Диана Денисовна Кацапова
Моя первая ненависть
Элизабет Харрис положила включенный телефон в карман брюк и пошла к выходу. Девушка прошла мимо 23 кабинета, слыша шум в двадцать седьмом и тихо хихикая от радости, что скоро уже всех этих считалочек и шумов в кабинете № 27 она и Мику Суматорэ больше не услышат. Элизабет немного терялась среди всех комнат и всяких разных коридоров, потому что они все будто бы были одинаковы и отличались лишь номерами комнат, классов и кабинетов. Вот Элис прошла мимо кабинета директора- то была пятнадцатая комната, и увидела лестницу. Элис с выпученными глазами и с радостной улыбкой помчалась туда. Ей было крайне хорошо от того, что спасение было найдено настолько быстро.
Так быстро, а Элизабет даже не успела отчаяться! Слыша за собой, за своей спиной, ужасные, режущие уши смешки, Элис побежала вниз по лестнице. Коридоры вновь мелькали в бешеном ритме, и девушке казалось, что школа бесконечна и Элизабет Харрис в ней застряла навсегда. «Что же мне теперь делать, а как же Мику?! Как же моя Суматорэ?! Она же в опасности и нельзя её так оставлять, нельзя, я только на третьем этаже!– корила себя Элис абсолютно за всё, считая, что во всём произошедшем виновата лишь она и никто более.– Теперь эта ужасная версия бежит за мной… ладно, я что-нибудь обязательно придумаю!». И Элизабет Харрис, слыша ужасные и уже хриплые смешки, побежала вниз по лестнице. То был третий этаж. Дальше Элис уже ничего не запоминала, в голове была лишь юная Суматорэ и её приятный голос. В забытье девушка мчалась до того момента, пока не врезалась в дверь выхода. Девчонка потёрла голову и усмехнулась, поняв, что скоро она и Мику уже будут на свободе и никакая псевдо- Мику страшна им не будет. Элизабет Харрис дёрнула ручку двери, но та, как назло, не стала ключом к свободе от ада, который устроила Элис и Мику ужасная версия Мику Суматорэ… дверь была закрыта. Страшное осознание того, что бежать некуда, пришло к Элис лишь после того, как она постояла возле закрытой двери ещё минут пять.
Слеза покатилась по щеке девушки от обиды на всё, и она уже решила возвращаться обратно, как вдруг под ногами увидела листок бумаги. Элис Харрис подняла его и увидела, что там написано корявым почерком:
«Ключ лежит в кабинете директора. Но вы не доживёте до того момента, пока найдёте его! Это так и будет, ведь вам от меня не сбежать, девочки!!! Вы умрёте в страшных муках! Я не хочу этого делать, простите. Я пытаюсь помочь, пока могу… оно придёт скоро. И оно придёт за вами. Мне искренне жаль, девушки, но я ничего с ним не сделаю. Он заставляет меня делать это».
Ни подписи, ни имени в письме указано не было.
Элис кинула листок и побежала к Мику. Замелькали коридоры, и вот девушка уже сидела рядом со своей подругой- ни жива, ни мертва.
– Элис… скажи мне, это конец, или нет?!
Это Мику Суматорэ сказала с таким отчаянием, что Элис почувствовала боль юной подруги. Элизабет Харрис прижала Мику к себе и попыталась успокоить последнюю, но та рыдала, вытираясь рукавом розовой и мокрой, ещё не высохшей от дождя, кофты. Элизабет понимала, что Мику Суматорэ на грани истерики, а рассказывать про письмо было ей в таком состоянии крайне неверным решением. Но и молчать было ужасно несправедливо по отношению к Мику… Элис металась в мыслях из крайности в крайность, и не могла понять, что же ей делать и как быть. Но… однако ей было стыдно бездействовать, а сделала Элизабет всё, что было в её силах. То, что могло спасти Элис и Мику, лежало в кабинете директора, до которого надо было дойти… а на это у Элизабет уже не было сил.
