Денис Витальевич Килесов
Вместо лиц противогазы
– Надо вещи…
– К черту все! – Гоша приоткрыл дверь и выглянул коридор. – Она походу навстречу этим архаровцам уползла. Бежим!
Он выскочил в коридор и побежал к лестницам. Чертыхнувшись, я сорвался за ним. Я лишь мельком взглянул на место короткого, но кровавого боя. Обугленные останки, разбросанные по всему коридору, все еще горели. Меня чуть не вырвало от вида двух изуродованных тел. Стараясь не оборачиваться, я припустил за своим соседом.
Побег
Оклик ликвидаторов я услышал первым. Когда тяжелые сапоги загрохотали по ступеням вслед за мной, я в несколько прыжков догнал Гошу. Мы припустили еще быстрее. С этажей, на которых появлялись Последствия, не выпускали никого. Перепрыгивая через пролеты, мы неслись вниз, к заброшенным этажам, надеясь скрыться. Но в какой-то момент мы легко могли наткнуться на других ликвидаторов, поднимающихся нам навстречу. Миновав несколько наглухо забетонированных этажей, мы наконец увидели то, что искали: свободный проход. Не долго думая, мы нырнули во мрак заброшенного коридора.
Я бежал, что есть сил. Мимо проносились запертые двери и заваренные титановыми листами автоматы раздачи пищевых концентратов. Из-под моих подошв разлетались пустые гильзы, но я этого не замечал. Нужно было убежать, скрыться и затаиться, пока длинная длань Партии не зашвырнула нас в бетонный капкан. Я с трудом поспевал за своим соседом. Когда я заворачивал за угол коридора, его шаги уже затихали за следующим поворотом. Хоть убегали мы вместе, здесь каждый был сам за себя. Любой пытается спасти в первую очередь свою шкуру. Только так здесь можно выжить.
Некоторое время я боролся со своим организмом, который не привык к физическим нагрузкам. Но легкие горели все сильнее. Я перешел на трусцу, вытягивая руки перед собой – повсюду была непроглядная тьма, изредка нарушаемая скудным светом фонарей аварийного освещения. С трудом добежав до очередного источника света, я в изнеможении остановился, навалившись телом на стену коридора. Бежать дальше было невозможно. Стоило прислушаться, чтобы понять, нет ли погони, но сердце колотилось так громко, словно в моей груди совершал марш-бросок целый полк бойцов.
– Эй, ботаник, – послышался негромкий оклик, – давай сюда, пока нас не догнали.
– Я… я химик, твою мать, а не ботаник, – прохрипел я с неожиданной злостью.
– Да как скажешь. Ну, давай, тут шагов десять. Иди быстрее.
Во мраке коридора, куда не доставал свет тусклого фонаря, послышался скрип отворяемой гермодвери. Отлично. Гоша нашел, где укрыться. Это именно то, что нужно. Спрятаться и отдохнуть. Расслабиться. Отдышаться. Пошатываясь, я побрел на голос соседа, опираясь рукой на стену. Чтобы ладонь не соскользнула с бетона, я инстинктивно хватался за какие-то выбоины и глубокие царапины. Тишину нарушали лишь оклики Гоши и бряцанье гильз, всюду наваленных целыми кучами.
Я кое-как заполз в жилой отсек. Мышцы горели и отказывались поддерживать мое худосочное тело. Хотелось просто рухнуть там же, где стою и мирно испустить дух. В комнате царил полумрак. Гоша зажег Бог весть откуда взявшуюся здесь керосиновую лампу. На ободранных обоях плясали зловещие тени. Гоша стоял посередине комнаты и смотрел прямо на меня. Вдруг гермодверь с оглушительным грохотом захлопнулась за моей спиной. Мою усталость сняло, словно рукой.
– Теперь нас никто не достанет, – мой сосед начал медленно двигаться на меня.
– Гош… – пролепетал я. – Ты чего?
– Мы предупреждали.
– Я не понимаю. Что ты…
– Не пытайся понять Самосбор!
Вдруг с лица моего соседа стала сползать плоть. Словно парафин с горящей свечи, кожа и мясо начали стекать вниз, обнажая череп. Мышцы повисли кровавыми нитями на подбородке. Скальп с чавканьем упал на бетонный пол. Оно продолжало идти на меня. Сначала одежда, а затем и куски мяса лоскутами сползали по его телу, обнажая кости. Оно уже не говорило, а кричало чужим, неестественно низким голосом.
– НЕ ПЫТАЙСЯ ПОНЯТЬ САМОСБОР! НЕ ПЫТАЙСЯ ПОНЯТЬ САМОСБОР!
