Диана Машкова
Обаятельная Вера
Глава 4
О письме Илье Владимировичу Вера «не вспоминала» целых три дня. Каждый раз, когда появлялся соблазн включить компьютер и проверить почту, она переключалась на повседневные дела. Их, слава богу, хватало.
Рабочая неделя начиналась у профессора института в воскресенье – ученики приходили один за другим: Вера Александровна даже обедать не успевала. Но менять расписание не хотела и не могла – именно «выходной день» обеспечивал большинству преподавателей безбедную жизнь.
Как ни удивительно это было, а за одно рабочее воскресенье педагоги добывали на репетиторствах половину своей месячной зарплаты. Поэтому и могли покупать продукты, позволяли себе время от времени новые наряды и даже бывали в консерватории, в театрах. Если бы не ученики, заработанных денег хватало бы лишь на оплату коммунальных услуг и покрытие расходов на интернет-телефон: ни телесной, ни духовной пищи труженикам образования не полагалось.
Вере жаловаться было грех. Она, помимо добытого на репетиторствах и работе почасовика в двух коммерческих вузах, получала доход еще и с квартиры Александра Ивановича. Целый год копила деньги, зарабатывая на уроках и сдавая жилье в аренду, а летом ездила в отпуск.
Свободная женщина должна иметь свои увлечения: Вера Александровна обожала путешествовать. А как иначе могла она погрузиться в языковую среду и культуру зарубежных стран, литературу которых преподавала всю жизнь? Возможность уехать летом на целый месяц в Европу, чтобы пропадать с утра до ночи в букинистических магазинах или музеях, бродить по вечернему Лондону, Берлину или Парижу, стоила любых усилий в течение года. К отсутствию роскоши и комфорта профессор института давно приучилась, а потому была довольна дешевыми гостиницами на окраине европейских столиц: лишь бы кровать была и какой-нибудь душ.
Зато с каким наслаждением она гуляла по незнакомым улочкам, садилась за шаткие столики, выставленные на улицу перед кафе, и болтала с улыбчивыми посетителями. Вера давно сомневалась, будет ли держать ее что-то в России после того, как придет время выйти на пенсию: без студентов, без института она бы лишилась корней. Если в личной жизни, – а надежд с каждым годом оставалось все меньше, – так ничего и не сложится, она собиралась продать свою квартиру (спасибо Ильнуру, переоформил на ее имя после развода), продолжить сдавать «хоромы» Александра Ивановича и уехать в Европу. При ее скромных потребностях на десять-пятнадцать лет денег должно будет хватить.
Все в размеренной жизни Веры Александровны было давно продумано и расписано. Выбивалось из графика только одно – внезапное и довольно глупое, если учесть отсутствие существенных предпосылок, влечение к Маркову.
На третьи сутки Вера сдалась: обманывать себя и делать вид, что реакция Ильи Владимировича на решительные и неразумные действия профессора Орловой ее не интересует, она больше не могла. Включила компьютер и открыла почтовый ящик.
Очередная глава от аспиранта. Сообщение от дипломницы. Спам. А это что? Неужели?!
Вера посмотрела на дату сообщения, пришедшего с адреса Маркова. Оказывается, он прислал ответ в тот же день! А она-то так долго изводила себя ожиданием: боялась узнать, что скромная ее персона вельможного Илью Владимировича совершенно не интересует. Открыв сообщение, Вера Александровна смутилась: странная у Маркова оказалась форма письменного общения. Ни обращения к адресату, ни подписи – «пришлите номер своего мобильного телефона», и все. Или так нынче принято в этой сумасшедшей Москве? Никаких реверансов. Только суть дела в целях экономии времени. Профессор вовремя вспомнила, что Илья Владимирович большую часть жизни провел не в научной, а в бизнес-среде: видимо, таков этикет людей, умеющих делать деньги и ценить каждую минуту.
Копируя манеру Маркова, Вера набрала номер своего мобильного телефона, и отправила.
