Ди Хевенрин
Инвиктус
Он сразу вспомнил это строение. Пусть его воспоминания и были больше похожи на хаотичный набор образов, именно это здание он запомнил ярче всего. Оно возвышалось над остальным городом. Куда не посмотри, его было видно из каждого угла. Однако что это за здание и зачем оно в первую очередь возведено, Акула не знал.
Это было строгое здание из тёмно-бирюзового материала, похожего на мрамор, в форме которого практически не было углов. Нижняя его часть вместе с небольшими пристройками всё ещё отдалённо напоминали свой силуэт из прошлого. Только вот всё остальное полностью утратило свой изначальный вид. Высокий пик, возвышавшийся над всем городом и указывающий своим присутствием на его центр, превратился в кучу пыли, слившуюся воедино с песчаным дном.
Акула, неспособный поверить своим глазам, продолжал смотреть по сторонам. Он начал замечать очертания стен в местах, где раньше стояли обычные дома. В его воспоминаниях возникали образы живых улиц, знакомых голосов…
Но его ностальгия резко прервалась звуком, из-за которого он сюда в первую очередь пришёл. Сконцентрировавшись на пении, Акула понял, что оно доносится как раз из единственного в этом месте здания. Причём, оно доносилось непосредственно изнутри, что, наверное, и объясняло сильное эхо.
Быстро доплыв до центра, Акула остановился перед парадным входом, представляющим собой высокую дугообразную параболическую арку, на месте которых, скорее всего, должны были стоять ворота. Оглядев его сверху вниз вплоть до зарытой наполовину в песок лестницы, Акула направился внутрь искать источник доносящегося из него голоса.
Он сразу оказался в огромном холле, который, несмотря на свой побитый вид, вызывал мурашки из-за своей масштабности. Высокие потолки, украшенные витражным стеклом, вопреки всему, сохранившимся в первозданном виде. Монолитные пол и колонны, расписанные единым витиеватым узором из уже давно окислившихся и повреждённых от времени металлических пластин.
Проплыв через арку, Акула оказался в центральном зале. Это было огромное идеально круглое помещение, больше десятка метров в диаметре, из которого можно было также пройти в другие помещения. Из-за того, что верхняя половина строения обрушилась, оставалось неясно, были ли в нём окна или нет. Но даже если их и не было, скорее всего, там был какой-никакой источник света.
Практически вдоль всех стен стояли одинаковые раздельные полки из белого камня, в высотку почти в два роста Акулы. Большая часть из них осталась целой, если только слегка сточенной. Некоторые либо потрескались, но сохраняли форму, либо лежали разбитые на полу. Пробежавшись взглядом по залу, Акула предположил, что это могла быть библиотека, однако заострять на этом внимания не стал.
Так, сделав почти полный оборот по часовой стрелке, он увидел позади себя единственную стену, перед которой не стояли полки. При условии, что прямо напротив неё лежали несколько крупных осколков верхней части здания. Акула разглядел за ними довольно яркий рисунок. Он не стал сдерживать интерес и за мгновение убрал загораживающие её обломки.
Перед ним предстал яркий мозаичный рисунок, уходящий вверх по стене на несколько метров. Однако это было не абстрактное изображение или узор, а чёткие объекты, символы и слова. Пусть оно всё ещё состояло из довольно общих образов, из них выстраивалась картина с неким сюжетом.
Четыре человеческие фигуры, симметрично стоящие друг напротив друга, словно по четырём сторонам света, пока между ними была изображена некая эмблема. Огромный, обрамлённый цветным металлом чёрный круг, по центру которого изображалось оружие – голубое копьё, чьё остриё состояло из двух тонких концов, извивающихся в спираль и соединяющихся воедино. Оно стояло вертикально по центру круга, разделяя его пополам. В то же время, его рукоять также обвивала тонкая линия бледно-голубого цвета.
