Диана Рымарь
Мой любимый генеральный

Глава 5. Запертая

Алина

– Дим? – робко спрашиваю, встав у закрытой двери. – Дим, открой…

Но он не открывает.

Более того, с лестничной клетки слышатся удаляющиеся шаги.

Он вправду запер меня и ключи забрал.

– Дима! – кричу что есть силы.

Очень надеюсь на его благоразумие, но, по ходу дела, нет его совсем, потому что он не возвращается.

М-да… Это что, его ответ на мое желание развестись? Обалдеть не встать.

Двадцать первый век на дворе. Женщины сейчас не бесправные существа, чтобы с нами так обращаться. Нормальный такой поступок, мужской. Хочешь уйти? А я тебя дома запру. Вот только пожизненно он держать меня в квартире не сможет. И к тому же если он думает, что я буду его спокойно тут ждать, то он сильно заблуждается.

Ух, я буквально киплю гневом, но…

Но делать-то что?

Хожу по квартире туда-сюда, думаю, что предпринять.

А предпринять-то и нечего!

Вскрыть дверь без замка я не могу, да и живем мы на девятом этаже, с балкона не спустишься.

МЧС мне, что ли, вызвать?

Представляю этот гениальный диалог с диспетчером: «Здравствуйте, меня запер муж, помогите открыть дверь, пожалуйста!»

Что они сделают? Как все нормальные люди, посоветуют: дождитесь его, и все дела. Тем более что уже вечер, и порядочным девушкам вроде как положено быть дома.

Я, конечно, могу объяснить им свою ситуацию, вот только она у меня не критическая. Я тут не горю, не умираю, поводов снимать дверь с петель у них нет. К тому же я уверена, что у них есть более важные дела, чем спасать непутевую меня.

Выхожу на балкон, пыхчу расстройством, соображаю, что же делать.

И вдруг чувствую отвратительный запах сигарет. Прямо тошнотворный.

Оборачиваюсь – так и есть.

Наш сосед, участковый, как обычно чуть не вываливается из балкона, дымит как паровоз. Наверное, он так делает, чтобы ему в квартире сильно не воняло, а то, что другим будет вонять – то без разницы. И ведь не пожалуешься на него, потому что сам служит в органах.

О-о, наш сосед участковый!

Мое настроение резко идет на взлет.

Вот кто мне поможет. Он дядька хмурый, но вполне адекватный.

– Александр Семенович, – зову его.

– Привет, Алина, – машет он мне.

Наши застекленные балконы прилегают друг к другу. Боже, не благослови тех, кто проектировал этот дом, но сейчас мне это на руку. Когда я переехала к Диме, сразу повесила на стекло шторку, чтобы соседу было хотя бы не видно, что творится на нашем балконе. Теперь же спешу к этой самой шторке, отодвигаю, машу участковому рукой.

– Александр Семенович, можно я к вам перелезу? – прошу его.

Он тушит сигарету, разводит руками, интересуется с хмурым видом:

– На кой черт?

– Мне очень надо! – прошу его. – Муж запер, а я хочу уйти…

– Ключей, что ли, нет? – так же хмуро интересуется он.

– Забрал, – развожу руками я.

А потом возвращаюсь в спальню, прихватываю с собой дорожную сумку, показываю ему.

– Надо! – говорю с нажимом. – Очень-очень! Помогите, пожалуйста.

– Бьет, что ли? – хмурит он лоб.

– Не-а, изменяет. – На последнем слове я невольно всхлипываю.

– Бабы, бабы… – тянет он.

Однако кивает и куда-то уходит.

Уже через минуту возвращается и говорит:

– Я человечку позвонил, сейчас придет. Ты в прихожей жди.

– А зачем? – интересуюсь с глупым видом.

– Что непонятного? Без ключа откроет, – пожимает участковый плечами. – Через балкон не вариант, только стекла бить, потом не хочу заморачиваться вставлять. Иди пока подготовься.

Я, мягко говоря, удивлена.

А впрочем… Если кому и иметь знакомства с теми, кто умеет вскрывать замки, так это участковому. По долгу службы, так сказать, обязан знать, кто на районе чем промышляет.

