Диана Рымарь
Лиза мне в паспорт
Глава 6. Хлеб с орехами всему голова
Тот же день:
16:05
Влад
Подъезжаю к родительскому дому на рекордной скорости. Вылетаю из джипа и бегу внутрь. Лизка уже стопроцентно тут, она очень пунктуальная, а я, как обычно, задерживаюсь из-за форс-мажорных обстоятельств. Ведь хотел появиться раньше, чтобы нормально ее встретить, представить. Встретил…
Долбаный гаишник появился словно из ниоткуда и начал махать своей палкой, а потом еще и от денег отказывался. Споры, штраф и куча убитого времени, в результате я в мыле, а Лиза, наверное, в шоке от того, что пришлось знакомиться с родителями самой.
– Всем привет! – залетаю в столовую, где уже восседает мое семейство.
– Мама, папа, Артём! – всем киваю. – А где Лиза?
Отец разводит руками:
– Ждем-с, не изволит быть вовремя…
– Для девушки пятнадцатиминутное опоздание – вообще не опоздание! – машет рукой мама. – Может быть, она в пробке?
– В воскресенье? – усмехается Артём.
– А чего ты лыбу давишь? – тут же осаживаю братца. – Я вообще-то сейчас тоже задержался, причем совершенно не по своей вине…
Тут я, конечно, лукавлю, виноват еще как – превысил и знатно, но братцу об этом знать не обязательно. Еще научится плохому, а батя с меня потом три шкуры сдерет. Я, может, и первенец, зато Артём – любимчик. Я – мамин, Артём – папин, и ничего тут не поделаешь.
– Я сейчас, – ухожу в туалет вымыть руки и заодно звоню Лизе.
Набираю ее номер раз, другой, третий, и всё молчок.
Поднимаюсь на второй этаж, выглядываю в окно, там подъездная часть дороги как на ладони. Пусто, точнее, ни одной машины так и не увидел. Снова звоню Лизе и уже начинаю волноваться.
– Бать, я вот думаю, может, быстро скататься домой? – спрашиваю, возвращаясь в столовую.
– Чтобы мы ждали вас еще два часа? – хмурит брови глава семейства Чаадаевых.
– Я волнуюсь, – честно признаюсь.
После случая с Лизиным похищением я вообще жутко переживаю, если не могу до нее дозвониться. Появился у меня такой пунктик.
– Сыночек, зачем ехать самому? Сейчас пошлю Валеру! Садись, отдыхай, – кивает мне отец и уходит отдать распоряжение.
Возвращается довольно быстро.
– Если она дома, водитель ее привезет, но она, наверное, в пути?
– Так, мне мясца, да побольше! – Артём тянется к блюду с уткой по-пекински.
– Не сметь трогать! – мамуля хлопает его по руке. – Пока Лизонька не приедет, никто к главному блюду не прикасается!
– Мария, я думаю, она не обидится, да и остынет… – настаивает батя.
– Что, такой голодный? – тут же сменяет гнев на милость она. – Давай тарелку, тебе положу! Владик, тебе тоже?
– Пока Лиза не приедет, я есть не буду!
Но рука сама тянется к блюду со свежевыпеченным хлебом. Он даже еще немного теплый и совершенно потрясающе пахнет. Отламываю кусочек, отправляю в рот.
– У нас теперь пекут хлеб? – удивляюсь.
– Евдокия вызвала сегодня нового повара… – поясняет мама.
– Ясно… – моя рука сама тянется за новым кусочком.
– Новый повар – во! – Артём направляет вверх большой палец. – Мам, давай оставим на работе ее!
– Чем тебе не угодила наша Зоя? С малых лет ешь ее еду, и такая черная неблагодарность! – шикает она на него.
Артём затыкается, глядит себе в тарелку.
А я тихонько у него интересуюсь:
– Что там с новым поваром?
– Она така-а-ая… Улет вообще! – шепчет он.
Беру новый кусок хлеба, старательно разжевываю, на язык попадает кусочек ореха. Я вдруг понимаю, почему из-за этого хлеба подсознательно так напрягся. Уж больно вкус знаком и приятен.