Фигуры были окрашены разными цветами, имели разный рост и внешний вид, и стояли в разных позах. Та, что изображалась над эмблемой, стояла в нейтральной позе, опустив руки. Та, что слева, держала в руках незнакомое Акуле оружие. А та, что напротив неё, имела полностью противоположные цвета. Но среди всех изображённых людей выделялась фигура под эмблемой.
Она была самой низкой, однако привлекала больше всего внимания своими симметричными широко раскрытыми крыльями. Она летала по центру над неровным чёрным овалом, больше напоминающим пропасть. Пробежав в очередной раз глазами сверху вниз, его внимание привлекла малозаметная надпись на его родном языке, которая переводилась как “непокорённый”.
После нескольких попыток понять, что может значить эта картина, Акулу снова привело в чувство, доносящееся из другого помещения пение. В последний раз взглянув на стену, он развернулся и поплыл дальше искать источник звука.
Триания
Пройдя через ещё одну арку на другом конце зала, Акула оказался в небольшом квадратном помещении с высокими потолками. Ещё большее количество полок и стоящие между ними расколотые лестницы ещё больше подтверждала теорию, что он находился в библиотеке. Но его внимание концентрировалось на другом.
Пение пусть и стало тише, оно чётко доносилось именно из этого помещения. Была лишь одна проблема: из-за сильного эхо определить точный его источник было проблематично. Оглядев комнату со всех возможных углов, было ясно, что он доносился откуда-то из её центра.
Примерно в том же месте на полу лежали сточенные осколки камня, песок, какие-то куски метала и просто много мусора, который не было времени опозновать. Акула спустился и встал прямо по центру комнаты, чтобы попробовать отыскать источник звука взглядом.
После нескольких полных оборотов против часовой стрелки, его внимание привлёк странный блеск, оказавшийся в нескольких метрах у него за спиной. Это оказалось небольшая стеклянная сфера, укреплённая несколькими металлическими кольцами.
Взяв его в руку и убедившись, что это действительно источник звука, Акула начал разглядывать его вблизи. Несмотря на большое количество тёмного осадка на стекле, он увидел достаточно яркое свечение. Сначала он подумал, что это отражение или ещё что-то, но нет. Стерев большую часть грязи пальцами правой руки, изнутри сразу пробился яркий голубоватый свет.
После его беглого изучения, Акула так и не смог понять, что это за предмет. Он, конечно, сильно привлёк его внимание, но это было не то, ради чего он отправлялся сюда. Так он решил оставить эту сферу там, где нашёл, чтобы отправиться дальше искать себе оружие.
Но только Акула собрался выкинуть её, как понял, что сжал её в кулак. С явным недоумением он попытался разжать её – безуспешно. Попытался открыть другой рукой – тоже безрезультатно.
Он перестал что либо понимать. Его правая рука, в которой лежала эта сфера, сама сжималась и не давала выкинуть её. При этом сила хвата постоянно увеличивалась, и Акула это чувствовал. Сначала было напряжение, а затем началась явная боль. Он ещё раз попытался разжать её или протиснуться пальцами и вытащить сферу из руки, однако хват был настолько сильный, что он с большим шансом сломал бы себе пальцы, нежели достал бы до неё.
Затем напряжение охватило всю остальную руку. Она сама сжалась в локте, из-за чего Акула чуть было не ударил самого себя по лицу. Выпрямить руку он не мог, ровно, как и понять, что с ним происходит.
В один момент, когда напряжение перешло на плечи и правую сторону шеи, он услышал в сжатом кулаке тихий хлопок. Напряжение пропало, а пение стихло. Наступила тишина.
Акула снова мог свободно двигать своей рукой. Однако осталась слабая, но всё-таки заметная, боль внутри ладони. Раскрыв её, он сначала увидел вытекающую изнутри кровь, а затем крупные осколки стекла и погнутые металлические кольца. Но не было того, что излучало голубой свет.
