Дениз Шимшек
Внутри болезни. Целостный подход к лечению хронических заболеваний: от психосоматики до доказательной медицины
От части к целому
В итоге оказалось несложно решить, чем заниматься после Вана, потому что подход к пациенту и процесс работы с ним в годы моей ординатуры и подход в больнице в Ване имели схожие элементы: они были узкоспециализированными. Точка, в которой я не видел света холистического подхода, меня не привлекала. Как только закончился срок стажировки, я решил уехать из Вана. Это решение оказалось не таким простым, как я ожидал. То, с чем я столкнулся по прибытии в город, и то, что я пережил, было нелегко оставить. Я сохранил множество историй и дружеских связей. Отношения, которые я установил с пациентами, были очень крепкими, и я больше всего грустил, покидая их. Хотя я несколько раз мысленно обдумывал идею работы в частной клинике в этом городе, решение не заставило себя долго ждать, и в конце концов, я уехал в Анталью.
Была большая разница между Денизом, приехавшим в Ван, и Денизом, уезжавшим из Вана. Я начал рассматривать человека, тело, душу, природу, камень, почву, дерево, муравья и небо как единое целое. Они были подобны элементам, из которых состоит планета, на которой мы живем, и каждый из них имел свое значение. Все было во взаимодействии, и чем лучше я понимал этот язык, тем скорее смог бы понять и исцелить самого себя.
Обосноваться в Анталье было легко, я снял дом и уже через некоторое время приступил к работе. За рамками современной медицины, которая сосредоточена на диагностике и медикаментозном лечении, я начал читать и исследовать, чтобы найти ответы на вопросы, что может лежать в основе заболеваний и возможен ли иной, совместимый со всем организмом подход. Но даже исследуя эти вопросы, я оставался сторонником информации, которая осела в моем сознании под ярлыком «научно», с самоуверенностью лучшего студента, знающего все о лекарствах и их действии. Во время ординатуры по психиатрии я проявлял большой интерес к лекарственным препаратам, особенно к фармакологии и фармакогенетике[10]. Я знал о негативном влиянии почти всех используемых мною антидепрессантов на печень и о лекарственных взаимодействиях. Большой вклад в это дело внес Хасан Херкен, возглавлявший в то время нашу кафедру и проводивший всемирно известные исследования, особенно в области фармакогенетики. В свете этих глубоких знаний я неоднократно анализировал рабочую систему лекарств и не нашел ни одного удовлетворительного ответа на вопрос, почему в качестве альтернативы им не используются биохимические пути. Возможно, все эти вопросы готовили меня к какому-то процессу. На самом деле я ждал стимула, вспышки для трансформации, и единственное, чего мне хотелось, чтобы на этот раз трансформация прошла менее болезненно, чем в прошлый раз.
И, слава Богу, так и случилось. Я начал вести амбулаторный прием в частной клинике, у меня даже была палата, где я мог принимать и наблюдать пациентов. Это была система, которой я управлял, принимал решения, создавал. Ощущение того, что я контролирую ситуацию, стало приводить в равновесие хаос внутри меня. Если я хотел принять и понаблюдать за пациентом или проверить подробные показатели крови, я мог это сделать. В этом смысле это место было очень хорошо для меня.
Однажды в поликлинику вошел отец средних лет с пятилетним сыном, у которого, как я потом узнал, был аутизм. Я не видел никаких признаков того, что у ребенка аутизм. Передо мной стоял ребенок, который мог устанавливать зрительный контакт, его вербальное общение было нормальным, он явно мог о себе позаботиться. Я помню блеск в глазах отца, когда он рассказывал мне о пути своего ребенка к выздоровлению, он был очень взволнован. Конечно, он достиг этого момента после десятков разочарований, которые пережил вначале.