Элис поняла, что она умрёт уже очень скоро. Посмотрев на Мику и попытавшись не заплакать, Элизабет Харрис включила телефон и написала сообщение маме: «Я тебя люблю, мамочка. Ты просто знай это и понимай, что я тебя всегда люблю и любила. Я в самом деле тебя обожаю… и хочу сказать тебе, что я тебя благодарю. Не важно, где я буду, хоть зарытая под землёй на два метра, разделённая навсегда от общества, или где-то в другом месте, я всё равно тебя люблю. И это правда, истинная правда!». Почему же Элизабет написала прощальное письмо?! Потому что она услышала, как открылась дверь кабинета, и, положив телефон, Элис взглянула страху в глаза- через щель. То, что девушка там увидела, очень отличалось от того, что она видела ранее, ночь назад… это была обычная девчонка. Девушка, возраста Элизабет, низкого роста, худая и черноволосая. Одета девчонка была в белую ночную рубашку, а на ногах у неё не было никакой обуви- девушка была босонога. Эта девчонка села на пол и тихо зарыдала, а потом закричала. Она пыталась сопротивляться, мотала головой, но все те попытки были тщетны. Она была вся в крови. Кровь сочилась из тех мест, в которых не было ран, и то зрелище было просто ужасно- не омерзительно, именно ужасно. Человек бы умер от такого, а девушка начала царапать себе лицо, извиваясь и душераздирающе вопя от безумной боли, а потом… она сдалась. Сдалась и… вышла из кабинета, превратившись в псевдо- Мику каким-то невообразимым образом, оставив в кабинете лишь кровь.
Юная Харрис наблюдала за всем, не дыша. Ей было трудно всё это воспринимать, но девушка смогла сделать это. В шоке она сидела так минуты две или три, а потом дрожащими руками взяла телефон. Элис захотелось в последний раз поговорить с мамой и рассказать последней, намекнуть на то, что Элизабет Харрис полюбила Мику Суматорэ, а не какого-то мальчика. С грузом того, что девушка не призналась маме в своей любви к девчонке, Элис умирать не хотела. Поэтому, увидев от мамы ответ: «Я тоже тебя люблю, милая», Элизабет написала следующее: «Мама, а как ты отнесёшься к тому, что я влюблена в девочку?!» и стала ждать ответа, чувствуя, как с каждой секундой ожидания её сердце бьётся всё сильнее и сильнее. И вдруг… ответ пришёл слишком быстро. Ничего интересного в нём не было, лишь слово «Смешно, Элис. Хорошая шутка. Я через час уже приду. Пока. Телефон у меня не будет работать, и да, спасибо за шутку. Мне понравилось, Элизабет».
Вдруг кто-то толкнул юную Харрис. Элис посмотрела на подругу, которая судорожно на что-то показывала. Элизабет не поняла, что такого произошло, поэтому взглянула на Мику и удивлённо вопросила Мику Суматорэ:
– Мику, милая, что произошло?! Что ты увидела? Что тебя тревожит, Мику?! Скажи мне! На что ты показываешь, мне же нужно знать это! Я всю школу знаю, поэтому могу сказать тебе, что я всё могу тебе рассказать и объяснить. Не волнуйся из-за крови, мне самой страшно.
– Ключ.-лишь сказала Мику.
Девушки обе устремили свой взгляд туда, куда показала минуту назад пальцем Мику.
Там лежал ключ, на котором большими буквами было написано «ДИРЕКТОР». Элизабет Харрис глупо улыбнулась и решила пока не доставать столь желанный ключ, потому что знала, что то могло быть просто уловкой. Элизабет обняла Мику Суматорэ и, как последняя глупышка, тихо рассмеялась. Мику посмотрела на прежде серьёзную Элизабет и тоже улыбнулась, правда устало, как Элис смогла предположить, юная Суматорэ просто не до конца выспалась, и это было на самом деле, очень видно. Но Элис думала тогда лишь о побеге, пытаясь не закрыть глаза, что слипались от долгого ночного хождения по разным комнатам и кабинетам, а также от страха, волнения. И от недоверия, что закралось девушке в сердце, а не доверяла, или же скорее, не хотела верить Элизабет Харрис в то, что победа и долгожданный побег был уже так близко. Элис не верила, но на душе её было так хорошо, так до безумия хорошо и прекрасно, больше из-за того, что Мику больше не будет волноваться и бояться, и это было так приятно ощущать, что сохранённая жизнь уже на ладони. Элизабет Харрис смотрела на ключ и понимала, что скоро уже нужно будет решаться на до боли безумный поступок- брать ключ от кабинета директора. И Элизабет знала, что рано или поздно ей придётся это сделать- знала, да не верила она в это, но приходилось понимать, что Элис обязана, не должна, а в самом деле, по- настоящему обязана достать ключ.