– Пойду-ка я познакомлюсь с новым поваром! – заявляю семейству.
– Зачем, сыночек? – хмурит брови мама.
– Что-то мне подсказывает, что надо…
Отец с матерью пожимают плечами, а Артём смотрит на меня как на предателя.
– Влад, даже не думай! Если что, я ее уже забил!
– Или я тебя забью, если моя догадка окажется верной! – шиплю на него строго.
– Владик, что такое? – пытается остановить меня мама, но я ее уже не слушаю.
Иду прямиком на кухню, и, конечно же, узнаю в новом поваре мою Кареглазку.
«Брателла залип на мою девушку… Мило, ядрен багет!»
Лиза видит меня, радуется, машет рукой. Еле сдерживаюсь, чтобы не покрутить пальцем у виска. Подхожу и грубо интересуюсь:
– Ты какого черта здесь делаешь?! Тебя вообще-то все ждут!
От моего резкого тона помощницы спешат удрать из кухни, да так шустро это делают, аж пятки сверкают. Лиза же предсказуемо бледнеет и начинает лепетать в оправдание:
– Твоя мама приказала сделать десерт…
– Моя мама приказала?! Что за бред! А ну пошли!
Хватаю ее под локоть и веду прямиком в столовую. Представляю семье:
– Знакомьтесь, моя Лиза! Готовит на вашей кухне!
– Ничего себе! – охает Артём и на глазах грустнеет.
– Мам, – поворачиваюсь к ней, – Лиза утверждает, что ты заставила ее ваять десерт!
Она всплескивает руками:
– Простите, но как же я могла вас заставить что-то делать, если я вас впервые вижу!
– А разве твоя мама не Евдокия Петровна? – тянет меня за рукав Лиза.
– Ах, Евдокия? – усмехаюсь. – Ну, куда же без нее…
Извечная домомучительница Чаадаевых, заправляет здесь всем железной рукой.
– Сейчас я ее позову… – говорит мама.
Евдокия является через пару минут.
– Елизавета, а почему ты не на кухне? – строго спрашивает она.
– Елизавета не на кухне, потому что ей там нечего делать! Зачем ты вообще ее туда отправила?! – возмущаюсь громко.
– Влад, у них повар ногу сломал, я не против помочь… – поясняет Кареглазка.
– Лиза! – цыкаю на нее. – Евдокия, с каких это пор у нас гостей заставляют работать на кухне?!
– Я… подождите! Я вызывала повара из агентства по найму «Маркиз», и я спросила эту девушку, из «Маркиза» ли она!
– Я работаю в кафе «Маркиз», – виновато поджимает губы Лиза.
– Это что же получается? Обед нам готовила твоя девушка?! – всплескивает руками моя мамуля. – Вот это номер! Считай, экзамен на хозяйственность сдан на пятерку! А я всегда считала, что женщина должна уметь готовить хотя бы чуть-чуть… – Потом она поворачивается к домработнице и продолжает гораздо более резким тоном: – Евдокия, позаботьтесь, чтобы остальное было приготовлено без участия нашей гостьи и отныне следите, кому вы что приказываете! Вы бы ее еще полы мыть заставили, право слово…
– Лизочка, пойдемте, – тут же берет ее под руку мой отец и отодвигает стул рядом со мной. – Должен заметить, вы очень вкусно готовите!
– Прямо удивительно! – вторит ему мать и тоже садится за стол. – Вы по профессии повар?
– Нет, просто люблю готовить…
– Но это профессиональная работа! – подмечает мама.
– Научили в приемной семье, – улыбается Лиза.
И тут ей от маменьки прилетает новый вопрос:
– Лизонька, вы – сирота?
– Не совсем…
– Что значит «не совсем»? – невольно хмурюсь.
– Мой отец жив, но он лишен родительских прав… – честно отвечает она.
– Какой-нибудь алкаш, да? – спрашивает Артём.
«Надо же, а братец весь в меня, тоже умеет зачтено ляпать не к месту!» – почти горжусь, хотя меня уже некоторое время не покидает желание его придушить.