Оглядываясь по сторонам в попытках понять, что это сейчас было, Акула почувствовал головокружение. Затем он снова посмотрел на свою руку, и стряхивая застрявшие в коже осколки, у него помутился взгляд. Вокруг него в мгновение возник непроглядный чёрный туман, скрывающий всё, кроме руки, с которой он не мог свести взгляда. Головокружение усилилось. Появился звон в ушах.
Сначала Акула ощущал странный дискомфорт в руке, больше похожий на покалывание, как если бы он отлежал её. Затем началось жжение. Оно исходило изнутри. Сделать с ним он ничего не мог, как бы он не пытался. После этого началась боль.
Смотря на руку, Акула видел, что распределённые по ней кровеносные сосуды начали набухать, из-за чего та стала почти в полтора раза больше. В то же время кожа постепенно становилось прозрачной. Стали лучше видны вены, мышцы, а затем кости и нервные окончания.
Затем, он увидел внутри руки свет. Яркое голубое сияние, исходящее из центра его кисти. Спустя время, с неё начала стекать прозрачная жидкость. Медленно, но верно она постепенно капала с пальцев, а затем уже и со всей остальной руки вплоть до плеча, до тех пор, пока вся рука, вместе с плотью и костями, полностью не превратилась в жидкость и не растворилась в пустоте, оставив на своём месте лишь ветви нервов и кровеносных сосудов.
Его тело охватила агония и эйфория. Он испытывал невыносимую, мучительную боль, но вместе с этим ощущал и некое облегчение, комфорт. Чувство покоя и удовлетворения, словно жидкость наполняющая разум.
Постепенно его глаза потеряли чёткость, ровно, как и притупились остальные органы чувств. Ни осталось ничего кроме расплывчатых образов, сливающихся воедино и странного потока ощущений, который не давал ему потерять сознание.
Так продолжалось до тех пор, пока Акула резко не открыл глаза.
В первые секунды, он не заметил ничего необычного, кроме того, что оказался в нескольких метрах над руинами. Судя по всему, пока тот был без сознания, без контроля своего тела в воде, оно само по себе постепенно поднималось к поверхности.
Спустя некоторое время изучения насквозь пробитой крыши в попытках прийти в себя и вспомнить, что с ним по-факту произошло, Акула осознал, не чувствует никакого веса. До этого, находясь на такой глубине, он ощущал всестороннее давление, которое, пусть и не сильно, но намекало на то, где он в этот момент находился. Сейчас же, он не чувствовал абсолютно ничего. Ни давления, ни собственного веса.
Как только Акула обратил на это внимание, то сразу перевёл взгляд на своё тело, но ничего странного не заметил, кроме того что он держал в правой руке. С виду это была длинная прямая палка, примерно той же длинны, что и сам Акула, из светло бирюзового металла. Пока что он видел лишь закрученный спиралью конец палки, доходящий до его ног. Однако когда он, наконец, заметил, что было с другой стороны, понял, что нашёл то, за чем пришёл.
Прямо над его головой висел крупный, немного неаккуратно выглядящий, толстый тройной наконечник, вылитый из того-же металла, что и вся остальная палка, в конечном счете, образуя то, что Акула называл “триания”.
С виду это было довольно тонкое и хлипкое оружие, которое, несмотря на, довольно крепкий на ощупь, материал, доверия не внушало. А его кривая небрежная форма окончательно лишали его всякой надежды на успех. Та самая “триания” в действительности больше напоминала раскрашенную палку, найденную ребёнком на прогулке, нежели на оружие. То есть это было немного не то, что Акула ожидал увидеть.
Его чувства полностью перемешались. Он не знал, что и думать. Часть его во весь голос кричала и призывала, наконец, возвращаться обратно, чтобы закончить дело. Однако другая его сторона была в замешательстве. Он банально не понимал, что с ней будет делать.
Осмотрев её ещё раз сверху вниз, Акула попытался положить её горизонтально себе на ладони, чтобы более ясным взглядом осмотреть это подобие трезубца, однако отпустить его и взять в другую руку, у него не вышло. Рукоять триании намертво прицепилась к коже его ладони. После нескольких попыток, каким либо образом оторвать её, он понял, что этот кусок металла каким-то образом стал частью его тела, которую он ощущал не просто как предмет, а как полноценную конечность со своими нервными окончаниями, которые напрямую связывались с остальным телом.
