Диана Хант
Королева-дракон(ов)
Глава 2
– Таша, ты почти ничего не ешь!
Для вящей убедительности Хоккайда подцепила фаршированный биточек с моей тарелки. Я вздрогнула, и, вздохнув, подвинула блюдо поближе к лисе.
– Ни разу не видела госпожу Мэну такой довольной, – сказала Ликерия, отхлебывая ароматный отвар. – Ты сидела в трансе дольше всех! Госпожа Мэну сказала, что у тебя был самый мощный поток! Как же здорово, Таша!
Я пожала плечами.
– Оно как-то само-собой получилось, девочки, – пробормотала я.
– На тебе лица нет, – не унималась кицунэ. – Давай, колись, где побывала? Наверняка узнала что-то новое про своего блондина!
– Таша – не ты! – фыркнула Ликерия, окинув кицунэ презрительным взглядом. – Это тебе лишь бы хвостом крутить, а она, к счастью, куда серьезнее. Я вообще не понимаю, как ты учиться-то надумала.
– В Идзумо скучно, – с самым бесхитростным видом призналась лиса. – Даже охотники разбежались. Кто куда… Как, например, кое-кто, кто решил в боевого мага переквалифицироваться…
– Я – буду охранять границы человеческих поселений, – гордо возвестила Ликерия. – Чтобы ни одна нечисть больше не просочилась!
– Это ты о том, который вас заставил за нами охотиться? – захлопала ресницами Хоккайда и быстрым движением отправила в рот еще один биточек.
Ликерия нахмурила брови. Она не любила, когда лиса напоминала о том недоразумении. По словам охотницы, все тогда происходило, как в тумане.
Воспользовавшись тем, что подруги оседлали любимого конька, я осторожно выскользнула из-за стола.
– Приятного аппетита, девочки, – сказала я им. А когда ради меня прервали спор, добавила: – Мне сегодня нужно еще в Хранилище знаний заглянуть.
Лица, что у одной, что у другой, поскучнели. Даже серьезной Ликерии не хотелось вечером топать в Хранилище. Поэтому на сегодняшний вечер я осталась одна. И насчет Хранилища беззастенчиво соврала. Просто мамина история не шла из головы… И то, что занятие по пророчеству закончилось так быстро, надо сказать, сильно меня расстроило.
Выскользнув из корпуса, я огляделась, и, убедившись, что особо пронырливые меня благополучно проморгали, припустила к общежитию. Интересно, если я попробую заклинание не в присутствии госпожи Мэну, а когда останусь одна, получится, или нет?
Сверху спикировал Скирон. Дух ветра принялся нарезать вокруг круги, нещадно разрушая прическу: соскучился за день. Скирон менял форму налету, превращаясь то в воздушного дракона, то в огромного мохнатого щенка, то в котенка (или в каких-то похожих зверушек). Мне стало жалко малыша: ведь сейчас запрусь в комнате и усядусь в медитацию. А в закрытом помещении духу ветра скучно. Кроме того, его там нахождение чревато для порядка в этом самом помещении.
– Хорошо, – сдалась я, кивая Скирону. – Но только ненадолго.
Обогнув общежитие, я устремилась в цветущий, благоухающий сад.
Не успела сделать и ста шагов, как оказалась прижатой к стволу дерева.
Пока разум воевал с бушующими гормонами, пытался заставить перестать слабеть коленки, а руки держать при себе, они быстренько обвили шею блондинистого дракона. Губы с жаром ответили на его поцелуй, а из груди вырвался довольный полувздох-полустон.
Не знаю, сколько продолжалось это безумие, что-то случилось со временем, как и с пространством. Все съежилось до размеров настоящего момента, до горячих ладоней дракона, что скользят по моему телу, до его жадных, настойчивых губ, до биения сердца… Мир привычно мог лететь в Тартарары, а я теряла волю, рассудок, таяла от прикосновений, ласк, поцелуев.