– Не совсем… – снова отвечает Лиза и отчего-то резко грустнеет.
Глава 7. Горох
Тогда же:
Лиза
– Лизонька, почему твоего отца лишили родительских прав? – вдруг спрашивает у меня Мария Олеговна, мать Влада.
Этот вопрос словно бьет хлыстом, такой он болезненный.
И ведь сама во всем виновата, никто за язык не тянул, могла смолчать. Тем не менее не смолчала. Теперь уже каждый член семьи Чаадаевых поворачивается в мою сторону и ждет ответа, а я не знаю, что им сказать.
«Дебилка и мямля…» – тут же воскресает в моей голове образ некогда любимого отца. Он и правда был любим, пока была жива мама, а потом испытывать к нему это чувство стало просто невозможно.
Тут же начинают ныть колени, и я непроизвольно прикрываю их руками. Это фантомная боль, у меня не осталось никаких видимых травм с тех времен. Но стоит вспомнить последние два месяца жизни с отцом, как ноги начинают ныть с такой силой, что хочется забиться в уголок и рыдать.
Я словно проваливаюсь в яму воспоминаний и ежусь от боли, к сожалению, на тот момент совсем не фантомной. Последний год моей жизни с отцом был самым ужасным. Кажется, с тех пор, как мне стукнуло двенадцать и у меня начала расти грудь, он меня возненавидел даже больше прежнего, если это вообще возможно. Злоба исходила от него волнами. Он придирался ко всему, абсолютно ко всему, что бы я ни делала, а учитывая, какой неуклюжей я становилась в его присутствии из-за нервов, долго ждать повода для наказания было не нужно.
Затрещина, ремень, стояние в углу – всё это и много больше довольно часто практиковалось в нашем доме. Но в один прекрасный день он прочитал где-то статью о волшебной пользе гороха.
«Это лучший способ корректировать поведение самого непослушного чада. Ребенок вам потом спасибо скажет!» – цитировал мне статью отец.
Как же я ненавидела автора этой проклятущей статьи! Какие только пытки ему не выдумывала! Очень надеюсь, что его тоже ставили на горох и он часами изнывал от боли и бессилия. Как по мне, нет на свете более ужасного наказания. Его не заслуживает даже самый непослушный ребенок на свете.
Еще тогда, будучи подростком, я для себя решила – ни за что не буду так наказывать своего ребенка! Как бы ни повернулась жизнь, сумею его защитить от подобной жестокости. Костьми лягу, но не позволю никому его обижать – и сама ни за что не обижу.
Стояние на горохе в первые полчаса – ад, вторые полчаса – кромешный ад, третьи полчаса – все пытки ада вместе взятые. Во время этого жуткого наказания у меня тряслось всё, сводило каждую мышцу, пот лился градом, а больно было так, что хотелось рыдать в голос, но рыдать-то как раз было нельзя, за это добавлялось время. Отец лично проверял, правильно ли я стою. С садистским выражением лица сидел в стороне и следил за тем, как я страдаю, а мне хотелось орать: «За что, папа? За что?!» Я до сих пор не понимаю, почему он так надо мной издевался.
И всё же первое стояние на горохе – цветочки по сравнению со вторым. Тогда ты уже знаешь, что тебя ждет, понимаешь, как тебе будет больно и паршиво, знаешь, как долго потом будут болеть ноги, сходить синяки. А самое ужасное – прошлые ведь еще не зажили! Прошло слишком мало дней…
Я умирала в том гороховом углу, а потом выла от боли в своей комнате. Пытки продолжались не одну неделю, пока однажды на физкультуре мои колени не заметил учитель. Он спросил меня, как я получила такие ужасные синяки, а я возьми да признайся. Отец угрожал жуткой расправой, говорить было нельзя, но я не смогла промолчать.
Тот день стал для меня началом новой жизни. Потом детдом, приемная семья, жизнь практически без боли. И уже одно это казалось мне прекрасным.