Через секунду раздался звонок.
– Алло? – изумленно произнесла она в трубку.
– Вера, привет! – услышала знакомый голос и почувствовала, как подкашиваются колени. Во избежание присела на стул.
– Добрый день, – и замолчала, не зная, как продолжить: они с Марковым пока не переходили на «ты» и не договаривались забыть про отчества.
– Ты в воскресенье свободна? – разрешил Илья Владимирович сомнения Веры Александровны на тему местоимений.
– Да, – тут же согласилась она, даже не вспомнив про своих верных учеников.
– Пообедаем?
– Конечно.
– Договорились. В субботу наберу, и решим, где. Пока!
– А… – начала она задавать вопрос о времени (обедают-то люди по-разному), но запоздала. Марков уже положил трубку.
Так для Веры и осталось загадкой, планировать встречу на двенадцать или на два. А от этого зависело, скольким из постоянных кормильцев придется отказать в занятиях.
Но этот вопрос, к которому она всегда относилась с большой ответственностью, утратил вдруг важность.
Взрослая женщина, профессор и доктор наук, Вера вскочила со стула и возбужденно заметалась по комнате. К окну. Потом – к зеркалу. Вернулась к столу. «Вера, привет!» – звучал в ее голове, не переставая, голос Маркова. Такой участливый, нежный. И такой родной, словно они были знакомы сто лет.
Все-таки она ему небезразлична! Иначе стал бы он моментально звонить и приглашать на обед?
Немного успокоив разволновавшееся сердце, Вера сохранила номер Маркова в записной книжке своего телефона и стала думать о том, как теперь быть с воскресными учениками.
В девять приходит Машенька – девочка из седьмого класса английской школы. С ней все в порядке: можно успеть. В одиннадцать по расписанию Леонид – молодой бизнесмен, хозяин компании. Его никуда не сдвинешь: время у человека распределено по минутам. Если встреча с Ильей в два или в три, то с Леонидом тоже складывается удачно. А если в час? Уже не получится. Но ему в Америку через два месяца лететь, времени и так катастрофически мало! Да и деньги, которые он платит, лишними не назовешь. В два приходит Андрей – будет в этом году поступать на иняз, в четыре – Надюша, дочка приятельницы, в шесть Вера Александровна занималась с Марселем – чиновником из мэрии. И с ними со всеми придется договариваться о переносе занятий? Как же все оказалось непросто.
И все же Вера мало думала о поломанном расписании, словно превратилась вдруг в легкомысленную девчонку. Чем ближе было воскресенье, тем меньше часов, а потом и минут в день она уделяла мыслям, отвлеченным от Маркова. Илья Владимирович стал единовластным хозяином в ее голове и – Вера чувствовала – посягал еще и на сердце. Иначе бы не снился с такой настойчивостью!
Судя по вопросительным взглядам студентов и недоуменным – преподавателей, по лицу Веры Александровны теперь блуждала самая блаженная из улыбок. А ей было уже все равно: отдалась мечтам и парила средь облаков.
В субботу утром – дальше тянуть было нельзя – Вера приняла наконец решение. Обзвонила учеников – всех, без исключения, – и сообщила, что в воскресенье занятия отменяются. В конце концов, женщина она или нет? С утра не помешает попасть на маникюр, потом – к парикмахеру. Сто лет не ходила в салон: было жаль и времени, и денег. Но дальше откладывать некуда: на долгожданной встрече Вера хотела выглядеть на все сто!
Придирчиво перебрав содержимое гардероба, Вера Александровна поняла, что идти в ресторан ей решительно не в чем: костюмы, в которых вела занятия, не подходили для выхода в свет, а единственное нарядное платье выглядело слишком вычурным для обеда. Пришлось после занятий в институте бежать сломя голову в ближайший торговый центр.
Весь день она то и дело поглядывала на дисплей телефона: ведь Марков обещал позвонить именно в субботу. Сказать, во сколько и где. Вопреки собственным правилам, профессор Орлова в этот день не отключала звук даже во время занятий. Но Илья Владимирович так и не проявился.
