Диана Соул
Академия Пяти Домов
Глава 5
Рэкшор
Сегодняшнее утро порадовало тучами, затянувшими все небо. Я вышел из дома, выделенного мне академией, и окинул взглядом скромненькое жилище – не чета моему особняку в столице. Но его пришлось оставить на попечение экономки. Ездить каждый день по три часа из центра города на окраину, где стояло учебное заведение, никакого терпения не хватит.
Впрочем, я не жаловался.
Никогда не любил компании и был максимально самодостаточен в плане общения с кем-либо, поэтому этот домишко на территории замка, стоящий особняком даже от остальных домов преподавателей, меня полностью устраивал.
Путь до залы поступления я преодолел быстро и без всяких лишних метаний. Мысль о том, что со вчерашней крысой я встречусь нескоро, меня радовала и огорчала одновременно – все же «нескоро» не означает «никогда».
Артемиус четко озвучил свою позицию: минимум четыре раза в месяц я буду вести у нее предмет.
И если первые часы после этого разговора я бесился, рвал и метал, хотел ехать во дворец к отцу, выяснять причины такого отношения к себе и чего-то требовать, то потом меня отпустило.
Любые недовольства с моей стороны будут восприняты как проявление детскости. А раз я большой мальчик, то разбираться со своими проблемами буду сам.
Стоило этой мысли улечься в голове, как еще больше полегчало.
На этом фоне и сегодняшний экзамен прошел как по маслу.
Я был образцом идеального поведения.
Комиссия понабрала в академию три десятка разномастных представителей Домов, которым раньше сюда был путь заказан: Шерстоуны, Виргарды, Артедосы, Дерги. А я кивал и соглашался.
Да пожалуйста. Мне не жалко.
Артемиус одобрительно улыбался в мою сторону, а мысленно подсчитывал пополненный взятками кошелек.
Декану огневиков тоже перепало. Он все же выцепил себе двух симпатичных абитуриенточек-кошечек, в голове которых царило перекати-поле, зато в карманах их семей звенело золото.
Да я ж не против.
Только Мефиста старалась отбирать к себе тех, кто и в самом деле того мало-мальски заслуживал.
К полудню мы освободились, а я направился в свой кабинет – нужно было тщательно изучить дела новичков.
– Лорд Рэкшор, – окликнула меня профессор Мефиста.
Я обернулся, вопросительно глядя на нее.
– Хотела с вами проконсультироваться, – начала она, догоняя.
– По поводу? – спросил, потому что до этого она никогда ко мне не обращалась.
Наши сферы деятельности были слишком различны. Ну где я, а где ее травы и зелья?
– Давайте продолжим в кабинете. Дело весьма деликатное, но уверена, для вас интересное.
Кивнул, заинтересовавшись.
Рье Элеонора Мефиста Гелиос была не из тех, кто стал бы отвлекать меня без повода. Во всей академии она являлась, пожалуй, единственной, к кому я относился с должным уважением и пиететом. Может, все дело было в схожести наших характеров – строгость во всем. Мефиста, как и я, была нелюдима, чаще предпочитая общество растений, нежели человеческое.
А еще я точно не знал ее возраста. Несмотря на полноту тела, выглядела она молодо. Причем всегда: что в годы моего обучения, что сейчас. За десятилетия на ее лице не появилось ни одной морщинки. В высших кругах знати ходили слухи, что она владеет секретами молодильных снадобий; но делиться ими даже с лекарями профессор не спешила, предпочитая продавать зелья на сторону и иметь тем самым дополнительный заработок. Ничего противозаконного.
Конечно, можно было бы влезть ей в голову, вытащить оттуда знания, но особого смысла в этом ни я, ни другие менталисты не видели. Опять же этическая сторона вопроса…
– Так о чем вы хотели побеседовать? – спросил я, заходя за ней в кабинет, в котором оказался впервые.