– Исам, – прошептала я, когда дракон чуть отстранился.
Прежде, чем прильнуть к нему в новом поцелуе, открыла глаза и часто заморгала. Таким ледяным огнем полыхнуло из глаз блондина.
– Нам давно следовало поговорить, Саша, – сказал Исам, тяжело дыша. – О том, что ты сделала.
– Извини, кузен, – раздался насмешливый голос Рио. – Я, как куратор адептки Кинриу, не могу оставить вас наедине.
Краснея, я отпрянула от дракона. То есть, как отпрянула. Попыталась. С тем же успехом я могла попытаться сдвинуть с места чугунную тумбу. Покосившись вниз, смущенно закусила губу. Хорошо, что отстраниться не удалось. Кузена Исама я не видела. Что радовало – он меня тоже. А значит, и состояние, в котором пребывала форма адептки Альма-матер, тоже не узрел. Непослушными пальцами, я привела себя в относительно божеский вид.
– Рио, – прорычал Исам, не оборачиваясь. – Проваливай.
Дракон уперся руками в дерево, по сторонам от меня. На кузена кто-то смотреть не хотел.
– Не могу, – раздалось из-за спины Исама. И в следующий миг я увидела его кузена. Такой же сильный, красивый, наглый. И, как всегда, очень злой на Исама. – Мэтр Акихиро за разврат на территории Альма-матер никого из нас по головке не погладит, сам понимаешь.
Я отчаянно покраснела и потупилась. Где он тут разврат увидел?
Пользуясь тем, что Исам, сжав кулаки, обернулся-таки к кузену, выскользнула из его объятий (буквально стекла по стволу дерева) и поспешила в сторону общежития.
Только оказавшись в комнате, облегченно выдохнула и попыталась привести в порядок сердцебиение.
Меня обуревали противоречивые чувства. Хотелось убить Рио за то, что прервал нас, и тем более за то, что окрестил то, что увидел, развратом. Но учитывая серьезный тон Исама и прозрачный намек на серьезный разговор, Рио появился очень вовремя. Как, впрочем, почти всегда. Теперь я точно знала, что кузен намеренно не дает нам остаться наедине.
Собственно, мне это было на руку. Прошлая неделя тянулась, как вечность в самом томительном из ожиданий в моей жизни. Ожидания критических дней, естественно.
Когда они благополучно начались, и вовремя, я даже посетила местное Святилище Инари с благодарной молитвой (хотя до этого ни в чем таком теистическом ни разу замечена собой не была).
Но если только предположить, что «связь с луной» бы прервалась… Нет, даже предполагать не хотелось. Ведь вряд ли оставили бы здесь, если бы была в положении, скорее всего отдали бы Исаму… Там, на землях своего клена он говорил: «Я в своем праве», и даже госпожа Норайо, когда навещала меня, ни словом не обмолвилась об Альма-матер.
В общем, «связь с луной» успешно восстановилась, что не могло не радовать, в том числе тем, что похоже, в этом мире на каждую из трех лун такой реакции не ожидается.
А я решила, что пока не узнаю о местных способах контрацепции, серьезно с Исамом разговаривать не буду. Потому как могут эти серьезные разговоры свестись к моему заточению на парящей горе не только теоретически, но и практически. А это в мои планы ну никак не входит. Никогда и никому больше не позволю лишить себя крыльев… Даже любимому. Нет.
Особенно любимому.
Размышляя таким образом, я успела посетить омывальную, принять душ, причесаться, и, переодевшись в спортивные штаны и маечку, уселась на кровати, оперевшись спиной о стену.
Предвкушая внутренний полет, драконица довольно завозилась в сознании, рыкнула, пыхнув пламенем. В груди потеплело, а губы сами собой растянулись в улыбке.