Перемерив полмагазина и купив элегантное платье до колен, а заодно туфли – разоряться так разоряться, – уставшая Вера вернулась домой, села за кухонный стол и положила перед собой аппарат.
Было уже девять вечера, а Илья Владимирович до сих пор не дал о себе знать. Сначала она смотрела на маленький экран с недоумением, потом – с обидой, а ближе к двенадцати ночи – с ненавистью. «Уж полночь близится, а Германа все нет», – пронеслось в голове.
В первом часу ночи, намучившись, она наконец отправилась в постель.
Сон не шел целую ночь. Вера перебирала по секундам каждую встречу с Ильей и находила множество подтверждений тому, что интересна Маркову как женщина. Но что же в таком случае произошло? Почему он не позвонил? Вполне возможно, был так занят весь день, что не смог выкроить ни одной свободной минуты: даже преподавателей загружают иногда сверх всякой меры. А что говорить о проректоре?
Или, может быть, с ним что-то случилось? Попал в аварию?! Заболел? Она в волнении бросила взгляд на часы – три ночи. Кому звонить?!
К утру бедная Вера Александровна накрутила себя так, что стала похожа на тень отца Гамлета: в зеркало было страшно смотреть. Всклокоченные волосы, безумный взгляд и черные круги под глазами. Дождаться хотя бы восьми утра казалось задачей невыполнимой. Она сидела на краю кровати, прижимая к груди телефон, и, как заведенная, повторяла только одно: «Пожалуйста, Илья, пожалуйста!» Наконец толстая стрелка на настенных часах прилипла к цифре VIII. Вера отыскала в телефонной книжке его номер и нажала вызов.
– Алло! – бодрый голос заставил ее вздрогнуть: если она и ожидала услышать Маркова, то как минимум больным, а как максимум – при смерти.
– Доброе утро, Илья Владимирович, – пробормотала она.
– Вера Александровна? – изумился он. – Чем могу быть полезен?
Вера так и застыла с трубкой в руке. Как это – чем?! Его что, подменили и теперь этот новый Илья Владимирович совсем ничего не помнит? Он же говорил «ты», называл «Вера».
– Мы с вами договаривались, – замямлила она, запнулась, но он не помог: просто молчал в трубку, – сегодня встретиться. По рабочим вопросам.
– А-а-а, – его голос заулыбался, – так я позвоню вам к вечеру. Днем буду занят.
– Что?! – произнесла ошарашенная Вера, а собеседник, никак не отреагировав на ее возмущение, тут же распрощался «до связи».
С такой ситуацией Вера столкнулась в жизни впервые. Чтобы мужчина вел себя подобным образом?! Ильнур всегда был пунктуален. Даже разрываясь между ней и Алсу, он четко выполнял обещания и никогда ничего не путал. А этот Илья Владимирович, что себе позволяет?
Чувствуя себя обманутой, Вера решительно выключила мобильный телефон и завернулась в одеяло. Все! Спать! Никакой встречи вечером.
Но выспаться так и не удалось – мысли мешали. В половине десятого она поднялась с постели, оделась и, не реагируя на доводы разума, отправилась в салон.
Деньги в кошельке таяли, как весенний снег. Вчера Вера Александровна истратила целиком зарплату, оставив без оплаты коммунальных услуг обе квартиры. Сегодня залезла в неприкосновенные запасы – зачатки накоплений на следующее лето. С учетом того, что в это воскресенье она не заработала ни гроша, – хотя могла бы спокойно провести занятия, если бы знала, что «обедать» Марков предпочитает за ужином, – следующая неделя будет материально тяжелой.
Илья Владимирович позвонил в шесть часов вечера, когда Вера, измотанная бессонной ночью и ожиданием, уже почти ничего не соображала.
– Ну, как вы? – задал он странный вопрос.