Помещение походило на аптекарский склад: тут было прохладнее, чем в остальном замке, шторы плотно закрыты, на полках банки с неизвестным содержимым, развешанные пучки засушенных трав и мимолетный запах цветов.
– У вас тут целая лаборатория, – заметил я.
– Специфика профессии, – отозвалась она, садясь за стол, на котором из-за склада мензурок и колб оставалось совсем немного свободного места. – У кого-то бумажная работа, у меня вот такая.
Она небрежно обвела кабинет рукой и указала мне на свободное кресло.
– Я хотела поговорить о Габриэль Вокс.
При упоминании крысы меня невольно передернуло.
– Слушаю, – выдавил я.
– Вчера, прогуливаясь по саду в целях сбора материала, я наткнулась на ее палатку, разбитую посреди ценнейших трав. Это возмутило меня до глубины души, но девушка утверждала, что не в курсе, для чего используют эти растения.
– А что за травы?
– Лунная рожь, – голос Мефисты негодовал. – Она только начинает всходить, и тем не менее трава крайне опасна. При должной обработке ее используют для изготовления нескольких смертельных ядов.
– Хм… – задумался я, но мозг бывшего безопасника сработал вообще в другом направлении: – А почему эта рожь растет в общем доступе?
Мефиста всплеснула руками:
– А где ж ей еще расти? Там идеальное место: редкий баланс солнечного и лунного света для идеального урожая, в теплицах такого не достичь. Впрочем, вы правы, рьен Рэкшор, и я вполне отдавала себе отчет, что девчонка могла там оказаться случайно. Те, кто замышляют зло, нашли бы лунную рожь и не разбивая в ней палатку.
– Тогда в чем проблема? – спросил я. – Вы ведь не только этим обеспокоены?
– Именно так. Я слышала, как Габриэль Вокс с кем-то разговаривала, но она всячески это отрицает. А еще, когда я заглянула внутрь ее импровизированного жилья, обнаружила, что все внутри раскурочено, а вещи разорваны. Девчонка свалила все на енотов, но в моем саду никогда не было и нет вредителей подобного рода. Я тщательно слежу за этим, всюду расставлены ловушки и отпугиватели. Енот в саду – крах урожаю.
Я хищно прищурился: так и знал, что у этой оборотницы рыльце в пушку. Не бывает честных крыс.
– Та-а-ак, – протянул я. – А от меня вы что хотите?
– Проследите за ней! – даже удивилась моему вопросу Элеонора. – Вы же менталист, в конце концов. Прочтите мысли. Я не хочу проблем на своем факультете. Если она что-то задумала, я бы не хотела, чтобы потом судачили, что это я вскормила знаниями потенциально опасный для общества элемент.
– Так, может, стоит рассказать об этом Артемиусу? – предложил я. – Думаю, он должен знать о происшедшем.
– Артемиус занят подсчетом взяток, – фыркнула Мефиста. – Нет, вы не подумайте, лорд Рэкшор. Я совершенно не против, если на моем факультете будут учиться талантливые маги из разных Домов. Я стараюсь быть максимально справедливой в их отношении, хоть и воспитана иначе. Но лучше перестраховаться. В конце концов, вдруг и в самом деле в палатку забрел енот. Охранные чары за лето могли ослабнуть…
– Вы проверьте на всякий случай, – настоятельно рекомендовал я. – После модиста Алмура, который шил одежду всей высшей знати королевства, а на деле чинил революцию и был менталистом, равным по силе королю, я уже ничему не удивлюсь. Даже енотам, бегающим по саду.
– Понимаю, но вы все же проверьте девушку, – попросила профессор. – Чего вам стоит? Прочитайте как следует – так и мне спокойнее, и вам.
Я неопределенно кивнул. Не подавать же виду, что к этой Габриэль я даже на милю приближаться не хочу из-за запаха, которым та буквально пропитана. Лучше подослать кого-то из менталистов-старшекурсников в качестве выпускной дипломной работы – от желающих отбоя не будет.