Оно уже практически рычало. Его глаза лопнули зеленым гноем, который медленно растекся по хитиновому панцирю, показавшемуся из-под костей. Обнажившиеся ребра выпустили наружу внутренности, превращаясь в заостренные конечности сколопендры. Нижняя челюсть с противным хрустом сломалась и разъединилась, образовав два жвала. Я хотел заорать от ужаса, но голоса не было. Отступая назад, я уткнулся спиной в стальную гермодверь. Без особой надежды я попытался нащупать вентиль. Его попросту не было. Дверь была заперта намертво.
– НЕ ПЫТАЙСЯ ПОНЯТЬ САМОСБОР! НЕ ПЫТАЙСЯ ПОНЯТЬ САМОСБОР! РОБСОМАС ТЯНОП ЯСЙАТЫП ЕН!
Оглушающий низкий крик заполнил все пространство жилого отсека. Я рухнул на пол и закрыл лицо руками. То, что я принял за своего соседа, окончательно обратилось в ужасное членистоногое чудовище, сочащееся вонючим гноем. Его крик становился все менее понятным, пока окончательно не превратился в нечленораздельный рык. Щелкнув клешнями, тварь кинулась на меня.
Лишь самым краем глаза я зацепил невесть откуда возникшую человеческую фигуру. Стремительная тень бросилась наперерез твари. Ярко блеснул клинок кортика. Короткий замах. Выброшенная вперед рука. Дикий нечеловеческий вопль сотряс стены отсека. Огромная сколопендра мгновенно атаковала внезапного обидчика, но тот ловко увернулся от ядовитых клешней. На полусогнутых ногах он прыгнул на тварь и тотчас же изменил направление движения. С полуоборота полоснул по морде и сразу ушел с линии атаки.
Отсеченные жвала еще не успели коснуться пола, как незнакомец в черном плаще поднырнул под клацнувшие над его затылком клешни и коротким движением вспорол бок твари. На бетон хлынул поток слизи и гноя, вперемешку с внутренностями. Незнакомец отпрыгнул на полусогнутых ногах, уворачиваясь от хаотичных взмахов клешнями. Для сколопендры все было кончено. И лишь сейчас она это поняла до конца. Истекая кровью, вложив в прыжок все свои последние силы, тварь бросилась ко мне, пытаясь забрать меня с собой. Но незнакомец догнал ее, в последний момент вогнав клинок в самое основание ее черепа. На меня рухнуло уже безжизненное тело, залив лицо отвратительной слизью.
Когда мой неожиданный спаситель стащил с меня уродливую тушу, я едва успел повернулся на бок. Меня обильно вырвало темной желчью. Я был уверен, что она прожжет мне гортань.
– Наглотался? – незнакомец наклонился надо мной. На нем оказался знакомый порванный противогаз. Голова была перемотана грязными бинтами. – Не отвечай, все равно не сможешь, у тебя не осталось голосовых связок. То, что ты так отчаянно пытался выблевать, убьет тебя минут через пятнадцать, растворив все твои внутренние органы. Это процесс очень неприятный, но не волнуйся – ты до этого момента не доживешь.
Я попытался задать вопрос, но к горлу тут же поступила тошнота. Я отвернулся и вновь исторг из себя что-то темное. Теперь к этому прибавилась кровь.
– Как я ни пытался тебя спасти, вышло не особо хорошо. Паршиво, но все места, в которых я или мои соратники появляемся, отчего-то вскоре накрывает Самосбор. И я бы не стал рассчитывать, что эта хлипкая дверь его остановит. Я могу оставить тебя на растерзание фиолетовому дыму, а могу спасти тебе жизнь. Скажи, ты хочешь жить?
Я обессилено кивнул. В глазах потемнело.
– Жизнью я бы это, конечно, не назвал. Скорее существованием. Возможно вечным, кто знает. В Гигахруще возможно любое извращенное понятие вечности. У тебя не останется прошлого. Ты забудешь имя, возраст, друзей и родных. Даже свою рожу ты больше не встретишь ни в одном отражении. Ты навсегда зависнешь между миром мертвых и живых. Все твое существование будет подчинено лишь высшей цели. Ты будешь нести свет, но по пятам за тобой будет следовать тьма. Такая вот пафосная фразочка. Я ее дня два учил, так что цени. А теперь скажи мне, ты точно готов?
Зрение отказало. Перед взором стояла лишь черная пелена. Страшный зуд разлился по коже. Желудок жгло так, будто я выпил раскаленный свинец. Я был в шаге от беспамятства и следующей за ним смерти. Я уже не знал кто я, как сюда попал и что происходит. Я знал лишь то, что где-то передо мной стоял Туман, и что я как никогда хотел выжить.