Подхватываю многострадальную сумку, спешу в прихожую.

Жду…

Чуда.

Сердце гулко колотится в груди, отсчитывает секунды, минуты… Только бы Димка не явился обратно домой до того, как я успею отсюда исчезнуть.

И… Чудо случается ровно через пятнадцать минут.

– Эта дверь, товарищ начальник? – слышится чей-то сиплый голос.

– Ага, – отвечает участковый. – Сможешь вскрыть?

– Отчего же не смочь…

Последняя фраза очень успокаивает и вместе с тем настораживает. Вот тебе и надежный замок, который Дима установил.

Я с надеждой замираю у двери, жду, жду…

Скрип отмычки в замке бьет по нервам, но примерно через минуту я слышу волшебный щелчок. Опа – и я свободна!

А теперь вопрос на миллион. Идти-то мне куда?

Глава 6. Как птица в полете

Алина

Я иду по улице, не разбирая дороги.

Хочется убраться подальше от нашего с Димой дома…

Удивительно, как быстро я привыкла тому, что живу там, что мне не нужно беспокоиться о съеме жилья, что я в тепле, уюте, безопасности, еще и любима.

А теперь что?

Ни денег у меня, ни жилья, ни работы, ни вообще ничего. Зато целая сумка вещей, притом тяжелая.

И что? Куда мне? Обратно в деревню к бабушке? А я не хочу! Я не для того оттуда уезжала, поступала, укреплялась в городе, чтобы в двадцать четыре года вернуться с понурой головой.

К тому же мне очень уж не хочется воплощать в жизнь бабушкино предсказание: «Еще вернешься, поджав хвост. Где родился, там и сгодился!»

Бабушка у меня, мягко говоря, человек своеобразный. Тяжелый, как российский танк. С соответствующей дальностью боя и фатальным уроном.

Так что обратно я не поеду, и все тут. Кому охота оказаться перед танком? По собственному желанию я уж точно ни-ни.

Но делать-то что-то надо.

А впрочем, я ведь не единственная на всем белом свете, кто остался без мужа, жилья, денег и работы. Без уверенности в завтрашнем дне, безопасной гавани, без… Любви, чтоб ее…

Все потому, что кое-кто посчитал нормальным изменять мне в нашей же квартире, в нашей же спальне.

Как только представляю себе эту Анжелу с Димой, грудь сжимается в приступе невыносимой боли. Боль дикая, невероятная, она грозит поглотить меня всю. Если продолжу думать об этом, разрыдаюсь прямо на улице.

– Так, выкинь его из головы! – тихонько приказываю себе.

Сейчас не время распускать нюни, ой не время.

Мне тут грозит ночь на лавочке под чужим подъездом. Холодная декабрьская ночь к тому же. Мне совершенно точно не до нытья о муже.

Потом. Позже. Завтра…

С каждым шагом сумка все тяжелеет и тяжелеет. Скоро я совсем устану. А куда иду – непонятно. Сворачиваю в незнакомый сквер, устраиваюсь на лавочке.

Для начала решить бы вопрос с ночлегом, а то на карте целых триста пятьдесят рублей – все, что осталось от Диминого щедрого пожертвования на такси.

Начинаю с обзвона подруг, коих за год жизни с Димой у меня сильно уменьшилось.

Задача простая – найти ночлег вкупе с дружеским плечом, на которое можно хоть ненадолго опереться. А если там еще и жилетка найдется, то и поплакать, – но это в идеале.

Удивительно, но найти у кого можно переночевать оказывается далеко не просто.

Кто-то уехал из города, кто-то дико занят, к кому-то нагрянули родственники или жутко злая соседка. По десятому кругу объясняю, так, мол, и так, ушла от мужа, ситуация патовая. Но люди не горят желанием помочь.

Неужели у меня нет настоящих подруг? Похоже, что нет, если так рассудить.

Очень неприятное открытие.

Раньше были, а теперь вот не очень. А ничего удивительного, что их не осталось. Ведь последний год я только и делала, что кроила из себя идеальную жену. Старалась соответствовать Диминым стандартам, а он в это время…

Так, стоп, помним поговорку. Грустить-переживать – это потом.