– Вот и славно, – хлопнула в ладоши Элеонора. – Она как раз скоро сюда явится.
– Что? – воскликнул я, невольно привстав.
– А что такое? – удивилась женщина. – Она же живет в палатке у ворот – я не могу допускать подобное для студентки своего факультета. Еще вчера я сказала ей зайти ко мне, чтобы решить вопрос с общежитием. Так что это идеальный момент для вас, чтобы хорошенько ее проверить раньше, чем она начнет обучаться. Согласны, рьен Рэкшор?
Я мрачно кивнул – а куда было деваться, и хоть я в корне не согласен, но выдавать слабость или даже, рурк его возьми, страх из-за медовой девчонки не собирался.
– Я ваша должница, рьен Рэкшор, – обрадовалась Мефиста. – Вы буквально спасаете мою шкуру от потенциальных неприятностей. Тогда ждем. Думаю, она скоро явится.
Мефиста говорила еще о чем-то, а меня волновала единственная мысль: можно ли научиться дышать про запас.
То, что у меня проблемы с нахождением рядом с этой девчонкой, было очевидно, но нужно было успокоиться.
Не выдавать же себя из-за такой мелочи. В конце концов меня вдруг озарила гениальная мысль: дело не в самой крысе, а в ее старой одежде, которой много лет. Если не получится избавиться от Габриэль сегодня на законных основаниях, нужно просто отмыть оборотницу и выбросить ее гардероб. Плевое дело!
Эти мысли воодушевили ровно до момента, пока в кабинет не постучались.
Еще прежде чем Габриэль Вокс вошла, я ощутил ее запах.
Да что ж это такое?
У меня в родне никогда не было оборотней, так откуда это чуткое обоняние, настроенное исключительно на запах волшебного меда? В одно мгновение захотелось стать простывшим и самым больным на свете человеком, чтобы через забитый нос не ощущать даже отголоска этого сладкого цветочного аромата, от которого по телу шли мурашки.
Увидев меня, крыска замерла.
Застыла, как лань перед тигром, и даже голову в плечи втянула.
Ага, значит, боится.
Боится – значит уважает или скрывает что-то важное.
Я хорошенько сосредоточился, чтобы прочесть все мысли до последней в этой чудесной головке, но… пшик.
Ничего!
Не в ее голове, а во мне.
Ноль магии, словно кто-то невидимый перекрыл поток моих сил.
Я не то что не мог прочесть девчонку, пока та разговаривала с Мефистой, я не мог вообще ничего. Даже простенькая манипуляция сдвинуть карандаш со стола на расстоянии не удалась.
Краем уха, будто через плотную подушку, я слышал, как профессор выделяла девчонке комнату в общежитии.
– Не подумайте, что я предвзята к вам, Габриэль, – звучал голос Мефисты, – но ничего лучше на текущий момент нет. Еще год назад мы не планировали расширять набор студентов, поэтому количество благоустроенных комнат строго ограничено, и сейчас нам приходится в срочном порядке переоборудовать другие помещения.
– Чулан – не самое худшее, что могло со мной случиться, – улыбнулась девчонка.
– Это не совсем чулан, – будто оправдывалась женщина. – Там есть окна и две кровати для вас и вашей будущей соседки; проблема, скорее, в плесени и крысах… О, простите, я не это имела в виду.
– Все нормально, – все так же, не прекращая улыбаться от уха до уха, отвечала Габриэль. – Я рада и такому раскладу. Крыса крысу никогда не тронет – я уверена, что найду общий язык со своими дальними сородичами. А против плесени есть отличные средства, я умею их варить.
Кажется, последнее напугало Мефисту – та округлила глаза и замотала головой.
– Категорически настаиваю: никаких самостоятельных экспериментов. Я попрошу коменданта общежития решить проблемы с сыростью в ближайшее время.
– Благодарю вас, – Габриэль чуть потупилась, будто огорчилась, что ей запретили расправиться с плесенью самостоятельно.