В панике, Акула закрыл глаза и, вопреки всем возможным инстинктам самосохранения, попытался оторвать трезубец от руки, но в момент, когда он ожидал, что по его телу пронесётся волна адской боли, ничего не произошло. Он свободно отпустил трианию и сразу же переложил её в левую руку. Затем, открыв глаза, он ожидал увидеть перед собой оторванный кусок кожи своей ладони, ровно, как и обильно вытекающую из неё кровь, но нет: правая ладонь осталась цела и невредима, в то время как рукоять стала единым уже с левой рукой.
Акула окончательно перестал понимать, что происходит.
Надеясь снова отцепить трезубец от себя, он, пристально смотря на ладонь в место их соединения, схватил его и приготовился со всей силы выдернуть его. Но это не понадобилось. В то же мгновение, как у него в голове на уровне подсознания появилась мысль отдёрнуть правую руку назад вместе с трианией, рукоять свободно отсоединилась от него. На мгновение, Акула почувствовал облегчение. Он полностью убрал руки от трезубца и оставил его погружаться на дно.
Теперь у него появилось несколько задач: как можно быстрее понять, как обращаться с трианией и после чего настолько же быстро возвращаться в город. С этой мыслью в голове, он посмотрел на ещё падающий трезубец, после чего развернулся и вытянул вперёд обе руки, чтобы начать плыть к нему.
Но ровно в то мгновение, когда он собрался сделать рывок, триания начала излучать бледный голубоватый свет, остановилась на полпути и сразу же на огромной скорости поднялось к Акуле, после чего тот, сам того не понимая, поймал её так, будто знал, что оно вернётся. Осознав, что сейчас произошло, он с шоком на лице смотрел на трезубец, пока излучаемое им сияние постепенно гасло. Он только что сам по себе вернулся в руки Акуле, когда тот даже рядом не думал об этом.
У него появилось желание испытать эту особенность, дабы понять, как она работает. Если то, что это оружие действительно может возвращаться к нему, и всё это не галлюцинация, то он без промедления был готов отправиться обратно.
Ещё раз пробежав взглядом по рукояти, Акула поднял трианию над головой, направил острие вперёд, замахнулся, прицелился в случайную точку на дне и, со всей доступной ему силой, метнул его, словно копьё. В мгновение, трезубец, рассекая воду насквозь и игнорируя любые сопротивления, пролетел чуть больше десятка метров и попал ровно в то место, куда и целился Акула.
Затем, он, не сводя взгляда, вытянул вперёд руку, и мысленно произнёс:
– «Вернись». – Сразу после этого трезубец, засветился всё тем же голубым сиянием, которое было видно даже сквозь густой подводный туман. Затем, тот сам, по прямой траектории пролетел обратно и снова оказался у Акулы в руке. В этот момент у него, на месте пустого нейтрального выражения лица появилась игривая, в какой-то степени даже зловещая улыбка, а глаза загорелись ярким синим пламенем.
Теперь, без единого вопроса, он был готов отправляться обратно.
Схватив покрепче трезубец и подняв голову вверх, Акула, в привычной для себя, манере, поднял руки и начал грести ими вперёд. Однако только он вытянул перед собой трианию, как его сразу, за счёт неведомой ему силы, вытолкнуло и, будто на реактивной тяге, на огромной скорости понесло его головой вверх. Затем, пролетев без контроля несколько десятков метров, он попытался затормозить. И, сделав несколько странных подобий кувырков, ему удалось остановиться.
Кое-как, восстановив равновесие, Акула посмотрел на трезубец шокированным взглядом. Пусть и не полностью, но он был уверен, что это произошло из-за трезубца. Ему захотелось повторить это.