Я поглаживаю деревянную поверхность лавочки. Она холодная, слегка шероховатая. Мне тут спать, что ли? Ну нет!

Я уже представляю самодовольную физиономию мужа, если так и не найду никаких вариантов и придется идти к нему на поклон.

Вся такая гордая ушла неизвестно куда и вернулась? Он вдоволь надо мной посмеется, я в этом даже не сомневаюсь. И ноги об меня вытрет знатно.

Но я ведь не тряпка, чтобы об меня вытирали ноги!

И тут вдруг звонит телефон.

На экране показывается имя бывшей однокурсницы Артюшиной Светланы. Мы немного дружили в университете, но вот уже больше года не общались. Поэтому я, мягко говоря, удивлена ее звонку.

Тяну в трубку:

– Алло.

– Алинка! – Она явно счастлива меня слышать. – Я так рада, что дозвонилась. Слушай, это какой-то трындец, ни до кого не дозвонишься, никакая свинья не поможет…

– А то, – хмыкаю, едва сдержав всхлип.

Еще вчера я была бы с ней в корне не согласна, а теперь – очень даже.

– Люди какие-то черствые стали, неотзывчивые, – продолжает разоряться Светлана.

– В точку! – соглашаюсь с ней.

– Но ты ведь не такая, – она резко меняет пластинку. – Ты ведь у нас очень отзывчивая, широкой души человек…

Понимаю, что разговор сворачивает совсем не туда, напрягаюсь, спрашиваю:

– Свет, что случилось?

– Мне нужно одолжение, сущая безделица. Ты не могла бы приглядеть за моей собакой? Совсем недолго! Всего месяц.

Вот это да! Что называется, с места в карьер.

Эта просьба будет покруче моей – чтобы пустили хоть на одну ночь. За мной по крайней мере приглядывать не надо.

– Понимаешь, тут какая ситуация, – начинает тараторить Светлана. – Меня Масик позвал в Питер на месяц, ему надо по работе, ну и берет меня с собой, потому что жить без меня не может. А там разводные мосты, романтика, Новый год… В общем, отказать я не могу, потому что хочу вернуться из этой поездки с бриллиантом на безымянном пальце. Но и своего мальчика Микки я взять с собой не могу, потому что, видите ли, в том крутом отеле, куда он меня везет, с животными нельзя. Совсем оборзели, скоты!

– Ты же говорила, у тебя собака, а теперь какой-то мальчик… – я запутываюсь в ее истории.

– Микки, мой мальчик, лови фоточку, – отвечает она.

И вправду присылает селфи с маленькой длинношерстной псиной.

– Это йоркширский терьер, – поясняет Света. – Мне его подарил прошлый Масик, прикинь, купил аж за полторы тысячи баксов. Ну не могу же я его в приют… Звоню подругам, а все заняты, всем не до меня. Вот я и вспомнила про тебя. Ты же у нас одна из самых ответственных личностей, которую я знаю. Ты же такая обязательная, на тебя всегда можно положиться.

Ага, это все про меня.

Я всегда была гиперответственная. В университете староста группы, организационная работа на мне. К тому же всегда считала, что человек обязан сдерживать все обещания, которые дал. На работе также скрупулезно выполняла все-все, что на меня взваливали, пока шарики за ролики не заходили. И в семейной жизни тоже изо всех сил пыталась быть достойным партнером.

А в результате что?

В результате лишилась работы, мое якобы ценное экономическое образование на фиг никому не сдалось, а муж вообще меня не любит!

Зато Светка, не сдавшая самостоятельно ни единой сессии, живет припеваючи. Собаки у нее по полторы штуки баксов, квартиры Масики снимают, еще и в Питер зовут.

Так-то…

Впрочем, Светка в моих несчастьях не виновата уж точно.

– Что, совсем некого попросить помочь, что ты вспомнила про меня? – грустно усмехаюсь, ведь понятно, что в другом случае не звонила бы.

– Совсем! – отрезает Светлана. – Все козы, ни одна не согласилась. Подруги, называется.