– Если ни у кого больше нет вопросов, вы можете быть свободны, рье Вокс, – резюмировала Мефиста и посмотрела на меня. – Рьен Рэкшор? Вы ничего не хотите сказать?
Я будто очнулся от дремы.
– Нет, – произнес я. – Никаких вопросов.
Габриэль странно посмотрела на меня, и улыбка сползла с ее лица.
Нет, с ней точно что-то было не так. Только понять самостоятельно, что именно, я не мог. Магия напрочь отказывала.
– Тогда я отпускаю рье. – И Мефиста скомандовала: – Можете идти.
Девчонка с радостью припустила к двери, но, еще не добравшись до выхода, остановилась.
– У меня есть вопрос, – тихо произнесла она, и даже без способностей менталиста стало ясно, что ей неловко.
Она бросила короткий взгляд на меня и опустила голову еще ниже. Потопталась на месте.
– Хотя нет, я лучше пойду, – тут же обронила крыска и потянулась к дверной ручке.
– Что за вопрос? – остановила ее Мефиста.
Габриэль еще раз скосила на меня взгляд.
– Простите, пожалуйста, просто при мужчине неприлично такое обсуждать.
У меня нервно дернулись веко и правый уголок губ. Не от улыбки, а потому, что я был готов поклясться: Габриэль Вокс стрельнула в меня глазками.
Она психопатка?
– Не думаю, что вам стоит воспринимать рьена Рэкшора как мужчину, – ответила Мефиста. – Он ваш преподаватель, а в этом деле нет половых принадлежностей. Звание учителя священно.
– И все же нет. Простите. – Габриэль поспешила ретироваться, но ее догнал уже мой голос.
Право, даже любопытно стало, с чего вдруг так застеснялась оборотница, варившая приворотное на вступительном экзамене. Это должно быть что-то сверхвызывающее, иначе этот наглый алый румянец сейчас не гулял бы по ее щекам.
– Говорите уже, – приказным тоном произнес я. – Не ломайте комедию. В конце концов, я могу и мысли ваши прочесть.
Ага, если бы. Но девчонка про это не знает, да и мне стало любопытно увидеть реакцию.
У крысы расширились глаза в неподдельном ужасе. Ага! Попалась!
Ну почти. Что-то она все же скрывала – узнать бы что…
– Платье! Одежда! – выпалила она громче, чем того требовали приличия, и тут же ойкнула: – Простите… Я просто хотела сказать, что моя одежда повреждена, а вы, рье Мефиста, вчера сказали, чтобы я решила эту проблему самостоятельно, но боюсь, мне не по карману нанять даже самого дешевого представителя Дома швецов. Может, мне положена хотя бы небольшая стипендия?
Мефиста рассмеялась.
Даже я от удивления вскинул бровь – Элеонора редко проявляла такие яркие эмоции.
– Милая, – строгим тоном произнесла она. – Не садись академии на шею раньше, чем тебя сам кто-то на нее посадит. Мы и так обеспечиваем вас проживанием и едой, остальное – не наши проблемы. Мы не благотворительная организация. Если есть трудности с деньгами, устройтесь на подработку.
От ее слов Габриэль густо залилась краской. Кивнув, девчонка буркнула что-то про понимание ситуации и сбежала за дверь. А вот запах меда продолжал витать в воздухе.
Но все же я облегченно выдохнул.
– Лорд Рэкшор? – вопросительно глянула на меня Мефиста. – Ну что? Вам удалось что-нибудь узнать? Я могу не опасаться этой девушки? Сами видите, она очень странная.
– Спишем все на ее провинциальное происхождение, – собравшись с мыслями, ответил я. – Она невоспитанна, и этим все сказано. В остальном я ничего не нашел.
– Слава руркам, – провозгласила Мефиста, удовлетворенная моим ответом.
А ведь я даже не соврал: магия во мне исчезла, и только сейчас капля за каплей возвращалась вновь.
