Денис Викторович Прохор
Димкина битва
– Ты чего? Парикмахер, ты чего?
Под Синициным скрипнула, как хохотнула, пружинная койка, а Димка зло бросил в ответ.
– Слышь, ты. Слоняра третьего периода. Я срочку на Иделе тянул. На раз подрежу, на два зарежу. Понял?
Синицин понял, но не до конца. Есть такие Синицины среди людей. Никогда до конца не понимают. А страдают потом не только они. Напрямую Синицин перестал задираться и подкалывать. А гадости делать не перестал. За спиной, собака курячая, всё же тихушничал.
– Эй! Живой! Живой есть кто? Диего! Расул! Я триста! Тяжёлый. Не вывезу. – последние слова Синицина Димка едва расслышал. Полежал чуток, поборолся с ментальным желудком и заработал локтями и коленями в сторону затрехсоченного Синицина.
– Парикмахер? – с трудом Синицин поднял голову.
– Я. Я. – недовольно пробормотал Димка. – Что у тебя?
– Живот. По касательной вроде.
Димка увидел руки Синицина. Он сцепил их в замок внизу живота. Баюкал в теплой крови сморщенный комок собственных внутренностей.
– Что там? – серьезной боли Синицин ещё не чувствовал. У доктора Адреналина рабочий день не закончился.
– Плохо, Синицин. – ответил Димка. – Походил, дурак, без броника.
– Тяжело было.
– Сейчас, конечно, легче. – отозвался зло Димка. – Аптечка где твоя, Синицин?
– В кузове.
– В кузове. – не удержался и передразнил Димка. – Одно слово ефрейтор.
Димка наконец оглянулся. Исследовал обстановку. Их 120-й миномёт в кузове Урала был целёхонек. Боекомплект они перед самым обстрелом выжали досуха. Иначе братская воронка в чёрных и мёрзлых подсолнухах. И она почти состоялась. Мина разворотила кабину. Вместе с Диего, водителем Расулом и рацией. Димка это увидел и обреченность пришла на помощь страху. На пару они взялись за Димку по-взрослому. Тараканьи колючие лапы забрались под одежду. Полезли вверх по позвоночнику. Вцепились в горло и поволокли Димку за собой. Сзади стонал, отцветал Синицин, а Димка ничего не мог поделать.