Элизабет Харрис ещё не долго, но продолжительный отрезок времени пожирала взглядом висящий ключ, а потом решила всё же достать желаемый ключ от кабинета. Воспользовавшись моментом и поняв, что Мику спит и суматохи вокруг ключа, который достанет Элис, не будет, девушка поняла, что нужно действовать и вылезла из шкафа. Ключ от кабинета Маргариты Андреевной, директора школы Элис Харрис, висел на гвозде, что торчал на одном из мольбертов немногочисленного количества мольбертов ребят, учащихся в классе, в котором и находились Элизабет Харрис и Мику Суматорэ. Элис подошла к доске, и в тот самый момент на лбу Элизабет Харрис выступили капли ледяного пота. Элис Харрис дрожащими руками сняла ключ с доски и решила пойти в кабинет директора, пока у неё на то было время. Элис вышла из класса и огляделась. Знакомой считалки не было слышно, да и сам, довольно большой, школьный коридор пустовал и ни в одном уголке не пряталась псевдо- Мику. Элизабет Харрис выдохнула, пытаясь успокоиться. Поняв, что всё хорошо и она в безопасности, Элис шагнула через порог и оказалась в огромном, нет, просто в гигантском коридоре. Ранее он кишел многочисленными ребятами, мальчиками и девочками, и не казался Элизабет Харрис настолько большим. Но тогда, в пугающей тишине большого здания и гигантского коридора Элис наконец поняла, насколько коридор огромен, и насколько большая вся школа. От таких мыслей девушке становилось не очень-то и спокойно, даже неспокойно совершенно. Элизабет неуверенно двинулась вперёд, сжимая в потной ладони один- единственный ключ и дрожа всем телом. Девушке казалось, что зло таится в каждом углу и в каждом кабинете, сидя в ожидании и в жажде крови и боли Элизабет. Девушка ощущала на себе чей-то взгляд, чувствовала чьё- то прикосновение, но знала, что никого, кроме её самой в коридоре не было, и от этого становилось легче. Однако, не на много. Элис уже готова была разрыдаться, ведь терпеть такой безумный страх для неё было крайне тяжело, и что самое главное- непривычно. А коридор всё не кончался. Девушка была уже на грани истерики, по крайней мере, потому, что помнила о Мику. Та могла безумно испугаться, поэтому Элизабет Харрис хотела всё сделать очень быстро и вернуться к подруге, но этого сделать никак не получилось. Кабинета всё не было и не было, а коридор всё длился и длился, заставляя Элис уже не бояться, а зевать от скуки.
Наконец кабинет появился. Стоит ли описывать радость Элизабет?! Она побежала в кабинет директора, как маленький ребёнок к какой-то сладкой вещи, к леденцу, или же к чему-то другому, но очень и очень вкусному.
Элизабет Харрис забежала в кабинет и быстро закрыла дверь на ключ. Она открыла ящик, но ключа там не было. Открыла второй, и там… тоже ничего не было. Остался последний, и на него была вся надежда. С колотящимся сердцем и потными руками девушка открыла ящик, но там Элизабет Харрис тоже ничего не обнаружила. Ничего, вообще. Ни одного ключа, а ключа от выхода- тем более. Лишь только ящик с большим количеством бумаг видела перед своим взором Элис.