Все повторилось в точности как вчера. Девчонка рядом – магии нет.
Совпадение ли? Очень хотелось в это верить, но с недавних пор я совершенно не верил в случайности.
Все дело было в запахе меда, в этом я даже не сомневался, а значит, нужно было с ним разобраться.
Что там хотела Габриэль Вокс? Новое платье?
Я криво усмехнулся.
Будет ей новое шмотье – зрела у меня на этот счет одна мыслишка.
Артемиус окажется в восторге. Он же хотел, чтобы я поддержал новые веяния в обществе.
Да будет так!
Глава 6
Габриэль
Я ощущала себя контрабандистом.
Одно дело – перевозить феечку в дилижансе, где никому из попутчиков и дела нет, что ты прячешь в чемодане и по карманам. В наших краях у всех свои тайны, и каждый уважающий себя человек привык не лезть к другим. А то можно и гномьей киркой по лбу получить.
Но вот перетаскивать Миртл в академию – совершенно иначе по ощущениям.
Нужно было пройти по коридорам мимо десятков кабинетов, познакомиться с комендантом общежития, милейшим старичком из Дома Греф по имени Валентин, спуститься в подвал под его бдительным взглядом и, пока он отпирает каморку, без умолку трещать, потому что сидящая в кармане Миртл чихала уже в третий раз.
– Что, аллергия? – сочувственно спросил комендант. – Это все пыль. Но ты не переживай, я мигом от нее избавлюсь. Эти стены мне как дети…
Он по-отцовски похлопал каменную кладку, а мне вмиг вспомнились слухи, которые доносились до наших отдаленных мест про представителей Дома Греф.
Домовые – это не просто идеальный содержатель дома, это и есть сам дом. Выражение, что у стен есть глаза и уши, не на ровном месте родилось.
Из-за этого я еще больше переживала.
А вот Миртл была непозволительно спокойна, ее не волновали даже менталисты, которых в академии было пруд пруди. Неважно, что мои мысли могли прочесть, и тогда все пропало.
– Меньше паники, – утверждала она, пока я собирала остатки наших вещей. – Не было еще такого менталиста, который бы прочел фею.
– Много ты знаешь… – бурчала я.
Еще в кабинете у Мефисты я едва не поседела, когда самодовольный блондинчик пригрозил залезть в мою голову. Я все же не фея, у меня защиты нет.
И вот теперь я стояла в выделенной мне комнатушке и осматривалась.
Мефиста не преуменьшила, когда сказала, что мое новое жилье «так себе». Голые каменные стены, сырость, окошки размером с форточку и те на уровне земли.
Я подошла к ним ближе, выглядывая наружу.
Пейзаж за окном был унылейшим: лысая трава, зачахшая без солнышка, кривые деревца – все это дополнилось возгласом Миртл.
– Мрак! – резюмировала она. – Ощущаю себя в склепе. Пчих!
– Привыкай, – ответила я, стараясь запихнуть феечку обратно в карман. – Ты что, не слышала? Комендант принадлежит Дому Греф. Сиди тихо.
– И не подумаю. – Она впилась в мой палец своими крохотными ноготками и выпорхнула наружу. – Хоть Греф, хоть гном. Плевать.
– Но ведь услышит же. – Я покосилась на каменные стены. – Ты же в курсе, на что способны домовые…
– Главное, они не в курсе моих… – феечка оскалилась и перелетела на одну из двух свободных кроватей. – Да уж, на перине тоже сэкономили.
– И какие же у тебя способности? – поинтересовалась я. – Я что-то тоже не в теме, хотя знаю тебя уже не первый год. Фигурное витание над цветочками? Повышенный надой нектара?
Миртл фыркнула и закинула ногу на ногу.
– Знаешь, почему нас признали существами повышенной опасности? – тихо спросила она.
– Потому что, когда вы роитесь, то сносите все на своем пути. Говорят, с прошлого роения прошло сто пятьдесят лет, тогда вы уничтожили почти весь урожай овса на континенте.