Но вопрос «почему моего отца лишили родительских прав» всегда выбивал меня из колеи. Я до конца жизни не забуду те гороховые недели, хотя именно из-за них я наконец обрела некое подобие свободы. Не знаю, что бы со мной было, останься я с ним, и не хочу знать. Тот горох до сих пор снится мне в кошмарах.
Но как я могу рассказать Чаадаевым о том, что мой биологический отец – садист? Люди свято верят в поговорку: «Яблоко от яблони недалеко падает». Сейчас, может, и пожалеют, но выводы свои сделают. Кроме того, мне не нужна их жалость, мне бы любви… хоть немножко!
Не хочу, не могу, не буду говорить…
Их семья словно сошла с обложки журнала. Мать Влада – красивейшая женщина, несмотря на то, что ей должно быть за сорок. Мягкие черты лица и почти ни одной морщинки, идеальный макияж, всё еще стройная фигура, элегантная одежда, прическа – волосок к волоску. Она полна достоинства и будто светится изнутри. Отец мне понравился еще со дня знакомства. Он кажется умным, надежным и на первый взгляд совсем не жестоким. Брат… ну, он просто еще очень юн. Сам же Влад… Я его так сильно люблю, что от этой любви всё внутри меня дрожит и сжимается.
Вроде бы Чаадаевы меня даже нормально принимают… И тут я выдам им такое!
Кому нужен этот уродливый кусок моего детства? Как они на меня посмотрят после таких откровений?
Мне больно вспоминать, а рассказывать будет во сто крат больнее.
И я молчу, врать им не могу, потому что это было бы нечестно, поэтому просто молчу, а Влад с каждой секундой мрачнеет всё больше.
– Что ты набросилась на нее с такими вопросами, Мария! – приходит мне на выручку отец Влада. – Мы еще даже не пообедали, а ты хочешь, чтобы девочка рассказала тебе всю свою биографию…
– Да-да, чего это я… – тут же соглашается она.
Дальше они говорят о чем угодно, только не обо мне, позволяют тихонько сидеть в уголке и вопросов больше не задают.
Глава 8. Мама
Тогда же:
Влад
Нас выходит провожать вся семья.
– Точно не хотите взять с собой пирог? Или домашнее печенье? – спрашивает мама с улыбкой.
– Нет, у нас этого добра благодаря Лизе много… – качаю головой.
Замечаю, как моя Кареглазка при этом немного ободряется, начинает улыбаться.
«Раньше не могла, что ли?!» – бурчу про себя.
– Пойдем. – Веду ее к машине, а родители с братом возвращаются в дом.
Уже подойдя к джипу, вдруг вспоминаю, что забыл мобильник в столовой.
– Жди меня!
Включаю для Лизы печку, радио и возвращаюсь в дом.
Когда подхожу к столовой, слышу напряженные голоса родителей и замираю.
– Девушка должна быть хороша не только на кухне! – говорит мать с нажимом. – А она и двух слов связать не может…
– Ну переволновался человек, – отвечает батя, – поставь себя на ее место! Вот немножко лучше ее узнаем, и всё пойдет как по маслу…
– По какому маслу! – тут же перебивает его она. – Владик – умный, развитый, эрудированный парень! Радом с ним не место какой-то там тетёхе! Пусть она хоть триста раз хорошо готовит, в конце концов, повар на что?
– Мария, ты слишком строго судишь…
– Это я еще недосуживаю! – стоит на своем маменька.
Дальше слушать не хочу, вваливаюсь в гостиную.
– То-то я смотрю, мне икается… А если бы я с Лизой вернулся? Обязательно ее обсуждать?
– Сыночек, мы не хотели ее обидеть… – всплескивает руками мама.
– Ты только что назвала мою девушку тетёхой!
– Владик, но ведь она двух слов связать не могла!
И правда не смогла… тут мне противопоставить нечего. Сидела весь вечер молчком, как будто в рот воды набрала. Только улыбалась – и то изредка.
«Эх, Лиза, Лиза, произвела впечатление…»
– Всё, я ушел, можете дальше обсуждать мои отношения… – хмуро бросаю.
– Сыночек, ты что, обиделся? – наконец доходит до мамули.