Я вздыхаю, объясняю ей свою ситуацию:

– Свет, у меня тут проблемы личного характера. Я от мужа ушла, мне сейчас вот буквально ночевать негде, так что я…

– Ой, супер! – вдруг пищит в трубку она.

Я обалдеваю. Нормальная такая реакция на чужое горе. Сочувствие через край.

И тут Светка продолжает:

– Ой, Алинка, а ты можешь у меня пожить месяц? Тебе же все равно негде. Тогда вообще шоколадно будет. У меня Микки такой придирчивый, один быть вообще не любит. Приезжай, обговорим!

Офигеть…

– Свет, ты серьезно? – на мои глаза накатываются слезы.

– Конечно, – отвечает она. – А что? Мне Масик на полгода все оплатил, чего пропадать добру. Вызывай тачку и прикатывай, жду!

А все-таки иногда это полезно – быть ответственной личностью…

Глава 7. Женщины ее мужа

Дмитрий

Бабы дуры.

Все как одна! Сколько раз в этом убеждался, и сегодня в очередной раз выпал шанс столкнуться с этим очевидным фактом.

Одна селфи клепает в спальне у женатого мужика, другая треплет языком, как помелом, а третья на все это ведется!

В результате виноват у них кто? Я, разумеется. Потому что у баб всегда мужик виноват.

Нет, с этим надо что-то делать, надо ломать тупые стереотипы.

Правильно я сделал, что запер Алинку дома. Мучает ли меня совесть? Ага, ага, прям измучился весь. Ей полезно посидеть-поразмыслить, авось в себя придет, курица. Ишь ты, разводиться она собралась.

Это ж надо удумать такое!

Фигу ей с маслом, а не развод.

Я что, зря ее весь год муштровал-воспитывал? Она стала практически идеальная. Больше, когда не надо, не вякает, делает, что скажу. Тут, конечно, еще играет роль разница в возрасте, она моложе меня на семь лет, поэтому воспринимает соответственно – как неоспоримый авторитет. Именно так жена и должна воспринимать мужа.

Нет, развода не дам, и точка.

А девкам мозги подкручу как надо, чтобы больше мою Алинку не троллили.

Заперев жену дома, я выхожу из подъезда.

Морщусь от противного ветра, достаю телефон.

Первым делом звоню Анжелке, разговор у меня с ней будет серьезный.

– Привет, милый, – чирикает она в трубку. – Я скучала…

– Фото удали! – резко на нее рявкаю.

– Какое фото? – наигранно удивляется она. – Я не понимаю, о чем ты.

– Серьезно не понимаешь? – Я близок к тому, чтобы наведаться к ней и надавать по шеям. Останавливает лишь то, что она живет у черта на рогах. – Хочешь, чтобы я принял серьезные меры по твоему успокоению? Я могу! Потом не жалуйся…

– Что ты злишься, Димочка, это была просто шутка, – она издает глупый смешок.

Шутка, ептель. Из-за таких вот шуток мне сегодня вынесли мозг! Шутница, стендаперша тут нашлась… Аж трясет от подобной человеческой глупости. Или наглости, тут как посмотреть.

– Удали, сказал, – продолжаю строго. – И больше не смей выставлять ничего подобного. Иначе я солью шефу инфу, что ты даешь клиентам скидки за откаты, усекла? Будешь иметь бледный вид!

– Дурак, что ли? – фырчит она. – Я ж тебе по секрету…

Не слушаю ее, рявкаю:

– Немедленно удаляй!

На этом я вешаю трубку.

Открываю ее аккаунт, проверяю, выполнила ли требование. Пост с ее селфи действительно исчезает.

Можно выдохнуть, один вопрос решил.

Но он не единственный, есть и другое дело, которое требует моего непосредственного вмешательства. Важное!

Одну язву нейтрализовал, теперь на очереди другая.

Зовут Ленкой Лавровой. Заклятая подружка моей жены, по совместительству моя постоянная любовница. Я на ней в свое время не женился ввиду выраженной сучности характера, но оставил, так сказать, для тела.