Он выпрямился, посмотрел на трезубец, после чего поднял его над собой и начал быстро двигать ногами вперёд назад. В этот момент, оружие в его руках засветилось, после чего прямо под ним образовался сильный поток, который начал стремительно вести его к поверхности.
Впереди, практически на самом кончике трезубца, закручивалась вихревая воронка, которая как раз и была той самой силой, толкающей Акулу вперёд.
Несмотря на свои способности, достичь такой скорости он мог лишь в теории, прилагая все доступные ему силы, при этом плывя в центре самого мощного океанского течения. Но теперь та скорость стала лишь минимумом, на который он был способен.
За невиданно короткий промежуток времени Акула проплыл половину глубины океана. И останавливаться он не собирался. В глазах горел азарт и искренняя детская радость.
В один момент, он понял, что может плыть не только в одном направлении. Достаточно было лишь слегка наклонить трезубец, чтобы полностью изменить траекторию этого своеобразного полёта. Однако ничего ему не мешало в мгновение ока развернуться в полностью противоположную сторону, и продолжить путь как нив чём не бывало, независимо от того, насколько резкий или крутой был поворот
Акула перестал думать о чём либо. Теперь, в его мыслях была лишь эта сила. Она, словно аттракцион, вела его за собой, показывая всё, на что она могла ему предложить. Он, не задумываясь, пересёк почти всю глубину океана, параллельно исполняя все возможные приёмы высшего авиационного пилотажа, которые приходили к нему в голову на ходу.
Уже находясь всего в нескольких сотнях метрах от поверхности, Акула захотел узнать доступный ему предел скорости. Мысленно отдав приказ своему оружию, он напрягся и устремился вверх, прямо к поверхности. Триания засветилась ещё ярче. Воронка, тянущая Акулу вперёд, теперь больше напоминала торнадо, в то время как на конце трезубца начали появляться голубые малозаметные молнии.
– «Быстрее, быстрее, быстрее!» – проговаривал Акула, жаждя увидеть то, на что он теперь способен.
Так, в один момент, он, со всей накопившейся скоростью, вылетел из океана, словно пуля, и, достигнув высоты птичьего полёта, сделал невольное сальто с закрытыми от удовольствия глазами и расставленными по сторонам руками, упал в воду.
Приходя в себя после этого аттракциона, Акула медленно всплыл на поверхность, расположившись на водной глади, будто на мягком матрасе. Ему было всё равно на то, что его голова шла кругом, по телу расходилась усталость, что из-за большой скорости его толстовка сильно растянулась и была готова вот-вот разорваться. Ему было всё равно, он был искренне доволен.
Акула продолжал лёгким сонливым взглядом наблюдать за бескрайним голубым небосводом, не желая заполнять чем-либо себе голову. Сколько времени он провёл под водой, где он в конечном счёте оказался, и в какой стороне он должен искать город – эти мысли отдалённо мелькали в его сознании, но эмоции полностью их подавляли, как что-то лишнее.
Однако покой и умиротворение под небесным куполом закончились в момент, когда с одной из сторон света раздалось громкое, бьющее по ушам, эхо, пролетевшее сквозь него, словно ударная волна. Пока он звучал, небо лишилось красок, солнце почернело, а в голове начали звучать человеческие голоса, говорящие на неизвестном языке, причиняя как можно больше боли.
Затем резко, будто по щелчку, наступила тишина.
Придя в себя, Акула сразу понял, что это было. Похожего рода звуки он слышал только после того, когда начался весь ужас в городе. Сомнений не было – это Утарм. Затем, откуда примерно доносился этот звук, Акула приготовился возвращаться обратно, но к нему резко пришло осознание: триания пропала.
Вроде как, он всё это время держал её в руках, но её не было. Он начал её искать везде, где только можно. В одежде её очевидно не было и быть не могло. Погрузив голову под воду, он не увидел ничего, кроме бесконечной синей бездны. Попытался позвать трианию, дабы та сама прилетела к нему в руки – безуспешно.
