накинул халат на меня. – Я вижу, мы наконец поняли друг друга.
Нет. К сожалению, не поняли. Вот совсем. Я так точно ничего не понимала.
– Кстати, совсем забыл, – уже уходя из гостиной, вдруг обернулся он. – Не вздумайте принимать успокоительное в чистом виде, только разбавляя в соотношении три капли на стакан воды. В противном случае они подействуют чересчур сильно.
Я лишь кивнула в ответ. Мысли все никак не хотели приходить в норму, а тем более запоминать, как именно пить капли, но я сумела пересилить себя и, встав с дивана, пошла провожать гостя.
На прощание Стоун все так же расслабленно и поигрывая тростью заявил:
– Если вдруг понадобится помощь, я всегда рад помочь. И для этого не стоит предлагать мне оплату… ммм… натуральным, так сказать, способом. Будет достаточно обыкновенного «спасибо».
– Спасибо, доктор Стоун, – послушно кивнула я.
– Пожалуйста. И еще, Торани, у меня будет к вам маленькая просьба. Не могли бы вы обращаться ко мне просто по имени? Учитывая незначительную разницу в возрасте, я нахожу это более уместным.
И я вновь кивнула.
Проще согласиться, чем начинать бесконечные уточнения о возрасте доктора. То, что он был молод, я и так прекрасно видела, на год, быть может, на два старше меня. Вот только все равно не могла вспомнить, где же могла встречаться с ним раньше.
А спросить напрямую об этом я попросту боялась, Стоун мог начать задавать дополнительные вопросы, отвечать на которые мне не хотелось.
На прощание Деймон галантно поцеловал мою немного дрожащую руку, после чего покинул дом. Я же еще долгое время сидела на коврике в прихожей, прислонив голову к стене и обдумывая случившееся.
Мысль о том, что впервые в жизни мне повстречался мужчина, который поступил со мной не по-свински, на мгновение согрела давно окаменевшую душу, но здравый смысл, никогда не покидавший меня, упрямо твердил поискать подвох.
Я существовала в мире денег, жестокости и цинизма, и здесь не было места панибратскому отношению и искренним улыбкам, за редким исключением таких, как Каролина.
Доктора Стоуна в мой коротенький список не врагов я добавлять не спешила. Пускай первое впечатление о нем и складывалось положительным.
Запоздало пришла мысль, что бы я делала, если бы Деймон не отказался от моих «услуг»? Иллюзии суккуба не сработали бы, а значит, я рисковала всем.
Видимо, доказывала бы, что прозвище королевы оральных ласк заслужила не зря.
Я поднялась с коврика, вернулась в гостиную, где накапала себе успокоительного, немного превысив дозировку.
Перед рабочей ночью мне требовалась чистое сознание, крепкие нервы и ужин.
Пока ела наспех разогретый картофель, пролистывала блокнот с расписанными на месяц вперед клиентами. Из-за Аластара и его двух ночей все сбилось, и теперь многие заказы были под угрозой срыва.
Это одиноким мужчинам не сложно выкроить ночь для посещения жрицы любви, а многим почтенным женатикам приходилось выстраивать полноценные многоходовые схемы, чтобы проницательная супруга ничего не заподозрила.
К счастью, мой сегодняшний клиент на одну ночь оказался не из этих.
«Граф Тори, – вчиталась я в строки, написанные собственной рукой. – Восемнадцать лет. Ночь оплачена отцом, дабы помочь отпрыску познать женщину и не посрамить честь семьи в первую брачную ночь».
Имя невесты в моих записях не значилось, зато обнаружилась дата этой самой брачной ночи – через неделю. А еще короткая приписка: «Любит белье».
Я осуждающе поцокала языком. Не одобряла я подобные воспитательные методы родителей. Но заказ есть заказ, а значит, предстоит работа.
Решив, что к Каролине загляну завтра, отправилась подбирать наряд на вечер.
Раз клиент любит белье, то ничего плохого в этом я не узрела, вполне себе невинный, классический запрос.
Я подобрала черное кружевное белье с красными вставками, шелковые чулочки на подвязках, а сверху накинула алый полупрозрачный пеньюар. Отражение в зеркале меня устроило, разве только цвет пеньюара решила сменить на черный. В волосы вплела красную ленту, которая выгодно контрастировала, добавляя образу соблазна.
Надеюсь, первое впечатление у графа Тори обо мне сложится положительное.