В первую очередь отец сосредоточился на питании ребенка, обратив внимание на безглютеновую и бесказеиновую диету с полным исключением полуфабрикатов. Он убрал из его окружения телевизор и все другие цветные экраны, вызывающие повышенную стимуляцию. Недостаток витаминов и минералов они восполняли с помощью врача, которого нашли за рубежом. Они взяли на вооружение метод «Прикладной анализ поведения» и выполняли эту программу в команде с воспитателем. За полтора года они увидели невероятное улучшение состояния ребенка. Я с волнением слушал о подходах десятков врачей, многие из которых были академиками, и об их пути к полученным результатам. Попросив перенести время приема следующего пациента, я продолжал слушать детали этой истории. Отец, у сына которого был диагностирован аутизм, отказался принять болезнь и диагноз как судьбу, хотя ему неоднократно говорили: «От этой болезни нет лекарства, примите своего ребенка таким, какой он есть. Единственное, что может ему помочь, – это специальное образование». Несмотря на его слова, исследования, которые он проводил, не сдаваясь, не опуская руки, и его вера в то, что его ребенок может пройти путь улучшения, пусть даже небольшой, – это прекрасный пример настойчивости. Отец обратился ко мне, потому что моя диссертация была посвящена дефициту внимания и гиперактивности, и он надеялся, что мои знания в этой области помогут внести вклад в процесс развития его сына. Когда дело дошло до этой части, хотя сидящий передо мной человек не являлся медицинским работником, я очень подробно, с учетом его знаний и опыта, объяснил механизмы действия всех лекарственных препаратов, назначаемых при дефиците внимания и гиперактивности, и их рецепторные связи в головном мозге. Но теория отца, его богатые объяснения эффекта гораздо более сильных биохимических механизмов заставили меня почувствовать себя неполноценно. Если бы на этом этапе я сказал ему, который изучил много исследований и обладал серьезным уровнем знаний: «Пожалуйста, не будьте доктором-Google, вы читаете тут и там и сами себя путаете!» – я бы никогда себя не простил.
Сидящий передо мной человек, как и я, прошел нелегкий путь; на самом деле он был погружен в гораздо более серьезный процесс. Трехлетний сын, который не мог общаться или устанавливать зрительный контакт, которого они не могли вывести из дома из-за его чрезмерной подвижности и навязчивых идей, сейчас в свои пять спокойно сидел передо мной. Если бы в толстой папке, которую они держали в руках, не было записей врача, описывающих его прошлое, я бы не смог поверить в его диагноз.
Это был герой, который не сдавался легко, он бросил вызов болезни, где, как нас убеждали, генетика была главным фактором, нарушающим архитектурную структуру процесса развития мозга, и он пришел, чтобы разбудить меня. Он пришел ко мне, потому что я был готов проснуться, я был уверен, что рутинная медицинская практика упустила нечто очень важное.
Не излечившись, излечить не сможешь
Волнение и чувство неполноценности, которые я испытал во время этого приема, стали вторым поворотным моментом в моей жизни. После этого я, во-первых, составил карту всех биохимических путей, действующих в мозге; начал читать и исследовать, что такое нейромедиаторы, как они вырабатываются, и изучать другие факторы, влияющие на эти процессы. Я понял, что в центре проблемы находится одна из концепций, которая в то время мелькала в моем сознании: в основе всех моих сложностей лежала эпигенетика[11], а не генетика. Это означало следующее: во многих заболеваниях, в которых обвиняют генетику и преподносят это как фатальный факт, гораздо большее значение имеют эпигенетические (внешние) факторы. Оптимизация факторов окружающей среды позволит генам функционировать гораздо эффективнее, а биохимическим реакциям – протекать более регулярно. Это чудесный факт и ключевое понятие, которое перевернет все, что мы знали, и возродит наши надежды.
Со временем я стал гораздо лучше понимать, что кишечные, пищевые, метаболические факторы и процесс метилирования[12], который я много раз объяснял на десятках встреч для врачей в последующие годы, – это понятия, тесно связанные с эпигенетикой. Одним из поразительных моментов было то, что, хотя мои собственные жалобы частично уменьшились после того, как я покинул Ван, они все еще сохранялись. Чем больше я читал и учился, тем больше начинал понимать составляющие целостной системы, тем чаще вспоминал о важности кишечника, пищеварительной системы и ее взаимосвязи с другими системами. Вспоминая Гиппократа, отца медицины, который почти 2500 лет назад заявил, что если болен кишечник, то болен и весь остальной организм, я задался вопросом, не игнорирует ли нынешняя медицина своего собственного отца?