Акулу сразу охватила паника. Только он нашёл самое могущественное оружие, которое он когда-либо видел, как уже успел потерять. Он вообще не представлял, как и где его искать: то-ли снова плыть на дно, то-ли это всё действительно был сон и он наконец проснулся… А потом он посмотрел на свою правую руку.
От кончика среднего пальца до локтя она была обвита незаметным голубым браслетом, формирующим хаотичный витиеватый узор. Со стороны он больше напоминал объёмную татуировку, нежели украшение, так как на самом деле этот узор выпирал из под кожи. Однако Акула не чувствовал никакого дискомфорта.
Интуиция подсказывала ему, что это и было его оружие, однако это всё равно выглядело странно. Он всё также мог свободно двигать кистью и остальной рукой, как будто у него под кожей не было длинного куска неизвестного науке металла.
Изучив свою руку со всех ракурсов, сопровождая этот процесс самым заинтересованным взглядом из возможных, Акула решил попытаться вернуть трианию. Он посмотрел вперёд, выставил руку перед собой и мысленно проговорил:
– «Появись». – Узор засветился ярким голубым светом, после чего начал быстро вытекать из руки в виде жидкости, сразу же застывая и вновь обретая форму оружия.
Спустя несколько секунд, Акула вновь держал трезубец в руках.
Когда ему наконец удалось унять эмоции и успокоится, он резко отряхнул голову и огляделся. Затем, сориентировавшись куда плыть, он уверенно посмотрел на трианию, после чего выдохнул, и погрузился в воду. Через мгновение, он уже летел в сторону города, выпрыгивая на огромной скорости из воды, будто дельфин на реактивной тяге.
* * *
Не успели они оба до конца осознать, что произошло, как Райль с разбегу влетел в Утарма головой вперёд, в попытке сбить его с ног, после чего отпрыгнул назад. Несмотря на очевидную разницу в размерах, выносливости и силе в пользу Утарма, после такого он, сам того не ожидая, на мгновение потерял равновесие, но всё же смог устоять на ногах, продолжая держать Ди за шею.
Не сказав ни слова, Райль снова с разбегу накинулся на него. В ту же секунду, Утарм подставил перед собой в качестве щита клинок его широкой стороной, однако его это не спасло. Он нанёс удар по лезвию, и его силы было достаточно, чтобы оттолкнуть Утарма почти и практически сбить его с ног.
Отряхнув голову, Райль, смотря на него разъярёнными светящимися ярким жёлтым сиянием глазами, замахнулся и нанёс ещё один удар. Затем ещё один, и ещё один. Последовала медленная серия из мощных и точных ударов по кликну, ощущая которые, Утарм пребывал в неподдельном шоке, хорошо видимым в его выражении лица.
Это был первый раз за сотни лет, когда кто-либо оказывал ему такое сопротивление.
Каждый удар постепенно толкал его назад, приближая к краю крыши. Утарм это понимал, но ничего не делал. Он не отпускал Ди, и не мог убрать клинок, ибо не хотел ставить себя в более уязвимое положение. Однако, спустя несколько секунд, он в момент удара попытался оттолкнуть Райля в сторону, а затем контратаковать. Но только Утарм попробовал сделать шаг вперёд, тот схватил клинок руками и нанёс быстрый удар ногой, настолько сильный, что отдача выдернула лезвие из хвата, оттолкнула его владельца прямиком в бордюр.
После этого, тяжело дыша и чуть ли не рыча, Райль задрал голову и, смотря на него исподлобья, выкрикнул:
– Чё, дальше выёживаться будешь, или как?! – При этом, его глаза засветились ещё сильнее, из-за чего их было видно даже в дневном свете.
В это время Утарм лежал в обломках бордюра и расслабленным взглядом смотрел на свою левую руку. Лезвие, что ранее было за место предплечья и кисти, после ударов Райля треснуло и разделилось на две части. Одна из них всё ещё была частью его тела, потому из неё, чуть ли не струёй, начала вытекать чёрная жидкость, что была у него за место крови. В то же время тело Ди упало рядом с ним, на его шее было видно оставшийся отпечаток хвата правой руки Утарма.