Она пытается еще что-то сказать, но я не слушаю, выхожу в коридор.
Тогда же:
Лиза
Буквально кожей чувствую недовольство Влада. Вроде бы выходил из машины почти нормальным, а возвращается пыхтящим, как закипающий чайник.
– Лиз, объясни по-человечески, как можно было забыть дома и ключи, и телефон! Бошку свою ты дома не забыла, нет? – возмущается он, заводя машину. – Ну честное слово, ты как что-нибудь отчебучишь!
– Владик, не злись, пожалуйста, я не специально… – тихо пытаюсь его успокоить.
– Конечно, не специально! Специально так не сделаешь… Это-то и бесит, Лиза, что не специально! Я же просил без косяков, неужели так трудно было постараться, а? Спланировать заранее, подготовиться…
– Я готовилась… – отвечаю и почти сразу затыкаюсь.
Сейчас не лучшее время для оправданий.
От резкого тона Влада очень хочется съежиться в комочек и перелезть на заднее сиденье или хотя бы закрыться руками, но я, конечно же, этого не делаю. Да и Великан прав, нагоняй заслужен.
– Как, скажи мне, как можно было не понять, что перед тобой домработница, а не моя мать!
– Но я ведь не знала, как ее зовут…
– Я тебе как-то говорил про Евдокию! Помнишь? Ну можно ж догадаться…
Тут воспоминаю, что да, действительно разок называл при мне это имя, когда думал, что она для него готовит, а не я. Но в моей памяти оно почему-то не отложилось.
– И потом, просил же не вести себя как прислуга!
Последним он меня буквально прибивает к креслу. Старалась, старалась, думала, что помогаю, а в результате – прислуга.
Сижу ни жива ни мертва и изо всех сил пытаюсь не разреветься, а он всё продолжает кипеть. К концу нашего бесконечного пути домой я уже даже боюсь громко вздохнуть. Когда выходим из машины, Великан худо-бедно успокаивается, но молчание длится недолго.
Мы заходим в квартиру, он помогает мне снять куртку и с таким презрением оглядывает мои джинсы, будто они с помойки.
– Ты специально купила платье, трудно было надеть его на работу? Пришла, как чучело…
Тут у меня падает челюсть.
«Он считает меня чучелом?»
Стою в прихожей, совершенно обомлевшая, глотаю ртом воздух и никак не могу прийти в себя.
Он мгновенно читает мои эмоции и начинает возмущаться еще громче:
– Ты еще обидься! На правду, между прочим, не обижаются!
«Чучело и есть…»
Мой биологический папаша частенько прохаживался по моей внешности. И это всегда было особенно обидно.
– Еще давай разревись мне тут! – продолжает кипеть Влад.
– Я… мне… у нас закончился кориандр! Пойду куплю… – говорю первое, что приходит на ум.
– Ядрен багет, какой кориандр, за каким фигом он тебе сдался?!
Я не отвечаю, выхватываю из рук Влада куртку и спешу вон из квартиры.
Не дожидаюсь лифта, бегу вниз, смахивая с щек слезы.
«Ишь ты какой… Чучело нашел…»
Если бы сам забыл ключи от дома, поди, чучелом бы себя не считал. И про своих родителей ему наверняка рассказывать не стыдно, не то что мне.
А какие у него замечательные родители… Не только папа, но и мама тоже! Такая мама ни за что не позволит обидеть свое дитя, как коршун за Владом следит. Будь у меня такая мама, я бы, может, тоже другой выросла. Может быть, была бы разговорчивей, не забывала ключей дома, хотя со мной это случилось сегодня впервые за много лет.
Будь у меня мама, я бы прибежала сейчас к ней, уткнулась лицом ей в плечо и разрыдалась в голос. Я ужасно ее люблю, до сих пор по ней скучаю и периодически мечтаю, чтобы она не ходила на ту проклятую реку девять лет назад. Пусть бы жила, пусть бы была со мной, ведь она мне так нужна, хоть я уже не ребенок! Всегда будет нужна, сколько бы лет мне ни было…
В этот самый момент замечаю, как пялюсь на одинокую женщину, стоящую по ту сторону улицы. Расстояние между нами не слишком большое, поэтому я могу ее разглядеть. Она настолько похожа на мою маму, что даже страшно. Те же каштановые волосы, тот же овал лица, глаза. Она – это я десять-пятнадцать лет спустя.