Просил же не общаться! И одну, и вторую просил под разными предлогами, а толку. Ненормально это, когда жена и любовница дружат? Чирикают по телефону день через день.

Моя-то, понятно, клуша, которая не в состоянии видеть дальше собственного носа. Кстати, очень мне нравится в ней это качество. Но Ленке-то это на кой черт? Хотя теперь понятно зачем. Отношения мои гробить! Сука завистливая.

Я подъезжаю к дому Лавровой, паркуюсь возле ее подъезда, подхожу к двери, звоню в домофон.

– Да, – отвечает она почти сразу.

– Открывай. – Даже не представляюсь, незачем.

Я единственный мужик, кто к ней ходит.

Раздается звук разблокировки двери подъезда, и я прохожу, поднимаюсь на нужный этаж.

Мне даже не приходится звонить в дверь, Ленка открывает сразу.

Вскользь отмечаю, что она в полной боевой. Физиономию намалевала, светлые локоны уложила, ее пышную грудь облегает кружевной халат. Он достаточно короткий, до середины бедер, а бедра у Ленки круглые, объемистые.

Еще вчера я бы, наверное, облизнулся.

Люблю пышные фигуры, но чтобы при форме. Чтобы было за что подержаться и одновременно талия. У Ленки все именно так. Впрочем, как и у Алинки.

– Что, получил от жены звездюлей? – Любовница даже не скрывает злорадной улыбки.

Строго на нее смотрю.

Лишний раз про себя отмечаю – тварь все сделала специально, чтобы Алинка со мной поссорилась.

Ленка отступает, приглашает меня в квартиру.

Когда оказываюсь в прихожей, уже не сдерживаюсь, рычу на нее:

– Ты совсем охренела?

– Это ты охренел, Вишняков! Изменяешь мне с этой Анжелой…

Вот оно что… Приревновала меня. А я ей в верности не клялся. Я, между прочим, женат, так что по умолчанию верен быть даже не собираюсь.

– Что с того? – продолжаю грозно. – Я сплю с кем хочу, у нас изначально с тобой такой договор. Или забыла?

– Смотри. – Она показывает мне экран мобильного.

На нем имя моей жены. Она названивает Ленке прямо сейчас.

Вот я долдон. Надо было забрать у Алинки телефон! Начала обзвон подруг, небось жалуется на меня всем подряд. Я думал, она умнее, не станет выносить сор из избы. Но, по ходу дела, я слишком хорошего о ней мнения.

– Сбрось. Напиши ей, что занята, – командую.

– А я занята? – она игриво на меня смотрит.

Знаю, чего хочет, нимфоманка чертова. Дмитрия младшего ей подавай, и без штанов.

Вот только мне после такой подлости не сексом с ней хочется заниматься, а придушить.

Моя жена сама бы ни за что не додумалась проверять аккаунты коллег, это она надоумила и пост скинула.

– Я запрещаю тебе общаться с моей женой, – отрезаю строго. – Иначе я заставлю тебя вернуть все до последнего рубля, что вложил в ремонт твоей квартиры. Хочешь?

– Фи, как грубо, – тянет, Ленка, наморщив нос. – Не боишься, Вишняков, что я тебе еще сильнее напакостить могу?

– Я предупредил! – рявкаю зло. – Будешь ляпать своим ядовитым языком, пожалеешь…

– Накажешь меня? – Она, кажется, ничуть не боится. – Жестко?

Скрежещу зубами.

С ней невозможно общаться, все переведет на секс!

– Все, Ленка, ты меня достала. Не хочешь по-нормальному, значит конец. Больше мне не звони.

С этими словами я поворачиваюсь к двери.

Однако стоит мне шагнуть за порог, как она начинает голосить:

– Димочка, не уходи, я больше не буду, честно-честно!

Не будет она. Сначала нагадит прямо на голову, а потом спохватывается…

Вот только она – не жена, чтобы трепать мне нервы.

Бросаю на нее злой взгляд и молча ухожу.

Хватит с меня этих баб, надоели хуже горькой редьки. Ноги моей больше у Ленки не будет. Оно и правильно – давно пора было с ней порвать, обрыдла уже.