Через мгновение, он слабо ухмыльнулся, засмеялся и, подняв взгляд на Райля, сказал:
– Ну как, нравится?
– Варежку завали, – ответил Райль, подходя ближе и не сводя с Утарма глаз, – Мне твоё позёрство и нахрен не сдалось.
– Умудрился сломать то, что не могли сломать веками. Забавно. – Утарм постепенно начал вставать, опираясь правой рукой о бордюр. – Теперь понятно. Думал, что сила пробуждается независимо от состояния, но ты доказал обратное.
– Чё ты несёшь!.. Чё ты несёшь, твою мать?!
Встав на ноги, Утарм встал над Ди, посмотрел на Райля, и сказал:
– Прими мои поздравления, ты умрёшь не один и не зря… – После этого, он нагнулся, снова поднял Ди за шею перед собой.
Видя это, Райль сорвался с места и на ходу выкрикнул:
– Мудозвон, клешни убрал!
В ту же секунду, Утарм переместился на край бордюра и выставил Ди над обрывом. Когда с его лица пропала улыбка, он сказал:
– Условия здесь ставлю я. Либо он сдохнет сейчас, либо превратится в кашу его же оружием.
– Чт…
– Он как раз скоро придёт в сознание, вот и попрощаетесь напоследок.
– Да, чё ты твою мать несёшь?! На кой хрен он тебе вообще?!
– А ты подумай. Думал, я не знаю, что вы задумали? Атлант исчез, остался только ты и твой полудохлый друг. Очевидно, что вы думали над тем, чтобы избавиться от меня… Но мне плевать. С атлантами не первый день знаком, проблем не вижу.
– И чё ты хочешь? – раздражённо спросил Райль, медленно подходя ближе к краю.
– Убить вас, очевидно же. – Утарм пожал плечами и наклонил голову в бок. – Я выложил тебе все карты, остальное ты узнал сам. Выбор за тобой, либо умираешь мирно… – Но не успел он договорить, как Райль резко подбежал к и попытался атаковать. Однако Утарм сразу же исчез, при этом оставив Ди на месте, из-за чего тот, закономерно, полетел вниз. Осознав, что произошло, Райль сначала подбежал к бордюру, после чего, не думая, перепрыгнул и полетел вслед за ним.
Находясь в свободном падении, он сначала начал паниковать и жалеть о своём решении. Но непрекращающийся прилив сил и уверенности с лихвой подавляли страх, позволяя Райлю не обращать на них внимания.
Между ним и Ди была видимый промежуток в почти десять метров, который нужно было сократить до минимума. Планом Райля было в полёте поймать Ди и каким-то образом подавить весь урон от падения с пятидесяти этажного здания. Интуитивно, он начал всеми возможными способами пытаться сузить своё тело, дабы ускориться и подлететь ближе.
Однако не успел Райль среагировать, как они вдвоём, с грохотом, влетели в уже потрескавшийся асфальт, подняв крупные столбы пыли и оставив под собой крупные углубления и ещё больше трещин.
Падение не прошло бесследно. Тело Райля в мгновение охватила невыносимая боль. Множество открытых переломов, сильное кровотечение, зажатые нервные окончания, из-за которых он не мог пошевелить пальцем, не говоря уже о попытках встать на ноги. Но, вопреки всему, он оставался в сознании и более-менее осознавал происходящее.
Через некоторое время, пока Райль пытался оправдать свой максимально абсурдный поступок, параллельно подавляя весь возможный спектр болевых ощущений, рядом с ним раздались тихие глухие шаги, после которых последовало:
– Ну как полёт? Нормально прошло? – Эту надменную манеру речи, Райлю даже узнавать не пришлось. Утарм стоял в нескольких метрах, держа полностью покорёженного из-за травм Ди за волосы на голове. – Переживать смысла нет, ты, ведь, всё равно, отрегенерируешь.