Я задумался, были ли мои тревоги, выделения из носа, утренняя усталость, мышечная ломота и боли клиническим отражением нарушенной работы кишечника? Жаль, что в то время вы не могли понаблюдать за мной со стороны. Сон был одним из самых важных вопросов, которым я никогда не пренебрегал на протяжении всей своей жизни, пока не занялся изучением кишечника. Я стал читать в среднем по шесть-семь часов в день и не мог выделить достаточно времени для друзей, близких, себя и своих повседневных дел. Но, несмотря на все это, я читал и исследовал с неудержимым энтузиазмом и увлеченностью.
Тот факт, что для тысяч отчаявшихся пациентов может быть найден другой путь, прервал мой сон. Узнав подробности, я понял, что первым пациентом буду я сам. Возможность прикоснуться к себе означала, что я могу прикоснуться к путешествию многих людей. «Я» означало «мы». Теперь я понял, что попытки исцелить других, не вылечив себя, будут бесплодными.
Было очевидно, что центр здоровья кишечника и, соответственно, питания находится в одной точке. В качестве первого шага я решил изучить эту точку у себя, своего близкого окружения и своих пациентов. Книга «Диета каменного века» покойного доктора Ахмета Айдына, которого я вспоминаю с любовью, стала книгой пробуждения. Можно сказать, что эта работа является одной из первых компилятивных книг, изданных в нашей стране, невероятно выдающаяся с точки зрения компетентности в этой области. Я составил программу питания, сочетая рекомендации по питанию, приведенные в книге, с информацией, полученной в ходе собственных исследований. В рамках этой программы из рациона на некоторое время были исключены мука, все зерновые продукты, переработанный сахар, молоко и молочные продукты, макароны, картофель, рис и даже сушеные бобовые. Костный бульон, квашеная капуста, красная свекла, натуральные яйца, овощи, яблочный уксус, оливковое масло холодного отжима, зеленые листовые растения, мелкая рыба, баранина, некоторые фрукты и орехи входили в список продуктов, которые можно употреблять.
Я сразу же приступил к выполнению составленной диетической программы и уже к пятнадцатому дню ощутил значительное повышение энергии, некоторое снижение утренней усталости, уменьшение выделений из носа и носоглотки, а также частичное улучшение моторики кишечника. В течение многих лет я принимал десятки тысяч всевозможных лекарств, но впервые ощутил такое положительное воздействие на весь организм. Может ли этот положительный эффект от программы питания за короткое время быть эффектом плацебо, созданным системой, в которую я хотел верить? Вернется ли все на круги своя через некоторое время или это состояние благополучия продолжит усиливаться? Я понял, что никогда не рассматривал так пристально концепцию питания, выходящую за рамки подсчета калорий.
Регулирование питания – это процесс, требующий тщательного контроля, в котором отношения между пищей и организмом были полностью переосмыслены, включающий огромную биохимическую систему, не ограничивающуюся простым подсчетом калорий. Теперь я составлял программу питания для всех своих пациентов и одновременно с этим невероятно быстро собирал информацию о витаминах, минералах и добавках, поддерживающих метилирование. Около шести лет назад я составил список обязательных анализов, очень близких к содержанию рутинных обследований, которые теперь требую при осмотре каждого пациента без исключения. Предвестником сложного пути стало то, что администратор больницы, одним из первых получивший от меня консультацию, глядя на список анализов, заметил: «Не слишком ли много анализов? Никто не будет этого делать».
К тому времени я неоднократно читал публикации таких пионеров, как Эми Яско и Бен Линч[13], которые впервые всесторонне представили миру концепцию метилирования, и на хорошем уровне изучил биохимические механизмы. Мой дом был полон новых книг, мой телефон и компьютер были переполнены статьями и диаграммами. Когда я сегодня смотрю на свою собственную клиническую практику, то вижу, что появился синтезированный клинический подход, значительно отличающийся от протоколов десятков пионеров, за которыми я следил, читал их книги, проходил обучение и расширял свой кругозор. Мне стало лучше, мой кишечник стал более спокойным, аллергия значительно уменьшилась, я просыпался энергичным по утрам, а концентрация внимания стала значительно выше.