– Нормально. – Она так и не поняла, что имелось в виду: ее общее физическое состояние или готовность приехать на встречу.
– Жду вас в ресторане «Кантри».
– Уже?!
– Да, – он опять удивился, – мы же договорились!
– Но, – Вере очень хотелось выругаться вслух, но она благоразумно сдержалась, – мне нужно время, чтобы добраться.
– Ничего, – Марков спокойно зевнул в трубку, – я подожду.
Бегая из одного угла комнаты в другой, Вера кляла свою легкомысленность: не разобравшись в человеке, потонула в мечтах о нем. Что она знала о Маркове? Справедлив. Честен. Решителен. Но, судя по манере общаться, еще и бессердечен, даже жесток. К чему ей такое сокровище?!
Сообразив, что бессмысленно мечется по квартире, Вера заставила себя остановиться и продумать план действий. Пункт первый – вызвать такси. Пункт второй – макияж и прическа. Пункт третий – платье, туфли и плащ. К счастью, все заранее приготовлено, начищено, отутюжено.
Уже через тридцать минут она – спринтер женского марафета – уже входила в зал дорогого ресторана. Поискала глазами мужчину, поставившего всего за несколько дней ее размеренную жизнь с ног на голову, и отправилась к столику в дальнем углу.
– Привет! – Марков поднялся и, как всегда, протянул Вере руку.
В хитрых глазах Ильи Владимировича возник если и не восторг, то удовольствие оттого, что он видит. Но на комплимент проректор так и не расщедрился.
– Добрый вечер!
– Как добрались? – поинтересовался он.
– Хорошо.
Они сели за стол и стали смотреть друг на друга. Вера чувствовала, что должна произнести речь, раз уж вызвала уважаемого руководителя на встречу, но у нее все мысли вдруг вылетели из головы. Она заглядывала в зеленые глаза Маркова и тонула.
– Закажите что-нибудь, – усмехнулся Илья Владимирович, протягивая Вере Александровне меню.
Она взяла из его рук толстую папку и, с трудом отведя взгляд, стала листать страницы. Что за страшная магия?! Ничего подобного Вера раньше не ощущала. Да, она была счастлива когда-то с Ильнуром, но это состояние было радостным и спокойным. А сейчас присутствие Маркова заставляло ее трястись от ужаса и сходить с ума от желания.
Пытаясь скрыть свое состояние, Вера листала страницы меню, но не могла разобрать ни слова. Она подумала, что ее поведение похоже на действия обезглавленной курицы. Так иногда бывает: птице отрубают голову, а она еще какое-то время бегает по двору, суетится. Поведение профессора очень напоминало эту самую беготню.
– Выбрали? – поинтересовался Илья Владимирович пару минут спустя.
– Да, – кивнула она, судорожно припоминая название какого-нибудь распространенного блюда.
– Отлично, – он жестом подозвал официанта и посмотрел на Веру вопросительно.
– Греческий салат и вода без газа, – не проявила никакой изобретательности она.
– И мой заказ поторопите, – мельком взглянул Марков на склонившегося в полупоклоне сотрудника.
Во взгляде Ильи Владимировича читался уже не вопрос, а недоумение: пора было раскрыть предмет встречи. Но бедный язык Веры так прочно приклеился к небу, что она поняла: не сможет сейчас ничего объяснить! Ни рассказать о своей идее, ни задать единственно важный вопрос, ради которого она все это и затеяла.
– А почему вы уехали из Москвы? – только и сумела она спросить.
– Получил назначение, – взгляд Маркова стал серьезным, – а в вашем институте мне что, не рады?
– Рады, конечно! – горячо подтвердила Вера.
– В министерстве решили, что здесь я буду полезен.
– Вы вместе с семьей перебрались? – осмелела она.
– Дети уже взрослые, живут за границей, – Марков улыбнулся и добавил многозначительно: – Я один. Только официально пока не разведен.
– Я понимаю, – Вера Александровна отругала себя за бестактность и опустила глаза.