Я еще немного покрутилась у зеркала, спустилась в гостиную и принялась ждать.
Надеюсь, хоть сегодняшний клиент меня не расстроит.
***
Я закрыла двери за графом Тори и едва со всей силы не стукнула от злости кулаком в стену.
Да что ж это за мужики пошли?!
Меня просто трясло от негодования, ибо все мои приготовления к приему клиента в итоге были сведены на нет.
Ну кто бы мог подумать, что безусому юнцу нравится белье не снимать с красивой женщины, а натягивать на свое тщедушное тельце.
Вот уж сюрприз ожидает его женушку, когда любимый муженек начнет воровать у нее из ящиков трусики.
Я все же стукнула кулаком о стену и тут же запрыгала по коридору, баюкая ее от полученной боли.
Разумеется, молодой граф ушел от меня счастливым и удовлетворенным. Только вот когда дело дошло до исполнения его тайных желаний, я рассчитывала, что обойдется мечтаниями о классике в миссионерской позе, но Тори удивил.
В своих фантазиях он без стеснения стащил с меня все кружевное и шелковое бельишко, бессовестно напялил на себя и принялся предаваться активному рукоблудию.
Теперь к ковру, который необходимо сжечь, добавился еще и комплект чулок с пеньюаром.
Юному же извращенцу под утро пришлось объяснять, зачем именно меня нанял его отец, и, словно на уроке анатомии, показывать на живом примере, где и что графу нужно трогать у жены в первую брачную ночь.
– Грудь и сосок. – Я без стеснения приложила руку краснеющего графа к розовому ореолу. – С ними желательно нежно, если схватите сильно, вашей супруге не понравится.
– А может, этого не делать? – с надеждой в голосе спросил он.
– Нельзя, – почти рявкнула, понимая, что с данным индивидом можно только так. – И это еще не самое страшное.
– Знаю, – грустно отозвался паренек. – Я боюсь промахнуться… туда.
Пришлось закатить глаза.
– Поверьте, между ног у женщин есть только два отверстия, куда можно попасть. И если вы начинаете ломиться не туда, то супруга вас немедленно уведомит.
– А если я сделаю ей больно?
– Потерпит, вы, главное, не торопитесь, – попыталась успокоить его я. – И не пугайтесь, когда появится кровь. Это нормально.
Вот и вышло, что уходил от меня граф, бормоча шпаргалку, чтобы не забыть: «Потрогать грудь, не промахнуться мимо, не бояться крови», и для успокоения сжимал в кармане пиджака украденный у меня лиф.
Я вдруг очень захотела, чтобы через неделю Тори все же не упал в грязь лицом перед супругой. Дай ей бог сообразительности надеть на брачную ночь не панталоны размером с парус, а нормальное белье.
В любом случае, когда ночной гость меня покинул, я почувствовала в душе бесконечный раздрай и уныние. А еще усталость от той грязи, которая вокруг меня скопилась в последнее время. Я себя чувствовала тем самым снобом Аластаром, которому противны я, мой образ жизни и мои клиенты.
Пусть и запоздало, но совесть во мне все же проснулась и начала мучительную грызню.
Целый час я провела в одиночестве и сигаретном дыму, рефлексируя о собственной жизни и понимая, как в ней разочаровалась.
Подобные состояния иногда находили на меня, но каждый раз я убеждала себя, что могло быть и хуже. Ведь ежедневно я балансировала на опасной грани, где могла единожды оступиться, и мой секрет будет раскрыт.
И каждый раз я выкарабкивалась из этого состояния, говоря себе, что, когда все закончится, начну новую жизнь. Тем более первые шаги к ней я уже совершила.
Я затушила недокуренную сигарету и притащила с чердака тубусы со своими чертежами и расчетами.
Вот моя отрада, та самая, которая заставляла жить и двигаться дальше. То, к чему я тяготела всей душой и стремилась воплотить в жизнь.
Чертеж первого в истории летательного аппарата без магии, на паровом двигателе. Название проекту я еще не придумала, но регулярно продолжала над ним работу.
Я не зря ночи напролет проводила в школьной библиотеке, самостоятельно изучая математические и физические науки. Механику и динамику пришлось осваивать также самой.
Инженерия оказалась сложнейшей наукой, но по опыту создателей первых машин я научилась черчению, старательно выводила формулы, ошибалась, исправляла, перепроверяла.