– Нет, Кинриу, – мысленно сказала я ей (лучшего имени, чем Золотой Дракон придумать я для нее так и не смогла). – Сегодня у нас другая цель. Очень хочется знать, что было дальше с мамочкой. И что случилось с принцем Эми. Ну, с тем, кому она, оказывается, была обещана…
Я закрыла глаза и сконцентрировалась на формуле заклинания, которое разучили сегодня на паре по пророчеству.
Формула вспыхнула, окрашивая мир перед мысленным взором во все цвета радуги.
Следующим этапом стоило представить мамочку. Только бы не промахнуться с «временным прыжком»! А то забросит меня в раннее детство мамули, что в общем-то интересно, но куда интереснее узнать, чем закончилось с принцем Эми… Хотя, конечно, зная историю мамочки (надеюсь, что полностью), ничем хорошим там закончиться не могло.
– Мама, – позвала я мысленно. – Джун!
Водоворот привычно закружил, потянул вниз.
Я выдохнула и полностью отдалась падению.
А потом как-то стремительно все закончилось. Остался только ветер, бьющий в лицо, что-то хлесткое, что бьет то и дело по щекам, колет ноги… В следующий миг я поняла, что бегу со всех ног, продираюсь сквозь какие-то заросли.
Первая мысль была – Джун решила сбежать из-под венца. Но нырнув в сознание Джун, поняла, что ошиблась. Джун просто спешила на встречу. К тому, кого любила.
Оказавшись на небольшой поляне, Джун не удержалась на ногах, осела в пышную сочную траву. Дурманящие ароматы цветов принялись щекотать ноздри, мягко ударили в голову. Цветы расплывались в яркие пятна – глаза Джун застилали слезы.
Джун. Значит «послушная». Ее не зря нарекли таким именем. Когда малышка родилась, знаменитая пророчица клана Огненной птицы, уважаемая Кука-Ларума предрекла, что она станет женой дракона. Довольные родители преподнесли Куке-Ларуме щедрые дары, и пророчица дополнила свое предсказание. Малышке, когда вырастет, предстояло пойти против воли дракона. И это не самое страшное. Пойдя против воли мужа, девушка потеряет всю свою семью…
До крайности обеспокоенные родители, прекрасно зная, чем грозит непокорность женщине драконьего клана (а также то, что несмываемый позор ляжет также на весь род несчастной), преподнесли пророчице еще более щедрые дары, попросив научить, как избежать предсказанной судьбы.
Кука-Ларума дары приняла и ушла в пророческий транс, из которого не выходила, говорят, целые сутки. Когда родители новорожденной девочки отчаялись дождаться не то, что науки, но и самой Куки-Ларумы, пророчица открыла глаза и предрекла, что данное правильно имя способно косвенно повлиять на судьбу девочки.
Поскольку к выбору имен в драконьем мире относились серьезно, но к такому совету отнеслись с особым тщанием. В итоге девочку решено было назвать Джун. Надеясь, что Послушная ни в коем случае не пойдет против воли мужа.
– Еcли бы я не была Джун, – плакала девушка. – Если бы не имя, данное мне родителями, благословленное родом. Я… сбежала бы, клянусь, сбежала бы… Несмотря на то, что за мной прислал сам верховный предводитель.
Хлопанье крыльев заставило сердце привычно забиться, а слезы хлынуть из глаз с новой силой.
Принц Эми обернулся налету – и на землю опустился высокий светловолосый юноша в фиолетовом камзоле.
– Джун, – позвал он девушку. – Джун, любимая.
Никогда так не колотилось сердце Джун, как в тот раз, на лесной поляне, когда говорила принцу Эми, что им больше не предстоит увидеться.
– За мной прислали из клана Кинриу, – сообщила она, захлебываясь в слезах, все теснее прижимаясь к груди юноши. – Из клана Золотого дракона.
– Значит, я буду биться с принцем Кинриу, – спокойно сказал Эми.
– Не с принцем, – покачала головой Джун, – за мной прислал верховный предводитель. Мичио Кинриу.
Глаза юного принца потухли, словно солнце скрылось за грозовой тучей.