– А ваша семья? – поинтересовался Марков в ответ, сглаживая неловкость.
– У меня нет детей, – призналась она с сожалением, – а с мужем мы давно и официально в разводе.
Перешагнув через первый коммуникативный барьер, собеседники расслабились и стали общаться свободнее. Вера задавала вопросы, Илья отвечал. Он, в отличие от многих мужчин, любил поговорить. Об исследованиях, которым посвятил свою жизнь, о химии как невероятно интересной науке, о научных конференциях по всему миру, о том, что административная должность для него – вынужденная мера. «Но ничего не поделаешь, – добавил он, – если хочешь, чтобы от образования хоть что-то осталось, надо идти в управленцы. Иначе у тебя за спиной все разворуют».
– Умные люди среди рядовых не нужны, – продолжил разглагольствовать он на тему, – приветствуют только безропотных исполнителей, рабочих лошадок без собственных идей. Хотя именно в системе образования убийство талантов – самое тяжкое преступление. Мы воспитываем бесталанных студентов. Гениев некому поддержать! Да они просто не дойдут до студенческой скамьи: их погубят еще в школе – те самые недалекие учителя, которых мы тут выращиваем.
В словах, которые произносил Илья, было достаточно смысла: Вера и сама много раз размышляла об этом. Но сейчас в ее душе все равно поднялась буря протеста – слишком личную тему затронул Марков, причем безо всякого снисхождения к преподавателям института. А ведь и Вера тоже – «рабочая лошадка», и она тоже вынуждена пахать под гнетом системы. Но это не значит, что у нее нет никаких идей!
Она же видела, как за несколько лет менялись ее студенты, если ей удавалось вложить в них толику света, научить осознанному чтению и любви к литературе. Не все были готовы впитывать, это правда, но многие. И они уже не смогут остановиться в своем развитии – будут двигаться дальше: читать, постигать, размышлять.
– Так какое у вас было предложение? – без перехода спросил вдруг Илья.
– Мне, – Вера запнулась, – пришла в голову мысль… в общем, все новое – это хорошо забытое старое. Давайте откроем в институте студенческий театр!
– Что? – Илья Владимирович посмотрел на коллегу с недоумением.
– Это – отличная воспитательная работа, – принялась она горячо убеждать его, – и для актеров, и для зрителей! Я говорю о театре на языке оригинала, конечно! Практика языка опять же.
– М-м-м, – Вере показалось, что во взгляде Маркова читается «сумасшедшая».
– Представляете, – желая убедить его, она распалялась все больше, – как будет доволен ректор вашей идеей! Ему же нужно перед выборами прогнуться перед министерством. Только мы потом сменим вектор и поработаем на вашу кандидатуру…
– Интересно, – Илья улыбнулся, – я вашу мысль понял. Но вам-то к чему лишняя нагрузка? Придется возиться со студентами, репетировать. И все – бесплатно. Пропадать в институте с утра до ночи. А у вас наверняка есть и другая работа.
– Есть, – согласилась я, – даже две.
– Вот!
– Уйду из почасовиков, – веселая решимость неожиданно завладела Верой, – зато к каждому празднику у института будет свой спектакль. Ближе к выборам начнем агитировать. Правильно?
– Да, – ответил он просто.
– Мы вас поддержим, – Вера улыбнулась, – силой искусства.
– Хорошо, я подумаю, – кивнул Марков наконец, – пришлите по почте концепцию театра и примерный репертуар. План отбора актеров, предполагаемый график работы – в общем, все, из чего состоит театр!
– Сделаю, – необоснованной радости профессора не было предела.
Ужин закончился тем, что на выяснение отношений – главную цель встречи – Вере не хватило решимости. Илья Владимирович уже рассчитался, решительно остановив ее порыв поучаствовать в оплате счета, а Вера Александровна так и не осмелилась заговорить.
– Вас подвезти? – бросил Марков, когда они вышли на улицу.