А еще иногда захаживала в местный университет. Разумеется, Марджери бы не позволила мне обучаться в Панемском технологическом, но никто не запрещал милой леди иногда заходить на кампус, якобы к своему молодому человеку, и как бы невзначай заводить разговоры с профессорами.
За три года я успела завести дружбу с двумя почетными академиками. Мой лепет они воспринимали с улыбкой и не раз отвечали на волнующие вопросы, будучи уверенными, что общаются с глуповатой мечтательной девой.
Вот и сегодня, взглянув в очередной раз на свое незавершенную схему, поняла: мне нужны их советы. Без них никак не обойтись. Расчеты не сходились.
Собравшись, я выпорхнула на улицу. Вышла в город и, поймав паровой дилижанс, громко крикнула вознице:
– В Панемский технологический.
Мужчина в темно-сером сюртуке понимающе кивнул и без разговоров вывернул руль на соседнюю улицу. Мне оставалось лишь удобнее расположиться на прохладных сиденьях и разглядывать улицу просыпающейся столицы.
А через полчаса я расслабленно прогуливалась по университетскому парку, выискивая взглядом знакомые лица.
Полуденное солнышко уже начинало припекать, поэтому в попытке от него скрыться раскрыла кружевной светлый зонт.
– Леди Торани, – послышался знакомый оклик сзади. – Вы ли это?
Узнав голос, я радостно развернулась навстречу.
– Профессор Стормгольд. Рада вас видеть.
По дорожке парка ко мне спешил седой академик. Он опирался на старинную трость, но так торопился меня побыстрее догнать, что в его движениях невольно проскальзывала былая молодецкая удаль. Не желая утруждать старика, я сама поспешила ему навстречу.
Профессор озарил меня доброй улыбкой, а очки-половинки ярко блеснули в полуденном солнце.
– Давно вас не было видно. Мы с моим коллегой Лингштамом уже переживали, вдруг вы расстались со своим молодым человеком и теперь никогда не почтите нас своим светлым ликом.
Я невольно заулыбалась.
Все эти милые и добрые комплименты от старичков мне действительно льстили, тем более что джентльмены старой закалки, вероятно, были единственными, кто общался со мной, не ища интимного подтекста. Единственной страстью стариков была наука, я же приятно скрашивала их время незатейливой беседой.
– Ну что вы, профессор. – Я подхватил старика под руку, помогая ему идти. Он ведь уже пожилой, далеко за девяносто. – Я надеюсь еще долгое время навещать вас и этот университет.
– Завидую вашему молодому человеку, леди Торани. Будь я на его месте, давно бы женился на вас и не позволил гулять с другими мужчинами, пускай и престарелыми.
Я расплылась в новой улыбке. Все это было так мило, что я едва не забыла, зачем пришла.
– А где же профессор Лингштам? – поинтересовалась я.
– Вот-вот закончит вести пары, – отозвался энергичный академик. – Мы можем встретить его у второго корпуса.
– Разумеется, – согласилась с ним я.
Мы прошли по парковой дорожке, обсуждая невинные темы и свежие сплетни в обществе, а я в очередной раз испытала угрызения совести за ложь милому дедушке. Академик, как и его друг, искренне верил, что я дочь кофейного магната с юга Страны, а в столице живу у тетушки. Надеюсь, они никогда не узнают правду, она их слишком разочарует.
Едва по кампусу раздался звонок, объявляющий окончание занятий, толпы студентов вывалились на улицу из университетских зданий. Каждый спешил кто куда, подчиняясь всеобщей суете. Мы же дождались, когда на пороге старинного здания появится Лингштам, и направились к нему.
Профессор был лет на десять моложе своего коллеги Стормгольда, но при этом выглядел не менее старым и умудренным опытом. Седые волосы и тонкая бородка придавали его лицу черты настоящего интеллигента.
– Леди Торани, – обрадовался он и галантно поцеловал ручку. – Рад приветствовать.
Я присела в легком реверансе. Столь милая старомодность заставляла меня восхищаться манерами этих людей. Как жаль, что молодость от них ушла. Наше поколение многое потеряет с уходом таких представителей человечества.
Втроем мы вернулись обратно в парк, по пути зайдя в студенческую столовую и прикупив хлеба для голубей. В глубине парка нас уже ожидала давно примеченная лавочка, где мы всегда садились и кормили птиц, обсуждая научные статьи и новости.