Бросить вызов предводителю – значило одно: изгнание. Ты сходишься с ним в поединке и тот, кто проиграет, навсегда изгоняется из клана.
Но бросить вызов верховному предводителю означало совсем другое. Худшее. Смерть.
– Я, – запнулся принц, – я… выйду на бой с верховным.
– Нет, – покачала головой девушка. – Меня не зря зовут Джун. Прежде, чем дать мне имя, пророчица увидела, что мне предстоит противостоять дракону. Как и то, что последствия моего противостояния будут ужасны. Не только для меня. Для всех, кого я люблю. Пророчица сказала, что я потеряю всех. Всю мою семью, понимаешь?
– Не понимаю, – покачал головой Эми. – Не думаешь же ты, что для того, чтобы наказать тебя, верховный правитель способен убить всю твою семью?
Джун сглотнула.
– Ты сам хорошо знаешь о нраве нашего предводителя. Он не терпит неповиновения. Прошу, Эми…
Девушка прижалась к дракону, обвила его шею руками, и, встав на цыпочки, подставила губы для поцелуя. Когда поцелуй прервался, а колени ослабли настолько, что принцу пришлось поддержать ее, она продолжила:
– Этот брак был предначертан моей судьбой. Как и имя. Это напоминание, что я должна быть покорной. Тогда все будет хорошо. Поэтому прошу тебя, Эми… Не делай глупостей…
Дальнейшее запомнилось, как смена кадров в немом кино.
Кино немым не было. Были клятвенные заверения Эми, были восторженные вопли малышни, были наставления матери, торжественные, призывающие к ответственности и отца, сдержанные, скупые на эмоции. И за всем этим слышалась гордость. Ликовала семья, ликовал род, казалось, даже предки шлют благословения с далекой Звезды.
Как-то сам собой возник новый, «взрослый» гардероб. Из ниоткуда появились роскошнейшие из нарядов, когда-либо виденных Джун.
Одним ранним утром юную «отданную» омыли росой, и, облачив в какие-то немыслимые одежды, отвезли к подножию дышащей огнем горы, где оставили связанной, согласно традициям. Путы не были настоящими: если бы Джун хотела, могла бы с легкостью разорвать их. Одно движение – и цветочные гирлянды осыпались бы к ее ногам.
Но она ждала, не двигаясь. С тревогой вглядываясь в небо.
Небо было пронзительно синим и безмятежным, пока его не закрыли, черные, как ночь, кожистые плоскости крыльев.
Отливающая, золотом, чешуя. Огромные зеленые глаза с вертикальным зрачком.
Погружаясь в сознание Джун, я знала, что происходящее – не более, чем ритуал, который уходит корнями вглубь веков. Знала, что обычно драконы принимают человеческий облик, приветствуют своих невест… Мичио Кинриу не озаботился чем-то подобным.
Не опускаясь на землю, он подхватил невесту, словно по весу она была легче перышка, и взмыл над землей.
***
Первая мысль с утра была: сегодня вечером бал в Пансионе благородных волшебниц.
И я, наконец-то поговорю с госпожой Норайо или с мэтром Акихиро (а может, и с ними обоими). Пора выяснить всю правду о некоем утерянном пророчестве, о котором шла речь в некоей небезызвестной гробнице. К слову, в надежде выловить мэтра или госпожу Норайо, я несколько раз заглядывала в гробницу к почтенному мэтру Ясуо… но безрезультатно. Словно оба ректора намерено держались от меня подальше.
Но сегодня я надеюсь кое-кого вывести на чистую воду.
Когда я, замотанная в два полотенца, одно завязано под грудью, другое – тюрбаном на голове, покинула омывальную, за письменным столом сидела Хоккайда.
Бодрая, свежая, по широкой улыбке сразу видно, лиса отлично выспалась.
– А ведь госпожа Кэйташи заверяла, что окно настроено только на меня, – буркнула я подруге вместо приветствия.