Элизабет нащупала ключ от выхода очень быстро- он был у неё на каблуке туфли. Элизабет Харрис победно рассмеялась и ухмыльнулась сама себе, после чего выбежала из кабинета. И уже помчалась Элизабет Харрис к Мику Суматорэ с бешеной скоростью, как вдруг запнулась и упала. Слыша уже знакомую считалку, Элизабет попыталась подняться на ноги, но все попытки сделать это были тщетны. «Я тебя нашла!»– слышала Элис за своей спиной, но не могла убежать от псевдо- Мику. Элизабет Харрис сжимала в руке ключ, царапая ладонь до крови. Девушка слышала сзади себя неторопливые шаги и смех, и Элис знала, кто это, и пыталась встать, но её будто бы приклеили к полу. Элизабет Харрис почувствовала стекло под своими ногами и поняла, что те безумно заболели. Оставалось лишь ползти, но, немного отползя от двери тридцатого кабинета, Элис смогла подняться на ноги. Да, она шаталась от того, что в её колени минуту назад впилось стекло, но на ногах Элизабет Харрис чувствовала себя увереннее. Элис слышала, как псевдо- Мику Суматорэ с каждой секундой бежала всё быстрее и быстрее, а от этого биение сердца Элис учащалось с каждым стуком каблучков ужасной версии Мику. Голова у Элизабет кружилась, и девушке казалось, что она вот-вот упадёт… но ничего такого не происходило, даже наоборот, она шла всё увереннее и увереннее, пока…
В плечо девушке впилось лезвие. Думать о боли было не самое время, ведь все мысли Элизабет занимала Мику. Лишь только слёзы текли по щекам Элис, и она тихо взвизгнула. Вытащив нож, девушка побежала дальше. Вновь кабинеты замелькали, как сумасшедшие, и девушка пыталась в них не потеряться. Наконец Элис вошла в нужный кабинет. Она взяла сонную Мику на руки и выбежала из кабинета, а затем, пройдя через четыре лестницы, и из школы. Ледяной воздух весенней ночи ударил девушке в голову, от чего она мигом пришла в себя. Мику уже проснулась и слезла с рук Элизабет, а последняя того не замечала. Она стояла и плакала, выплёскивая ту боль, которую не позволяла она себе выплеснуть во время того, как Элис и Мику находились в школе. Девушки неторопливо шли домой. Ливень всё ещё шёл, и Элизабет Харрис уже то не замечала, хоть и была вся мокрая. Девушки ускорили шаг, а вскоре и вовсе, побежали в нужную сторону. Наконец, когда Элизабет Харрис дошла до своего дома, она остановилась.
– Я просто хочу, чтобы ты знала, Мику,– негромко молвила Элизабет, даже не пытаясь перекричать шум дождя.– Я люблю тебя больше всех на свете.
На секунду Элизабет Харрис прекратила бег и посмотрела на Мику, после чего взгляды девушек встретились, и Элизабет, вытирая слёзы рукавом куртки, вошла в дом, не вымолвив при этом ни слова. Мику помолчала, а затем, также, негромко, произнесла:
– Я тебя тоже.
Элизабет Харрис остановилась и повернулась к Мику. На самом деле, девушку охватили тогда смешанные чувства. Она не верила в то, что юная Суматорэ произнесла эту фразу, и одновременно радовалась этому. Недоверие было где-то в душе Элис, но фейерверк радостных эмоций достиг своего пика, вытеснив неуверенность из тела и души Элизабет Харрис. Опять же, слёзы текли по щекам девушки, но только в тот момент уже от безумной радости. Элис бросилась обнимать Мику, пытаясь как-то заглушить эмоции и не задушить подругу от безусловной любви. Элис Харрис не думала уже ни о чём. Про видео с Кайлом она и вовсе забыла, ей даже и вспоминать о том было не нужно. А, на самом деле, зачем? Элизабет могла простить это тогда Мику, поэтому девушка и не стала думать о каких-то объятиях с Кайлом. Да и вдобавок, сколько Элис видела обнимающихся друзей?! Да миллион в своей жизни она встречала таких- радостных и счастливых вместе, но не являющихся в брачном союзе, да и влюблёнными друг в друга они не были, лишь только дружили! Могла предположить Элис, что так всё было и в отношении Мику Суматорэ и Кайла.
– Что касается Кайла…– наконец напомнила Мику Элизабет об обидной ситуации.– Я пыталась заглушить в себе свою ненормальность, к тому же, Элис Харрис, моя мама в прекрасных отношениях с мамой Кайла, миссис Макрус. Она хочет, чтобы мы с Кайлом дружили и я думала, что получится всё забыть.
– А я не хочу тебя забывать.– сказала Элис.– На самом деле, ты можешь быть с кем угодно, но я тебя не забуду. Даже если буду мучиться от невзаимной любви, это будут лучшие времена во всей моей жизни. Но… это ненормально, я не хочу, но мне придётся забыть, ведь я признаюсь во всём маме.
– Я своей тоже. Но она ведь не одобрит… и что мне делать тогда?