Услышав его, Райль был готов если не ещё раз попытаться избить его, то хотя бы плюнуть ему в лицо. Но и этого он сделать не мог из-за боли, ровно, как и не мог ответить, из-за чего ему только и оставалось, что наблюдать. В один момент, он обратил внимание на лицо Ди. Всё это время он находился в сознании, но никак не сопротивлялся, а лишь смотрел на Райля пустым обречённым взглядом, в котором на мгновение появился малозаметный фиолетовый блеск.
– Вообще, ты мне кое-что напомнил, – Утарм вновь перевёл внимание на себя, – меня достали люди. – На нём красовалось максимально пафосное раздражение, которое могло отразить его искажённое лицо. – Ставят правила, командуют, говорят, кто ты, и что ты, что правильно, а что нет. Заставляют отвечать хрен знает за что… А потом гниют в канаве, как миленькие. Мрут как мухи, а выпендриваются, будто не собираются умирать от очередного паразита в прямой кишке или от гноя в лёгких. – Сделав несколько шагов в сторону, он перетащил Ди и положил его на землю лицом вверх. – Всякой твари свойственен эгоизм, это стандартный механизм выживания в природе, но люди возводят его в абсолют, делая вид, что их тухлая туша представляет из себя что-то большее. – Затем, вальяжно развернувшись лицом к Райлю, Утарм добавил: – Разве я не прав?
– Кх-а… Д, чё ты… кх-яа… – попытался проговорить Райль, но не смог из-за острой боли и вытекающей изо рта крови. Шоком было то, что он всё ещё не умер. Райль был уверен, что он правда может восстановиться, так как обратил внимание на то, что сквозные раны в его ладонях полностью заполнились и покрылись новой кожей, но как и сколько ему придётся ждать, он не понимал.
– Даже ты, – продолжал Утарм, уже смотря Райлю в лицо, – ты ведь не из альтруизма друга своего спасаешь. Мог бы спасти ещё кого-то, соседей там, других знакомых. Атлант тоже мало чем отличается. Слышал про импринтинг? Он тупо привязался к вам и как тупое животное готов идти за вами и облизывать вам пятки. Остальных людей в тот день он даже не пытался спасать, ибо руки были заняты вами.
Переведя взгляд на Ди, Утарм добавил:
– Люди – не более чем самодовольные мрази, но у них мозгов не хватит понять это. Пробуждённые или нет, они не представляют из себя ничего стоящего, бесполезный мусор. – Затем, он нагнулся к голове Ди, вопреки любому сопротивлению, протянул к его лицу руку и, со словами: – Но понять свою бесполезность ваши сраные мозги не смогут даже на грани смерти, – просунул пальцы в левую глазницу и резким движением вырвал из неё глазное яблоко, моментально разорвав зрительный нерв.
Ди мгновенно потерял сознание, а из глазницы начала вытекать кровь.
После этого, Утарм отбросил его тело в сторону, встал, взял глаз, положил его в ладонь, после чего задрал голову и сжал руку в кулак. Не прошло и секунды, как из него вырвалась небольшая струя крови. Затем, раскрыв ладонь, среди ошмётков и смеси различных жидкостей, Утарм увидел перед собой душу Ди – небольшую фигуру из двадцати идентичных друг другу граней, которая излучала яркий фиолетовый свет.
– Спустя тысячи лет, даже будучи подобным Богу, человек будет представлять из себя лишь исключение, выжившее за счёт худших своих качеств. Отвратительно, – его слова одновременно звучали голосами двух разных людей, – как такой беспомощный вид прожил настолько долго, я не понимаю.
На его лице появилась странная, неестественная для человека улыбка, пока в его пустых глазах сияло отражение очередной украденной им души. Наклонив голову в бок, он произнёс: – Но скоро вы все помрёте. От лезвий, страха и своей же мёртвой плоти. В агонии и отчаянии. И виноваты в этом будете только вы сами, – после чего сжал душу в руке…