– Госпожа Кэйташи умеет войти в положение, – весело сообщила Хоккайда, подмигивая. – В конце концов, у нас сегодня первый бал. Когда еще посплетничать о нарядах, если не с утра пораньше?
Я фыркнула. Сдается мне, лиса с лисой всегда смогут договориться. Впрочем, думаю, вряд ли бы госпожа Кэйташи «вошла в положение какого-нибудь влюбленного кицунэ». А что касается девчонок, исключение сделать можно.
За дверью раздался топот, и я поняла, что стоит поспешить со сборами, если не хочу опоздать на первое занятие. Об этом же говорил желтый дракончик на стене, который на глазах становился оранжевым.
– Я думала, ты не пойдешь, – сказала я лисе. – Там же будет Ликерия.
Хоккайда только передернула плечами и фыркнула.
– Еще чего! – возразила она. – Чтобы я доставила ей такое удовольствие! Скорее это она не пойдет. Как ни стараюсь – не могу представить эту зануду в платье. А в чем ты пойдешь?
– Это будет сюрприз. Мастер иллюзий говорит, у меня неплохо получается…
На самом деле наряд я продумала еще неделю назад, и совершенствовалась в его создании, пока три дня валялась в лазарете на прошлой неделе. Там все равно было нечем заняться, только медитировать и совершенствоваться в визуализации.
Мастеру иллюзий, который навестил меня, а точнее, зашел, чтобы позаниматься лично, поскольку, по его словам, пара вывихов и трещин не повод прогуливать его занятия, как будто понравилось мое усердие. В результате чего я получила одноразовое заклинание, бонусом. И теперь, хоть пока создавать одежду на длительный срок мне пока рановато, у меня есть возможность создать наряд на свой вкус, и этот наряд продержится целых шесть часов. Я была счастлива до невозможности и чувствовала себя золушкой. Представив, что сказал бы мастер иллюзий, настоящий Ледяной дракон, бесстрастный и отстраненный, если бы узнал, что он выступил в роли крестной-феи, я хмыкнула.
– А ты? – спросила я лису. – Что наденешь-то? На бал? Придумала уже?
Хоккайда пожала плечами. Как-то кисло.
– То есть, еще не придумала? – уточнила я.
– Ритуальные одежды Святилища, – поджав губы, ответила лиса. – Другой одежды, кроме формы, у меня с собой нет.
Я скосила глаза на угловой шкаф.
– А хочешь, – сказала я, поднимаясь и направляясь к шкафу, – дам тебе наряд из Огненного дракарата?
Театральным жестом я распахнула дверцы, явив блистательное золотое кимоно. Несмотря на дневной свет, оно сверкало и переливалось так, что у Хоккайды перехватило дыхание.
– Мне? Это?
Лиса уже была тут как тут, и осторожно, словно прикасалась к святыне, трогала рукав кимоно. Я представила ее, рыжую, с желтыми глазами, очень хорошенькую, в этом блистательном наряде и ободряюще улыбнулась.
– Так хочешь? – уточнила я.
Лиса только присвистнула.
– Конечно! – ответила она, сглотнув.
– Тогда приходи вечером, вместе собираться веселее, – сказала я и постаралась отогнать от себя мысли об Ариэльке. Подруги не хватало. А стоило подумать, что возможно, никогда ее больше не увижу, становилось и вовсе грустно.
Попрощавшись с госпожой Кэйташи, мы с Хоккайдой вышли из общежития и застыли, как вкопанные.
У крыльца, облокотившись на перила, стоял Исам.
Хоккайда прыснула.
– Как он умудряется вести занятия, непонятно, – шепнула она. – Кажется, он и ночует под твоим окном… так романтично!
Я картинно закатила глаза.
– Как раз-таки понятно, – ответила я лисе, тоже шепотом. – У нас сейчас пара по воздушному бою.