Буря в моей жизни на время улеглась, все мои побуждения сводились к тому, чтобы внимательно следить за растущим потенциалом пациентов и учиться вместе с ними. Я начал смеяться над издевательскими шутками окружающих меня друзей-врачей с прозвищами «Дениз Гомоцистеин[14]», «Дениз Метилирование». В один из дней, когда эта шутка прозвучала, один мой молодой пациент, которого психиатр в течение двух лет наблюдал и лечил с помощью нескольких лекарств, но не достиг результата, впервые в жизни прошел обследование, и его показатель гомоцистеина, который должен был быть в пределах 6–8, оказался в районе 150. Нарушения сердечного ритма, депрессия, проблемы с вниманием, постоянные травмы сухожилий, проблемы с обменом веществ привели к тому, что мой пациент устал от жизни. У него был обнаружен дефект гена MTHFR C677T[15]. Благодаря рекомендациям по комбинированному питанию и работе с процессом, описанным в книге, которую мы тогда заказали за рубежом (в следующих разделах я буду упоминать их под названием «метилирование»), в жизни моего пациента открылась, как он выразился, новая страница. Практически все жалобы исчезли за очень короткое время. Через три месяца уровень гомоцистеина, который мы проверяли, упал ниже 10. Я был свидетелем удивительных трансформаций, которые информация, полученная шесть лет назад, с невероятной скоростью произвела в людях и в моей собственной жизни.
В случайном разговоре со своим знакомым, работающим в технической службе нашей больницы, я узнал, что через неделю моему другу-врачу собираются прижечь участок сердца[16], который вызывает патологический сердечный ритм (аритмию). Я попросил его сдать анализы и обнаружил у него очень низкий уровень магния и повышенный гомоцистеин. Но через несколько дней, в течение которых я давал ему высокодозированные магниевые и метиловые добавки, проблемы с ритмом исчезли. Сильные приступы тревоги, о которых он не упоминал в нашей беседе и о которых я узнал позже, также значительно уменьшились.
Неужели никто не знал об этих маленьких штрихах к биохимическим механизмам, которые приводят к чудесным результатам без лекарств, без побочных эффектов и без вреда для организма? Что скрывалось за реакцией другого врача, который, увидев список анализов, которые я предлагал своим пациентам, отреагировал на меня так, словно я прилетел с Марса? Я много раз консультировался с врачами, но ни разу не слышал, чтобы хоть один лектор или специалист упомянул о метилировании, магнии, гистамине или питании. Я уверен, что эта информация была у них в голове, но она не учитывалась при рутинной оценке. Не волнуйтесь! В этой книге вы познакомитесь со всеми этими понятиями.
Когда я применял холистический подход к своим пациентам, к себе, к своему окружению, к своей матери, сыну, сестре, то удивительные результаты, которые я видел, давали мне понять, что я на правильном пути и что я не должен сдаваться, несмотря на трудности, с которыми я столкнусь. Этот путь был полон трудностей, он подразумевал работу с корневыми причинами болезней, а не с их симптомами. Я чувствовал себя все лучше и лучше, и каждый пациент, за которым я следил, открывал новые двери и учил меня новому. Я верил, что исцеливший меня метод может помочь и другим.
Я самостоятельно отслеживал процессы питания, психические состояния, потребление витаминов, минералов и пищевых добавок своих пациентов. Мой глубокий интерес к реакции метилирования, одному из биохимических механизмов, лежащих в основе концепции эпигенетики, привел к тому, что ко мне стали обращаться очень осведомленные пациенты с аутизмом, синдромом дефицита внимания и гиперактивности, которые тесно связаны с этой областью. Благодаря соблюдению режима питания, регулярному приему метилирующих пищевых добавок мы добивались значительного прогресса в семьях, соблюдающих режим питания. Истории о ходе лечения маленькой Парлы, Мехмет-бея и Айлин-ханым, которые, как и многие другие пациенты, пришли с мыслью: «Я никогда не поправлюсь», – вы можете прочитать в конце книги.
Я убедился, что, если затронуть корневые факторы, лежащие в самой основе заболеваний, о которых говорят: «Судьба, генетика, неизлечимо, научитесь с этим жить», – можно добиться значительных успехов даже в случаях, которые считают безнадежными. Как повезло, что передо мной в качестве одного из триггеров оказался отец того ребенка с аутизмом, у которого в голове были сотни вопросительных знаков, как повезло, что я внимательно выслушал все, что он знал, и как повезло, что я не отверг этого неспециалиста, закрывшись в башне собственных знаний. Иначе разве смогли бы мы стать свидетелями того, как драгоценная, самоотверженная, упрямая, непреклонная мама Парлы радуется результатам лечения, распространяя вокруг себя энтузиазм и счастье?