Я знаю, что мы с мамой как под копирку. Помню, отец говорил: «Ты не имеешь права быть так на нее похожей!» Я запомнила ее как раз такой: молодой и красивой. Она не постарела ни на день… И именно поэтому стоящая по другую сторону улицы женщина не может быть ею, ведь с тех пор, как мамы не стало, прошло девять лет! Останься она живой, должна бы была постареть, как-то измениться. Но нет! Она вылитая копия!..
Жмурюсь, мотаю головой, снова открываю глаза, но вопреки моим ожиданиям женщина не исчезает. Всё же меня не покидает чувство, что это просто глюк…
Но глюк уверенно машет мне рукой, глюк меня узнает и громко кричит:
– Лиза! Лизонька!
– Мама?
И я шагаю на дорогу, даже не потрудившись глянуть по сторонам. Просто иду, ведомая провидением…
Глава 9. Нервный Великан
Тогда же:
Влад
– Какой в жопу кориандр… – с силой стучу ладонью по двери.
Лиза с такой скоростью выскочила из квартиры, что я даже сообразить ничего не успел.
– Кориандр, тоже мне…
Просто не хотела меня слушать, вот и сбежала, только фига с два у нее это получится. Достаю телефон, набираю ее номер и слышу бодрую трель на кухне.
«Точно, она ж его сегодня дома забыла…»
И сейчас, конечно, не догадалась прихватить.
Выглядываю в окно гостиной, откуда виден подъезд. Конечно, она вряд ли услышит, если позову, седьмой этаж все-таки. Бежать за ней на улицу тоже решительно неохота. Набегался за сегодня, хватит.
Всё равно высматриваю маленькую фигурку, чтобы хоть проводить взглядом, вижу ее на почти безлюдной улице. Она поворачивается к противоположной стороне дороги и вдруг шагает прямо на проезжую часть, хотя до пешеходного перехода каких-то десять метров. По дороге тем временем несется черный джип.
В памяти всплывает сцена из фильма «Явление», когда люди кончали жизнь самоубийством, нанюхавшись какой-то травяной хрени. Шагали с крыш и на проезжую часть…
– Лиза! – ору что есть мочи, ведь моя красота словно черного джипа и не видит вовсе. – Лиза!
Она меня не слышит, но всё же когда машина подъезжает совсем близко, девчонка переходит на бег и умудряется ускользнуть.
– Фух! – громко выдыхаю.
Сердце бьется в груди, как ошалелое, даже руки подрагивают после увиденного.
Выбегаю в прихожую, потом вон из квартиры, несусь к лифту, а эта собака всё не едет и не едет. Решаю спуститься по лестнице. Оказавшись на улице, гляжу по сторонам, подбегаю к месту, где несколько минут назад стояла Лиза. Но ее нет…
– Лиза, едрить тебя за ногу!
«Что это сейчас было? Она правда наплевала на всё и шагнула почти под колеса машины? Совсем кукушку ветром снесло?! И куда смылась?»
Снова набираю ее номер, но почти сразу вспоминаю, что телефон по-прежнему в квартире. Лиза, скорее всего, поперлась за своим кориандром. Соблазн броситься ее искать по соседним магазинам просто огромный, но я всё же поворачиваю в сторону дома. Во-первых, не знаю, куда идти, во-вторых, вдруг она вернется сама, а квартира закрыта, ведь пустая голова ключи опять не взяла… В-третьих, до меня внезапно доходит, что я забыл надеть куртку, а на дворе зима.
Возвращаюсь в квартиру, а кровь кипит так, что, кажется, сейчас взорвется голова.
Однако всё, что мне остается, – в тихом бешенстве мерить шагами прихожую.
– Только вернись, Лизок, я тебе такое устрою…