– Не знаю. Из дома не выгонит же она тебя, это точно, так что не переживай. Всё будет хорошо, просто поверь в это. Не будь пессимистичной.
– Созвонимся в восемь часов утра.
– Да, ладно, договорились. Пока!!!
– Пока.
Элизабет вошла в дом, сгорая от счастья. Руки у девушки дрожали от безумной радости, а глаза были наполнены слезами от произошедшего с Элизабет счастливого события. И Элис села на стул и написала на листе «12. 05 (год запомню)– лучший день в моей жизни», после чего рассмеялась, и одновременно зарыдала. Такого Элис ещё не испытывала, но ей это понравилось. И Элизабет готова была испытывать такие чувства вечно.
Глава 8 Признание
Элизабет Харрис, будучи в радостном и одновременно в сонном состоянии, легла на кровать и заснула, заведя будильник на половину восьмого утра. В школу не надо было в тот, уже наступивший день, поэтому Элис могла спокойно разговаривать с Мику в восемь часов утра.
***
Элизабет Харрис проснулась по будильнику. Проспав два часа, она вовсе не хотела спать, что было безумно странно для неё, ведь обычно в такое время Элизабет редко когда адекватно спускалась на кухню, не упав прямо на лестнице.
Элизабет Харрис оглядела взглядом кухонную комнату и поняла, что её мечтам о том, что мама уже будет готовить там завтрак, не суждено было сбыться. Элис решила готовить утреннюю пищу сама, не будя маму, но для начала ей бы следовало умыться. Девушка пошла в ванную, вспоминая ночное признание и чувствуя, как сердце медленно уходит в пятки от мысли о том, что Элис скоро придётся признаться маме в том, что она не любит мальчиков. А обожает новенькую из художественной школы, которая будто бы ослепила Элизабет. Та не позволяла последней видеть в ней хотя бы один недостаток… Элизабет Харрис не знала, как признаться в этом маме, ведь Элис знала, что та ничего не поймёт. Ничего. Просто покричит, и всё?! Но Элизабет ведь пыталась намекнуть, а теперь, очевидно, надо было признаться открыто. Элис то понимала и искренне надеялась на то, что мама её поймёт.
От мыслей про предстоящее признание у девушки закружилась голова. Как- никак, однако, а завтрак всё равно Элизабет Харрис пришлось бы готовить. Ведь есть ей хотелось примерно также, как позвонить Мику Суматорэ и услышать её голос. А желание последнего было настолько велико, что ничего другого вообще в мыслях Элизабет Харрис не было, и она стояла над раковиной, даже не переступив ещё порог и не выйдя из ванной в кухню. К тому же, раненое ночью плечо страшно болело, но радость от любви была намного сильнее, и, однако ненамного, но уменьшала боль в месте, куда впилось лезвие псевдо- Мику. На самом деле, взяв всё перечисленное, и соединив то воедино, Элизабет поняла, что ей не просто не хочется готовить. Она просто не могла сделать это- ну не было у Элис Харрис желания и вдохновения что- либо готовить на завтрак! Но вдруг, вспомнив о том, что маму нужно задобрить всеми возможными способами, Элизабет решила, даже несмотря на своё не самое прекрасное самочувствие, идти и готовить какой-нибудь изученный ею давно омлет, или же яичницу- глазунью. «Если время после приготовления какого-то из яичных блюд, будь то омлет или яичница, мне будет позволять, я ещё и десерт какой-нибудь сготовлю для мамы.»– решила девушка и вздохнула.
Элизабет Харрис вошла в кухню. Впрочем, как вошла?! Она просто переступила порог ванной и оказалась в кухонной комнате. Девушка подошла к сковороде и начала готовить яичницу. Сначала она разбила одно яйцо, затем второе, после чего всё размешала. Дальше свои действия Элизабет не стала запоминать. Она всё делала, будто бы руки заучили, что им нужно делать, а разум Элис находился где-то в другом измерении.
– О, Элизабет, ты уже проснулась?! Вроде бы писала ты мне вчера поздно, я думала, что ты не спишь… а тут- проснулась, и стоишь, завтрак готовишь!– раздался удивлённый голос мамы Элис за спиной Элизабет Харрис. Это было так неожиданно, что Элис аж вздрогнула от неожиданного приветствия.