«Парла теперь может самостоятельно рисовать картинки, писать алфавит и цифры без посторонней помощи, узнавать буквы на вывесках на улице, выражать свои чувства, вести себя более спокойно и сотрудничать, я не могу поверить, что говорю это, я не могу поверить, что живу, спасибо вам большое, спасибо вам большое, спасибо вам большое…»
Исцеление целого: холистическая медицина
Каждый пациент – это отдельный опыт и собственный путь. Кишечник, биохимические механизмы, метаболизм, инсулинорезистентность, гормональный баланс, метилирование и детоксикация – главные действующие лица в процессе, который я начал шесть лет назад, поставив в центр исцеления человеческий дух и любовь. До того как попасть ко мне, практически каждый пациент пытался лечиться тем, что называется альтернативной медицининой, средствами, принцип работы которых и место их применения были неизвестны их лечащему врачу; травами или капсулами, содержание которых, условия производства и технология изготовления были неизвестны. Я хотел бы подчеркнуть следующее: система, о которой я подробно расскажу в следующих главах, не является альтернативной или дополнительной. Это синтетический подход, в котором основное внимание уделяется корневым факторам патологий организма, а во главу угла ставится психическое здоровье; это подход, в котором свойства и состав каждой рекомендуемой добавки, витамина или минерала изучены до мельчайших подробностей. Ценные дополнительные вспомогательные методы, такие как нейротерапия, мануальная терапия, акупунктура, озонотерапия, следует включать в план лечения только после того, как будут приведены в порядок корневые механизмы.
Вначале, под влиянием теоретических знаний, которые я поглощал без перерыва, помимо обычных анализов крови, я стал запрашивать генетические анализы, дорогостоящие анализы кала, которые отправляли за границу, анализы на пищевую непереносимость, уровень гистамина, органических кислот в моче и СИБР-тесты – все они стоили очень дорого. Здесь я попал под влияние системы американского происхождения, которая ставит перед собой цель представить холистический подход как научный факт и может быть очень функциональной для начинающего врача, но если копнуть чуть глубже, то несет опасность навязывания пациенту лишних обследований, пищевых добавок и гормональной поддержки и весьма далека от духа, теплой, искренней, целительной атмосферы Анатолии. По мере роста клинического опыта и контакта с психикой пациента объем необходимых обследований, которые я назначал, постепенно уменьшался.
“Эта книга ставит перед собой цель объединить всех, а не посеять новые споры. Я с большим воодушевлением наблюдаю за теми преобразованиями, которые происходят в современной медицине, как трансформируются знания и оборудование, переходя от текущего подхода, ориентированного на результат, к целостному ви́дению. Как врач, вновь и вновь испытывающий восторг и воодушевление после каждой презентации своих результатов, я считаю, что мы все нуждаемся друг в друге и должны объединиться вокруг целительной силы любви, перенося холистический взгляд за пределы тела”.
Исцеление не было одиночным путешествием. Я исцелял, я прикасался к вам, вы прикасались к нему, а он – к кому-то еще. Потому что человек – как одна из миллиардов клеток, входящих в орган, ткань, которые нуждаются друг в друге и питают друг друга. Между нами существуют связи, их можно представить себе как сознания, составляющие огромную систему, которую мы не можем увидеть. В этом смысле главная цель моего путешествия – помочь вам распознать ваше тело, ваши клетки, вашу душу, ваши «я», созданные вашими детскими историями, в свете моего собственного пути исцеления и поделиться с вами секретами истинного исцеления в свободной манере.
За информацией, которой я делюсь в социальных сетях вроде Youtube и к которой вы проявляете невероятный интерес, стоит мотивация, созданная сотнями людей, которых я никогда не встречал, но которые написали мне о радикальных изменениях в своей жизни. Вы просили об этой книге, вы писали и выражали эту потребность тысячи раз на протяжении многих лет. Эта книга, появившаяся благодаря вашим напряженным усилиям и являющаяся нашей общей работой, станет путеводителем, назиданием и ценным руководством для каждого, кто намерен найти и распространять свой собственный свет. И психика находится в центре моей системы и всех семинаров, которые я провожу, бесед с друзьями и постов в социальных сетях. О ней и поговорим в следующей главе.