Будь со мной охотница, подхватила бы меня под руку, и гордо прошествовала мимо дракона, задрав подбородок выше некуда. Хитрая лиса же чмокнула в щеку, и, шепнув, что после занятий заскочит «наряжаться», перемахнула через перила и скрылась среди толпы студентов.
Хочешь-не хочешь, а пришлось топать к ожидающему меня дракону (хотя ноги чесались перемахнуть через перила, как только что лиса, но это значило бы, что я намерено его избегаю, а это, в общем, неправда…).
С каждой ступенькой ноги становились все более ватными, дыхание сбивалось, а сердце ухало так, что казалось, вот-вот выскочит из груди.
Не доходя до дракона пару ступенек, я остановилась. Пальцы вцепились в перила, побелев от усилия.
– Ты не сможешь все время бегать от разговора, Таша, – сказал Исам.
Голос дракона был низким, волнующим, и… нежным. От этого в груди все сжалось, а внутри заиграли крылатые флейты.
– Н-никто и не бегает, – заикаясь, ответила я.
– Ты – моя. Только моя, Таша, – продолжал Исам. – И ты это знаешь.
– Н-ничего и не твоя, – пробормотала я. – А Альма-материена. У меня и справка есть. А после обучения фиг ты меня заставишь.
Глаза Ледяного дракона полыхнули голубым пламенем.
– Я не принуждал тебя, – сказал он.
При этом протянул руку, которую я проигнорировала.
– Ага, – согласилась я, направляясь к площадке по воздушному бою. – Лишить крыльев – это как раз то, о чем я сама тебя попросила.
Исам сглотнул. Взгляд дракона потух.
– Ты же знаешь, я думал…
– Ага, думал, что я предала тебя, хотя я ничего тебе не обещала, – напомнила я. – И, вместо того, чтобы спросить меня, поверил отцу.
– Он дракон, – тихо сказал Исам.
– Я тоже дракон! – возмутилась я. – А еще говорил, что веришь в меня. Ничего и не веришь, получается!
Исам промолчал.
– Ты не скрывала, что оставишь меня при первой возможности, – сказал он. – Не скрывала, что хочешь сюда, в Альма-матер.
– Не скрывала, и что? – возмутилась я. – Желание учиться и овладеть магией для этого мира зазорно, что ли? Я уже не говорю о том, что потенциал моей магии рвет пространство! Кто знает, сколько людей, нелюдей да и драконов могли пострадать от моего пребывания за пределами Долины знаний!
Дракон побледнел.
– Я не знал этого, Таша, – ответил он.
Но поздно. Меня уже несло.
– Не знал или не хотел знать? Да даже если не было бы такого… неужели мои желания ничего не значат для тебя?
– Ты желала меня, – хриплым голосом ответил Исам.
У меня коленки подкосились, а внутри все закипело от негодования.
– Я желала быть драконом и летать, болван ты чешуйчатый! – возопила я и понизила голос, когда мимо пробежала стайка девочек-кицунэ. – Я желала кружиться в небе, с тобой, Исам, если до сих пор не понял! Я хотела счастья и свободы, и, осел ты летающий, любви! Любви, понимаешь, а не того, что у нас было! Не гормонов по принуждению! Любовь – это верить в другого, это желать ему счастья, это делать его свободным!
Исам промолчал.
А мне стало больно. Просто оттого, что дракон не в силах признать свою ошибку, как тогда, когда мы были близки. Правильно я послушала Фай. Останься бы я еще на день – и Исам бы придумал что-нибудь, чтобы не отпускать меня с парящей горы…
– Не только я совершил ошибку, лишив тебя полетов, Таши, – холодно напомнил он. – Ты сама предала меня. При первой возможности. Ты могла все объяснить. А вместо этого дождалась, пока я усну и сбежала.
Слова Исама ранили. Слушать справедливые упреки было неприятно.
– Я думаю, мы оба пока не готовы, Исам, – тихо сказала я.
– К чему это не готовы?! – возопил дракон. – Мы – истинная пара, принцесса Таши!