Сейчас мне лучше сконцентрироваться на жене.

Эх, сделал бы ей вовремя ребенка, сейчас бы никаких проблем не имел! Тогда она даже не заикнулась бы про развод. Куда бы она с ребенком намылилась? Разве что в соседнюю комнату, благо их в квартире две.

Но с лялькой не вышло, как ни старались.

Проверить бы Алинку… Я-то здоров как бык, так что стопроцентно дело в ней. Я бы и отправил ее в клинику проверяться, но эти врачи – сплошные денежные пылесосы, к ним только подойди. Зарплата у меня нормальная, как никак начальник отдела продаж, но не миллионы, конечно. Денег не печатаю.

Однако хочешь не хочешь, придется потратиться. Приду домой, так и скажу ей, что готов финансировать. Пусть проверяется, и будем всерьез делать ляльку.

Мне тридцать один – пора уже заиметь хоть одного ребенка в самом деле.

Пусть Алинка только попробует после такого предложения заартачиться, смету все ее протесты одним взглядом. Я что, мало для нее сделал, в конце концов? Сколько содержал, сколько сил и нервов на нее потратил. Жена она мне или кто? Вышла замуж – все, теперь пусть не рыпается. Я предательниц не терплю. А требовать развода после первой кочки – как по мне, предательство и есть.

По-скотски это – сразу чемоданы собирать.

Пусть уж как-то переживет фото Анжелки в нашей спальне, не конец света. Тем более что фото уже удалено, так что не к чему придраться. Считай, невиновен, амнистия.

Через полчаса я уже у двери в родную квартиру.

С розами.

С цветами оно будет сподручнее договориться, так?

Так и скажу ей: «Давай забудем, начнем с чистого листа».

Прислушиваюсь, что там происходит, не слышно ли звуков битья посуды или еще чего такого. Но в квартире тишина.

Впрочем, Алинка не из тех, кто бьет посуду и истерит из-за всякой ерунды, она разумная. А раз разумная, должна понимать, что ей без меня не прожить, так? С ее-то навыками в поисках работы, точнее их отсутствием.

Сую ключ в замочную скважину, отмыкаю дверь. Снова прислушиваюсь, хочу угадать, что делает, но в квартире ни звука.

Уже не таясь, захожу в прихожую.

– Алина, – зову ее.

Кто бы ответил.

Молчок.

Прохожу в квартиру хмурый дальше некуда. Тут какой был бардак, такой и остался.

Прекрасно понимаю, с каким лицом жена меня встретит. Зареванная и с надутыми губами.

Здец, как же мне дороги эти дешевые манипуляции… Губы надуть, посмотреть, как на последнего подонка. Ненавижу такое! На хрена женщины так делают? Собственную значимость так подчеркивают, что ли? Тут святой взбесится.

Уже и цветы ей дарить не хочется. А все же держу розы наготове, пока обхожу квартиру.

Однако Алинки нет ни в гостиной, ни в спальне, ни на кухне, ни даже в ванной.

Стою посреди квартиры, осматриваюсь. Чешу лоб и чувствую себя при этом последним придурком.

Она через замочную скважину просочилась, что ли?

– Алина! – ору громко.

Эта игра в прятки меня совсем не забавляет.

Вправду спряталась? Другого варианта нет, ведь я не дебил, дубликат ключей тоже забрал, а другого в квартире не было.

Через балкон улизнуть она также не могла. Ведь не ведьма, чтобы улететь на метле.

Однако я снова зачем-то выхожу на балкон, как идиот осматриваю небольшое помещение, даже заглядываю в шкаф, что стоит сбоку. Вот только Алинка с ее телесами сюда точно не поместилась бы.

В этот момент чую запах сигаретного дыма, подмечаю, что штора на окне между нашим и соседским балконом почему-то отодвинута.

Оттуда мне машет наш сосед, участковый.

– Алинку свою ищешь? – усмехается он. – Упорхнула птичка, можешь не искать…

На этой славной ноте у меня начинает дергаться левое веко.

Птичка, мать вашу, куриного племени.

Ох, я кому-то перья повыщипываю!