– Какая катастрофа… – зевнула Миртл. – Овса у них не было… Ужас-то какой! А вот то, что магия почти у всех пропала, умолчали. Засекретили, сволочи. А нас в Предгорье сослали, на самый нелюдимый клочок континента. Пустили миф, что мы теплолюбивые и можем жить только на юге. А на деле что? Я разве мерзну?
– В смысле магии не было? – Я впервые про это слышала. – Я тебя много лет знаю и все же оборачиваюсь.
– Это физиология. – Феечка принялась глубокомысленно разглядывать свои коготки, словно примеряясь: наточить их посильнее или и так сойдет. – Вот кто в Предгорье живет: оборотни, гномы, феи, стихийники – наша магия природная, живая. А все эти домовые, артефакторы, менталисты – они противоестественны своими вмешательствами. Вот разве наши предки жили в домах с удобствами? А залезали без спросу друг другу в головы? Творили предметы, изменяя другие?
– Ну, допустим, нет, – задумчиво кивнула я.
– Вот и я о том же. Есть магия природная, а есть как у них – насильственная над естественным ходом вещей. Вот такая рядом с феями не работает. Мы как магический обнулятор: там, где фея, ничего работать не будет. Как тебе такое, Габриэль?
Я сощурилась в неверии.
– И про это никто не знает? – нахмурилась я.
– Почему никто? Я же тебе рассказала. – Миртл зевнула. – Наверняка еще кто-то в курсе – профессора какие-нибудь старые, но им необязательно знать, что в академии теперь живет фея. Мне прабабка рассказывала, что среди менталистов даже ввели запрет на употребление нашего меда. Еще триста лет назад они его ели на завтрак, обед и ужин – он увеличивал силу, пока побочку не обнаружили. Если пережрать, – фейка пакостно хихикнула, – способности исчезают. Представляешь? Хоп, был менталист, а стал пустышкой. Поэтому они и боятся нас, и держат подальше от больших городов.
– Ну я же не ты, – не могла не заметить я. – Мне по академии перемещаться – кто угодно прочтет.
– А кто свалился в пять лет в чан с медом? – напомнила Миртл неприятное обстоятельство из моего детства – собственно, тогда мы и познакомились. Я после того случая три недели провела без сознания. – Ты его тогда так нахлебалась, что он у тебя до сих пор по венам пульсирует. Спорим, все эти мозгокопатели об тебя зубы сотрут?
– Даже проверять не хочу, – мрачно пробурчала я, потому что звучало это как вызов для этих самых мозгокопателей.
Взломай головушку одной никчемной крыске – чем не тренировка для способностей.
– Опять же, я сюда не вредить приехала, – продолжала Миртл. – Я просто хочу нормальной жизни в обществе. Радиус моего «отрубательного» эффекта небольшой, как раз хватит на эту комнатку, чтобы никакие стены за нами не подглядывали. Так что расслабься, Габриэль…
– К нам вообще-то подселят соседку, – напомнила я, скашивая взгляд на вторую кровать. – Ей тоже предложим расслабиться?
– Решим проблемы по мере их поступления, – спокойно ответила фея. – Так что бояться совершенно нечего.
– Как же у тебя все просто, – вздохнула я, понимая, что легко точно не будет.
С такими подругами и врагов не надо.
Вот чует мое сердечко, вляпаемся мы, как пить дать вляпаемся.
Рэкшор
– Какая еще академическая форма? – Артемиус смотрел на меня непонимающе. – Что еще за безумная идея? У нас нет на это финансирования.
– Я готов лично проспонсировать нововведение в качестве подтверждения моей лояльности, – улыбнулся я. – Вы же хотели, чтобы я перевоспитался. Так вот, я даже активно включаюсь в процесс. Сами посудите: социальное неравенство, с которым все так активно принялись бороться, это не только система Домов. Это и финансовая пропасть между высшей знатью и обычными гражданами. Достаточно выйти в коридор академии, чтобы это понять: у одних одежда стоимостью тысячи льинов, а у других обноски, которыми только полы протирать. Мы должны уравнять наших студентов.