– Нет, – Вера отказалась: слишком недружелюбно прозвучал вопрос, – прогуляюсь, погода хорошая.
– Как хотите, – он потянулся губами к ее щеке. Поцеловал, потом сжал в своей большой теплой руке узкую ладонь, и они распрощались.
Вера шла по вечерним улицам родного города с чувством, которое не могла бы объяснить даже себе. Было легко и тяжело, радостно и горько одновременно. Разговор, о котором она так долго думала, не состоялся. Ясность в отношениях, которая была нужна ей как воздух, – не тот уже возраст, чтобы идти на поводу у иллюзий, – не появилась. Что делать дальше?
Видимо, писать концепцию и создавать студенческий театр, ради которого придется забыть о дополнительных заработках. Что называется, назвался груздем… Зато будет хороший повод постоянно общаться с Ильей. Как знать, может быть, в частых разговорах и за наблюдениями она поймет наконец, кто он есть и как относится к ней самой! Усилий было не жаль. Только бы знать, что в конце туннеля брезжит надежда.
Вера провела без сна и вторую ночь – эмоции не давали уснуть. Устав бороться с собой, Вера вылезла из постели, включила компьютер и написала заголовок «Студенческий Театр». К восьми утра – моменту, когда пора было идти в институт – предложение было готово. Оставалось только отправить его Маркову по почте. Так она и сделала.
Следующие две недели прошли для Веры Александровны как во сне: она часто виделась с Марковым, обсуждала с ним подробности работы будущего театра. Организаторы театральной студии проводили вместе все свободное время. Стоило Вере закончить занятия – и она, как на крыльях, летела в лабораторию Ильи Владимировича: кабинет проректора для спокойного разговора не подходил. Они запирались, чтобы Маркова не беспокоили административными вопросами, и сочиняли, придумывали, смеялись. Это было так здорово – создавать театр среди колб и пробирок.
Илья смотрел на Веру с нескрываемым интересом, а она таяла и с каждым днем убеждалась, что любит: впервые в жизни испытывает ту самую страсть, о которой написано столько книг! Брак с Ильнуром казался ей теперь результатом полудетской привязанности, первым интересом к мужчине. С Ильей все было иначе: она сходила с ума от желания, посвящала мыслям о нем каждую минуту. И он – во всяком случае, так Вере казалось теперь – отвечал ей взаимностью.
Сложность была одна – никто не решался на первый шаг. Вера ждала, с каждым днем распаляясь все больше. А Марков открыто демонстрировал свою симпатию, но не предпринимал решительных действий.
Когда концепция проекта была готова, проректор отправился на прием к высшему руководству и там одобрили идею – театру быть! Вера, превратившаяся вдруг из уравновешенного профессора в эмоциональную девочку, разве что не прыгала до потолка от счастья. А Илья Владимирович снисходительно улыбался ей, как ребенку.
На кафедре Вера Александровна, разумеется, ни словом не обмолвилась о своих успехах. Хотя язык чесался невероятно. Но придет время – узнают все сами. И даже, наверное, поймут, ради чего был нужен Вере студенческий театр.
Если разговор кафедрян заходил об Илье Владимировиче, она скромно отмалчивалась и с трудом, но делала вид, что ее эта тема не интересует. И только проницательная Варвара Тихоновна бросала на младшую коллегу лукавые взгляды.
В душе Вера уже праздновала триумф. Они с Марковым договорились о встрече в ближайшее воскресенье, чтобы вдвоем отметить рождение театра – приказ лежал у ректора на столе. Понятно, что он может покоиться там без движения еще целый месяц, если не больше, но основные моменты согласованы. Проректор по воспитательной работе будет назначен куратором проекта, а Вера – художественным руководителем.
Вера Александровна уже сейчас ощущала, что грядущее воскресенье станет переломным в ее судьбе. Мир вокруг сиял теперь яркими красками: она повстречала мужчину своей мечты, и из многих и многих он выбрал ее!