– Не ори, – прошипела я, дергая Исама за рукав. От прикосновения к дракону по коже заскользили электрические разряды. И, судя по чьему-то потяжелевшему дыханию, не только у меня. – То, что мы истинная пара еще не повод…
– Не повод для чего? – прошипел, сцепив зубы, дракон.
– Не повод позорить меня перед всей долиной, – прошипела я. – Будь так добр, отстань ненадолго. Или хочешь, чтобы моя группа увидела меня с преподавателем?
– Ты – моя… – начал было Исам.
– Если ты скажешь, наложница, я клянусь, между нами все кончено, – тихо сказала я.
Дракон запнулся, а я, закипая, продолжала.
– Я – не вещь, не собственность, не приз, не награда. Я – дракон, я – личность и я – девушка, у которой есть свои планы на жизнь и свои желания. Чтоб ты знал, Хранители в храме ветра звали к себе. И если ты еще раз заведешь свою шарманку о том, что я принадлежу тебе, я отправлюсь туда после Альма-матер.
Исам усмехнулся. Правда, как-то неуверенно.
– Ты хочешь сказать, что добровольно замуруешь себя в храме? Что посвятишь свою жизнь служению?
– По-крайней мере, это будет мой выбор, – отчеканила я. – А не тот, что кто-то навязал мне! А теперь, будь добр, дай мне прийти на занятие одной!
Играя желваками, Исам шагнул в сторону, а я направилась к платформе, над которой велись воздушные бои.
Поскольку никто из первокурсников не был настолько хорош в магии иллюзий, чтобы «переодеваться» на ходу, то есть налету, до и после оборота, парни оставляли одежду с одной стороны платформы, а я с другой. Так что моему опозданию значения не придали.
Когда золотая драконица взмыла над платформой и, сделав круг, приземлилась на край, остальные поприветствовали ревом.
Условности земли «стирались» в небе. Пребывая в истинном облике, драконы относились к Золотой, как к равной, и даже с некоторым пиететом: моя магия, по словам мастера Ширу, не проявилась, но даже сейчас ее хватало, чтобы остальные чувствовали силу Кинриу.
Задирали меня по-прежнему лишь Ютака и Хотэку, правда, эти явно из-за заключенных пари.
Когда над нами описал круг серебристый дракон, все дружно взревели, приветствуя мастера воздушного боя и по одному взлетели вслед за Исамом.
Ледяной дракон, надо отдать ему должное, оказался непревзойденным преподавателем. Воздушных боев, с применением магии и без, и его занятий ждали всей группой.
Не сказать, чтобы Исам сильно жалел меня во время боя, за что я была ему благодарна. Дракон умел отделить зерна от плевел, а личные отношения от профессиональных… по-крайней мере в небе. Занятия по воздушному бою были единственным временем, когда мы могли быть близки… хотя бы на глазах у всей Долины.
И поэтому этого занятия я всегда ждала с затаенным сердцем. Кроме сегодняшнего. Во-первых, потому что Исам здорово разозлил меня с утра, а во-вторых, потому что мечтала, чтобы быстрее началась пара по пророчеству.
Зря Ютака и Хотэку сетовали, что в группе появилась женщина и даже заявляли во всеуслышание, что откажутся участвовать в спаррингах со мной.
После того, как Ютака во время нашего спарринга провел нечестный прием, и я чуть не обернулась прямо в воздухе, от боли, Исам больше не ставил нас в пару, а я только и мечтала, чтобы отомстить. Обернись я тогда – не знаю, что было бы со мной. Однозначно, упасть не дали бы, поймали в воздухе, но, учитывая, что бой велся очень высоко, над облаками… В общем, я ждала своего часа.
Хотя в тот день, когда загремела в лазарет, участи Ютаки я не позавидовала…
Но с тех пор Исам больше не ставил меня в спарринг ни с кем, тренировал сам. И, если вы думаете, что запрещенных приемов не практиковал, ошибаетесь. Практиковал и еще как, садист.