– Это не уравнение, – протестовал ректор. – Это унижение представителей Домов Вивьерн и других. Обрядить всех в одинаковую одежду!
– Вы зашорены, – осклабился я, припоминая одну из фраз, которую еще недавно применяли в мой адрес. – Если хотим равенства, нужно начинать с малого. Хотя бы с формы. Вот взгляните. Я уже вызывал своего личного портного, чтобы тот накидал эскизы.
Положив на стол ректора с десяток листов, на которых красовались наброски будущей формы, я принялся ждать.
– Идея, конечно, неплохая, вашему отцу наверняка придется по вкусу, – перебирая модели, произнес Артемиус. – Но что это, мешки для перевозки репы?
– Это плащи, платья, брюки, рубахи… – принялся перечислять я. – Я специально попросил модиста не изобретать сложный крой. Форма должна быть простой, без излишков, чтобы изготовить ее в кратчайшие сроки. Никаких вытачек, декольте, рукавов с фонариками и прочих красивостей, подчеркивающих половые признаки. Все строго. Я даже разработал цветовую дифференциацию для факультетов. Зеленые – природники… Красные – огневики…
– Оставим серый, – мрачно перебил Артемиус. – Выравнивать так выравнивать. Преподавателей тоже переоденем?
Тут я задумался: если это та небольшая плата за то, чтобы у одной крысы не осталось даже упоминания о запахе меда на одежде, я согласен.
– На ваше усмотрение, – миролюбиво заметил я. – Так что? Вы одобряете?
Старик задумался…
И думал так громко, что грех было не прочесть: Артемиус хотел откатов… У этого прохвоста все измерялось золотом.
Значит, дадим то, что он хочет.
– Впрочем, заказ на пошив можем отдать любому модисту по вашему усмотрению, господин Артемиус. Наверняка у вас на примете есть знакомые специалисты. Я оплачу любой выставленный счет.
* * *
Уходил я из кабинета ректора, потирая руки от удовлетворения. Мне не было жалко денег: зачем жалеть то, чего у тебя в избытке настолько, что не потратить за целую жизнь.
Куда важнее было мое душевное равновесие.
Не испортила настроение даже сетка расписания занятий, выданная мне Артемиусом напоследок. Там я обнаружил, что в первый же учебный день меня ждет пара у первокурсников Мефисты, а значит, и встреча с Габриэль.
Но с учетом новых обстоятельств к этому я был готов отнестись как к эксперименту…
Через пару часов в мой кабинет постучалась секретарь ректора, принесшая счет из банка.
Я несколько раз пересчитал количество нулей в сумме, хмыкнул, осознавая наглость Артемиуса, но плюнул и подписал.
– Когда изготовят? – спросил у секретаря.
Она была женщиной пожилой, но опытной; на мгновение призадумавшись, та ответила:
– За ночь обещали сшить, целый цех швей будет трудиться над заказом.
– Превосходно, – удовлетворился я ответом, но уже через полчаса узнал, что форму шьют не профессиональные модисты, а второкурсники нашей же академии с факультета артефактологии и преображения вещей, которые уже успели приехать к началу учебного года…
Артемиус мастерски минимизировал все издержки, пообещав студентам поставить один зачет за бессонную ночь.
Я еще раз вспомнил сумму, подписанную в чеке. Интересно, сколько из нее осядет в личном кармане Артемиуса и декана артефакторов, ведь сие безобразие явно творилось и с его согласия.
Оставалось только с ужасом представить, что нашьют юные дарования. Наверняка среди всего потока все же было два-три человека, кто специализировался на тканях и одежде, но остальные-то явно ни ниток, ни иголок в руках не держали.
Впрочем, мне-то чего расстраиваться, не мне же это носить.
